Ладонь на перилах многозначительно собралась в кулак.
— Не чаще тех, кто два слова связать не может. Особенно, по-немецки. — Латышев поставил на пальцы Чернова свой рюкзак. Макс отдернул руку. А Латышев, глумливо усмехнувшись, посмотрел на Свету. — Савицкая, радость моя, какие у тебя каблучки! И чулочки... Это все для новенького?! — Латышев надрывно вздохнул, скосив глаза на своих друзей. — А что же останется мне?
Девушка не растерялась и сунула в руки парню свою сумку.
— Это — тебе. Неси в класс.
Елена Павловна улыбнулась и пошла дальше. Скоро по всему школьному зданию зазвенел звонок.
* * *
Последним уроком в десятом 'Б' была физкультура. Вальтер отдал справку об освобождении от занятий маленькому, лысенькому, но весьма крепкому физруку и остановился в дверях зала посмотреть, как класс начал разминку. Физрук, совершенно потерявший интерес к худому длинноволосому новичку, громко комментировал ленивые прыжки девчонок. Панова, краснея, придерживала руками большую грудь. Парни негромко фыркали.
Вальтер повернулся и направился к выходу, как вдруг в открытой каморке с мячами, сетками и тренажерами увидел тренировочные рапиры. Вытянув одну из них, парень усмехнулся. Дешевое и жалкое подобие хорошего клинка. Тем не менее, он встал в позицию и сделал несколько атакующих приемов по верхней части туловища вероятного противника с резким переходом вниз и вбок. Потом — серию защитных финтов.
— Интересная школа. — Голос физрука был одобрительным. — Когда-то, в детстве, я тоже увлекался фехтованием. Начитался про мушкетеров, ну и записался в секцию... Вот только росточком не вышел.
Вальтер опустил рапиру:
— Извините, но дверь была открыта.
— Ну-ка, — физрук вытянул из корзины еще одну, — давай попробуем спарринг. Даже интересно, помню ли я хоть что-нибудь.
— А ребята? — Парень кивнул на зал, откуда раздавался стук мяча.
— Играют в баскетбол. — Махнул рукой дядька. — К тому же, мы недолго. Вставай!
Вальтер встал напротив физрука и предложил:
— Атакуйте!
— Давай!
Маленький физрук, словно мячик, поскакал на Вальтера. Тот, чуть отступив, спустил рапиру противника по своей, а потом, сделав шаг в сторону, выполнил контрприем. Рапира физрука, вывернувшись из его руки, полетела в сторону.
— Это ты как? — Удивился дядька и побежал за шпагой. — Покажешь? А то я и заметить не успел...
— Это самый простой финт, позволяющий обезоружить противника. Возьмите рапиру так, как вы ее держали... — сталь громко звякнула о сталь. — Теперь атакуйте. Только медленно.
Вальтер снова скользнул своим клинком по чужому и, поддев его за гарду, вытянул оружие из руки физрука.
Они даже не слышали, как стук меча в зале стих. И не видели, что в широких дверях стоит весь класс, с любопытством наблюдая за необычным поединком.
— Теперь сверху вниз, — объяснял Вальтер, — шаг назад, поворот и толчок! Хорошо!
Физрук вытер со лба пот и, повернув голову, нахмурился.
— Это что такое! Почему не играем в баскетбол?! — Гаркнул он. — Ну-ка в зал! Парень, поставь на место! — Бросил он Вальтеру свою рапиру. — Спасибо! Больничный кончится, я тебя жду. Латышев, тебе особое приглашение требуется?
Латышев, подпиравший дверной косяк, отклеился от него и в раздумье покачался с мыска на пятку. Но перед тем, как уйти за остальными в зал, он кивнул Вальтеру и поднял большой палец.
* * *
Дождь на улице почти перестал. Лишь отдельные капельки рисовали на лужах ровные круги, да случайные листья лодочками плыли к далеким берегам.
