Приказ пришёл — и это хорошо. Неопределённость закончилась. Подголовник обнял затылок. Андерсон закрыл глаза. До космостанции — центра управления и связи 'Поля комплектования' полётное время составляло всего четыре часа. Можно было подремать. Андерсон отметил время по внутреннему 'будильнику' и забылся.
Мягко приземлившийся в ангаре станции шаттл никто не встречал. Не было необходимости. Люди здесь сплошь военные, знающие, что да как. Праздношатающихся и экскурсантов-посетителей на этом 'железном острове' не бывает. 'Поле комплектования' — сложный объект. Рейды — внешний и внутренний, сегменты стояночных уровней. Все корабли, находящиеся здесь, даже рассмотреть толком не удаётся — их слишком много и стоят они достаточно плотно.
Андерсон отметил пиликание наручного инструментрона, когда сошёл по трапу на плиты палубы ангара шаттлов. Взглянув на малый экран, перевёл инструментрон в режим построчной выдачи информации. Так было удобнее — можно не раскрывать малый экран. Уточнение пришло вовремя. И его суть Андерсону не понравилась: принять командование фрегатом 'Нормандия'. Тем самым, проблемным.
Разместившись в одноместной офицерской каюте в жилом блоке станции, Андерсон переоделся в скафандр и решил сразу осмотреть корабль. Если его назначили командиром 'Нормандии', то... Лучше приступить к работе сразу же, без 'раскачки'. Хотя... в приказе не оговаривалось, что надо вот так сразу, немедленно. Может, в очередной раз, подразумевалось.
Небольшой шаттл за несколько минут домчал Андерсона до нужного стояночного места. Открылся стыковочный шлюз, просвистел воздух, мигнули индикаторы. Голос шлюзового ВИ привычно доложил о том, что осуществляется 'процедура очистки'.
Открылась крышка внутреннего люка и, переступив высокий порог, Андерсон огляделся. Только дежурное освещение. Корабль, безусловно, живёт — основные системы работают в нормальном 'стояночном' режиме. Но... никого из техников, инженеров, 'вещевиков'. Пусто. Взглянув на часы инструментрона, Андерсон отметил перевод на 'среднесистемное' время и направился в БИЦ.
Освещение в корабле было настроено на 'экономный' режим и лампы включались только там, где чуткие датчики фиксировали присутствие разумного органика. Пустые пульты, погашенная Звёздная Карта. Стояночный режим. Почти полный.
Обойдя БИЦ, Андерсон потратил несколько десятков минут на ознакомление с большинством отсеков корабля. Можно ли это было назвать 'беглым осмотром'? Вполне.
Новый корабль. Да, прошедший заводское тестирование и облёт-обкатку. Минимум систем запущены в работу. Вполне достаточно для стоянки.
Ядро Андерсону показалось слишком большим для фрегата. Сразу подумалось: будет сложно управлять таким кораблём. Нужен пилот, знакомый с 'выкрутасами' этой 'птички', а где его найти? Голубовато-белое мягкое свечение ядра завораживало, но... надо было идти в другие отсеки, хотя бы бегло ознакомиться с их состоянием.
Значит, на борту больше никого из людей. Корабль — турианская разработка двухвековой давности. Постепенно Андерсон дополнял скупые, уже известные ему данные, почерпнутые из военных сегментов Интернета и Экстранета, личными впечатлениями и результатами осмотра. Многое совпадало. Очень многое. И было то, что не совпадало, с чем придётся разбираться.
Значит, ему предоставили возможность одному из первых увидеть 'Нормандию'. Странный корабль. Очень странный. Да, секретный, да, супердорогой. Чиновники Альянса могли посчитать, что достигли успеха — уломали турианцев на вот такой результат сотрудничества. Надо будет вникать теперь в очень многие детали, набирать экипаж. И выполнять первую миссию. Какой она будет? Куда придётся лететь? Зачем? Что будет приемлемым результатом?
Об этом Андерсон думал, когда после окончания осмотра отсеков фрегата входил в командирскую каюту. Необжитую, пустую. Оставил дверь открытой: глупо закрывать створку, когда ты один на корабле. В своей квартире Андерсон тоже дверей не закрывал — разве что входную, да и ту не на замок, а на защёлку. Вполне достаточно.
