Зародыш мира.Колыбель

«А зачем ему любить людей? Он должен любить свою работу и своего Создателя»

— Нарекаю тебя Озем, быть тебе хранителем недр земных, покровителем всех землекопов, каменотёсов, шахтёров, — я положил руку на плечо крепыша, — мы построим тебе алтарь в гроте, пусть приносят тебе как подношение добрый камень, самоцветы и металлы.

— Благодарю тебя, Создатель! — Новонаречённый Озем поклонился мне, — а что делать с этим?

— Опусти землю ниже уровня моря, пусть тут будет лагуна, — я посмотрел на пустынный пляж, — позже сможем построить тут город, может быть.

Мы уходили вдвоём, став младшим богом, Озем утратил способность передвигаться моментально на любые расстояния, поэтому мне пришлось стать его проводником. Я представил себе окна, выбрал стену, и подцепив одно рукой новоиспечённого бога, шагнул на стену. Меня обнял морозный воздух моего города, а крепкий мужичок подмышкой отчётливо заворочался.

— Прости Озем, так было быстрее, — я поставил младшего на ноги, — не обижаешься?

— Что вы, Создатель, — Озем поклонился мне, — для меня честь такая забота обо мне!

— Что ж, тебе нужно подыскать себе место для храма и дома, а я, пожалуй, проведаю дочурку, — я пожал руку новому жителю города, — а сам решил пешком пройтись до «дворца», в котором обосновалась моя дочь.

Глава восемнадцатая. Отцы и дети.

Идти по знакомым дорожкам было приятно. Видно, что элементали не оставляли своим вниманием город и все дорожки, сады, скверы и клумбы отличались завидной чистотой, несмотря на осень, падающие листья и постоянные дожди. Людей на улицах не было, даже караульных не было видно, хотя раньше они несли свою службу весьма исправно. Фонари так же, как и раньше освещали дорожки, и здания Мастеровых Цехов отблёскивали розовым адамантом, хотя в окнах и не было света, собственно, сейчас уже глубокая ночь, и всем порядочным гражданам полагается спать, поэтому я не сильно удивлялся отсутствию людей. Моё внимание привлёк мой дом, который издалека поблёскивал вычурными барельефами и светящимися окнами. Интересно, кто это там не спит?

Дверь послушно открылась, и прямо на входе меня встретили две ровных шеренги гвардейцев, в кипельно белых доспехах со сверкающими гвардейскими знаками. Не было ни каких победных криков, ни каких дополнительных громких приветствий, все гвардейцы как по команде приложили правую руку к сердцу, отчего по дому прокатился глухой металлический рокот. Ко мне подошёл осунувшийся и бледный Рекс, затем встал на одно колено, прижал руку к груди и склонил голову.

— Простите меня господин, — он говорил, не поднимая головы, — я не смог уберечь вашу дочь от мерзости, и не смог быть с вами всё это время.

— Встань, Тан Рекс, — я дал руку своему верному воину, — не гоже рыцарю стоять на коленях.

Рекс поднял голову и взявшись за поданную ему руку встал передо мной.

— Прими мою благодарность за веру и верность, — я положил руку на плечо Рекса, — отныне нарекаю тебя Ричард, Сэр Ричард.

Слаженный звук удара латной рукавицей по кирасе вновь прокатился по всему дому, сияние окатило с ног до головы нового рыцаря, и его внешний вид приобрёл небывалую до сих пор силу и величие. Рекс хотел было снова бухнуться передо мной на колени, но я подхватил его и не дал этого сделать.

— Полно тебе, Сер Ричард, верный мой Рекс, — я обнял его за плечи, — лучше накрой стол своему господину, я несколько лет ничего не ел!

— Всё уже готово, господин! — Рекс рукой пригласил меня на кухню, — мы вас ждали!

— Спасибо вам за это! — я повернулся к вытянувшимся в струнку гвардейцам, — примите благодарность за верную службу!