Вальтер радовался синим небесным проталинам, закатному солнцу, подсвечивающему облака оранжевым, кружащим в небе воронам и старым тополям, раскачивающим голые ветви на ветру. После того, как погибли близкие, парню нравилось быть одному. Люди и события его пугали и вызывали желание забиться подальше, где точно никто не достанет. Зато теперь, когда внутри появилась магия, он с удивлением и любопытством рассматривал прохожих, деревья, машины и дома, наблюдая за распределением энергий в материи. Вот, к примеру, женщина, спешащая навстречу. В ее ауре много золота. Это — внимание, забота и любовь. 'Похоже, у нее маленький ребенок', — подумал парень. Но у висков, портя светлую ауру, скопились темные сполохи тяжелых вибраций. Судя по всему, что-то с сосудами головы. И скорее всего, она у нее часто болит. Женщина под зонтиком пролетела мимо, даже не обратив на мальчишку внимания. 'А ведь меня ждет бабушка!' — потеплело в душе Вальтера. — 'Интересно, какое у нее настроение?'
Попав в чужой мир, он стал не только видеть его силы, но и прислушиваться к настроению и желаниям чужих людей. Раньше, дома и во дворце, он всегда думал лишь о себе. 'Я умру, и вам будет плохо... я не буду с вами разговаривать, поскольку вы недостойны...' Но сейчас, пройдя испытание болью, смертью и снова болью, он был бесконечно благодарен всем, с чьей помощью у него снова появился настоящий дом.
— Бабушка! — Распахнул дверь Вальтер. — Я дома, а ты?
Ботинки Лидии Петровны вместе с ботинками Анатолия Ивановича стояли рядышком под вешалкой.
— Вот и внучек пришел! — Бабушка выпорхнула из кухни. — Ой, Володюшка, опять куртка мокрая! Вроде дождик кончился...
Вальтер поцеловал ее в подставленную щеку.
— Я немного погулял. У меня занятия раньше закончились, вот и не торопился. — Он занес школьный рюкзак в свою комнату и посмотрел в окно. Небо почти освободилось от туч, но солнце бесповоротно укатилось за дома, бросая последние лучи на крыши и сине-желтый свод, блестевший первыми, пока еще тусклыми звездами.
— Здорово, внучек! — Зашедший к Вальтеру Анатолий Иванович протянул ему руку. — А мы закончили ремонт! Сегодня перевезли вещи, и Лидочка уже все развесила по местам.
— Значит, вы не уедете?
— Нет, мой золотой, — к Анатолию Ивановичу присоединилась бабушка, — с этого дня мы живем здесь. Пойдем, я тебя покормлю. Сергей Ильич звонил?
— Нет, баб. Он же постоянно занят.
— А ты ему? Или тоже занят?
— Нет, конечно. Но у него операции, прием... Не хочется мешать.
— Если у него операция, он не ответит. Но потом, когда закончит, увидит пропущенный вызов и сам перезвонит. Тебе же приятно, когда тобой интересуются, спрашивают, как дела... Так вот, Володюшка, внимание важно каждому человеку. А нашему доктору тем более. Родных у него совсем не осталось.
— А вдруг он рассердится на то, что я ему мешаю?
— Если рассердится, то так потом и скажет. Но думается мне, что ему не хватает именно твоего, а не моего или Анатолия Ивановича, доброго слова.
Бабушка положила руку, украшенную перстнем, на руку жениха.
— Как ты думаешь, — продолжила она, — ради кого он вчерашний праздник устроил?
— Ради вас! — Улыбнулся Вальтер над тарелкой с супом. — Очень вкусно!
— Спасибо, внучек. Только ответ твой неправильный. Он все это затеял, чтобы тебя порадовать. Чтобы ты хоть изредка ему улыбался, разговаривал с ним, интересовался его делами. Ведь сейчас у нашего доктора, кроме тебя, никого больше нет. Он дал тебе все, словно родному сыну. Как считаешь, нужно его хоть изредка беспокоить телефонными звонками?
— Да, баб, наверное. Может, стоит попробовать прямо сейчас?
— Прямо сейчас ты доешь суп, и только после этого...
— Вовк! — На кухню вошел Анатолий Иванович. — Хочу с тобой посоветоваться...
— Ой, Толик, ну причем тут Володюшка?!
— Он теперь мой почти внук. А ты — его родная бабушка. Что это значит? А то, что мы — одна семья!
— Что-то произошло?
