| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Невыносимо стыдно — оттого, что я ожидала от разговора любой гадости, а не призыва к жертвенности и пониманию, и оттого, что слова гостьи легли на благодатную почву.
Внезапно захотелось обнять Мэла. Крепко.
— Вот и славно, — обнял он в ответ, и в его руках сразу стало уютно. — Я уж было испугался. Ты дрожишь. Что с тобой?
— Все нормально.
Привыкаю к нему. Привыкаю к защищенности и к тому, что Мэл разберется с любой проблемой. Срастаюсь с ним. Чувствую его беспокойство и страх.
— Ты пила капли?
— До поездки в переулок.
Мэл поднялся, налил в стакан воды из чайника. Отыскав среди бардака на тумбочке профессорский пузырек, накапал, по-моему, литр.
— На, — вложил в мою руку стакан, и пока я судорожно глотала, сбросил куртку и уселся рядом. — Что произошло?
— Ничего.
— Не обманывай. Я за километр чую. Эва, мы, кажется, договорились не скрывать друг от друга.
— Приходила одна женщина... — отозвалась после минутного молчания.
— Кто? — ухватился как гончая Мэл. — Когда?
— Недавно.
— Странно, я не видел. И? Она представилась?
— Нет... Приходила по поручению твоего отца...
— Черт! — подскочил как пружина Мэл и заходил по комнатушке. — Как она выглядела? Угрожала? Что сказала?
— Ничего особенного.
Мэл снова сел передо мной на корточки.
— Так и поверил! — Он наклонился ближе и потребовал тихо: — Эва, мне нужно знать, о чем вы говорили. Мы должны быть готовыми ко всему.
— Она упомянула о западном побережье, — прошептала на ухо парню. — И о том, что гуляю по ВУЗам.
— А об этом говорила? — сделав пальцами вилку, Мэл показал на свои глаза, и я поняла его.
— Нет. Почему-то считает, что у меня есть слабенькие способности, — объяснила шепотом.
— Та-ак, — потер подбородок Мэл. — Как она выглядела?
— Темные волосы, короткая стрижка. Высокая, стройная. Работает у твоего отца и знает тебя с десяти лет.
Мэл задумался на мгновение.
— Тисса. Больше некому. Она разговаривала вежливо?
— Да, конечно. Даже чересчур.
Во всяком случае, общалась как с дочерью министра, а не как с каторжанским отродьем с побережья.
— Тисса — поверенная моего отца. О чем еще шла речь?
— Больше ни о чем, — заверила его торопливо.
— Может, есть что-то, о чем я не догадываюсь? — прищурился парень. — Эва, не скрывай.
Я отрицательно помотала головой.
Не скажу. Мечты о детях — это блажь и девчачьи глупости. Как оказалось, серьезные глупости, могущие стать препятствием для будущего сановитого чиновника из известной семьи.
— Итак, теперь мы знаем о том, что отец знает, — сказал Мэл, поднимаясь с корточек. — Надеюсь, Тисса тебя не запугала? Пока что ей не удалось совершить революцию. При желании эти факты нетрудно раздобыть.
— Зато можно преподнести по-разному. Например, начать шумиху в газетах или на телевидении... А ты что здесь делаешь? Сдал лабораторку?
— Еще успею, — махнул он рукой. — А здесь, потому что звонил, если не помнишь. А кто-то взял и отключил телефон.
— А зачем звонил?
— Потому что ты опять сказала неправду. Ты ведь не собирала сумку?
Я опустила глаза.
— У меня начал вырабатываться нюх на твое привирание, причем даже на расстоянии, — ухмыльнулся парень. — Собирайся. Поедем.
— Куда?
— Как договаривались. Ко мне.
— Мэл... Егор... Может, не стоит?
Его тон сменился, став резким.
— Ты согласилась, так что готовь сумку.
После тяжкого вздоха начались сборы.
Визит поверенной Мелёшина-старшего выбил из колеи, и я растерялась, не представляя, что нужно брать с собой. Зубную щетку и пасту. Расческу. Полотенце... Словно на год уезжаю, не меньше.
