-Это как, 'омертвляют'? — удивился Болтин.
-Сумма переводится на особый счет и ее уже нельзя использовать для проведения в жизнь текущей политики компании. — пояснил Новосильцов. — Если Джангаровы понесут потери, они будут покрыты как раз за счет этих отчисленных средств.
-А в чем здесь подвох?
-Такая практика не вызывала бы никаких возражений, если бы использование подобного рода отчислений полностью отвечало тем целям, на которые они предназначены. Но закон об акционерных обществах оставляет решение вопроса о величине отчислений на усмотрение правления самого общества, то есть на усмотрение Джангаровых. Они же в этом деле могут руководствоваться тем, что необходимо с разумной коммерческой точки зрения. Это резиновая формулировка предоставляет широкие возможности для разного рода рискованных операций с размерами ожидаемых затрат.
-Противоправно это? — нахмурился Болтин.
-Противоправность таких операций зачастую не могут доказать даже инспекторы фискального ведомства. — сказал статс — секретарь. — Более того, Джангаровы, через того же Коновалова, могут эти фонды, созданные за счет отчислений, ликвидировать в любое время, едва только они найдут это нужным. Ведь фонды образуются на добровольной основе. Можно сказать, что закон как бы поощряет манипулирование балансовыми позициями. И к тому же, поскольку данные о поступлении средств в подобный фонд, создаваемый за счет таких отчислений, и их расходовании, не публикуются, то весьма трудно проверить обоснованность направления средств компанией на те или иные цели.
-Спасибо за познавательную лекцию о коммерческих балансах. — засопел Болтин. — Есть что — то более конкретное? Меня интересуют биржевые дела Коновалова, а также то, что может связывать его и некоторых наших доморощенных финансистов и промышленников, например, тех же братьев Джангаровых.
-Предположим, есть некий государственный фонд, который имеет определенный доступ к конфиденциальной биржевой информации.
-Погодите с предположениями... — поморщился генерал. — Фонд есть или нет?
-Я могу только предполагать.
-Кто стоит за фондом?
-Вернее бы так: кто может стоять за фондом? Коль фонд государственный, то может кто — то из правительства. А может кто — то из промышленников.
-Не факт, но допускаю. Фонд может быть заинтересован в реализации неких проектов некой группы финансистов и промышленников?
-Разумеется. Фонд может иметь доступ и может точнее отслеживать движение акций...
-Акции — это биржа. — внушительным тоном сказал Болтин. — Биржа увязана с политикой...
-Знаю.
-Биржа — это связи. Это ходы в правительственные коридоры, к министрам, к тем, кто принимает определенные решения и оказывает определенное влияние на политические решения. Я допускаю, что биржевой воротила с хорошими связями может в некоторой степени влиять на политику государства.
-Вы сможете собрать побольше сведений о фонде? И вообще, вы можете разъяснить мне всю эту возню?
-Постараюсь.
-Кто из правительства может контролировать или направлять деятельность фонда?
-Тот, кто располагает информациями. — пожал плечами Новосильцов.
-Кто конкретно?
-Да кто угодно: министр финансов, председатель правительства...
-И как это они не боятся? — пробормотал Болтин.
-Чего?
-Появится кто — то, поймет, что позиция кого-то из правительства продиктована своекорыстными интересами, что в дело вовлечены люди, завязанные на выгоду. Начнет формировать правильную гражданскую позицию?
-Не исключено. Для этого, на всякий случай, в Лондоне сидит Коновалов — младший. Правдоруб — социалист, весьма информированное лицо.
-Но дельце — то может попахивать дурно?
-Может попахивать. Хотя...Большие деньги не пахнут.
-Еще как пахнут. — возразил Болтин. — А когда речь идет о нарушениях закона, то те, о ком вы говорите, те, кто будут формировать правильную гражданскую позицию, станут копать месяцами. Годами. И все их действия будут строго санкционированы.
-На самом верху?
-Да
-Тогда и вопрос — кто будет на самом верху? — спросил Новосильцов.
-Что вы имеете в виду?
-То и имею. — вздохнул Новосильцов. — Просматривается политическая комбинация вкупе с экономической. И может так статься, что речь в конце концов пойдет об охранении чести государя и государева двора. Коновалов, тот, который в Лондоне, привечает не только всякое непригожее, непристойное слово, произносимое в царском дворце, но и всякий неприличный поступок вблизи царского величества, который может оказаться крайне щекотливым и отнесенным к бесчестью двора. А это уже что?
-Что?
-В России доктрина самодержавной соборности возникла на основе национальных управленческих традиций. Основные ее черты — Россия есть последний оплот православия. В соответствиии с доктриной самодержавной соборности власть царя установлена Богом...
-Так...Следует ожидать прихода иных фигур в правительство?
-Данный сценарий все еще остается актуальным. — сказал Новосильцов. — К примеру, министру промышленности и торговли Никольскому можно продолжать, в рамках этого сценария, драматизировать всю эту историю, поднимать ставки. Очевидно совершенно, что сейчас будет просто откровенный удар по правительству.
