Что было раньше: боги или люди доподлинно неизвестно и юная богиня этим не интересовалась. Она родилась при взрыве сверхновой с готовыми знаниями и больше их не расширяла. Заботливые родственники, а боги данной части реальности взяли её на воспитание, пытались впихнуть в красивую головку новые сведения, но бесполезно. Как все рожденные звездами она была очень ветрена, недальновидна и совсем не честолюбива, в отличие от богов рожденных обычным родительским смешением. Богиня ведала, что люди — любимое детище Создателя, а боги — остатки Его силы, которым он позволил осознать себя. Создал вселенную со всеми слоями, реальностями и удалился. Теперь изредка проявлялся некоторыми невероятными обстоятельствами, например, как в случае с пленением и освобождением Пимены. Иногда, в людском обличии спускался в человеческие миры и даже самые сильные боги не могли заметить Его присутствия. Всегда узнавали постфактум. Он мог быть последним нищим, а мог быть властителем или магом.
Магия — частичка Создателя для людей, но не только. Ей пользовались и демоны и новые расы. Она возникала спонтанно в любом мире, а некоторые миры так и вовсе полностью создавались ею. Старые боги любили этим заниматься. А может, и не спонтанно магия появлялась в мирах, кто знает Его волю? Сами боги использовали магию, но не пользовались ею. Им это было не нужно. У них была другая, собственная сила и, конечно, любимые вероятности, которыми они крутили в зависимости от собственного желания и умения.
В повседневной жизни боги копировали людей. И внешне, и внутренне, с человеческими страстями и стремлениями. Не желали они быть просто разумной энергией. Во время первого обретения облика определялся пол и более не менялся. Наиболее спесивые боги утверждали, что наоборот, люди копируют поведение своих богов, но в глупой голове Пимены это не отложилось. Нет, кое-что после своего рождения она усвоила. Например, что некоторые миры создали уже сами боги, в основном первого поколения. Заселили их расами отличными от людей, некоторые расы сделали бессмертными. Не обошлось и без курьезов: как ни старались творцы миров, люди там обязательно появлялись. Велик Создатель. Единственное, где не было этого пронырливого племени — нижние миры. Часть их была создана богами, а часть Создателем для наказания заблудших детей своих. Создал и населил их демонами, охочими до вкусных человеческих душ.
Бессмертные души с частичкой Его сущности — предмет охоты, торга, обмана для всех богов или демонов. Вокруг людских душ крутились все высшие и нижние сферы мироздания. Из-за них воевали и мирились, плели интриги и честно обменивались, ими мерили богатство. Жили ради них и за счет них. За счет праны. Так называли частичку сущности Создателя в душе каждого человека. Исключение одно — боги, рожденные вспышками сверхновых звезд, которым прана не требовалась. Еще одна загадка Создателя.
— Девчонка, да что ты понимаешь! Вот попросишь еще у меня совета и посмотришь, что я тебе отвечу.
— Да ладно, Лиона, не обижайся, это я так. Что с меня взять? Я глупая. — Это слово богиня произнесла, оказавшись рядом с графиней. Легкомысленно обняла её и чмокнула в щечку. Точно нашкодившая девочка, подлизывающаяся к любящей матери. — Говори, что случилось, не просто так ты меня позвала.
Они два года были вместе. Да, да, после возвращения в верхние сферы для них прошло именно столько. Время воистину понятие относительное, подчиненное лишь Создателю.
Лиона поселилась во внутреннем мире богини и оказалась не в заточении, как некогда Пимена в душе Лионы, а стала его хозяйкой. Ох, и пометалась тогда богиня, ох и позлилась! Но ничего не смогла поделать — смирилась, приняла как данность. Разумеется, Пимене не нужны были советы Лионы. Как ни молода и ни глупа была богиня, но по сравнению с человеком она все же бог. Просто Лиона могла доставить богине много неприятных ощущений. А с другой стороны, могла и много приятных дать. Приходилось ей льстить и угождать. У своенравной и капризной Пимены не всегда это получалось.