Сияние окутало всю входную группу, казалось, что откуда-то прозвучала музыка, но это был общий радостный выдох, ведь сейчас все мои гвардейцы перешли на «новый уровень», то есть стали намного сильнее, здоровее, красивее и прочее.

— Сер Ричард, вели подать вина гвардейцам, пусть отпразднуют моё возвращение! — одобрительный гул стал ответом на мои слова, — и пусть присоединятся к нашему пиру, кто как может, не обязательно за одним столом, но душой и сердцем с нами.

Далее был истинный пир. Девушки-горничные носили между нами и гвардейцами чарки с вином, горшочки с тушёным в овощах мясом, жареные колбасы, мясные нарезки и ломти душистого хлеба. Я не хотел ни чего выяснять, и просто наслаждался своим домом, проверенной компанией и теплом моей любимой печи, которое поздней осенью было совсем не лишним. Мне было хорошо, спать совершенно не хотелось. И уже под утро, когда гвардейцы начали засыпать, где придётся, а Рекс начал клевать носом, я решил проведать свою комнату. Поднявшись наверх, я открыл дверь, и от неожиданности чуть не отпрыгнул назад. Вся моя комната была забита драгоценными металлами, рулонами красного шёлка, мешками с камнями душ, на рабочем столе лежала большая книга и стояло странное устройство и лежало несколько валиков.

При ближайшем рассмотрении я понял, что это машинка для чеканки монет, а валики — это сменные клише, чтобы можно было делать разные монеты. Были подготовлены все возможные варианты, от самых мелких, до крупных монет, а также были тут и вальцы для предварительной раскатки металла в тонкие листы. Я осмотрел все клише, что лежали у меня на столе и понял, что Мойша приложил тут ко всему руку. Клише были изготовлены для мелких монет достоинством одна, пять, десять и пятьдесят копеек, хотя я хотел изначально оставить десятичные меры. Но думаю, что Мойша прав. Рубль равен сотне гривен, гривна сотне копеек, а червонец — сотне рублей. Эта система будет более оправдана, чем я предполагал раньше.

На каждый валец я нанёс руны, которые сделали его нерушимым, а также наделили монеты повышенной прочностью, но не нерушимостью, а также защитили деньги от подделки, наделяя их специфическим радужным отливом, который просто так изготовить было бы невозможно. На одной стороне монеты красовался мой профиль, а на другой достоинство монеты. Кроме того, был предусмотрен рифлёный гурт. Прежде чем опробовать аппарат, я также нанёс не него руны, отграничивающий возможность его использования, собственно, только мной, а также делающие аппарат неразрушимым. Не знаю, как это работает на сложные устройства, но меня сейчас это не очень сильно интересовало.

Пробовать я решил на мелких монетах. Запаса серебряных слитков в комнате хватило бы не только на монеты, поэтому откладывать такой увлекательный процесс я не хотел. Очень скоро передо мной лежало множество подготовленных пластинок серебра, которые теперь предстояло превратить в монеты. Характерный звон падающей монеты немного развеселил меня. Одна копейка. Скрещённый молот и кирка, вместо герба или профиля, а с другой стороны, такая забытая надпись — 1 копейка. Вот оно — начало нового государства, зарождение денежной системы.

Я с увлечением крутил ручку машинку, вставляя в неё всё новые и новые пластины металла, я делал всё подряд, мелкие монеты и крупные, золотые и серебряные, платиновые и палладиевые. Я обратил внимание, что по какой-то причине аппарат не хотел делать золотые копейки или платиновые рубли. Каждой монете свой металл, и перепутать оказалось невозможно. Успокоился я только после того, как у меня накопилось несколько мешков различных монет. По привычке я не считал время, просто крутил ручку и ссыпал готовые монеты в мешки. Когда места стало мало, я просто выставил мешки за дверь, приказав охранять, и вернулся к работе. Серебряных и золотых монет я изготовил больше всех остальных. Потом Мойша всё посчитает и скажет, каких нужно сделать ещё. А пока у меня есть ещё одно дело.