Мэл расхаживал по комнате, пытаясь до кого-то дозвониться. Вынул полотенце из сумки и бросил на кровать, а мне помахал отрицательно, мол, не бери, этого добра с избытком.
В импровизированный рюкзак полетели пижама, купленное платье, кое-что из косметики и прочая мелочевка. Вдруг потребуется, а у Мэла нет? Подумав, я сунула туда же тетрадь с конспектами.
Наконец, абонент соединился, и парень, не отвлекаясь от разговора с ним, отвернул одеяло, взявшись перебирать упаковки с купленным бельем и, выбрав парочку, тоже бросил в сумку, а мне показал пальцами: "во!" Собеседник Мэла оказался общительным, но ответы парня выражались односложными фразами. "Средне", "так себе", "сносно", "как обычно"... Диалог ни о чем, хотя тон — приветливый.
Роясь среди беспорядка на тумбочке, я достала початую упаковку с саше — одну из тех, что купил Мэл в "Аптечном рае". На крышечке была нарисована женская фигурка, порхающая в хороводе с цветами. Предполагалось, что реальные женщины, воспользовавшись данным чудо-средством, могли беззаботно нежиться в мужских объятиях, не задумываясь о последствиях. Для меня же последствия, случись таковые, окажутся катастрофическими. Поверенная Мелёшина-старшего не знает о слепоте и не догадывается и о том, что вероятность передачи малышу моих генов еще более высока, чем в её представлении.
Задумавшись, я опомнилась, когда парень сложил телефон в карман куртки.
— Готова?
Я накинула куртку и шапку, Мэл подхватил сумку, и мы пошли. Вернее, поехали к нему домой.
Поездка по городу совершенно не отложилась в памяти. Прислонившись лбом к окну, я дышала на стекло и вырисовывала на запотевшем пятнышке абстрактные загогулины. Стирала кракозябры, размазывая пальцем, снова дышала и рисовала.
Мелёшин-старший не соизволил самолично встретиться со мной — это хорошо или плохо? И с умыслом выбрал женщину на роль посланника. Используй отец Мэла угрозы и шантаж, они возымели бы обратный эффект. Запугав меня, Мелёшин-старший настроил бы сына против себя, и тот в запальчивости наворотил бы дел. Нет, заботливый отец решил пойти другим путем и воспользовался помощью женщины, успевшей набить шишки на жизненном пути и давно снявшей розовые очки. Кто, как не она, поймет молодую, наивную девчонку, витающую в облаках? Той — юной и доверчивой — еще предстоит опуститься на землю и пережить боль разочарований и обид, крах надежд и несбывшихся желаний. Кто как не женщина нащупает, почувствует ту ниточку, за которую можно дернуть, потому что несколько лет назад сама была такой же провинциально-бесхитростной до одури?
Стыдно и неловко, что слова гостьи задели меня, поскольку оказались правдой. Я поверила — втайне, в глубине души, боясь признаться себе, — что наши отношения с Мэлом завершатся как в сказке. "Они жили счастливо и умерли в один день".
Не желаю нерожденному малышу участи невидящего. Он никогда не наденет дефенсор*, не получит достойного образования, лишится половины прав, полагающихся висоратам, перед ним закроются двери в заведения с вывесками при входе: "Только для V". Появившись на свет, ребенок автоматически пополнит ряды низшей касты в висоратском мире.
Еще не хочу, чтобы когда-нибудь Мэл обвинил меня в том, что я лишила его высот, которых он не достиг из-за слепого ребенка. Карьерная лестница парня обрушится на первой же ступеньке, не говоря о вышестоящих руководящих постах.
Женщина мимоходом сообщила, что знает о моей наполовину гнилой биографии, но решила, что я вижу волны, пусть и с грехом пополам. Почему? Ведь для Мелёшина-старшего нет преград и тайн, и известие о моей слепоте стало бы для него главным козырем. Как бы то ни было, не сегодня-завтра он докопается до истины и постарается выжать максимальную выгоду из полученной информации. Например, надумает шантажировать моего отца.