Стопка ридеров на рабочем столе. Значит, кое-какую информацию чинуши из ВКС всё же соизволили передать ему, опальному офицеру спецназа ВКС. Андерсон остановился у стола, переворошил ридеры. Обычные, никаких особых 'наворотов'. Зажёг настольный софит, отрегулировал 'конус', сел в кресло. Покрутился, покачался, привыкая.
Новый корабль. Явный подвох. Хорошо, если не подстава. Хотя некий 'аромат' подставы присутствует. Как можно опальному офицеру, заработавшему прочную репутацию 'неудачника', передавать командование таким кораблём? Какие мотивы лежат в основе принятия такого решения адмиралитетом Альянса? Да, можно успокоить себя. Убедить, что всё — в пределах процедуры, протокола, установленного порядка, наконец. Но... Неспокойно на душе. Тянет, тянет запашок 'подставы'. Многоуровневой, сложной, запутанной. Где — намеренно, а где — и случайно.
Взяв в руку первый, лежавший сверху в стопке ридер, Андерсон включил прибор и углубился в чтение файлов. Как всегда, время ускорилось. Это когда бездельничаешь или ждёшь, оно тянется, а когда занят делом — не заметишь, как и сутки уйдут в прошлое.
Когда на каютных часах цифры показали '06:00', Андерсон отложил последний ридер, прогнулся, откинувшись на спинку кресла. Несколько раз повернул голову вправо и влево. Информации о корабле — много. Самой разной, но в основном она вполне обычная. И ничего такого, что бы могло ответить на вопросы, список которых Андерсон уже сформировал. Для себя, не для кого-нибудь другого.
В шесть часов пятнадцать минут раздался мелодичный сигнал и один из настенных экранов осветился.
— Капитан Андерсон, — на пластине проступило хорошо знакомое опальному офицеру лицо адмирала Михайловича. — Мне поручено сообщить вам, что вы официально назначены на должность командира фрегата-прототипа 'Нормандия', — адмирал помедлил несколько секунд, внимательно глядя на стоявшего у стола офицера. — Понимаю, что у вас много вопросов, но, боюсь, что далеко не на все из них смогу ответить. Корабль предназначен для спецмиссии, цель и ход которой точно определены не командованием ВКС Альянса Систем, капитан, а Советом Цитадели. Приказ с полным текстом получите со временем. Очень скоро, капитан, — уточнил Михайлович. — Пока что скажу только одно: вам предоставлено право набрать экипаж. Основных офицеров. Список возможных кандидатур, — Михайлович, сделав заметное для Андерсона ударение на слове 'возможных', чуть скосил глаза куда-то вправо и вниз, видимо нажимал клавиши на инструментроне. Пиликнул сигнал и на экране настольного инструментрона, стоявшего слева от Андерсона, проступило изображение листа пластобумаги. — Вижу, список вы получили, капитан, — сказал Михайлович. — И знаю, что вы уже с ним бегло ознакомились, — добавил адмирал, дав офицеру несколько минут на чтение. — Да, часть штатных специалистов придётся оставить 'не у дел'. Требование Совета Цитадели. Вместо них на борт фрегата прибудут военные полисмены. Двенадцать человек. Это — не обсуждается, капитан. — Михайлович отметил недовольство, проявившееся на лице Андерсона. — Приказ Совета Цитадели. Санкция командования ВКС Альянса Систем. Вам надлежит предоставить полисменам места в кубриках и возможность взять под охрану важнейшие отсеки корабля.
— В трюме — морской контейнер, адмирал. Особой степени защищённости, — сказал Андерсон.
— Необходим для миссии, — коротко ответил Михайлович. — По связи сказать ничего не могу. Всё прочтёте в письменном приказе. С момента получения распечатки файла приказа — действуйте согласно его положениям. Могу лишь уточнить, капитан, что на борт 'Нормандии' прибудет Спектр Совета Цитадели. Турианец. Найлус Крайк. Оказывайте ему всяческое содействие. Он работает в интересах миссии. Это всё, капитан. — Михайлович едва заметно кивнул. Экран погас. Сеанс связи завершился.
Встав с кресла, Андерсон шагнул к иллюминатору. Остановился, коснулся рукой поверхности стекла. Предположение о подставе начало переходить в ранг доказательства. Не хотелось верить, что опала сменилась... издевательством, но... почти всё указывало именно на это. Миссия — непонятная, явно незаконная, да ещё не в интересах Земли и человечества. Совет Цитадели. Удобное прикрытие. Гражданские чиновники, ни за что не несущие ни персональной, ни коллективной ответственности.