— Я хочу сказать моим детям, что женюсь. — Анатолий Иванович довольно посмотрел на бабушку.
Вальтер осторожно положил ложку в пустую тарелку и, отодвинув ее от себя, упер пальцы в край стола.
— Можно я задам Вам вопрос? — Серо-голубые глаза внимательно посмотрели в лицо мужчине.
— Конечно! — Кивнул тот.
— С какой целью Вы хотите им об этом сказать? Они интересуются Вашей жизнью? Они за Вас порадуются? Пожелают любви? Или хотите доказать, что обходитесь без них и снова счастливы? Как Вы думаете, что они скажут?
— Володюшка, они даже в больницу к нему не ходили. Вот и я говорю, что незачем! — Бабушка грохнула ложками, убирая их в стол.
— Пусть не надеются, что скоро помру! Пусть знают, что впереди — долгая, радостная жизнь с любимой женщиной!
— То есть, Вы все равно зависите от их мнения? А если оно будет негативным? Если вам с бабушкой пожелают расстаться? Анатолий Иванович, знаете ли Вы, что мысли имеют свойство сбываться?
— Ерунда, — неуверенно произнес мужчина. — Ничего не хочу доказывать! — В его голосе появились сердитые нотки. — Пусть видят, что у меня все отлично!
— Тогда с какой целью они должны это знать?
— Ну... все-таки мои дети.
— Они — взрослые, самостоятельные люди, Толенька. Возможно, ты не будешь им интересен как женатый, так и холостой. — Вздохнула бабушка.
— А вот и нет! — Радостно объявил Анатолий Иванович. — Квартира-то завещана им в равных долях! Теперь они подумают, что я могу завещание переписать!
— А можете? — Поинтересовался Вальтер.
— Зачем? У твоей бабушки есть квартира. Зато они побегают! Засуетятся!
— Ба, — Вальтер посмотрел на Лидию Петровну, — по-моему, он женится на тебе только для того, чтобы хоть как-то заинтересовать собой детей.
— Похоже на то, Володюшка. — Лидия Петровна расставила чашки на сушке и медленно закрыла дверку шкафчика. — Получается, конечной целью этого мероприятия является воссоединение семьи. Толик, ты хочешь заставить бывшую жену ревновать? Пусть из-за любви к квадратным метрам, но хоть так... Жаль, Толенька.
Бабушка тщательно вытерла руки и ушла с кухни. Непонимающий, из-за чего весь сыр-бор, Анатолий Иванович вздрогнул, когда хлопнула входная дверь.
— Чего это она? — Спросил он.
— Не знаю. — Пожал плечами Вальтер и нажал на прием вызова. — Да, Свет. Идешь домой? Ах, у моего подъезда? Хорошо, сейчас выйду.
Парень вскочил со стула и понесся в комнату, а из нее — в прихожую. Он застегивал куртку, когда к нему подошел Анатолий Иванович.
— Вов, что такого плохого в том, чтобы рассказать о свадьбе детям? Бывшая-то моя вышла замуж, и ничего...
— А Вы, после того, как расстались с ней, продолжали с ребятами гулять, заниматься, катать в своей машине?
— Так мать запретила!
— Но Вы-то были отцом. И имели право. Возможно, когда Вы перестали появляться в их жизни, они поняли, что не нужны Вам. Именно поэтому теперь Вы не нужны им. Как-то так. — Вальтер пожал плечами и схватил висевшие на крючке ключи. — Я скоро вернусь.
Парень закрыл за собой дверь, а старый водитель прошел на кухню и тяжело опустился на табуретку. Собранная по кусочкам нога заныла.
— Может быть, действительно, не стоит? — Спросил он сам себя. — И Лидочка обиделась! Надо с ней еще раз хорошенько поговорить. Она умница...
Он взял телефон и набрал номер.
— Лидуша моя, прости идиота... Ты где? Дома? Вовка на улице. К нему девочка какая-то пришла. Сейчас придешь? Да, жду!.. Прости... Конечно, подумаем!
Домой Светка возвращалась не в ботинках, а в кедах. Поэтому в росте она снова сравнялась с Вальтером. Они вдвоем медленно пошли вдоль дома.
— Проводишь меня? — Она улыбнулась.
