Мечты Идиота

И я снова благодарю свою судьбу! В который уже раз она снова дала мне мощнейший импульс жизненной энергии! И я далек от того, чтобы обвинять ее в том, что она запоздала со своими рекомендациями. Все случилось так, как и должно было случиться — не раньше, не позже.

Конечно, считать себя писателем и быть писателем — совсем не одно и то же.

Гениальность мою мы не будем допускать даже теоретически, да и вряд ли можно говорить хотя бы даже о таланте. Ну и пусть! Ведь все мы маньяки, — в той или иной степени, так, или иначе! И, по крайней мере, графомания — это одна из самых безобидных человеческих маний. Если только тот бред, что рождается в процессе этой болезни, не будет выплеснут в сознание читателей. Но наши читатели, насколько я понимаю, свято берегут свое сознание от подобного рода вторжений, поэтому за их рассудок я могу оставаться спокойным.

"Он шел по городской улице, и от всей его фигуры просто-таки веяло ожесточенной решительностью и уверенностью в своей собственной силе. Порывы встречного ветра развевали полы его длинного черного плаща, придавая им схожесть с крыльями грозной хищной птицы, неумолимой к своим будущим жертвам. Редкие прохожие, интуитивно ощущая исходящую от этой зловещей фигуры опасность, сторонились ее, опасаясь оказаться на ее пути. Он резал пространство впереди себя, как нож режет воду, оставляя позади себя бурлящий, пенящийся след".

Вот такие поэтические образы способны всколыхнуть интерес современного читателя.

К сожалению, моего писательского интереса они возбудить не могут.

Я хочу рассказать о другом.

Притча. Пешка.

Все-таки мудрая игра — шахматы. Ее вполне можно назвать упрощенной моделью нашей жизни. И в этой модели все мы можем соотнести себя и свою роль в современном обществе с определенной шахматной фигурой. Фигурой, каждой из которых предписаны определенные и весьма строго ограниченные правила поведения на доске. Есть среди нас и Короли VIP-класса, убежденные, что вся партия вертится вокруг них, и истинная цель остальных действующих лиц — это обеспечение их личной неприкасаемости. Есть и Ферзи, располагающие практически неограниченным кругом полномочий и мнящие себя вершителями шахматных судеб. Ладьи, неприметно, но строго следящие, чтобы все остальные фигуры не выходили за рамки дозволенного. Слоны, тоже кое-что значащие в этом клетчатом мире. И Кони, вносящие в общее уныло-прямолинейное движение некое замысловатое разнообразие. Есть на поле и Свои, прикрывающие нас своими телами и гарантирующие поддержку и содействие в сложных жизненных ситуациях. Есть и Чужие, поставившие своей единственной жизненной целью всяческое противодействие свободе нашего перемещения и караулящие наши ошибки со своими, крайне непривлекательными, целями.

Но большинство на доске составляют все-таки Пешки. Те самые Пешки, за спинами которых прячутся все достойные уважения шахматные фигуры. Те самые Пешки, которые начинают партию и разыгрывают дебюты, пока главные силы оценивают складывающуюся обстановку и разрабатывают стратегический план действий. Те самые Пешки, которые неизменно оказываются либо в авангарде атаки, либо на переднем краю обороны. Те самые Пешки, которые подлежат размену в классических гамбитах. Те самые Пешки, которыми принято жертвовать ради выигрыша темпа и качества.

Конечно, и Пешка может сыграть заметную роль во всякой партии. Группа шахматных пехотинцев, при своем слаженном взаимодействии, способна смутить и связать все фигуры противника на вверенном им фланге, расширив пространство для маневра своих союзников. Какая-нибудь упрямая Пешка, при поддержке своих собратьев и протекции влиятельных фигур, может занять ключевую позицию в самом центре шахматного поля и простоять там всю партию, вызывая плохо скрываемое неудовлетворение противной стороны.

