Битва за Эллиоты. Часть 4

Но долго смотреть на море и корабли Кисиро не удалось. Стоило, ему только спуститься из будки паровозной бригады, как к нему тут же подошёл патруль. Который, проверив его документы отошёл. Хотя, как понял бывший матрос, командовавший патрулём зауряд-прапорщик гайдзинов, так и не сумел осилить, что написано в документе, а обратил внимание на дату, подпись и печать из канцелярии коменданта лагеря. К тому же на улице стоял жуткий, для японца, мороз. Целых минус пять градусов по Цельсию. Настоящий ад для жителей страны Восходящего Солнца. И Кисиро решил скоротать время в кабаке. В котором нашёл полный набор русского саке. Всё было так, как писал ещё Кодаю Дайкокуя, что у русских есть три вида саке. Хороший саке, плохой саке и мутный саке. И не обратив внимание на плохое саке, в виде различных вин, и мутное саке, в виде пива, Кисиро взял немного хорошего саке, в виде водки. Благо теперь у него водились деньги, которые ему исправно выплачивали, за сделанную работу. И выбрав закуску, японец присел за столик, чтобы скоротать время.

И вот теперь он, доложив о своём прибытии, стоял перед русским офицером, который выслушав доклад, произнёс, на хорошем английском языке:

— Вольно. И я хочу знать, вот ты, когда-нибудь, задумывался о своём будущем? Задумывался ли над тем, что будешь делать после войны, — офицер смотрел прямо на японца, — В твоём деле сказано, что ты из семьи обедневших самураев, который работал с самого детства, чтобы помочь семье. Это так?

— Да, сэр, — только и ответил японец, не понимая, к чему клонит его собеседник.

— Тогда, я думаю, ты понимаешь, что тебе, после плена, будет невозможно сделать хорошую карьеру и выбиться в люди? С этим утверждением ты согласен?

— Согласен, сэр. Согласен, с этим, сэр, — снова согласился японец.

— При этом я думаю, ты знаешь, насколько тяжёлая сложилась, в Японии, ситуация, с этой войной. И вам там будут не рады, далеко не рады, — офицер посмотрел на японца. А тот, вспомнив рассказы тех, кто недавно попал к ним в лагерь, о тяжёлом положении в Японии, связанное с войной. Когда для производства консервов, чтобы накормить солдат, у крестьян изымался последний скот. А крестьянам, точнее женщинам, так как все мужчины были призваны в армию, приходилось пахать на себе. И прочитав, в глаза японца, внутреннее согласие и с этим своим тезисом, офицер продолжил:

— Тогда я надеюсь, что моё предложение может тебя заинтересовать, — офицер взял лежащую перед ним папку и произнёс, — В твоём деле указано, что ты обучен, для боя без оружия. И можешь победить вооружённого противника.

— Да я прошёл обучение, сэр, — согласился японец, и тут же гордо вскинув голову, добавил, — Но я не буду обучать этой борьбе гайдзинов.

Офицер усмехнулся и произнёс:

— Меня предупреждали, что ты именно так и скажешь. Но дело в том, что обучать тебе предстоит, не русских, а японцев. И не говори, что предателей ты тоже не будешь обучать. Обучать тебе предстоит таких же, как ты и военнопленных. Тех самых японцев, которым мы, как и тебе, хотим предложить одно дело. После окончания войны. Но платить тебе будут раза в два больше, чем ты получаешь за работу сейчас. Причём платить за дело, которое будет направленную не против Японии, а скорее в её интересах. И начнётся реализовываться после окончания войны. Не говоря уже о том, что вы из плена будите, отпущены практически сразу.

— Не понимаю, сэр, что бы вы могли мне предложить в интересах Японии? — пленный японец удивлённо посмотрел на русского офицера, — Ведь вы воюете с Японией.

