Хроники Эринии. Дракон стремится к морю.

"Давным-давно Некто сотворил то, что назвал подобием самого себя и венцом своего творения. И был другой, кто спросил Творца:

— Почему я должен подчиниться ему?

— Потому что он совершенен, — ответил Творец.

— Я сомневаюсь в этом, — ответил другой, — ведь это совершенство не познало ни добра, ни зла.

Спустя некоторое время этот другой встретился с созданием Творца.

— Съешь вот это,— протянул он созданию плод, который держал в руке, — прими мой дар, тогда я подчинюсь тебе с чистым сердцем.

— И что я получу? — спросило создание.

— Ты познаешь добро и зло, — ответил другой.

— Как? — ещё раз спросило создание.

— Ты обретёшь совесть, — грустно улыбнулся даритель, — с ней ты отличишь одно от другого. Без неё будешь всё время думать только о себе".

— Вот и всё, — закончил свой рассказ незнакомец, — надеюсь, моя история поможет тебе в твоих исканиях. И твоя совесть наконец-то успокоится.

— Полагаете, история незнакомца помогла плотнику? — продолжил капитан Кильб, — лично я не знаю. Но после неё он окончательно потерял покой и совершил то, что в итоге привело его к преждевременной смерти. А что касается этой истории. Позднее незнакомец рассказал её мне, а я рассказываю вам. Почему? Потому что я хочу, чтобы вы, помнили, кто подарил нам Совесть. Потому что спустя почти две тысячи лет после разговора в пустыни, когда горстка молодых людей встала перед тяжёлым выбором — принимать "Причастие Буйвола" или отринуть его, только совесть помогла им найти верный ответ. Да, та самая совесть, которой не оказалось у монахов, что вышли на холм зажигать огонь и петь "Горят старые кости". Господь покинул их обитель. Осталась лишь пустая оболочка. Каменная оболочка. Разве преступлением было взорвать её? Ради нашей совести, ради этого дара мы обязаны сделать всё возможное, чтобы Покровитель вновь присоединился к нам. А если меня спросят, как посмотрит на это Элизиум, как отнесётся к этому Джесс, то я отвечу. Тот, кто спокойно взирал, как казнят мальчишку только за то, что он приносил письма, переживёт и пробуждение. Где сейчас находится "Валрус"?

— В пустыне, в нескольких лигах от Бувина — небольшого городка в пограничье,— ответил Модель.

— Это тот самый городок, по которому проходит наша граница с Хёлльмундом?— улыбнулся первый курфюрст.

— Верно, — подтвердил Модель, — хотите навестить его?

— Пожалуй, да,— после некоторого колебания произнёс капитан Кильб,— и чем скорее, тем лучше, — добавил он уже намного уверенней.

— Ваше пребывание в нём может оказаться весьма длительным и совершенно напрасным, — прищурился фон Тресков.

— В этом городке есть гостиница, а в ней, наверняка, и бильярдная, — парировал капитан Кильб, — время протечёт незаметно. Господа, я уезжаю завтра. Потому, разрешите оставить вас. Меня ждут неоконченные дела.

— Нет смысла задерживаться, — поддержал его Хоенштауфен, — похоже, мы обсудили, что хотели, и всё уже решено.

— Как вам угодно, — бросил фон Тресков, поднимаясь с кресла.

Галопом промчалась через главные врата Рубиновой Крепости блестящая кавалькада рыцарей в роскошных доспехах. Издавая громкие, самодовольные гудки проехал вслед за ней дорогой автомобиль с открытым верхом. И уж затем скрылась за крепостной стеной одинокая стройная фигура в офицерском мундире. Из окна своего кабинета четвёртый курфюрст Тьмы Вальтер Модель задумчивым и внимательным взором провожал могущественных гостей. Комендант Рубиновой Крепости остался один.

Впрочем, пребывал он в одиночестве не долго.

— Дросте, — негромко позвал Модель адъютанта.

— Ваша светлость, — почтительно отозвался тот, застыв на пороге кабинета.

— Вы готовы к отъезду? — только и спросил четвёртый курфюрст.

— Разумеется, Ваша светлость, — ответил адъютант,— я буду в Десперейт-Хоупе уже сегодня вечером.

— Ни с Августом, ни с Оттоном трудностей у вас возникнуть не должно, — сказал Модель,— с ними уже всё обговорено. Если в гонке победит Авёгль — от вас ничего не потребуется. Но если поймёте, что первым в Бувин попадёт д'Арджент — действуйте, не колеблясь. Вы знаете, на кого пал выбор?

— Да,— лишь кивнул Дросте.

— Вас ничего не смущает в нём?

— Нет,— покачал головой адъютант.