Кроме того, всякая Пешка знает, что ее, в общем-то, незавидная судьба в один прекрасный момент может измениться, причем самым кардинальным образом. Для достижения этой лучезарной цели ей, Пешке, следует сразу же, с самого начала партии, начать свое медленное, но неуклонное движение вперед, ежесекундно проявляя чудеса храбрости и героизма, находчивости и смекалки, и недюжинную волю к победе. Двигаться, постепенно приобретая нужные связи, поддержку и стратегическое значение. Двигаться, на деле доказывая свою перспективность среди всех остальных возможных кандидатов в Ферзи. Тогда, быть может, заметят, тогда быть может, оценят, тогда, быть может, продвинут! И маленькая Пешка, еще недавно бывшая лишь неприметной деталью огромного шахматного механизма, которую в высших кругах еще недавно не принято было называть "фигурой", становится сначала неким символом грядущей победы, а потом и возглавляет борьбу с отчаянно сопротивляющимся противником. Старые лидеры уходят на покой, оставляя дело в руках молодого и энергичного Ферзя, который готов продолжить их дело и приумножить их завоевания.

Есть, конечно, и другой способ достижения этой цели. Пешке следует только отсидеться, окопавшись на пассивном фланге, не ввязываясь в опасные рукопашные схватки с сомнительным исходом, и оказывая своим соратникам исключительно моральную поддержку. Выжить в мясорубке миттельшпиля, высидеть, выждать нужный момент. И в этот самый момент совершить стремительный рывок через все поле, усеянное трупами своих и чужих, к заветной последней горизонтали. Туда, где сбываются все пешечные мечты, туда, где становится возможным даже то, о чем и не мечталось.

Да, об этом мечтает каждая Пешка, стоящая в начале партии в ряду таких же пехотинцев, готовых по первому приказу ринутся в бой, в атаку — не во имя общей победы, не во имя выполнения неких грандиозных стратегических задач, а во имя исполнения своей собственной личной Великой Пешечной Мечты. Каждая Пешка знает, что, если не в этой, то в следующей партии ее Мечта наконец-то исполнится. Веру в неизбежность этого события вселяют в нее положения свода шахматных Правил, и неиссякаемые легенды о том, что "слышали, не далее, как вчера, на четырнадцатой доске один из наших...".

Сильные мира сего, впрочем, это все и сами хорошо понимают и стараются использовать это неуемное пешечное стремление к успеху для своих собственных нужд. Они вежливо пропускают Пешек вперед, и нередко даже подталкивают сзади, придавая им максимальное начальное ускорение (это как раз тот самый случай, когда шаг вперед является следствием пинка под зад). Толкают вперед, на штурм вражеских бастионов, чтобы потом по их трупам самим войти в стан врага, ворваться в лагерь неприятеля, сея там ужас и панику, к своей личной славе и очередным знакам отличия.

Нет, все-таки шахматные правила жестоки и несправедливы к Пешкам. К примеру, им не дозволены ходы назад. И даже небольшое смещение с предназначенной ей вертикали Пешка может сделать только ценой попрания своих нравственных принципов милосердия, причем это действие, помимо прочего, чревато неминуемой и неумолимой расплатой. А "Великая Пешечная Мечта", главная движущая сила всякой Пешки, как со всей очевидностью показывает шахматная статистика, так и остается всего лишь мечтой — прекрасной и столь же недостижимой.

А не может ли случиться так, что мечта эта — ложная? Может, мы вечно стремимся не туда, куда влечет нас наша пешечная, но все-таки душа? И в результате своего стремления получаем совсем не то, что чаялось? Представьте себе только — преодолев все преграды и противодействия, проявив чудеса героизма, стойкости и мужества, Пешка, наконец, достигла заветной последней горизонтали. Сбылось, свершилось! За все ее муки, за все страдания, — вот она, достойная, и, что немаловажно, законная награда! "Я — Ферзь! Я — на вершине мира! Теперь я — главный на шахматной доске! Судьба всей этой партии — в моих руках!"