— Случилась, милая, случилось...
Лиона не знала, как относиться к своей пленительнице. С одной стороны стоило её ненавидеть, а с другой... она все же невольно спасла и её, и сына, и Агнара от мучительного посмертия. К тому же она теперь была единственным существом с кем Лиона могла общаться по-настоящему, иначе давно бы рехнулась. Она безумно скучала по Агнару, по сыновьям, да и по всем людям, по Эгнору, по человечеству в целом. Вынашивала планы возвращения и пока ничего путного в голову не приходило. Пимена не могла, да и, как подозревала графиня, не хотела ей помогать. Ветреная богиня легко смирилась с тем, что она себе не хозяйка. Она наоборот, стала купаться в новых ощущениях, которые украсили её бедную событиями божественную жизнь. Как в неприятных, иногда доходящих до невыносимых, так и в невероятно захватывающих, воистину божественных, с человеческими наркотиками несравнимых. К тому же можно похвастаться. У кого еще во внутреннем астрале живет свободный полноценный человек-маг? Знакомые боги ужасно завидовали. Постепенно сложилась такая игра: Лиона — умудренная опытом, Пимена — неразумная девочка.
— Я почувствовала Агнара. Не как обычно, а получила конкретное известие. Егор пропал.
Пимена поражалась этой способности человека чувствовать любимого. Осторожно навела справки. Явление редкое, но не уникальное. Любовь — страшная сила, она частичка самого Создателя. Хорошо, что люди этого не понимают, да и искренне любить умеют не многие.
— Иномирянин, который Вартараара в замкнутое пространство отправил? Молодец! Странный он какой-то. И что?
— Лизия почувствовала, что с ним плохо. Помоги ему.
— Разумеется! Для тебя все, что угодно, моя госпожа! — Пимена оторвалась от общения с гордым Кассионом. Вернее, она и в данный момент продолжала беседовать с этим опытным богом, владельцем трех миров, просто теперь окончательно переключила эмоции. Расщепление сознания — плевая задачка для богов. С чувствами немного сложнее.
— Знаешь, Лиона, я не смогу ему помочь, — сказала, спустя несколько минут.
— Нашла?!
— Как ни странно, да. Он не посвящен никому. Его вероятности переплелись так причудливо, что я не могу их распутать. И не думаю, что кто-то может.
— Где он, что с ним?
— Он в Нигде. Есть такой пласт в реальности на самой границе с тонкими мирами. Еще не умер, но и не совсем жив.
— Хотя бы поговорить с ним можешь? — с надеждой спросила Лиона.
— Не в моих силах. Не обижайся. Я и в Эгнор не могу попасть. И не из-за прихоти, как ты себе воображаешь, а из-за слабости. А просить родственничков себе дороже, ты же знаешь.
— Так я тебе и поверила про Эгнор!
— Не начинай опять! Сколько можно оправдываться? Закрытый мир — не шутка. Я бы давно от тебя избавилась, если могла!
— Дай мне хотя бы с Агнаром поговорить!
— Не могу!
Забушевала буря. Солнце затянуло свинцовыми тучами, ветер с корнями вырвал цветущие деревья, легкую беседку снесло. Женщины висели друг против друга в хлопающих, трещащих по швам платьях и смотрели друг другу в глаза.
Лиона первой отвела взгляд. Не выдержала читать страдания во взоре богини, а Пимене было очень больно. Через мгновенье снова настала та же внешняя идиллия в целой тенистой беседке под ласковым солнышком. К обстановке добавился легкий столик заставленный вазами с фруктами, с графином легкого белого вина и двумя фужерами.
— Прости меня, Пименочка, я сама не своя, когда вспоминаю родных, — виновато сказала Лиона.
— Что ты, я не обижаюсь. Прекрасно понимаю твои чувства, — легко ответила богиня и потянулась к графину. — Всего чуточку поболело. Тебе налить?
Как она ненавидела свою пленницу в такие моменты! Боль была ужасной. Еще неизвестно кто у кого в плену. Еле сдержалась, чтобы не показать свои чувства.
