«Назначение Алексеева на столь высокую должность привело к большим разговорам среди генералов. Некоторые его повышение приветствовали, другие же — из них первый генерал Рузский, считали его несоответствующим новой должности. Рузский особенно сильно и довольно часто критиковал Алексеева за его работу…».
Вот те, на… А я то считал, что Алексеев и Рузский — «кореша» ещё те! Может, они позже состаканились — перед самым свержением моего Реципиента?
«На должность генерал-квартирмейстера Алексеев привез с собою генерала Пустовойтенко. Это — ничем не проявивший себя до сих пор, генерал Генерального Штаба, назначению которого все без исключения офицеры Штаба удивлялись…».
Так, так, так… Приходилось мне «там», читать мнение некоторых историков о неумении генерала Алексеева подбирать себе помощников. Надо бы принять меры и подогнать моему Начальнику Штаба, более адекватных подчинённых… Это для меня жизненно необходимо! Но, чуть попозже.
Получил я представление и, о царившем в Русской Императорской Армии кумовстве:
«…Генерал Борисов — однополчанин Алексеева, его друг, советник и вдохновитель. Борисов имел какую-то историю в прошлом, был уволен в отставку и это прервало его карьеру. Он заинтриговал сразу многих, а с прежних мест службы Борисова стали приходить целые легенды о его закулисном влиянии…».
Борисов…? Кажется, помню такого — виденного мною на первом докладе у Алексеева: такой маленький, кругленький, несколько неопрятно одетый «малыш» -старающийся держаться несколько в стороне.
Короче, Алексеев, воспользовавшись служебным положением, своих дружбанов наверх тащит. Надо бы это дело пресечь!
А, вот это донесение агента, заставило меня напружить хвост — как легавую при виде дичи:
«Штилиц — Юстасу: генерал Рузский, командуя армией в Галиции на Юго-Западном фронте, проделал штуку, которая очень характерна вообще для наших больших военных: во-первых — забыл об интересах русской армии, зато очень хорошо помнил об интересах генерала Рузского. Во-вторых — не исполнил отданного приказания своего начальника генерала Иванова, сознательно его нарушив…».
* * *
Опять Рузский…
Это тот самый генерал Рузский — который вместе с Алексеевым, принудил моего Реципиента подписать отречение. Причём, вроде бы в довольно грубой форме: если верить некоторым источникам — приставив к голове револьвер.
А может, как-то пораньше его за ж…опу взять? Надо подумать…
«А, какие у Вас будут доказательства?».
Так, так, так… Нужны неопровержимые доказательства о измене Рузского. Пристрелить его собственноручно, уже не получиться: этот генерал сейчас в фаворе у российской общественности. Если, убийство крайне непопулярного Жилинского, вызвало у господ офицеров столько эмоций — то после Рузского… Кгхм…
Так, так, так… Генерал Иванов… Может тот, что интересное расскажет? Небось, злой он как сто чеченов — на не выполнившего приказ подчинённого…
СТОП!!!
У меня же где-то в столе валяется письмо этого Иванова, полученного мной в самый первый день реинкарнации и до сих пор не прочитанное. Так, где оно… Вот, нашёл! Вскрываю, читаю…
Поднимаю трубку прямого телефона связывающего с Генеральным Секретариатом:
— Генерал-майора Свиты Петрово-Соловово, срочно ко мне!
Почти тут же, он прибыл запыхавшийся — видно, бегом бежал:
— Господин генерал! Сию минуту берите у Коменданта Свиты Воейкова автомобиль и срочно мчитесь с секретной миссией к генералу Иванову118! Официально для проверки его сообщения об трофеях взятых им в последних боях, неофициально же… Полчаса Вам хватит на сборы?
— Так точно, Ваше Величество! — рявкнул,— хватит!
Давно к этому генералу присматриваюсь: производит впечатление слегка туповатого — но исключительно исполнительного119 военного. Для выполнения некоторых задач — не требующих долгих размышлений, он просто бесценен!
— Тогда, получите особый пакет — предназначенный лично для генерала Иванова. Выслушаете и запишите — всё, что он Вам скажет, дадите подписать и, тотчас — «аллюр три креста», обратно!
* * *
Ну, а пока продолжаю «строить» своего Начальника штаба!
Мой шпион Штирлиц при генерале Алексееве, ничего не сообщил об исполнении им моих приказов по пропускному режиму в Ставке и об создании института её представителей на местах. Поэтому, я озадачил Генерального Секретаря Мордвинова:
— Найдите мне офицера — недавно прибывшего в Могилев — чтоб его как можно офицеров Штаба знало, не слишком бросающейся в глаза наружности, как можно более пронырливого и, достаточно при всём этом общительного — для выполнения некого «деликатного» поручения.
Примерно через час, пред мои августейшие очи предстал то ли сотник, то ли хорунжий… Никак, изучить казачьи звания руки не дойдут!