Вот в этот-то поистине триумфальный момент и может произойти что-нибудь совершенно неприятное. В следующий миг после своей коронации новоиспеченный вершитель судеб вдруг снимается с доски неприметной доселе вражеской фигурой. Только после этого может прийти запоздалое осознание того, что тебя подставили свои же, использовав как приманку, жертву, принесенную во имя достижения общих стратегических замыслов. Что твой мимолетный личный успех — лишь часть более грандиозного замысла, в окончательной реализации которого твоего участия больше не требуется.

Может сложиться и так, что действительно, все ставки были сделаны именно на эту скромную Пешку, которая, в силу присущих ей волевых качеств, самым блестящим образом оправдала все возложенные на нее надежды. И теперь, по достижении успеха, который каждый из павших и оставшихся в живых соратников имеет право записать и на свой скромный счет, новоявленный Ферзь, вместо того, чтобы сполна вкусить плодов своего личного триумфа, сталкивается с неожиданной обязанностью метаться через все поле и принимать главное деятельное участие в поимке и пленении вражеского Короля.

Нет, порою совсем не то чудилось нам со второй горизонтали, что получаем мы, пройдя свой долгий и многотрудный путь до самого конца!

Так что же делать бедной Пешке? На что ей надеяться, во что ей верить? Неужели только в то, что все мы, в конечном итоге, становимся Ферзями, — становимся, будучи сняты с шахматной доски? Не лучше ли сразу, самостоятельно и добровольно, отказаться от этой нелепой игры — раз и навсегда?

А может, спровоцировать на доске Великий Пешечный Бунт, объединившись с коллегами из армии противника и направив всю совокупную мощь двух пехотных армий против тех, кто вечно прячется за их спинами, творит партию их руками, а потом пожинает плоды победы? Показать этим зажравшимся снобам, на что способны Пешки в своем единстве? Самим переписать свод шахматных Правил, существенно расширив свои права и заметно ограничив свои обязанности?

Но есть для Пешки еще один выход, настолько очевидный, что найти его могут немногие. И еще более немногие находят в себе силы, чтобы им успешно воспользоваться. Но выход есть — вот он, доступен для всех, кто имеет желание вырваться из паутины черных и белых клеток, кому надоело примерять на себя казенную инициализацию типа "пешка "е", кому хватит сообразительности, чтобы взглянуть вверх.

Кому хватит смелости — пойти вверх. Ведь сделать такой ход никакие Правила Пешке запретить не могут.

Да, над шахматной доской тоже есть пространство! Пространство, где все совсем не так, как на привычной нам плоскости, разделенной на вертикали и горизонтали. Пространство, где совсем не тесно, в отличие от прошлого нашего плоского существования. Пространство, где уже нет вздорных шахматных Правил. Тех самых Правил, которые, конечно же, никто не отменял, и отменять не собирается, но которые продолжают действовать только лишь там, внизу.

Конечно, при этом Пешка потеряет ту самую клетку, на которой только что стояла. Конечно, на ее место тут же может встать какая-нибудь другая фигура. Быть может, путь назад будет навсегда отрезан, а сам поступок взбалмошной Пешки объявлен ярчайшим примером предательства общих интересов и неуемного стремления к индивидуализму.

Зато отсюда, сверху, гораздо лучше видно сложившуюся на текущий момент позицию, все ее сильные и слабые стороны. Можно рассмотреть наиболее перспективные варианты развития шахматной партии и оценить их вероятность. Отсюда легче, чем с шахматного поля, оценить личности каждой из действующих Фигур и понять, что все они, в сущности, пешки, несмотря на кажущиеся различия.

Отсюда, сверху, можно, наконец, попытаться рассмотреть таинственную личность Игрока, — того самого гениального стратега и тактика, который, просчитывая партию на несколько ходов вперед, ведет эту сложнейшую игру, передвигая шахматные фигуры одним лишь усилием своей воли.

1

С: Макс Маргин "Мечты Идиота", Красноярск, 2005