— Вот и отлично. Надеюсь, вы исполните свой долг, как подобает настоящему офицеру. И помните, эта часть плана — абсолютно секретна. Первый курфюрст должен до конца оставаться в полном неведении.

— Так и будет, мой генерал, — уверенно ответил Дросте.

— Тогда я вас не задерживаю. Удачи.

И четвёртый курфюрст вновь остался один.

Размышления перед бурей.

Когда смолкли последние выстрелы Элизиумской войны, стало ясно — вместе с миром в Инферно пришла катастрофа. Терры больше не существовало, тяжелораненый Покровитель впал в глубокую кому. Из девяти кругов Тьмы его сторонники удерживали лишь последний, в котором укрылись те, кто так и не склонился перед Спасителем. Места хватило всем, его хватило бы с избытком ещё для очень многих. Но этих многих не было.

Многие в Хёлльмунде не понимали, почему армии Элизиума после первой же неудачи поспешно отступили от его стен. Джесс больше не желал смертей и страданий? Или он знал то, чего не ведали остальные? Впрочем, для посвящённых это не составляло секрета. Хёлльмунд лишился своего источника, чья энергия позволяла ему беззаботно существовать многие тысячелетия. Без неё он был обречён на медленную, но неизбежную смерть. Незавидный, но единственный конец для тех, кто поставил гордыню превыше всего.

Но кто сказал, что Принцы Тьмы не предвидели подобный исход? Конечно же нет, никто из них не питал иллюзий насчёт вероятной войны и её итогов. А потому выход искали давно, очень давно. Стоит ли удивляться, что его всё-таки нашли?

Задолго до катастрофы властители Хёлльмунда задались вопросом — что же отличает их от Творца и тех, кого он создал по своему образу и подобию? Ответ на него лежал на поверхности и содержался в самом имени того, против кого восстал Покровитель. Умение творить и созидать. Из предосторожности, или по какой-то иной причине, но именно его лишил Всемогущий Вседержитель своих мятежных слуг. Признайте, это было мудрое решение. Бездарность порождает бесплодие. Бесплодие порождает беспомощность. Беспомощность порождает покорность. Покорность порождает страх. И если ты победил страх, если ты отринул покорность, если ты преодолел собственную беспомощность — не смей останавливаться на полпути. Пройди его до конца.

Не умеешь сам — научись у других. Разумеется, Принцы и не надеялись, что Творец всего Сущего поделиться с ними самой сокровенной тайной. Но, справедливо рассуждали они, то, что нельзя выведать у Творца, можно заполучить у тех, кто схож с ним по своей природе. Пусть эти существа и были слабы и беспомощны, но кое в чём они превосходили надменных властителей Тьмы. И чтобы сравняться с ними, чтобы ещё раз посрамить Всемогущего Лорда, принцы в кои— то веки отринули безудержную гордыню.

Один за другим мятежные демоны прибывали на Терру, где вселялись в тела тех новорождённых, чей огромный талант было невозможно скрыть от пронзительного взора будущих спасителей Хёлльмунда. Теперь им предстояло прожить вместе всю отведённую детям жизнь. И каждый миг этой жизни властители Инферно использовали с наибольшей выгодой. Сливаясь с сознанием носителей, подчиняя их волю, Принцы с жадностью впитывали ту живительную энергию, что порождали горящие сердца беспокойных гениев. Владыкам Тьмы открывалась сама суть таинственного процесса, именуемого творчеством. Они воочию наблюдали, как рождаются бессмертные шедевры. И не просто наблюдали — часть из них создали уже они. Ведь без личного опыта любая учёба бесполезна.

Но любому учению, рано или поздно, приходит конец. Познав муки вечных сомнений, томительных исканий, кропотливой работы и многократной переделки будущих творений, но также и радость, сравнимую с родительским счастьем от появления на свет любимого дитя, принцы Тьмы один за другим возвращались в мрачные чертоги Радужного Дворца. Знал ли об их странствиях Спаситель? Конечно же, да. Догадывался ли об их сокровенных планах? Трудно сказать. Доподлинно известно лишь одно — всякий раз, когда тот или иной владыка Инферно покидал Терру, на его временную Родину обрушивалась очередная напасть. Одну мировую войну, обильно сбиравшую свою кровавую жатву и плавно перераставшую в братоубийственную бойню, сменяла другая, ещё более страшная, ибо враг в ней грозил уже полностью уничтожить народ, приютивший на время мятежных демонов Тьмы. Едва же этот многострадальный народ успевал оправиться и передохнуть от военного лихолетья, как его правители затевали перестройку всего жизненного уклада, и перестройка эта неожиданно оканчивалась полным крахом и сломом всей прежней жизни, и некогда могучая страна гибла глупо и бездарно. А на поверхность, как это и бывает при всяком крушении, выплывало самое мерзкое и отвратительное. Но какая нам теперь разница, кто на самом деле стоял за всеми этими бедствиями?