-И по премьеру?
-И по премьеру и по правительству в целом.
-Никольский пытается спровоцировать отставку правительства?
-Нельзя убрать председателя совета министров, не убрав все правительство. Поэтому Никольский подбирается мягко, крадучись, подкапывает под слабые фигуры, в расчете выйти на ключевые позиции. Старая гвардия премьера теряет свои позиции, позиции министра промышленности и торговли Никольского, на фоне ослабления соперников, наоборот, несколько укрепились в последнее время. С чем это связано — не знаю. Какие настроения в высших сферах — мне до конца не ясно. Принимаемые на самом верху решения не освещаются, ввиду их крайней закрытости. Судьба нынешнего председателя правительства зависит прежде всего от его персональной близости с государем.
-А связь их с каждым днем слабеет. Государь сократил время докладов премьера и выделил для аудиенции всего один день в неделю — по вторникам.
-Откуда знаете? Ах, впрочем, что я спрашиваю, и у кого...
-Земля слухами полнится.
...На премьер — министра уже, не скрываясь, косились как на образец 'средоточия косности и упорности, а не умственных сил'. Но, невзирая на это, премьер наслаждался всем, что было связано с его высокой должностью. Ему нравилось закладывать здания, которые символизировали дух нового времени, открывать железнодорожный мост через Волгу под Самарой, или шлюз на уже готовом участке Ивановского канала, спускать на воду такие крупнейшие суда Русского Добровольного флота, как 'Москва' и 'Смоленск'...
-Игры, игры... Голову могут свернуть запросто. Всяк сверчок — знай свой шесток.
-Я глубже стал понимать, что действовать в интересах Родины, в интересах ее безопасности — это не все.
-Слова. Все это слова. — засмеялся Новосильцов. — А на самом деле, вы ставку сделать хотите? Не знаете, на кого поставить, чтобы не прогадать, и просите моего стариковского совета? Извольте...При всем моем уважении к нынешнему главе правительства, у меня, да и многих наблюдателей, складывается вполне объяснимое, основанное на ряде фактов, ощущение того, что он теряет контроль над ситуацией в державе нашей. Наш премьер находится в трудном положении. Он вынужден идти на уступки проевропейски настроенным членам кабинета и депутатам Земского Собора. В тоже время военный блок закулисно, а где и в открытую, пытается навязать ему свою стратегию. Добавьте к этому непрекращающиеся слухи о взятках, о лоббировании интересов отдельных, наиболее удачливых в 'подкатах' с 'черного хода' промышленников, финансистов, банкиров...Что в этих условиях остается делать? Надо понять, премьер контролирует положение дел или нет? И если выяснится, что нет, то кто тогда обладает полномочиями принимать государственные решения?
-И все же я вас не понимаю. Возле трона полно горлопанов. — сказал Болтин.
-Согласен. — кивнул печально Новосильцов. — Хватает. Отчасти и по нашей вине. Но что уж, идеи все более тесного сближения с Западом широко распространяются в среде интеллектуальной элиты страны. А интеллектуалов при дворе всегда было в избытке.
-Горлопанов, а не интеллектуалов. — вставил Дворцовый комендант. — Развели бардак! Они уже сейчас провозглашают: 'Надо вытаскивать общество из летаргии и равнодушия!', 'Надо подключать народ к процессу перемен!'. Эк, ловко стелить стали! Вот так и к топору позовут, когда момент настанет. И пойдет — поедет: круши, жги, режь! А нам бы тишины. 'Тишины', как оплота политической стабильности, об границы которой должны разбиваться волны революций, грозящих разрушить христианскую государственность.
-Я рад, генерал, что вы мыслете сообразно со мною. Хотя 'тишина', когда мы находимся в зените военно — политического могущества, не раз приводила к объединению против нас Запада. Тем не менее, задуманные 'реформы', в кавычках, могут приобрести такие угрожающие благополучию державы последствия, что мало не покажется никому. А истинные же 'реформаторы', из — за океана и со скалистых обрывов Английского канала* будут руки потирать, довольные.
-Это уж точно.
-Сейчас образовались две социально — политические коалиции. В первую входят так называемые 'консерваторы': к ним теперь причисляются вообще все сторонники старины и традиционных ценностей. Во вторую входят 'реформисты' — либералы и часть ведомственных пуритан. Вот эта самая, вторая группировка, пользуется, в большей степени, поддержкой торгово — промышленного капитала. Уже и команду свою проталкивают.
-Команду?
-Да. Команду, способную начать так называемые 'преобразования'. Дело за малым: оттеснить консерваторов от власти, отбить притязания и сменить их у руля власти...
-Ого!
