Люси не помнила толком, как они подошли к своим, как сели рядом, и о чём говорили. Она поджала под себя ножки, долго не знала, что делать с руками. Первые десять минут она боялась отвести в сторону взгляд, и если бы не природная болтливость Генриха и Лэсси, эта пляжная вечеринка вполне бы была похожа на вечеринку немых.
— Люси! — внезапно её пробудил чей-то окрик, и девушка нашла глазами Генриха. — Я говорю, ты просто очаровательна. Правда, Билли?
Рейнджер что-то промычал в ответ, а Люси выдавила из себя улыбку, и быстро спрятала в сторону глаза. Ей понадобилось ещё время, прежде чем она успокоилась и немного освоилась. Люси начала кидать осторожные взгляды в стороны. До этого дня, она практически не видела обнажённых мужчин, если не считать нескольких случаев в доме доктора Даккара. Теперь они были так близко, и она внимательно осматривала их тела, казавшиеся чем-то необычным, сильным, крепким. Украдкой она замечала, чем они отличаются, по строению, похожие, но немного разные. Особенно отличались Гарти и Бетон, и если тело парня было заметно моложе остальных, не таким массивным, но жилистым, то тело Бетона казалось слишком массивным, доходя до меры чего-то, что кажется не привлекательным. А так, со стыдом, сама для себя Люси заметила, что они волнуют её, все, но, конечно же, ей даже хотелось, чтобы Билли посмотрел на неё.
Каким-то образом Лэсси усадила её так, что рейнджер сидел рядом. Люси набралась смелости посмотреть ему в лицо, и тут же поняла, что он невероятно смущён! Ощущение неизведанной до этого, её собственной женской силы, впервые открылось ей. И Люси действительно понравилось это. Как же она завидовала Лэсси, которая могла так непринуждённо болтать в подобной обстановке! Спутники девушек ёрзали, меняя свои позы, словно старались что-то спрятать.
Чем свободнее ощущала себя Люси, тем больше она замечала. Девушка отчётливо ощутила запах Билла, Гартуна, остальных. Пахли они как-то иначе, не так как обычно. Ей захотелось прилечь на плечё рейнджера, и потереться о него волосами. Организм девушки реагировал сам по себе, и запах сидящего рядом Билла казался всё более привлекательным. Так же она заметила, кто и как смотрит на неё. Когда Люси почти отворачивалась, Билл осматривал её с ног до головы, и от этого взгляда по ней словно бежали мурашки. Генрих практически не обращал на неё внимания, как впрочем и на блондинку. Гартун периодически пожирал глазами грудь Лэсси, но и заглядывался на животик Люси. Шарк косился на бёдра блондинки, кидал взгляды на Люси, но она была немного скрыта от его взора. Ещё она ощущала что-то в воздухе, и с момента их появления оно словно росло. Какая-то невидимая энергия страсти, желания, которую излучают все вокруг, и с каждой минутой её становиться всё больше. Она опьяняет, вскруживает молодую голову Люси, и хочется поддаться ей целиком, сделать что-то совершенно безрассудное!
Билл и вправду был смущён, и всячески пытался подавить в себе это чувство. Он осматривал фигурку Люси, такую грациозную, нежную, хрупкую, и ему хотелось обласкать её прикосновениями, покрыть поцелуями. Проникнуть руками под эту повязку на её бёдрах, ощупать там всё, что можно, или нельзя. Билл хотел убежать от этих мыслей, от запаха этой смуглой кожи и чёрных волос, скрыться в воде озера, но безумная эрекция не позволяла ему не то что встать, но даже изменить позу, в которой он замер. А тело юной девушки словно напрашивалось на ласку, требовало её. Люси посмотрела ему в лицо, и невинно улыбнулась. Её ножки устали от одной позы, и она поменяла её, оказавшись ещё ближе к Биллу. Будь сейчас они наедине, рейнджер понимал, что он бы не сдержался, и начал бы её целовать, понемногу укладывая на землю, и уже не стал бы останавливаться.
