— Хорош истерить, башлык! Поднимай товару, время! — твердо, глядя в лицо, приказала Лива. — Дойдем до Ефремово, отправляй девчонку с Шалгой домой! Не место здесь для игрушек и забав. Степь не терпит слабины, рвёт слабых.
— Вага, подъём! Выходим! — Лива вперед ускакала, оборвав разговор с Северином.
— Трогай! Матвей, не спи! Пошли!
— Шалга! Снимай своих! На ходу перекусят! Нет! Всё на ходу!
Тронулся с места беспут. Замычали волы, сдвигая мажары, выводя их на еле заметную колею степной дороги. Следом за повозками Матвея, погнали своих волов и другие мажоры. За ними потянулись подводы, всадники, вьючные лошади.
Северин подъехал к кухне:
— Вилли сворачивай свою богадельню! Да! Значит без горячего! Слышал? На ходу поедят! Зачем этих дармоедов вообще кормить? Не маленькие, разберутся! Наши все поели? Все? Тогда вперёд!
Карась с Гришей чертыхаясь принялись грузить в свои подводы бочки, корзины, ящики, бутыли, мешки с фуражом.
Лошадка Вилли потряхивала ушами при громыхании посуды, и спокойно выслушивала недовольное бурчание Вилли. Побежали к своим подводам с постов охраняи, едва только тронулись повозки. Вся товара пришла в движение и двинулась вслед за набирающим скорость беспутом.
Завьял оглянулся:
— Луз, шевелись! Смотри, догоняют опять!
Луз привстал в стременах, осмотрелся, махнул в сторону цепочки невысоких холмов:
— Нам туда!
Тучи не спешили расходиться. Заорал петух.
— Ты чего проснулся, горластый? — Карась недовольно хлестнул лошадку, дребезжание впопыхах накиданной в хозяйку утвари раздражало.
— Куда спешим? — спросил у башлыка Матвей, наклонившись с передка мажары. — Зверюги не железные! Вчера весь день гонка была, ночь на ногах, теперь опять погоняем, и часу не отдохнувши!
Он привстал, оглядываясь назад. Осмотрел колонну.
— Что там? — Северин тоже оглянулся. — Как идут?
Матвей присел, хлестнул прутом по спинам волов:
— Хорошо идут, отставших нет. Идут, пыль глотают в конце.
В конце шли подводы охраняев. Северин ткнул коню в бока каблуки и направился догонять беспут. Поравнявшись с повозкой, он увидел, что вместо Ваги лошадьми правит Лива. Они посмотрели друг на друга, не сказав ни слова. Некоторое время они так и ехали рядом молча.
— Отстают? — спросила Лива, заметив, что Северин обернулся.
— Пока нет.
— Хорошо! — она хлестнула коней.
— Надолго их не хватит, при такой скорости!
— Я знаю! Дорога хороша! Хочется до дождика побольше пройти.
Товара начала растягиваться. Северина отстал от беспута, пропустив мажары мимо себя, пристроился рядом с подводой Александра.
— Спят?
— Спят, намучились вчера. Младший вертун прямо, только успеваю одеяло поправлять. Успокоились немного, кричать во сне перестали.
— А лохматый где?
— Проснулся, покрутился возле телеги, потом пропал, к Вилли, наверное побежал.
Александр посмотрел на хмурое утреннее небо:
— Дождик ждёте?
— Если только пыль прибить, ливня бы не хотелось.
Через полчаса Лива сбавила скорость, перешла на обычный шаг. Товара вздохнула спокойно. Волы потянулись к обалкам, наполненным нетронутым свежим сеном, и начали опустошать поилки. Мажоры закружили вокруг повозок, прислушиваясь и присматриваясь к поведению своих упряжек .
Ещё через два часа, Лива разбудила Вагу, спавшего тут же в беспуте. Вручила ему вожжи от упряжки, свистом подозвала коня, не отходившего от повозки, и направилась догонять Завьяла и Луза.
— Поляна нужна, трава, вода, — Лива посмотрела на нависшие черными клубами тучи. Вдалеке сверкнуло, потом раздался треск и грохот.
— Есть такое место? — поинтересовалась она у Луза.
— Воды тут нигде нет, — покачал головой пастушок.