Важно совсем иное — теперь принцы Тьмы были готовы к суровому испытанию, которое выпало на долю всех обитателей Инферно. Армии Элизиума отступили, смолкли последние залпы войны — ничто не мешало властителям Преисподней осуществить их честолюбивую и безумную мечту. Проект "Казино и блудницы" начал претворяться в жизнь.

Надёжно укрывшись за непроницаемым силовым барьером "Файр Лейк", в который принцы вложили весь запас энергии, что оставался в их распоряжении, всё население Хёлльмунда с глубокой тревогой ожидало, чем же окончится таинственный ритуал, который Повелители Тьмы проводили в главном зале Радужного Дворца.

Томительное ожидание продолжалось трое суток, потому как в Хёлльмунде нельзя было определить, когда день сменяется ночью. Вечный полумрак, безраздельно царящий на его полуразрушенных улицах и площадях, лишь усиливал огромное напряжение, что охватило людей, собравшихся на них. Получится или нет? Ускользнут ли они из ловушки, в которую загнал их всесильный Лорд? Никто не ведал, как принцы ответят на этот вопрос, никто не предвидел, какой озвучат приговор.

Начало четвёртых суток ознаменовалось торжествующим смехом принцев и их приближённых, который явственно донёсся из-за высоких стен Радужного Дворца. И сейчас же этот зловещий хохот был встречен и подхвачен восторженным рёвом многотысячной толпы, которая словно обезумела в один-единственный миг. Пропало напряжение, исчезла тревога, ибо получен был ответ. В Хёлльмунд возвращалась надежда, жизнь в нём обретала новый смысл.

И заглушая дикие вопли, горделиво неслось над Инферно: "Ты, кто нарёк себя Всемогущим. Узри же. Ты сотворил свой мир за шесть дней, а мы же управились за вдвое меньший срок. Теперь мы равны, и по праву зовёмся именем, что раньше носил только ты. Отныне и мы — Создатели".

Так возникли Эринния и Сервия. Так появились мы — людичи-венеды.

Часы мастера Уильяма и в самом деле оказались бесценным сокровищем. И всё же — ответы, что я получила от них, породили лишь новые вопросы. Путь к истине бесконечен. И какая разница, что помогает тебе идти по нему — перо или меч?

С моего балкона прекрасно видны и прибрежные скалы, и море, которое всё не успокаивается и продолжает упорно биться о них. Почему стихия, что должна дарить покой истерзанным душам, сама рвётся в тяжёлую битву? Что она хочет доказать и кому? Или это ясный намёк, что и моя война только началась?

Я знаю, знаю, что рано мечтать о том, чтобы беззаботно погрузиться в морскую пучину и забыть обо всех тревогах и заботах, что оставила на берегу. Большая игра уже началась, и мои соперники, которых мне ещё предстоит увидеть вживую, уже сели за стол. В этой игре никого не волнует истина, никого не интересует, на чьей стороне правда и справедливость. В ней думают лишь о победе. Так всегда бывает, когда ставкой служит собственная жизнь. Кто же последним останется сидеть за этим страшным столом?

Впрочем, не стоит забывать и о приятном. Завтра, хотя нет, уже сегодня вечером, я встречаюсь у Серёги Каренина в его "Подзорной трубе" с Мстиславом Брэкли (раз уж Мстиславу так нравится подписывать свои романы, не мне его коллеге по перу, называть его по-другому) и моим соперником по "Челленджеру-86". Как же его там — Велесов? Да, Виктор Велесов. Мстислав от него в восторге и уверяет, что я обязательно разделю его настроения после знакомства с этим удачливым новичком. Посмотрим.

Ну а пока. Пока я попробую понять, на чьей стороне мои симпатии в той титанической битве, что кипит прямо перед моим взором. Пусть я не застала её начала, пусть не узнаю её конца — есть в ней что-то такое, что не даёт оторвать от неё глаз. Что же привлекает меня больше — невозмутимая стойкость или безудержная отвага?

Изумрудный портал, что открывается у меня за спиной, не позволит мне разобраться в самой себе. Берегиня Ладомира наконец-то прибыла. Её ожидает весьма интересный разговор. Пора. Дамы и господа, я вступаю в игру.

Люди — не боги, и не понять им,

Что их в бой ведёт.

Лишь мудрый ворон

Старый мудрый ворон,

Знает, что смерть к себе зовёт.

Видел тот ворон и не раз,

Как клинок находит среди нас

Добычу верную в свой час.

Не зная участи своей

Мы мчимся к смерти всё быстрей

И только мудрый ворон видит

Следы поживы на песке.

Кровь опьяняет нас

Вкус её как всегда дурманит нас

Вновь вызывает, на поединок

Нас враг иль бывший друг