Лэсси попросила Бетона принести им остатки выпивки. Всеобщее волшебство страсти казалось, совсем не могло на него повлиять, и он воспринимал окружающих, как и прежде, вне зависимости от того, насколько меньше на них стало одежды. После нескольких порций виски, Люси наконец-то смогла раскрепоститься, и даже осмелиться вместе с блондинкой пойти поплавать. Она ощущала на себе взгляды полные желания, и чувствовала сама, что её ягодицы даже двигаются не так, как обычно.
Вода была замечательна своей прохладой. Они плавали, ныряли, и эта прохлада сумела остудить градус их возбуждения, заставляя горячую кровь отойти от самых чувствительных мест девушек. Пока они плавали, их спутники так же смогли немного "остыть", и теперь даже могли встать, разжечь костёр, подальше от воды, и приготовить чего-то перекусить. Хардсон оказался прав. Они и вправду веселились, чуть ли не до самой темноты, вновь возвращались в воду, потом обратно к костру. Люси училась быть смелее, меньше смущаться. Общее страстное "напряжение" то росло, то вновь немного спадало, и девушке нравилось это чувство. Она заметила, как Билли пытался поговорить с ней немного наедине. И не только он! И Гартун, с его неловкими комплиментами, и даже Шарк, внимание которого правда, вызывало в ней чувство тревоги. А позже она и сама искала этого уединения с рейнджером, и даже ожидала чего-то с его стороны, какого-то действия, а быть может даже прямого предложения. И Люси не была уверена, что сказала бы ему "нет", и плевать на все эти приличия и правила!
Но, на самом деле ничего не произошло, и все сдержали себя в рамках приличия, хотя и не раз практически поддавались страстному порыву. Все продолжали делать вид, что они всего лишь спутники, не вызывающие друг в друге никаких желаний. Девушки скрывали свою страсть и желание быть "согретыми", мужчины скрывали свою эрекцию, и желание овладеть их сексуальными телами. Даже с наступлением ночи, жара не отступала, и путники периодически возвращались в воду, где Шарк пытался щупать Лэсси, а та в ответ хихикала как девочка. Они ещё долго сидели у костра, общались о жизни, и разных вещах, практически свыкнувшись с возбуждением в своих венах. Они разложили матрасы, и по одному отправлялись спать. Про себя Люси отметила жуткое чувство разочарования, практически холодящее, и нежелание идти спать, но словно ждать чего-то, что может случиться.в воду, где Шарк пытался щупать Лэсси, а та в ответ хихикала как девочка. Они ещё долго сидели у коставила девушку действовать. И если при блондинке Люси просто очень смущалась раздеваться, то самое страшное ждал
ставила девушку действовать. И если при блондинке Люси просто очень смущалась раздеваться, то сИ лишь когда перевалило за полночь, температура начала падать, и становилось вновь прохладно. Люси несколько раз просыпалась, пробуждённая прохладой, но ей так не хотелось просыпаться полностью и искать своё покрывало, что она ещё сильнее скручивалась калачиком на своём матрасе, обхватывала себя руками, и вновь засыпала. На третье подобное пробуждение, Люси перевернулась на бок, но не успела уснуть вновь, как её привлёк странный шум. Он напоминал трение ткани, среди которого периодически слышались всхлипывания, лёгкие, приглушённые стоны, и хлопки плоти о плоть.
Костёр давно погас, и на его месте лишь тлели красные угольки. Они не давали много света, луны не было, ночь была практически абсолютно чёрной. Люси привстала, и тщательно вглядывалась в ночную тьму, но даже её чувствительные глазки едва ли могли что-то разглядеть. Звуки доносились со стороны матраса Лэсси, и несколько раз девушке удалось уловить там какое-то неясное движение, среди общей неподвижности густой темноты. И всё бы могло быть приемлемо, если бы не подлая мысль, пробравшаяся в её голову, кто же именно сейчас с Лэсси. Казалось, что ответ очевиден, и это должен быть Генрих, или Шарк, но любопытство, и в особенности страх, что это не он, но Билли наполнили её сердце такой тревогой, что Люси чуть ли не решилась на глупость.