— Свет, к репетитору через двадцать минут! У нее все расписано. Или ты жаждешь оплатить мой прогул?
Девчонка фыркнула и поправила мокрый локон.
— Далеко твой репетитор?
— На соседней улице.
— Тогда я тебя провожу! — Решила девчонка. — Иди, бери тетрадки.
Парень удивленно поднял брови:
— Если тебе хочется... Сейчас вернусь.
Вбежавший в квартиру Вальтер увидел на кухне повеселевшую бабушку и обнял ее шею.
— Ба, молодец, что вернулась! Мужчинам необходим женский присмотр и грамотное ненавязчивое руководство. Иначе зоркий глаз найдется на стороне, а мужчина заработает косоглазие! — Вальтер накинул натянул толстовку и сунул в рот конфету. — Я к репетитору по русскому. Буду через час.
— Между прочим, Лидочка, твоего внука у подъезда какая-то глазастая караулит!
Бабушка рассмеялась и погрозила Вальтеру пальцем.
— Не увлекайся, впереди — институт!
— У каждого приличного молодого человека должен быть друг, который организует неприятности, и девушка, которая из них вытаскивает. Или наоборот. Иначе к тебе не станут относиться, как к полноценному члену общества. Репутация, хоть и не алмаз, но добывается с таким трудом!
Парень улыбнулся, подхватил сумку и выскочил в дверь.
Сбегая вниз с пятого этажа, он набрал номер Сергея Ильича. Тот сразу откликнулся.
— Володя! Все в порядке?
— Да, Сергей Ильич. — Удивился парень волнению в голосе доктора. — Я хотел узнать, как у Вас...
Тот облегченно рассмеялся.
— У нас все, как всегда. Сидим в ординаторской, карты заполняем, чай пьем. Наташа тебе привет передает, и Таня!
— Им тоже мой привет!
— У тебя сейчас занятия?
— Да, уже бегу! До вечера, Сергей Ильич! Возвращайтесь поскорей!
Доктор опустил телефон в карман и, улыбнувшись, отпил из кружки чай.
— А Вы переживали! — Посмотрела на него из-за монитора Таня. — Раны лечит время... Сами говорили!
— Да, Танюш. Только ждать почему-то очень тяжело.
* * *
Лидия Петровна стояла у окна и смотрела, как затягивается осенними сумерками двор.
— Может, пойдем к себе? — Робко сказал Анатолий Петрович.
— Нет, Толюшка. Через час вернется Володя. А он не любит одиночества.
— Так парень все равно занят: то уроки пишет, то задачки в компьютере решает.
— Но ребенок знает, что мы рядом. Пусть он привык к независимости, но очень истосковался по человеческой любви.
— Как и я, Лидочка! — Совсем тихо сказал Анатолий. — Вы с Вовкой все не так поняли... Просто когда ты счастлив, хочется кричать об этом на весь мир. На весь, конечно, неудобно, да и поймут неправильно... Но ребята... Почему они забыли обо мне?
— Они обижены на тебя, как и ты на них. Думаю, о наших отношениях говорить пока не стоит. Но вот повидаться с ними... Может быть и нужно. Встретиться с дочерью. Напомнить ей о чем-то светлом из детства. О том, что связано с тобой. У нее ведь есть малыш? Расспроси о нем. Только не надо ничего придумывать. Будь честен, говори все, как есть.
— Да, Лидочка, — Анатолий потер подбородок руками, — а если она меня прогонит?
— Значит, уйдешь. Но постарайся все же подобрать нужные слова. Раз для тебя они важны.
Лидия Петровна смотрела, как в доме напротив зажигаются окна. Это так завораживающе: видеть, как в темноте вспыхивает свет, и быстрые тени скользят по закрытым занавесям. Оказывается, в том маленьком немецком пригороде, где она прожила большую часть жизни, ей не хватало вот этих теплых московских окон в синих осенних сумерках, прочерченных размытыми штрихами черных мокрых ветвей.
* * *
— Ты не считаешь, что я навязываюсь? — Откинувшая капюшон Светка внимательно смотрела на Вальтера.
— Навязываешься. Но насколько часто, не считаю. — Улыбнулся ей парень. — Странно, что не звонит Макс.