Мэл не стал заезжать в подземный гараж. Он оставил машину у подъезда и повел меня в фойе. Миновав немногословного Архипа, скупо кивнувшего нам и снова обратившего внимание на стойку, мы зашли в лифт. Мэл следил за цифрами, набиравшимися на счетчике этажей, и похлопывал ладонью по бедру.
— И все-таки, что она сказала тебе?
Значит, парня не обмануло старательно изображаемое мной простодушие.
— Ничего особенного, — повела я плечом.
— Ну-ну. Пришла, сообщила, что знает кое-какие подробности из биографии, и ушла, мило попрощавшись. Верится с трудом.
— Примерно так и было. В общих чертах.
Мэл глядел на меня и не верил, но не стал настаивать.
Счетчик остановился на цифре "18", и створки разъехались, выпуская в коридорчик. Мы прошли к двери слева от лифта, и вот она — квартира Мэла опять явилась перед глазами.
Оказывается, я — крайне нелогичная личность, неожиданно осознавшая, что соскучилась по кукурузным стенам, по панорамному окну, по кушетке у кадки под листьями-лопухами, по кухне и по ванной в светло-лавандовых тонах. Даже по высоким потолкам соскучилась, хотя раньше неправильные потолочные формы невыносимо раздражали.
Мэл зажег свет, поставил сумку у входа, но не спешил раздеваться.
— Эва, мне нужно уехать. Встречусь с одним человеком и вернусь. Здесь недалеко, так что не успеешь соскучиться.
Хорошенькая новость! А если пожалует сестрица Баста или нагрянут друзья Мэла? И куда он собрался? Для начала потрясет Тиссу и выбьет из нее содержание разговора или сразу помчится к Мелёшину-старшему и обвинит, не разбираясь?
Мэл не умеет вовремя останавливаться, — вспомнились слова гостьи, знавшей парня как облупленного.
— Егор, пожалуйста, не ссорься с отцом! Эта женщина действительно не угрожала и не шантажировала. Она... сказала, что в будущем мне придется тяжело из-за того, что моя мать — с побережья.
— Добрая заботливая Тисса, — хмыкнул с сомнением Мэл. — Не волнуйся, еду не к отцу. Ничего и никого не бойся. Делай что хочешь. Мой дом — твой дом.
— И соседей можно заливать? — спросила нервно.
— Можно, — кивнул он, рассмеявшись.
— А голой перед окном тоже можно разгуливать?
— Можно. Стекло с односторонней прозрачностью. Если надумаешь походить голышом — позвони. Расскажешь, а я послушаю. Не скучай, скоро буду.
Мэл подарил дежурный поцелуй в щеку и ушел. И ведь не показал, что озабочен, а я почувствовала.
С ума сойти. Осталась одна и хозяйничаю в квартире у Мэла.
Много пространства, много воздуха, но пустота над головой теперь не давила. Разве что стояла тишина, и оттого было немного зябко. Сюда бы часы с кукушкой или ходики, разбавляющие безмолвие монотонным "тик-таком".
Я прогулялась, обойдя все уголки квартиры. Заглянула в ванную. Постояла перед дверью, которая вела в спальню Мэла, но не решилась открыть. Там зона личного пространства, так что без хозяина не войду.
Затренькал телефон. "Мой Гошик" решил проверить, не сбежала ли гостья обратно в швабровку.
— Ну как? Не страшно? — спросил парень. Судя по звукам из динамика, он ехал в машине.
— Ничего. Жить можно.
Трубка фыркнула.
— Сходи в душ или прими ванну. Опустоши холодильник. Надень что-нибудь кружевное и не забудь позвонить и рассказать, какое белье выбрала.
Блуждая по квартире, я отыскала выключатели и методом тыка отрегулировала освещение, оставив гореть лампу у окна и точечные светильники в кухонной зоне. В помещении стало гораздо уютнее. И почему мне не нравилось здесь раньше?
Затем проверила чистоту на кухне, проведя пальцем по столам, сияющим безукоризненностью, и перетрогала малопонятные кухонные агрегаты, призванные облегчать нелегкую жизнь столичного принца. Поиграла, поднимая и опуская шкафчики, болтающиеся в невесомости, и напоследок посетила с визитом район холодильника, чье содержимое стало бы местом обетованным для любого обжоры.