Вспоминалось всё... достаточно полно и чётко. Да, эти воспоминания не доставляли Андерсону особого удовольствия, но... Что ещё осталось, кроме воспоминаний? За несколько суток всё так изменилось, что... Трудно со всем происшедшим совладать.
Тогда, после разговора с Михайловичем, Андерсон долго стоял у каютного иллюминатора. Ждал. Чего? Прибытия файла с приказом, конечно. Если Михайлович в разговоре так упирал на содержимое приказа... Что-ж. Он подождёт. Раньше момента получения этого приказа начинать действовать... по меньшей мере, глупо. Если не преждевременно и вредно.
Принтер выплюнул в лоток лист пластобумаги. Андерсон обернулся, отшагнул от иллюминатора, подошёл к рабочему столу, взял в руки лист, просмотрел текст. С одной стороны и с другой. Убористый, мелкошрифтовой текст. Через один интервал.
Михайлович прав. Приказ многое поясняет. Многое. Но — не всё. Основная информация присутствует, но... самое важное, скрывающееся в мелких деталях, в тексте приказа отсутствует. Чиновники — или альянсовские, или цитадельские — всё равно, какие. Они... действуют стандартно. Чужими руками, не сообщая всех данных исполнителю.
Что и говорить, опальный капитан, проваливший отборочную миссию, предполагавшую зачисление в Корпус Спектров — удобный исполнитель. Михайлович против обыкновения постоянно именовал Андерсона в разговоре 'капитаном', словно подчёркивал — не бывать тебе ни майором, ни, тем более, полковником. Как всё стандартно. А чего он, собственно, ожидал? Что чиновники-инопланетяне поступят как-то по-иному, поставят свои расовые и группорасовые интересы ниже интересов людей? Наполнят реальным смыслом многочисленные устные и даже письменные заявления о сотрудничестве, добрососедстве? Смешно. Очень смешно! Чиновники — лгут. Всегда лгут. Иначе... они просто не выживут. Человечество искало братьев по разуму, а нашло... своё отражение. Не только лучшее, но прежде всего — худшее. Потому что для лучшего надо напрячься, надо постараться, а для худшего — расслабиться и предоставить инстинктам сделать своё дело.
Приказ подтверждал всё, что говорил Михайлович. И оставление 'на берегу' почти двух десятков специалистов, и привлечение военно-полицейского подразделения. И прибытие и полномочия Спектра-турианца Найлуса Крайка. И многое, многое другое.
Сев в кресло, Андерсон ещё раз перечитал текст приказа. Убрал лист в каютный сейф, щёлкнул замком. Встал, прошёл к двери. Девять часов. Начало десятого. Ложиться спать уже поздно, надо... ещё раз обойти корабль. Теперь уже — основательно. Отсек за отсеком. Пост за постом. Внимательно просмотреть всё. Пока он — единственный обитатель корабля. Потом — будет сложнее. Надо зафиксировать все недостатки, ошибки, просчёты, допущенные теми, кто готовил корабль, кто облётывал, кто перегонял его на 'поле комплектования'. Время устранения выявленных проблем — впереди.
Выйдя из каюты, Андерсон тогда оставил дверь открытой. Сейчас, спустя декады, он не мог себе пояснить внятно, почему так сделал. Может, из-за одиночества, а может быть потому, что почувствовал свою изолированность. Меньшую изолированность, чем когда был на Земле, когда мотался только по полигонам и стрельбищам, всё остальное время скрываясь, практически — прячась в своей холостяцкой квартире. Теперь наступало время другой изолированности. Изолированности командира корабля. Традиционной, вошедшей в обычай.
Сложно всё это воспринимать. Странный корабль, странный приказ, странная миссия. Сложности. К ним его, спецназовца, готовили долгие месяцы. И вот теперь эти сложности соединились в нечто такое... единое. С чем ещё придётся разбираться.
Чаквас, вставая с кровати в своей выгородке-кабинетике, не смотрела на индикаторы состояния здоровья членов экипажа фрегата. Зачем? И так ясно, что там, по большей части — всё нормально. Поправляя комбинезон и пристёгивая к поясу коробок автоспасателя, Карин уже знала: надо придти к Дэвиду в каюту. Да, вроде бы так не полагается делать, но... Сейчас она не может не придти к нему. Потому, что он снова думает, вспоминает. В том числе и то, чему она сама не была свидетелем. Если он расскажет ей об этом... И о многом другом. Даже о том, чему и она была свидетелем. Ему должно стать легче. Должно!