Кассион что-то успел заподозрить, хоть продолжалось это во внешнем мире всего мгновенье. Спросил притворно-участливо:
— Тебе плохо, сестрица? Помочь?
Пимена по-сути была содержанкой. Это не так унизительно, как в человеческом мире, но свобода, как ни крути и здесь ущемлялась. Её нельзя было изнасиловать, выгнать, лишить корки хлеба, но высокомерное отношение, такое вот открытое притворное участие ощущать было очень противно. Соль в том, что если богу плохо, то это всегда из-за проблем во внутреннем мире. А если ты не можешь его контролировать, то на что ты годен? Хорошо еще, что Кассион не знал о человеке внутри Пимены, а то презрением задавил бы. Это молодые небожители, восторженные юнцы, плененному магу завидовали (Пимена, разумеется, представляла Лиону как "свободную", но все же "пленницу"), а опытные боги, поглотившие тысячи душ в самых разных видах, подобную "свободу", мягко говоря, не приветствовали.
"Погоди, старик, не хотела, но затащу я тебя в постель. Лиону попрошу устроить нам такой фейерверк, что ты потом бегать за мной будешь, умолять повторить. Ни одна прана с этим не сравнится, и ты это поймешь. А Лиона всегда шелковая после таких вспышек, такой сад разведет — закачаешься! — со злостью подумала слабая молодая богиня. — Весь на зависть изойдешь, лужей под ногами расползешься, когда узнаешь..."
Во время божественного слияния, а по-человечески — банального секса, внутренние астральные миры пересекаются и тогда Лиона легко устраивала кайф для обоих. Такое уже случилось однажды и тот бог до сих пор с вожделением ищет Пимену по всем сферам, на слюну исходит.
— С чего ты взял, что мне плохо? — игриво спросила богиня, обворожительно улыбаясь, и взяла "братца" под локоток. — Я слышала у тебя на стенах висят настоящие шедевры, не хочешь показать их юной девушке?
— С удовольствием! Обожаю приобщать звездных девочек* к искусству, — с усмешкой ответил бог, изображая галантный поклон, сам перехватил руку и повел Пимену в возникший рядом шикарный дворец. Двери открыл огромный степенный мажордом из новых рас, тролль.
Одновременно богиня объясняла Лионе:
— Понимаешь, я нашла Егора исключительно благодаря тебе. Ваши метки связаны общим кругом инициации.
— Но он же в своем мире проходил обряд? А я в Эгноре.
— Неважно, круг один и тот же, а потом вы клялись друг другу. — Пимена лукавила. Но не могла же она сказать, что их связь, связь всех "стихийников" уходит в такую даль, что она боялась произнести это вслух. Зачем поминать попусту?
— Единственное, что можно для него сделать, это позвать его душу назад. Сам он не желает возвращаться, надо его подтолкнуть.
— Я могу?
— Не ты и не Лизия. Это должен быть человек из его мира и обязательно любящий.
— — — — — — —
*Звездная девочка или мальчик — прямой намек на происхождение. Намек на грани приличия, показывающий снисходительное отношение к собеседнику.
Глава 20
— Я в принципе удивлен, что ты жив, — сказал Игорь, отхлебывая из большой стеклянной кружки пенный напиток. Лицо его расплылось в наслаждении: — Хорошее пиво, — не преминул похвалить мое искусство.
Мы только что выбрались из парной и сидели в предбаннике новой бани, точной копии моей Комесской.
Мне нравилось это место. Не сама баня, а вообще все. Но и баня тоже. В первое мое "посещение" в Нигде не было ничего, зато теперь есть все, что пожелаю. И собеседник передо мной — "древний" Игорь. Что еще человеку надо?
Личность "Игоря" влилась в меня в Египте. Обычный уличный торговец, которых там тысячи, всучил мне в руку сувенир — каменную пирамидку, копию гробницы Хеопса. Я подержал, тупо глядя на неожиданное предложения, невольно отмечая несоразмерно легкий вес изделия, думая, что подделка, наверное, пористая и был одернут женой:
— Ты что застыл? Да брось ты этот хлам! Я этих брелков уже тьму накупила! И магнитиков кучу. Идем, а то не отстанет... — говорила, потянув меня за футболку. И обратилась к продавцу. — Нет, мы не берем! Ферштейн? Брось, Игорек!