Я начал делать гвардейские знаки, как когда-то меня просил Рекс. Не знаю, сколько это заняло времени, но знаков я сделал больше сотни. И в добавление к ним, я изготовил небольшие золотые значки, с барельефом, ставшим нашим гербом — Маатхи давит Гаррах, а свержу я нанёс надпись: «За веру и верность». Это будет первая медаль в моём государстве. На заднюю часть значка я нанёс руны «Укрепляет веру, направляет руку. Неуничтожим». Значок был просто в изготовлении, поэтому я сделал их очень много. Я хотел отметить всех, кто не пошёл на поводу у моей дочери, и остался верен мне, даже когда меня не было рядом.

Когда я уже хотел выйти в свет, мой взгляд упал на куски шёлка и волчьи шкуры, после чего я вспомнил, зачем просил их принести. Идея был проста — я делал из шкур широкие воротники, а снизу пришивал кусок шёлка, так, чтобы получался плащ. В качестве застёжки я сделал два крючка из золота, которыми плащ можно было пристегнуть к кирасе, на которой имелись соответствующие крепления. Изведя все шкуры, я получил чуть больше пятидесяти плащей, которые я также улучшил с помощью рун, сделав тонкий плащ неразрушимым, самоподгоняющимся по размеру и защищающим от любой непогоды. Не знаю, что произошло со мной, пока я спал, но усталости я теперь не чувствовал никакой.

Закончив все дела, я вышел из комнаты, однако запасы металлов так и оставались обширными. Надо будет выяснить, почему эти запасы у меня в комнате. Первым мне встретился Сер Ричард, который по старому обыкновению охранял мой покой.

— Приветствую, Сер Ричард! — я протянул руку верному охраннику, — сколько меня не было?

— Приветствую Вас, Сир Ториус! — Рекс пожал мне рука, а затем вытянулся в струнку, — вы трудились тридцать дней! Все жители с нетерпением ожидают, когда вы появитесь и одарите всех своим присутствием!

— Дочь приходила? — я посмотрел в глаза охраннику, — Просилась ко мне?

— Так точно, приходила, — Рекс продолжать стоять по стойке смирно, — к вам не просилась, только спросила, как вы.

— А чего ж не просилась? — я немного удивился такому обстоятельству, — не захотела пообщаться с отцом?

— Никак нет, Сир, — от Рекса иногда так и тянуло военщиной, — её сюда духи не пускают.

— Тогда понятно, — я почесал подбородок, — позови сюда служанок и построй весь личный состав.

— Будет исполнено! — Рекс отдал кому-то приказ одними жестами, — построение внизу или на площади?

— Пока внизу, — я хлопнул рыцаря по плечу, — и ты иди к ним.

Трое девушек в зелёных платьях стояли возле моей двери. Я пригласил их за собой, они немного покраснели, но одна за другой прошли в комнату.

— Нет, красавицы, сегодня без секса, — я шлёпнул одну девушку по заднице, — сегодня у нас другая задача.

Я подошёл к столу, на котором лежала гора значков, и взял оттуда три штуки.

— Как тебя зовут, — я обратился к ближайшей девушке, странно, но я так и не поинтересовался их именами раньше, — не бойся.

— Адель, господин, — девушка изобразила что-то типа книксена, я в этом не очень хорошо разбираюсь.

— Ты откуда? После чего сюда попала? — я посмотрел девушке прямо в глаза, — рассказывай, не бойся.

— Я из Франции, господин, — девушка опустила глаза, — меня убили мигранты, мне было всего шестнадцать лет.

— Теперь у тебя новая жизнь, — я протянул значок девушке, — и тут тебя никто не убьёт и не изнасилует.

— А тебя как зовут? — я обратился к следующей девушке, — подойди ко мне.

— Меня зовут Лия, я из России, — девушка сразу начала рассказывать о себе, — меня сбила машина, мне было семнадцать лет.

— Мне жаль, что ты так мало прожила в прошлом мире, — я протянул знак девушке, — но тут нет машин, и тебя никто не собьёт.