Пройдясь по Медотсеку, Чаквас дожевала плитку 'рациона' — подниматься в столовую, пусть даже и импровизированную, не было никакого желания. И так пришлось заставлять себя поплескаться в санкомнате, немного взбодриться. Нехорошо, когда врач корабля похожа на сушёную воблу, нехорошо.
Сняв показатели, убедившись, что и согласно данным автоматики на корабле всё более-менее спокойно и нормативно, Чаквас облачилась в скафандр и, мельком взглянув на себя в большое коридорное зеркало, вышла из Медотсека.
Отвечая на приветствия членов экипажа, Карин, отказавшись от лифтов, дошла до двери командирской каюты. Остановилась, прислушалась. Да, напряжённая тишина. Надо входить. Тихо войти, незаметно, чтобы Дэвид... чтобы ему было хорошо, чтобы он почувствовал, что не один. Сейчас это — важно.
Створка двери бесшумно скользит в сторону. Чаквас переступает порог, пальцы её левой руки нащупывают сенсоры панели ВИ замка и створка закрывается. Незачем другим видеть, что она делает в командирской каюте. Все знают, что командир не покидал своё обиталище. Остальное сейчас не так важно. Главное — тихо подойти к Дэвиду, обнять его.
— Кари... — прошептал Андерсон, ощутив, как руки Карин обвили его. — Ты...
— Я — рядом, Дэвид. Рядом с тобой, — прошептала Чаквас, чуть усилив объятия. — Знаю, ты думал, вспоминал. Прошлое. То, что произошло тогда, когда 'Нормандию' привели на 'поле комплектования'. Расскажи мне. Пожалуйста. Ты... раньше не рассказывал много. Так, общие детали.
— Ты права, Кари. Ты — права, — сказал Андерсон. — Не рассказывал. И сейчас...
— Нет, Дэвид. Сейчас ты можешь мне рассказать. Всё. Знаю, ты вспоминаешь. Сейчас для таких воспоминаний ещё есть время и возможность, а дальше... вряд ли мы все и каждый из нас удостоимся такой роскоши. — Чаквас помедлила. — Так что — расскажи.
— Кари...
— Дэвид. Пожалуйста. Я знаю, что ты вспоминаешь сейчас происшедшее детально.
— Ладно. — Андерсон мягко и осторожно повернулся в кольце рук Чаквас, обнял подругу. — Спасибо тебе, что пришла, — он склонился, поцеловал Карин. Троекратно — лоб и щёки.
Чаквас едва заметно улыбнулась и поцеловала Дэвида ответно. В губы, конечно. Пусть не думает, что она отдалилась от него. Нет, она хочет быть как можно ближе к нему. Ей это надо. И сейчас, и в будущем.
Дэвид... Он понял. Подхватил Карин на руки, отнёс на диван, усадил. Сел рядом.
— Я действительно, Карин, вспоминал. Как пришёл на пустой корабль, как прошёл по нему. Как прочёл гору ридеров с 'вводной информацией'. Странно мне вот так было принимать командование над новым кораблём. Странно и, как я сейчас понимаю и ощущаю — больно. У меня была мысль, что меня... подставили. И эта мысль меня долго преследовала. Было много, очень много оснований думать именно так. Я тогда несколько раз обошёл корабль, но, как мне кажется, ещё больше времени я провёл тогда в каюте. На пустом корабле... Где работают только основные, 'стояночные' системы... Да, я понимаю, что для меня это должно быть вполне рабочей, а значит — привычной ситуацией, но... Слишком много тогда на меня свалилось непонятного. Не неожиданного, Кари. Именно непонятного. А потом... потом позвонил Михайлович. Познакомил с основными моментами. — Андерсон взглянул в глаза подруги. — Сказал, что придёт приказ. Письменный, который я должен распечатать по получении. После этого наступит время действий. Так и случилось. После разговора с Михайловичем я настроил принтер. Ждал. То ли долго, то ли — не очень долго. Сейчас мне кажется, что хорошо, что приказ пришёл не через минуту. И хорошо, что пришёл не через сутки. Раньше.