— Завтра с утра, переоденьтесь в мундир полковника, господин офицер…
Тут только дошло, а где он его возьмёт? Хотя… Присмотрелся к нему повнимательнее:
— Можете воспользоваться моим прежним мундиром — Вам, как раз в пору будет. Задание такое: проникнуть в Штаб, завязать знакомство с как можно большим числом офицеров, разузнать как можно больше «секретов» и вернувшись, составить как можно более подробный рапорт. Если возникнут какие-то «недоразумения» с жандармами или особо бдительными офицерами, предъявите им вот это…
Я протянул казачьему офицеру мой приказ о проведении «внеплановой проверки».
— Но только тогда покажите, когда Вас реально арестовывать примутся. Задание ясно?
— Так точно, Ваше Величество! Разрешите приступить к выполнению?
— Приступайте!
На следующий день — второго числа сентября дело было, мой засланец под вечер вернулся и доложился мне лично.
Как и, следовало ожидать — на мои приказы в Штабе положили огромнейший болт и, проверяющий, без особого труда смог проникнуть в помещение и стать «своим» для множества штабных.
— Жандармы, правда, остановили сперва, но я им сказал — что от Вашего Императорского Величества с поручением к генералу Алексееву и, меня пропустили без всякого пропуска, поверив на слово…
— И, что? Даже, ни разу не спросили, кто Вы такой и что делаете в Штабе?
— Нет, ни разу, — пожал плечами тот, — даже, когда с карты диспозицию войск перерисовывал и попросил у них карандаш… Штабные офицеры, такие «душки»! Было дело — предлагали помочь, чем.
Уму непостижимо120!
— Да, не может быть! Неужели, никто ни разу не спросил Вас, кто Вы такой?!
И, тут офицер «прокололся», честно поведав б своём промахе:
— В столовой разве что, Государь! Завтракают у них в штабном собрании — оно устроено из кафешантана, бывшего при гостинице «Бристоль». Захожу, значит, немного опоздав — только поздоровался и сажусь, как ко мне подходят с кружкой и говорят: «С Вас двадцать копеек, полковник!» «За, что?», — спрашиваю. «А, кто ты такой — раз обычаев наших не знаешь?» Оказывается, с опоздавших к началу столау них — десять копеек штрафа на благотворительность! И, здороваться в столовой нельзя — ещё десять копеек штрафа…
Ну, молодцы! Это, они здорово — от безделья придумали.
— Мудрый обычай, что ни говори… Ну, а кормят то у них хорошо?
— Кормят хорошо, Ваше Величество!— облизнулся тот, — сегодня давали кулебяку с мясом и капустой, ростбиф с огуречным салат… Фрукты есть какие хочешь, даже — виноград!
От офицера изрядно «характерно» попахивало — хотя на ногах держался твёрдо, а разговаривал внятно.
— Ну, а пьют штабные что?
— Кофе, чай, молоко…
— «Молочко», видать из под бешеной кобылки было, да? Слегка забродившее…
— Виноват, Государь! Только лишь для вхождения в «образ» — чтоб, не заподозрили, — вытянулся офицер и, руки по швам, — лёгкое вино за отдельную плату, водки у них нет… Почти нет.
«Сухой закон», говорите? Ну, ну…
— Скажите тогда, уж честно: «уже нет»… Что там у них, ещё интересного?
— Да, так — ничего. Бильярд в собрании всегда занят, а в читальне несколько старых газет да журналов.
— Хорошо… Хорошо же, у нас штабные устроились! Отчёт составить сможете или отложить до утра?
— Смогу, Ваше Величество… Но, лучше отложить до утра.
— Тогда отдыхайте.
Хотел было повысить в звании этого прохвоста, но… Ладно, посмотрим как «отчёт» напишет — а то, может и мундира «с царского плеча» ему вполне достаточно будет!
Кстати, в гардеробе царя, этих военных мундиров — как у дурака махорки… Может, распродажу какую устроить или аукцион? Носить то я их однозначно не буду — разве что, когда на расстрел поведут…
Тьфу, тьфу, тьфу!
* * *
Меж тем, «песок» в часах истории неумолимо сыпался и, как «в реале», 3-го сентября началась так называемая Вильно-Молодечненская операция. Против русских пяти армий противник сосредоточил своих четыре, но при значительном общем преимуществе — особенно в техническом. Нашим, почти пятистам полевым орудиям — в основном лёгким трёхдюймовкам, противостояло без малого тысяча — по большей части тяжёлых немецких гаубиц. Против порядка чуть более тысячи русских станковых пулемётов, у немцев имелось свыше четырёх тысяч — в том числе, много ручных.
В отличии от летних сражений этого лета, германское командование не ставило перед своими войсками особенно «грандиозных» задач на осень. Захватив крепость Ковно, генерал фон Эйхгорн — командовавший ударной группировкой, должен был ударить в стык 5-ой и 10-ой русских полевых армий — прорвать тем самым оборону русских. После чего, выбросив в русский тыл конную группу генерала фон Гарнье — из четырёх кавалерийских дивизий и одной пехотной бригады, германское командование планировало взять важный узел коммуникаций город Вильно — тем самым окружив 10-ую русскую армию генерала Радкевича121.