— А тебя как зовут? — я обратился к последней девушке, — расскажи о себе?

— Я Ванесса, родом из Голландии, — девушка опустила голову, — меня убили обкуренные туристы, мне было четырнадцать лет.

— Тоже изнасиловали? — я приподнял голову девушки за подбородок, в её глазах стояли слёзы, даже не услышав ответ я всё понял, поэтому вложил ей в руку золотой знак, — тут такого с тобой не произойдёт.

Я посмотрел на погрустневших было девушек, но когда они рассматривали золотые знаки, которые я им дал, то их настроение повышалось, на лицах появились улыбки и они помогли друг другу приделать знаки на лямки перекидных сумок, которые стали в моём мире обязательным атрибутом одежды для всех, даже для воинов. И теперь девчонки, а это были всего лишь молоденькие девчонки стояли и красовались друг перед другом новыми значками. А когда я разрешил им покрасоваться перед зеркалом, то они вообще оказались на вершине блаженства. Зеркала пока ещё были не у всех, точнее пока только у меня. Но пора делать дела дальше.

Я взял один из аккуратно сложенных плащей, положил на него знак, ещё несколько горстей положил себе в сумку, и показал девушкам на стопки плащей, а затем пошёл вниз, где меня уже ждало построение гвардейцев. Сообразительные девчонки набрали охапки с плащами и семенили сзади меня. Моё появление было встречено знакомым мне приветствием. Видимо воинам нравилось лупить себя по кирасам, но это было даже как-то пафосно. В любом случае плохого в воинском приветствии я ничего не видел. Встречал меня Сер Ричард, стоя во главе колонны гвардейцев. В этот раз они построились в центральном холле, где в свете ярких кристаллов, их броня, казалось, просто сверкает, словно на ярком солнце. Я подошёл с Рексу, и вручил ему плащ и знак, которые рыцарь очень аккуратно взял двумя руками, и не понимал, что ему с этим делать дальше, или делал вид, что не понимал. Тогда я взял знак, и сам закрепил его на ремне сумки рядом с гвардейским знаком, затем накинул на Рекса плащ и пристегнул застёжки к кирасе. Теперь мой второй рыцарь выглядел воистину шикарно. Белая кираса, пушистый волчий мех и алый, струящийся плащ. Мне показалось, что кто-то из гвардейцев сглотнул слюну, поэтому я махнул девушкам рукой, и подошёл к следующему за предводителем гвардейцем.

Церемония продолжалась минут тридцать, так как оказалось, что каждый гвардеец просто мечтал о том, чтобы я лично приделал знак и одел плащ. Может быть для воина в этом есть что-то сакральное, когда господин лично оказывает воинские почести. В любом случае, теперь моя гвардия состояла из очень сильно надутых от собственной важности солдат. Но им сегодня простительно, они остались верны несмотря на то, что меня, по сути, больше не было рядом. Теперь же мне предстояло разобраться с дочерью.

— Сер Ричард, мы идём проведать дочь. — я распахнул ворота на улицу, и на меня пролился яркий солнечный свет, отражённый снизу от тонкого слоя едва выпавшего снега, что бывает в этих краях не так часто.

Я вышел из дома на несколько шагов, а мои гвардейцы шустро выбежали вслед за мной, выстроившись в одну шеренгу позади меня. Несколько человек проходили мимо по площади, и увидев меня, сразу же бросились в разные стороны. Не успел я ещё раз осмотреть моих красавцев при солнечном свете, как я услышал топот десятков ног, люди бежали со всех концов города, побросав все дела. Заметнее всех оказались мастера, за которыми тянулись все их цеха, начиная от подмастерий и заканчивая женщинами. Постепенно на площади собиралась толпа, которая распухала всё больше, но никто не решался подойти слишком близко, и никто не решался говорить что-либо. Они просто смотрели.

— Что, граждане, никто даже не поприветствует? — я осмотрел оробевшую толпу, — забыли меня уже?