— У нас есть мысль, организовать... Как бы, тебе, это объяснить, ну что-то вроде наёмников, которые будут охранять японцев и других, честных людей, от местных, китайских бандитов. Это будет называться новомодным термином охранное агентство. Его хочет организовать одна японка. В первую очередь, для охраны самой себя. А у нас, у самих, тут на Востоке, с населением есть проблемы, а японцы представляются нам людьми чести, настоящими воинами, а не торгашами. Чем вы японцы очень похожи на нас, на русских. Ну не англичан же с американцами для этого дела организовывать, — русский офицер усмехнулся и, прочитав в глазах японца согласие с последними словами, добавил, — Сам понимаешь, что для потомка самурая, это более достойное его дело, которое, к тому же, будет хорошо оплачиваться. Например, под вашей опекой будет киностудия Аюми Кода. Так как тебе такое предложение?

7

По всей крепости был слышан орудий гул, от сотен русских и японских орудий. Японцы снова, в третий раз[14] штурмовали крепость. На этот раз атаки японцев оказались направленны не только против основных оборонительных позиций Порт-Артура, фортов номер два и номер три, укрепления номер три и Большого Орлиного Гнезда, но и против укреплений на хребте Паньлушань. Фортов номер пять, шесть. И укреплений с аналогичными номера. Противник явно старался поставить крепость в положение, и когда её оборона будет крайне затруднена, и когда крепость потеряет своё стратегическое значение. Значение базы для флота. И для этого японцы не жалели ни снарядов, ни патронов, ни жизни своих солдат. Обрушивая на русские укрепления снаряды, превосходящие защитные возможности укреплений. Сменяя разрывы атаками своей пехоты. Стремящейся ворваться на русские укрепления и захватить их. Причём сделать это до того, как русская армия начнёт своё новое наступление. Которое, ни для кого, даже для самого последнего кули, не являлась секретом.

Адмирал Вирениус сидел в своём кабинете, в здании администрации Порт-Артура и читал 'Гонконг Телеграф'. По старой, ещё со времён плавания на 'Витязе', своей традиции. Когда он и привык к этой газете из Гонконга. Черпая из неё новости, которые попадали в по телеграфу в эту газету очень быстро. Тем паче, что статья корреспондента Бенджамина Норригаарда, которую перепечатала газета, напрямую касалась адмирала. В ней, корреспондент, описывал события, в Петербурге, на крещенском водосвятии. Коим он, конечно же, совершенно случайно, оказался свидетелем. И репортёр вещал, что он, прибыв в Санкт-Петербург, получил приглашение, от посла Британской империи, первого барона Хардинджа, снять на фотоплёнку салют, по случаю прибытия русского царя к проруби.

Вещая, что он 'расположившись с фотокамерой на набережной, на Васильевской стрелке, на небольшом расстоянии, от изготовившихся к выстрелам пушек. Разместившихся как перед входом в здание Биржи, так и на бастионах Петропавловской крепости. На расстоянии четверти мили, от дворца русского императора, на противоположном берегу Невы. Поставив фотоаппарат рядом с каретой британского посла. И стал ожидать салюта. Но увидел, что вдоль пушек гвардейской конной артиллерии, находившихся возле здания Биржи, быстрым шагом идут жандармы, в маньчжурских папахах. А за их спинами я увидел русского наместника на востоке России. Который со своей свитой остановился, как только они подошли к орудиям. И эти жандармы, остановившись возле одной из пушек, стали требовать, если судить по их жестам, открыть затвор орудия. Которое как я оценил, было направленно прямо на установленный, на льду, посреди Невы, большой и красиво отделанный шатёр. После чего офицер жандармов заглянул в канал ствола, а потом простёр указующий перст и явно стал, что-то властно спрашивать. В ствол орудия стали заглядывать собирающиеся к этому месту офицеры. Которые, после того, как посмотрели в этот ствол, выглядели удручёнными и явно расстроенными. Последним в ствол заглянул гвардейский генерал. Который буквально побагровел и ударил одного из солдат в лицо, после чего русские солдаты стали, что-то выбивать из канала ствола. И в этот момент я услышал голос барона, который произнёс:

— Мистер Норригард, вот вам моя записка, показывайте её русским офицерам и вас везде пропустят, выясните, что произошло. Потом доложите мне. Я в посольство.