Ей очень захотелось встать, и тихонько пробраться к матрасу блондинки или рейнджера, и убедиться наверняка. Но страх того, что её поймают за таким делом, и поймут неправильно, останавливал. Убеждая себя, что ей это только кажется, Люси применяя свою волю, перевернулась на бок, принялась засыпать. Послышались несколько приглушённых, и очень сладострастных стонов. Ниже живота Люси уже давно всё пульсировало, и на этот раз, это было уже слишком. Осмотревшись вокруг, и убедившись ещё раз, что темнота непроглядная, Люси скользнула рукой под свою набедренную повязку. Она думала о Билли, о том, как подкрадывается к его матрасу, и просовывает руку под его повязку. Эти мысли быстро сменялись воспоминаниями всего того, что случилось в Соапвилле, им на смену приходили фантазии о том, как сам Билли подкрадывается к её матрасу, чтобы сорвать её набедренную повязку, и дать волю своей руке. Не прошло и двух минут, как Люси сжато выдохнула несколько раз, и её расслабленные мысли незаметно обернулись глубокими снами.
Утром, первой проснулась Лэсси, задолго до того, как показалось солнце. Небо серело, кто-то из её спутников тихонько посапывал. Лэсси устало осмотрелась, потрепала свои волосы, отыскала свою нагрудную повязку. Её матрас был обильно перепачкан в белое, как и всюду на её коже, виднелись пятна засохших белков, следы двух гостей, посетивших блондинку этой ночью. Она постаралась вытереть свою кровать, после чего, укутавшись в покрывало, укрыла неосторожно раскинувшуюся Люси, и отправилась обратно к озеру. Дул свежий ветерок, и её кожа покрылась точечками. Лэсси не медлила, желая полноценно искупаться в воде, без всяких там повязок, пока все остальные спят. Отбросив в сторону покрывало, она неспешно вошла в воду, и принялась плавать, несколько раз окунулась с головой. Запах утра и воды, приятная прохлада и свежесть насыщали блондинку.
Что-то хрустнуло среди зарослей кустарника, обильно росшего вокруг озера. Лэсси стояла к ним спиной, громко засмеялась, продолжая отмывать свои волосы. Она несколько раз обернулась, уловив среди кустов движение, опознала в таинственном наблюдателе Гартуна.
— Гарти, смотри там не оторви себе ничего, ненароком! — со смехом сказала она.
Гартун показался, встав во весь рост. Он тяжело сглотнул, но держался достойно.
— Я подглядывать, но не прятаться! Если бы я прятаться, то не допустить шума. И я не давать воля своим рукам. — сказал он даже с гордостью.
— Что, правда? — продолжала хихикать Лэсси. — Да брось, милый! Для мальчишек это нормально. В дороге все мальчуганы всегда пытались подглядывать за мной, и всегда всё так и заканчивалось.
— Я не мальчишка! — вдруг обиженно возразил Гартун, и, преисполнившись решимости, направился в воду, всё ближе и ближе к Лэсси. И чем ближе он подходил, тем меньше становилось её веселье. Блондинка обернулась к нему, закрывая руками свою грудь.
Гартун подходил не спеша, пробираясь сквозь воду. Было заметно, как он сдерживает свою обиду, но, похоже, в этот раз, что-то взяло верх, чем бы оно не было, мужеством, или несдержанностью. Гартун на время остановился, посмотрел в сторону, потом в глаза Лэсси, и сказал с совершенно цивилизованным выражением на лице:
— Ты всегда грубить мне! С день наше знакомство. Ты всегда говорить гадости, даже когда я не заслуживать этого!
— Слушай Гарти! — сказала Лэсси. — Только не нужно преувеличивать, ладно?!
— Ты никогда не слушать меня! — уверенно перебил её дикарь. — Ты всегда перебивать меня, не давать сказать слова! — сказал он и приблизился ещё. — Я всегда стараться быть к тебе ласковый и добрый, а в замен, я получаю только злоба и пренебрежение.
— Гарти... — растеряно проговорила Лэсси. — Я никогда так тебе не говорила...