При взгляде на полки, забитые продуктами, я вспомнила, что не оставила Радику записку. Сидит, поди, и учит билеты с голодным и урчащим желудком. Плохо, что у парнишки нет телефона, а просить, к примеру, Аффу, чтобы та сходила к юноше, бесполезно. "Афочка, навести, пожалуйста, моего друга Радика и скажи: пусть не ждет ужина, потому что сегодня ночую у Мэла, который мой парень". Соседка и слушать не станет.
Ладно, теперь поздно метаться, раскаиваясь, а завтра что-нибудь придумаем. Возьму-ка бутылку сока с галетным печеньем и пойду к окну. Пока Мэл разъезжает с визитами, самое время вспомнить о предстоящем экзамене и попробовать выучить, сколько смогу.
Ножки кушетки проехались по полу с раздраженным скрежетом. Ух, не поцарапать бы покрытие!
Улегшись, я открыла тетрадь. Буду читать и ждать.
Читалось плохо. Совсем не читалось. Зато жевалось, пилось бездумно и смотрелось окно. Вечерний город, распростершийся за стеклом гигантским горящим спрутом, напоминал парк аттракционов, в который я ходила на первом курсе, разве что масштаб зрелища был теперь несравнимо больше — сверкающие огни и непрерывное движение в полнейшей тишине благодаря хорошей звукоизоляции окна.
Где сейчас Мэл? Наверняка встретился со своим телефонным собеседником и возвращается домой, ругая на чем свет стоит, очередную автомобильную пробку. А может, его машина ползет вон в той нескончаемой речке золотых точек?
Решив укрыться, я не нашла нигде ни одеяла, ни захудалого покрывала. Повсюду в квартире царили стерильность и чистота, и почему-то не пахло Мэлом, его присутствием. Не было крошек на кухонном столе, оставленных парнем во время последнего завтрака или ужина. Не было грязной посуды в раковине. Не было рубашки, брошенной второпях на спинку кресла. Не валялась на диване начатая книга с загнутым уголком страницы, а конспекты, сваленные неряшливой стопкой, не занимали половину стола вместе с неоконченными рефератами по снадобьеварению.
В спальне нашлись бы и одеяло, и покрывало, но я так и не заглянула туда. Сняв куртку с вешалки и улегшись на кушетке, укрылась ею. Теперь гораздо лучше.
Телефон положила рядом на пол — вдруг позвонит Мэл, но не успела взяться за чтение конспектов, как мысли снова повернулись к монологу нежданной гостьи. Как ни крути, а ее слова верны. Слепой ребенок в известной висоратской семье — нонсенс. Скандал. Конечно же, я хочу счастья и для своего будущего дитятки, и для Мэла, и не хочу, чтобы его родители страдали из-за того, что сын не оправдал надежд семьи.
Но ведь малыш появится на свет! Это предсказало пророческое око.
Вдруг отцом ребенка станет не Мэл, а кто-то другой? Вдруг мы с парнем вскоре расстанемся из-за разногласий, неуживчивых характеров и прочих неустранимых противоречий? Нет, не хочу с другим! В моем сердце хватит места лишь для одного. И вообще, кто сказал, малыш из пророчества назовет меня мамой? Вдруг это племянник, которого я обрету, приехав на побережье? Или будущий сын подруги, например, Аффы, с которой мы когда-нибудь помиримся.
Дурацкое пророчество. Запутанное и туманное. Теперь и не упомню, чьи руки — мужские или женские — подбрасывали темноволосого кроху в видении, и было ли кольцо на безымянном пальце.
Я пробудилась от внутреннего толчка. Оказывается, успела уснуть, сама того не заметив.
Лампа у окна сбавила яркость, голова покоилась на подушке, вместо куртки меня укрывало мягкое и легкое одеяло, а в кухонной зоне расхаживал Мэл и что-то делал на столе. Издали показалось, что он нарезал ножом.
Мэл приехал!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