Я взял записку, и поспешил в сторону здания Биржи. А карета посла тут же тронулась и быстро покатила по набережной. Скрывшись из вида быстрее, чем я успел подойти к артиллерийским позициям, где всем было явно не до меня. И я быстро оказался практически в гуще события. Эпицентром, которых оказались трое жандармов и несколько вооружённых матросов. Во главе со знакомым мне по Порт-Артуру морским офицером, мичманом, с миноносца 'Лейтенант Бураков', Колчаком. При этом жандармами командовал, тоже знакомый по Квантунскому полуострову, подполковник принц Микеладзе. Которые, все вместе, стояли у орудия, у колеса которого, лежал выбитый из канала ствола снаряд. И я, поняв, что случилось что-то не обычное, стал делать фотоснимки, одновременно прислушиваясь к говорившим. Которые как я понял, по доносившимся крикам, выясняли отношения в связи с тем, как снаряд оказался в стволе орудия. Блестящие, гладковыбритые гвардейские офицеры пытались объяснить заросшему бородой, в лохматой папахе и в потёртой шинели жандармскому подполковнику, что снаряд случайно остался в канале ствола, после недавних учебных стрельб. На что подполковник с сарказмом добавил, что, конечно же, совершенно случайно, именно это орудие оказалось здесь. И, конечно же, совершенно случайно именно оно оказалось направленно на шатёр. Один лощённых офицеров гвардии, из совершенно справедливых соображений, стал высказываться, что жандарм покусился на честь офицеров гвардии. На что жандарм потребовал открыть затвор орудия и, проведя перчаткой, внутри ствола орудия, продемонстрировал совершенно чистую перчатку. Ехидно произнеся, со своим диким акцентом:

— И вы будите утверждать, что ствол после стрельб не банили? А где тогда пороховой нагар? Если орудие позавчера вчера стреляло, и как вы уверяете, не было вычищено.

Вообще, в любой цивилизованной армии, любой не только офицер, но и сержант, из коронных войск мог бы поставить на место офицера из диких туземцев. В любой, но только не в русской. Где выходец из диких краёв, где-то на границе не менее диких Персии и Турции, мог попасть в имперскую армию офицером. Будучи, в ней, не только равным белому офицеру, но и даже позволять демонстрировать своё превосходство над белым офицером[15]. И по этому гвардейцу пришлось стерпеть такую наглость от туземца.

Тем паче, что туземец был не один. Вокруг него расположились не только подчинённые принца, в колоритных папахах, но и полдюжина матросов, сжимавших в руках своё оружие. Которые одним своим звероподобным взглядом из-под насупленных бровей, по которые они были затянуты в головные уборы, под названием башлык, отбивали любое желание общаться с ними. И эти матросы держали своё оружие, руками на которые были надеты трёхпалые рукавицы, стволами в низ, но при этом были буквально обвешаны оружием. Причём не обычными магазинными винтовками и патронами к ним. У троих в руках были переделанные под пулемёты карабины конструкции господина Манлихера. Точнее это были карабины выпускавшиеся, по лицензии, в Китае, под названием 'Ханьян'. Захваченных русскими во время недавних событий в Китае. Когда русские, проявили свою природную агрессивность, и вместо того, чтобы уйти, как ушли все цивилизованные нации из Китая, русские не только остались. Но и сделали агрессивную попытку захватить Порт-Артур и Маньчжурию[16]'.

— Какой, однако, интересный пассаж, — только и покачал головой адмирал Вирениус. Подумав про себя, что значит, японцам нападать, без объявления войны, как на Китай, так и на Россию, это не акт агрессии. Что захват Японией, дважды Кореи и один раз Формозы, оставив последнею себе, это не попытка агрессии. А вот занять Порт-Артур и вести деятельность в Манчжурии, по договору с Китаем, это уже агрессия. При этом защитниками от русской агрессии являются те, кто устроил резню в Порт-Артуре. При помощи тех, кто на сутки опоздал занять Порт-Артур и потом нагло захватил Вей-хай-Вэй. И усмехнувшись, адмирал продолжил читать газету.

В которой дальше писалось: 'И уже знакомые мне, во время моего присутствия, на Квантунском полуострове. Такие карабины пусть и редко, но становились трофеями доблестной японской армии. Являясь страшным оружием в руках русских. Но то, что я увидел, у других, ужаснуло меня ещё больше. Один из матросов имел за спиной, в специальном ранце, два металлических баллона, сжимая в руках нечто отдалённо напоминающее карабин и соединённое шлангом с баллонами у него за спиной. И рядом, с этим матросом, все время находился другой, сжимавших в руках пулемёт, из карабина. И имевший за спиной ранец с парой таких же баллонов. И как я понял, это и было то адское оружие русских. Метавшее огненную струю, и поджигавшее всё, куда попадали её горящие капли. И от которой не было спасения, для бедных японцев у Порт-Артура.