— Я всегда уважать тебя! А ты говорить, что я дикарь, словно это делает из меня плохой человек. В то же время, хвалить действительно злых людей, в которых нет добра сердца, и обычное благородство!
— Гарти... — виновато проговорила Лэсси, и Гартун подошёл ещё ближе.
— Я всегда любить тебя, какая есть. За то, какая ты, и собой, и золотом волос, и всегда прощать незаслуженное зло, которое ты мне дарить. Я всегда жертвовать собой для тебя, а в ответ только холод, и неуважение. Ты всегда оскорблять меня мальчишкой, когда мужество моё превосходить большую часть из тех, кому ты дарить своё тепло!
— Гарти... промямлила растроганная Лэсси, и несколько слезинок скатились по её лицу. — Прости... Прости меня...
Гартун стоял практически вплотную к Лэсси, горя "праведным гневом", блондинка стыдилась смотреть в его глаза.
— И что теперь? — спросила она. — Убьешь меня за все свои обиды?
"Нет" — мрачно ответил Гартун, схватил её за талию, и подтянул к себе, крепко прижав. Лэсси охнула, и, несмотря на то, что она была заметно выше него, Гарти дотянулся к её лицу, чтобы своими губами вцепиться в её губы. Поцелуй длился не долго. Лэсси оттолкнула его, с протестом: "Что ты себе блядь позволяешь!" Но Гартун не сдался, сжал её ещё крепче, вцепился губами с силой зверя, и блондинка ослабла от такого напора. Вскоре руки Гартуна откинули руки Лэсси в стороны, и он принялся сжимать её пышную грудь. Пальцы парня, от мягкой плоти переходили к затвердевшим соскам. Вскоре он, забыв о её губах, утонул в груди девушки всем лицом. Гартун целовал их, ласкал языком, покусывал, потом накидывался на соски, и вновь мягкую плоть. Гарти наслаждался ароматом кожи этой женщины, втирал его в себя. Руками он гладил её плечи, её живот и бёдра, её влажную кожу. Лёгкие оханья Лэсси всё чаще сменялись стонами, её безвольно весящие руки ухватились за парня, крепко сжимали его голову, волосы, плечи, гладили спину.
Эти самозабвенные ласки пышной груди Лэсси, продолжались более пяти минут, и её стоны становились всё чаще, сильнее, и откровеннее. Руки Гартуна нырнули под воду, и обхватили округлые ягодицы блондинки, пока он продолжал всем лицом утопать в её груди. Пальцы парня скользнули в ложбину между упругих горок, нащупав отверстие, моментально сжавшееся от его прикосновения. Тогда, он перенёс внимание на поляну впереди, и, прорываясь пальцами сквозь мокрые волоски, добрался к Лэссиному "лепестку цветка". Несмотря на прохладу воды, лицо блондинки пылало жаром, она вжимала парня в себя, растаяла, её бёдра сжали его кисть с силой крепкого рукопожатия. Ласки груди были слабым местом Лэсси. Но мало кто из её любовников знал об этом, так как мало кто в это время заботился о разнообразии и глубине удовольствия своей женщины. "Ты там кончила?" — пик снисхождения, открывающийся в одном вопросе. И иногда солгать "да", было более разумно, чем сказать правду.
Гарти поднял её на руки, и понёс к берегу. После подобной прелюдии, продлись которая ещё несколько минут, и можно было бы обойтись без любви, Лэсси была готова на всё. Ну, практически на всё, что она могла ожидать от "дикаря". Гартун осторожно положил её на песок, пробежался руками по её телу, перевернул на живот, в ответ Лэсси тихонько мурлыкала. Гарти приподнял её попу, согнул ноги в коленях, так, чтобы её ягодицы и всё между ними, маняще выпирали. Прежде чем сквозь дурман истомы и страсти, Лэсси успела понять его замысел, Гарти упёрся в неё своим невероятно крепким членом, не считаясь с силой, надавил, и почти мгновенно вошёл в неё. Попку Лэсси пронзила боль, тут же смешавшаяся с удовольствием, гуляющим по телу. Блондинка болезненно простонала, но растаявшая под ласками, словно свеча, была не в силах сопротивляться.