Я, пребывая в странной прострации, механически отдал пирамидку египтянину и ожегся, наткнувшись я его колючий взгляд. Он ничего не ответил. Не стал, как остальные, приставать, навяливать и нахваливать товар, пытаясь всучить его чуть ли не за любую цену, а молча отошел и растворился в толпе.
По приезду домой у нас с Ольгой начались разлады. Чувства медленно, незаметно, но неизбежно остывали пока закономерно не превратились в лед. Как-то неожиданно для меня превратились, болезненно. И когда жена ушла, я запил. Пока не нашел бумаги репрессированного профессора (до сих пор не пойму — откуда они у бабушки взялись?) и не закрутилась круговерть новой жизни.
В ключевые моменты моей эгнорской жизни я во сне становился древним магом (точнее, оператором Пси-поля) "Игорем" и получал подсказку. Что-то вроде интерактивной справки в компьютерной игрушке, от меня независящей. А в конце эгнорской эпопеи я увидел сон, где я — Игорь передаю копию своей личности, записанной на каменную пирамидку, своему брату, который отбывал в мир с названием Лизия, то есть на Землю. Так, на память. Чтобы иногда общался со мной, не скучал. И было это много тысячелетий назад. На Земле эгнорская экспедиция собиралась помощь аборигенам построить манные накопители, а наиболее выгодная форма для них, как всем известно, — четырехгранная пирамида.
Утром, проснувшись, я вспомнил тот случай в Египте, до этого сновидения забытый напрочь.
Сколько я уже здесь, в Нигде? А кто его знает. Может мгновенья, может века — мне по барабану. И настоящее имя моего нового друга мне без разницы. Игорь так Игорь — какая разница?
— Так я и не жив, — ответил я, проглотив добрую порцию вкусного холодного напитка.
— Раз я с тобой, значит жив.
Высокий худощавый блондин с аристократическим лицом смешно смотрелся в обстановке типично русской бани. Я невольно улыбнулся.
— Мне без разницы, — сказал я, блаженно откинувшись на спинку кожаного дивана. В ответ Игорь пожал плечами.
Он появился сразу, как только я себя осознал. Это было как рождение: раз, и я появился, моргнул — осознал, хлоп — рядом стоит Игорь. Я сразу его узнал.
— Привет, Егор! Наконец-то. Скучно без живого общения.
— Привет, Игорек, — я совсем не удивился. — Сколько лет, сколько зим! А чего раньше не вылезал?
— Не мог, — ответил, лучезарно улыбаясь и разводя руками. — Но теперь мы вместе, наговоримся.
— Ага. Пошли в баню? Сто лет не был.
— Пойдем! А я никогда не был, интересно попробовать.
Даже ножками топать не пришлось. Раз, и мы в бане. Я знал, что здесь все делается "на раз".
— Так чем ты удивлен?
— Тем, что ты до сих пор живой. Откуда столько здоровья?
— Ты что, совсем того? — я покрутил пальцем у виска. — Мы же виртуальные. И ты бы выжил. Подумаешь, пару поддал! Эй! Ты зачем на пол сполз? — Игорь зашелся в беззвучном судорожном хохоте. — А! Ты "Матрицу" не смотрел, — догадался я.
— Да все я видел! — выдавливал он сквозь душащий его смех. — Причем здесь баня? Ты что, не понял? Я — это ты, ты — это я. Понятно?
— Не-а. Объяснись. — Думать было невообразимо лень.
— Как все запущено! — воскликнул Игорь, с трудом справляясь с дикой веселостью. — Ты думаешь, я в жизни так же изъяснялся, как сейчас с тобой? Таким слогом? И меня на самом деле зовут Игорь? Не угадал. В данный момент ты общаешься сам с собой.