А вот два других матроса держали в руках вообще странное оружие. Короткоствольное подобие карабинов, с отходящим в сторону[17] изогнутым, длинным, но узким, явно под патроны для пистолетов, магазином. И эти пулемёты, грубые и неказистые на вид бяли сделанный явно под патроны для пистолетов. И я понял, что передо мной ещё одно адское оружие русских, прозванное у осаждавших Порт-Артур японцев 'окопной метлой'. Оружие, которое позволяло одному русскому играючи побеждать большое количество японцев. Буквально вычищать захваченные японцами позиции. И будучи наслышанным, про это оружие, я его видел впервые. При этом русские матросы держали эти пулемёты на скрещенных на груди руках. А само оружие висело на ремне на шее. Подвешенное на длинном оружейном ремне, присоединённым к оружию только за приклад[18].

Но и это, буквально дьявольское оружие, было далеко не единственным, чем были вооружены матросы. Каждый из них имел японский револьвер, в кобуре, прикреплённой к ремню, на правом боку. И не думаю, что эти револьверы были приобретены у их предыдущих владельцев. Слева размещался штык от японской винтовки конструкции господина Арисака. И размещённая, так что бы защищать живот, окопная лопата Линеманна. И которую русские использовали в качестве холодного оружия, во время их рукопашных схваток, с несчастными японскими солдатами. И помимо этого, на ремне, были размещены два небольших подсумка, из которых выглядывали корпуса пары гренад, конструкции русского штабс-капитана Лишина. Но какой-то новой модели, без длинных деревянных рукояток. В то время, когда японцы вынуждены использовать вместо гранат всё, что окажется под рукой. Даже банки из-под консервов, набивая их всем, что могло бы произвести взрыв, в том числе и порохом. При этом патронташи, для оружия, у русских, размещались не на ремне, а на широкие портупеи. Протянутой поперёк груди. Причём напротив сердца, у русских размещались не только патронташи для пулеметов, переделанных из карабинов, но и для их пулемётов, под пистолетный патрон. И вот такие, увешанные оружием, буквально до зубов, дикие головорезы, вполне уверенно чувствовали себя, в центре столицы. Считающего себя цивилизованным народа.

И что самое удивительное всем этим видом возмутились только два человека. И то они возмутились не тем, что так вооружённые головорезы, ходят открыто с оружием по городу. Хотя в нашей благословенной Англии даже полицейские ходят без оружия. А возмутились они совсем другим причинам. Первым, кто попытался остановить этих головорезов оказался русский морской министр адмирал Авелан. Он подошёл вместе с одним русским полицейским, кстати, тоже с револьвером и шашкой, и которого привёл один из жандармов, бывших с князем Микеладзе. И тут случилась одна пикантная подробность. Оказалось, что стоявший как раз напротив ствола пушки полицейский был полным тёзкой русского царя, и его зовут Николай Александрович Романом. При этом принц Микеладзе и подошедший в этот момент к нему наместник русского царя адмирал Алексеев не выглядели удивлёнными, а просто посмотрели друг на друга, и казалось, что они просто удовлетворены, полученным ответом. Но в этот момент и подошёл русский адмирал, который увидев матросов буквально вскипел. Но не от того, что они были с оружием, явно готовым к убийству, а от их внешнего вида. Требуя, чтобы матросы привели форму в полном соответствии с уставом. Особенно напирая на башлыки и трёхпалые рукавицы. Но адмирал Алексеев, посмеиваясь, высказался, что это и есть зимняя форма временных морских батальонов. И что эти батальоны проходят не по морскому ведомству, а по Главному управлению торгового мореплавания и портов. Где как раз форму и утверждали. А потом адмирал Алексеев указал своему визави на лежащий у орудия снаряд и напомнил, что следующим, в кого попала бы картечь, от этого снаряда, был бы как раз адмирал Авелан.