— Тогда так, через час привал. Ищите место под лагерь со свежей зеленой травой.
Порыв прохладного ветра поднял и погнал перед собой завесу из пыли.
Нашлось такое место почти сразу, кругом была зеленеющая равнина. Через час с небольшим Вага свернул с дороги и направился к призывно махающему Завьялу. Следом за ним с дороги съехала вся товара, и под руководством Шалги и Северина мажоры принялись выстраиваются повозки.
— Вага! Товару прими, мы сами тут разберемся, — Лива забрала из рук Ваги свернутый кусок парусины, и принялась с Заряной устраивать навес возле беспута.
— Матвей! Волов распрягайте, поите, пусть здесь пасутся. Товару я сам сдам. Саня! Давай со мной!
— Матвей! И Надюху сразу сними сверху.
Шум, суета, возле кухни народ толпится. Шалга выставил часовых по углам лагеря. Первыми Вилли начал кормить охраняев:
-Подходи, мученики!
Распрягли лошадей, волов. Выгнали за пределы лагеря, проходы между повозками прикрыли рогатками. Гриша с Зарубой, Карасем, парусину на кольях растянули, водовозку рядом поставили. Посуду, ведра для водосбора приготовили. Вага с Александром, Северином обошли товару, сохранность проверили. Принял товару Вага под охрану.
Матвей повозку свою подготовил. Под мажару, одеял, подушек, курпачей накидал. Надейку спящую, двумя оборотами под середину мажары закатил. Со всех сторон завесил рогожей, чтоб не задуло, и не замочило.
Всё, что воды боится, вниз под повозки попрятали. Северин с Александром мальчишек перенесли под мажару, рядом с Надейкой пристроили. Спят, не просыпаются, так троих одним одеялом и накрыли.
Бег, суета, все с оглядкой на небо делается. Вон Карась с Глебом палатку на выход, за лагерь, тащат. До дождя поставить хотят. Им пастьбой сегодня заниматься. Вага белогорцев возле беспута собрал, накидки часовым выдаёт и тут же инструктаж свой нехитрый проводит. На посты поведёт. Второе кольцо охраны выставляет.
Мажоры кто дела свои переделал, уже с тарелками возле повозок своих пристроились. Вкусная похлебка у Вилли "на скаку" получилась. Вага отнёс жигам котелок дымящийся, да и сам к своей подводе двинулся, к чашке своей остывающей.
Уже охраняи менять часовых на первом кольце охраны потянулись, а дождя всё нет. Возле кухни над столом, лавками навес натянут. Северин поставил полную чашку на стол, с Александром рядом присел. Напротив Дорох головы не поднимая, ложкой наяривает. Пыль на волосах, разводы на шее грязные. Перед едой руки, лицо помыл, на остальное воды нет. Ни воды, ни времени. Дороху на пост идти.
Налетевший порыв ветра дернул за навес, качнул кухню, ударил в спину Северину, прибил к повозкам кусты перекати-поле. Горизонт сверкает во всю ширину вспышками молний. Карась с Глебом суетятся, палатку свою укрепляют, за лагерем с подветренной стороны поставили. И стадо всё свое за лагерь от ветра загнали. Руда мойкой посудой увлекся. Принял от Северина пустую чашку, обтер её пучком травы, в бадейку с теплой водой отмокать сунул.
Северин оглядел лагерь. Народ последний от кухни разбегается. Вон Матвей котелок и торбу с посудой к своим пастухам потащил. Вилли с Гришей на столах под навесом порядок принялись наводить. Хлеб, посуду со столов убирают. Лавки сдвигают, хозяйку накрывают. Уже заползая под мажару, почувствовал, как ему на голенище сапога упала дождевая капля.
— Успел! — усмехнулся он, укладываясь на одеяло возле Надейки.
Огляделся, проверяя все ли на месте. Все были тут, даже Полкан. Не спал, лежа на одеяле, смотрел в полглаза, угадывал, выгонят — не выгонят. Не выгнали. Северин устало ткнулся в мешок с сеном, накрытый одеялом и тут же провалился в сон.
Он не видел, не слышал, как ветер всё-таки сдернул навес со столовой. Как Матвей с Карасем с трудом удерживали свою палатку, навалившись на стенку изнутри. Как всё внезапно стихло, и на смену редким каплям хлынул ливень, закрывший все вокруг завесой дождя.