-Например, насколько соответствуют действительности сведения, что внешне мягкому, послушному, исполнительному и податливому министру промышленности и торговли господину Никольскому удалось подмять под себя премьера и стать действительно вторым центром принятия решений на уровне кабинета министров? Он такой великий? У него накоплен огромный политический ресурс? Может, не зря он в Англию частенько выезжает, позволяет себе при премьере такие откровенные встречи, которые другим непозволительны. Это говорит о многом. Пока достаточно сообщить, что политические взгляды господина Никольского заслуживают доверия определенных политических кругов Великобритании.Можно добавить, что в их числе есть влиятельные люди.
-Полагаете, он хорошо затаился и неплохо играет свою роль? — спросил Болтин.
-Да, полагаю. И сейчас выигрывает у гораздо более именитых соперников, влияющих на председателя правительства. Есть и другие 'фактики', что будто бы в правительстве формируется зародыш параллельной власти, где втихую, в очень камерной обстановке обсуждаются очень разные вопросы. И может быть, обсуждаются в рамках, в которых обсуждать нельзя.
-'Фактики'?
-Что будто бы Запад протестировал министра и решил, что он может стать следующим премьером. Не секрет, что Никольский надеется на благоволение англичан. Никольский — это связь с концернами и синдикатами. Это — внутренняя информация об индустрии. Это — финансы.
-Ну, это же Россия. Здесь все причастны к секретам и ни черта не знают, что под носом творится. Самолюбивы мы, закрыты. На все пуговицы застегнуты. Все против всех интригуют. Византия — Россия. Но сказанное вами больше похоже на слухи. — сказал Болтин. — При смене власти могут поменяться какие — то из представителей элиты, кто — то из стоящих у рычагов власти. Не более того. Любой политик, который получит законную власть в России, ежели он, конечно, самостоятельный политик, а не откровенная марионетка в руках неких хозяев, будет стараться сохранить имперский вектор развития государства. И во внешней политике будет всегда доминировать один и тот же постулат, рубленный, незыблемый: 'Мы — великие, мы — многонациональные, мы — империя!'. А еще: огромные территории, политическая и экономическая мощь, подкрепленные необъятными ресурсами и многовековую историю, которую иногда следует начинать со слов из 'Откровения Иоанна Богослова': 'Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых'.
-Кстати, похожая формула существовала и в античном мире, в частности, в Древнем Риме в виде фразы 'Кто воюет мечом, от меча и погибает'. — заметил статс — секретарь. — Но, возвращаясь к слухам. Вот и надо для подтверждения фактов или опровержения их, собрать материалы. Сведения. Информации. Из разных мест и разными способами. Вы, Петр Иванович, не думайте, мы занимаемся...
-Вот все эти биржевые, финансовые игры...Почему бы не обратиться напрямую в 'Кредит — контору'*?
-К Клячкиным?
-Да. 'Соломон Клячкин и сыновья' — это ведь не просто имя. Это — гарантия качества.
-Помилуйте! 'Кредит — контора' — есть предприятие частное.
-Но она обладает опытом подобного рода деятельности, к тому же есть у нее целая армия осведомителей и агентов.
-Вот именно. Целая армия. Поручить дело Клячкину — это все равно, что дать в утренней газете объявление: 'Ищу немножко секретных сведений'. А у нас тут игра. И игра может быть вдолгую. А мы слишком мало информированы.
-Я полагал, что дело обстоит несколько иначе.
-У вас сложилось ощущение, что наша служба — придаток монархических и консервативных сил, которые считаются ее полновластными хозяевами? Это не так.
-Не так?
-Мы не хранители традиций, Петр Иванович. Мы просто приспосабливаемся...
===========================================
со скалистых обрывов Английского канала* — Ла — Ма́нш или Английский канал — пролив между побережьем Франции и островом Великобритания.
в 'Кредит — контору'*? — Крупнейшей универсальной конторой, специализирующейся на информационно-аналитической деятельности, с огромным штатом агентов и осведомителей, была компания Соломона Клячкина 'С. Клячкин и сыновья', которая имела правление в Москве, шестнадцать отделений, в том числе четыре заграничных, три агентства, а также соглашения о сотрудничестве с пятью иностранными справочными фирмами. 'Кредит — контора' занималась сбором сведений о кредитоспособности фирм и их финансовой состоятельности, подготовкой справок об организациях, готовила отчеты о финансовом балансе фирм, о случаях непогашения задолженности, о репутации фирм в торговой среде, о биржевой активности, представляла биржевые справки и рекомендации для заказчика — о согласии или отказе от сделки. Кроме того, фирма занималась и коллекторской деятельностью — принимала заявки от клиентов на возврат долгов по векселям и распискам или же перекупала долговые бумаги и сама занималась взысканием этих средств. Помимо штатных решершеров, при местных конторах, у Клячкиных имелась целая армия корреспондентов, многие из которых служили в банках, финансовых органах и учреждениях связи. 'Кредит — бюро', стремясь извлечь доход из своей информационно — аналитической деятельности, использовало почти шестнадцать тысяч штатных и внештатных агентов, добывавших данные на интересовавшие их персоны или хозяйствующие коммерческие субъекты.