Даже, без выполнения последнего, потеря нами Вильно делало наше положение весьма пиковым — так как, разобщало фланги наших Северного и Западного фронтов!
Это, так называемый «Свенцянский прорыв», когда германская кавалерия дошла практически до Минска...
Естественно, когда положение на фронте резко ухудшилось, я — как Верховный Главнокомандующий, должен был бросить все свои «бумажные» дела и, периодически — на пару часов в день хотя бы, появляться в Штабе.
* * *
В первый же день — 3 сентября, заранее предупредив, я прибыл к зданию Штабы и был приятно «удивлён» произошедшими здесь переменами: бравые полевые жандармы, в здание меня не пропустили без наличия разового пропуска — хотя и, жутко краснели и бледнели при этом и даже, сильно заикались!
Ладно, ломаем комедию дальше.
Пришлось вызвать ответственное лицо, удостоверить мою августейшую личность и только тогда…
Доклад Начальника Штаба генерала Алексеева тоже, был совсем другого формата — чем прежде. Сухо и коротко, он изложил обстановку сложившуюся на фронте в данный момент, цифры предварительных потерь, расходов боеприпасов — которые чуть ли не поснарядно, распределял лично. Проинформировал меня о мерах, им предпринимаемых для противодействия противнику…
— Хорошо, господин генерал! Я вижу, ваш оперативный стиль с момента нашей последней встречи улучшился. Ещё, научились бы выполнять мои приказы, а не устраивать мне показуху — вообще, цены бы Вам не было!
— Ваше Императорское Величество! — глаза в кучу, — в чём моя вина?
— А вот это, — я припечатал к столу отчёт моего «ревизора», — почитайте-ка, господин генерал!
Алексеев схватил пачку бумаг и, забегал по горизонтали своими косыми очами, читая… Наконец, он закончил и уставился куда-то в пространство.
— Что скажите в своё оправдание, Ваше Превосходительство?
Слов оправдания после прочтения результатов проверки, у генерала не нашлось… Он стоял и хлопал ресницами, не мыча и не телясь при этом…
— Кому из офицеров, Вы приказали ужесточить пропускной режим? — пришёл на помощь своему Начальнику Штаба я, — звание, фамилия, должность? …НУ!!!
— Полковник Квашнин-Самарин, комендант Ставки Верховного Главнокомандования…
Слегка улыбаюсь, примиряюще:
— А я уж было, грешным делом подумал — что это Вы на меня болт забили, Ваше Высокопревосходительство… Рад был ошибиться: это всего лишь — какой-то полковник, положил хер на Вас!
Со мной был Кондзеровский — дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем. Обращаюсь к нему:
— Господин генерал! Распорядитесь передать жандармскому подполковнику Дукельскому, мой приказ об аресте саботажника и проведения тщательного расследования. Пусть выяснит — ГЛУПОСТЬ ЭТО ИЛИ ИЗМЕНА?! Если, просто глупость — «повысить» до капитана и отправить умнеть на фронт. А если измена — повесить, известным образом.
Могильная тишина в зале…
— Как уже можно понять, господин генерал, — снова к Алексееву, — систему проверки выполнения ваших же приказов, Вы создать тоже не удосужились… В этом случае, кто у Вас виноват?
Я очень внимательным взглядом, осмотрел всех присутствующих штабных офицеров.
— Может, Вы? — наезжаю на какого-то, враз побелевшего лицом подполковника.
— Ваше Императорское Величество! — взмолился Алексеев, — это — полностью моя вина: за недостатком времени…
— Хорошо. Раз у Вас, господин генерал, нет времени для создания института представителей Ставки на местах — следящих за правильностью и своевременностью выполнения ваших приказов и, проверяющих правильность донесений Вам с мест, то его создам я.
Пока народ приходил в себя, я «по-английски» свалил.
Забегая несколько вперёд, скажу что комендант Ставки Верховного Главнокомандования полковник Квашнин-Самарин, после тщательного расследования бы не повешен — а признан «глупым» и, отправлен на фронт с понижением в чине на одну ступень…
* * *
Другой раз, подъезжая к зданию Штаба, я заметил русского штабного офицера, премило беседующего с одним из представителей японской военной миссии при Ставке Верховного Главнокомандующего.
— Господин генерал,— наезжаю на Алексеева после доклада,— ваши офицеры — носители секретной информации, свободно общаются с иностранными подданными. Вам, это известно?
— Так, союзники же, Ваше…
— «Союзники», говорите?! И, десяти лет ещё не прошло, как мы были с японцами не союзниками, а врагами! А Вы не боитесь, что в случае следующей войны с такими «союзниками», мне придётся перестрелять весь ваш Штаб — как потенциальных шпионов? И, первую очередь — ВАС(!!!), Ваше Высокопревосходительство!