Вода, стекающая по растянутой парусине наполняла подставленные ведра мгновенно, и толпа босоногих погонщиков и возниц, шлепающих по лужам, помогала Грише и Зарубе заполнять водовозку.
Ничего этого Северин не видел, он спал не чувствуя, ни воды, затекающей под повозку, ни возни просыпающийся ребятни, ни окончания дождя.
— Север, Север, просыпайся, — кто-то толкнул в плечо и, уцепившись за рукав, потянул его из-под повозки.
Отбился. Огляделся. Нет никого рядом. Перевернулся на спину, отполз подальше от края. Угол парусины откинут, Лива заглядывает. За ней солнечно. Ни дождя, ни туч.
— Ну, проснулся?
— Почти, — Северин наклонил голову набок, помял затекшую шею, — что выходим?
— Нет ещё, через час. Тут дозор звездочеев нарисовался. Они нас до Ефремова проводят. Им всё равно туда возвращаться. До Ефремова 10-12 км. Недалеко.
— Дождик сильный был?
— Ну, ты спать! Не слышал совсем?
— Где там! Как мёртвый упал. Не чувствовал, не слышал... Как дорога? Идти можно?
— Можно, можно! Песок кругом! Подсушит за часик, ещё ветерок обдувает.
— Это хорошо!
— Ты себя в порядок приведи. И на кухню подходи, я тебя со старшим дозора познакомлю. Не задерживайся долго. Мне некогда особо тут с вами торчать.
— Куда ещё собрались?
— В Ефремово с Вагой еду. Луза и Шалгу с собой беру. Заряна здесь остаётся. Навстречу вам потом вышлю кого-нибудь, чтобы стоянку нашу показали.
— Я своей товарой отдельно от вашего обоза встану.
— Да, конечно, — кивнула Лива, — отдельно вставай, и в город мы не пойдём. Поэтому я раньше и поеду. Место занять и мне с Иренем повстречаться надо.
— Ладно, — она приподнялась, — пойду, а то Заряна нашего гостя совсем "заболтала" наверное.
За столом напротив Ливы сидел парень лет 26, под плащом блеск кольчуги с капюшоном. Непокрытая голова, тёмные волосы. На столе перед ним кружка, тарелка с крупно нарезанным хлебом, кусками настроганного вареного мяса, сыра.
Заряны уже нигде не было видно. Вилли рядом зашивает порванный тент. Подбежала Надейка, схватила за руку.
— Вы поели?
— Угу, дядя Вилли нас покормил.
— Ребятня где?
Мальчишки, скрытые величинами Вилли, возились с Надейкиными сокровищами. Чего только тут не было: блестящие, большие пуговицы, фигурки деревянных зверей, вырезанные для нее Вилли, гнутые гвозди, подковы, осколок зеркала, несколько зеленоватых затертых монет, в общем всё, что находилась интересного всей товарой на дороге.
— Иди, поиграй с мальчишками, присмотри за ними. Иди, мне с гостем переговорить надо. Не балуйся!
Надейка ещё раз дернула отца за палец и побежала к пацанятам.
Подошёл, поздоровался, назвался. Парень поднялся, крепко пожал протянутую Северином руку, не снимая перчатки с обрезанными пальцами:
— Речеслав.
И сел, не произнеся больше ни слова, отпил из кружки. Приподнял над собой:
— А ещё есть?
Подбежала с кувшином Надейка, забралась рядом с Ливой на лавку, устроившись коленями на ее куртке. Потянулась за кружкой гостя, тот привстал и поставил кружку перед Надейкой. Она аккуратно налила до краев, оставила кувшин, двумя руками взяла кружку и опустила на подставленную ладонь гостя:
— На здоровье! Да встретят вас звезды!
— И свет их коснется нас! И вам не хворать хозяюшка! — благодарный кивок в ответ.
Лива аккуратно сняла Надейку со своей куртки, подала ей кувшин и обернулась к башлыку:
— Барт Речеслав возвращается в Ефремово из дозора. У него раненые, два человека. Самостоятельно держаться в седле оба не могут, — надев куртку, она подошла к башлыку, положила ему на плечо руку. — Северин Тимурович, мы можем найти два места в повозках для лежачих раненых? До Ефремова?
— Конечно, найдем! Им, наверное, быстрей в город надо, к лекарю? Чего мы тут рассиживаемся? Надо выходить! — начал подниматься из-за стола Северин, убирая с плеча руку Ливы.
— Барт Северин, — воздел руку Речеслав, останавливая башлыка. — Стойте! У нас лекарь в отряде свой, хороший лекарь! С ранеными всё в порядке. Они недавно уснули. Быстрая езда их добьет только. Им покой нужен сейчас. Так что с вашим обозом самый раз!
— Хорошо, мы сейчас решим, кто их повезёт. Гриша! Иди сюда. Людям помочь надо, раненые у них. Одного к тебе, одного к ... , — он посмотрел на Ливу, — одного к Загалу! Пустой ведь!
Лива подумала и кивнула согласно:
— До Ефремова пустой.
— Вот и всё! Решили! Гриша бери Загала, и подъезжайте к дозорным, пусть раненных своих к вам укладывают.
— Нет, не всё ещё решили, — Северин краем глаза зацепился за повязку на груди Гриши.
Упёрся взглядом в рукав куртки Ливы, уже собравшись уходить, так как за ней встали подошедшие Вага и Шалга.
— Хороший говоришь у вас лекарь? — Он повернулся Речеславу.
— Лучший в этих краях!— подтвердил Речеслав.
— А моих людей посмотрит? Я заплачу! Барта Лива, вам самой показаться, пусть посмотрит. У вас тоже раненые есть!
Северин смотрит на Речеслава.
— Конечно! Не надо денег. Пусть к нашему стану подходят. Время есть. Барта Лива, а что с вами, вы ранены?
— Ничего, царапина, само пройдет, — отмахнулся она. — Вага слышал? Парням скажешь, чтобы лекарю показались, если захотят.
Лучшим лекарем в этих краях, оказалась девушка приятных форм и наружности. Подогнавший подводу к стоянке звездочейского дозора Гриша была осмотрен первым, и признан идущим на поправку. Половину повязок с него сняли, и велели спрятать заживающие раны от пыли под рубашкой с длинными рукавами. Осмотрела Руду, выслушала его рассказ про друга Салгана, неодобрительно покачала головой. Осмотрела синяк, осторожно потрогала его. Послушала хрипы со спины, сбоку заставила поднять руки вверх.
Хлопнула по плечу:
— Везёт тебе! Живой и здоровый. Тяжёлое не носи, быстро не бегай, долго не ходи.
Белогорцы отказались от осмотра, посмеялись над собой. Царапины мол, такие мы неловкие. Сами виноваты, подставились под стрелы.
Аккуратно погрузили раненых в телеги и тронулись потихоньку, не желая тряской починять боль и неудобства.
Лива просто вскочила в беспут. Махнула на выезде Северину и четверка лошадей бодренько рванула вслед за Лузом, ехавшим впереди с Шалгой. Конь Ливы бежал рядом с беспутом и косился с обидой на хозяйку, сменившую его на упряжку.
Отряд дозорный 20 человек в главе с Речеславом. Высокие, крепкие парни. Одинаковые плащи. Все с луками, даже лекарь. Трое седых ратников, с большими мечами, без пик, без копий. Все трое с непокрытыми головами, у каждого шлем металлический приторочен сбоку седла. Сзади дозора держатся, степь цепкими глазами под присмотром держат.
Дорога подсохла. Местами снова пыль стала подниматься. Ветерок тучи давно разогнал. Солнечно. Собрались, тронулись. Заряна с Дорохом замыкающие. Ребятня с Александром в телеге. Выглядывают из-за борта подводы, Полкана дразнят.
Северин рядом с повозками Матвея держится. Первыми они в обозе идут. Беспута нет, дозор звездочейский вперёд ушёл, не желая пыль глотать обозную.
— Матвей! — оглянулся Северин. Товара вышла со стоянки, выстроилась соблюдая разрывы между повозкам. — Матвей, давай "лосиной рысью" пойдём! Звездочеев нагоним, а то Грише там скучно.
Матвей кивнул:
— Сделаем!
Он отстал, оббежал свои мажары, проверяя упряжь каждой повозки. Успел крикнуть Арту:
— Рысью идём!
