— Что молчишь? Где же ваши крики о том, что вас бросили тут умирать? Отправили на убой? Или по-английски не говоришь?
— Пошел ты... — прорычал Покровский, доказывая, что знает язык.
— Грубовато, но рад, что ты подал голос... ладно, пора начинать. Твои ребята пойдут нас искать. Но мы уже нашли их...
В подтверждение его слов раздался гранатометный выстрел и взрыв. Потом еще и еще, причем с разных сторон. Потом пошли автоматные очереди. А капитану оставалось лишь в бессилии наблюдать за разворачивающейся бойней, тяжело дыша, с трудом проглатывая воздух. Похоже, он уже почти достиг лимита и вот-вот готов сломаться. Что угодно... хоть самые жестокие физические пытки... но не видеть, как погибают сослуживцы.
— Я подвел тебя, лейтенант... всех вас, ребята... — едва слышно прошептал он, но Майерс это проигнорировал. — Простите...
Вскоре все закончилось. Простреленная нога уже почти не чувствовалась, потому что в душе боль была гораздо сильнее.
— Браун, перевяжи ему рану, как умеешь...
Все ясно. Сейчас отведут в укромное место и будут пытать. Не потому что он что-то знает, а ради собственного удовольствия...
— Готово, — раздалось через пять минут.
Покровский поморщился лишь один раз, когда сдергивали сапог с ноги. В остальном не дождались даже стона.
— А теперь моли своего Маркса-Энгельса о скорой смерти... только они тебе все равно не ответят...
Капитан только успел обернуться, как лезвие ножа с выверенным ударом вошло в спину...
— Сколько он будет так подыхать? — услышал он последние слова врагов.
— От двух часов до двух дней... зависит от везения... пошли! А то вертолет без нас улетит!
У них было мало времени, поэтому с ним закончили быстро. Но как настоящие садисты, не могли закончить все быстро. И даже оставили сувенир в его теле, чтобы быстро не подох...
Заброшенный полигон в Подмосковье. 31 июля. 2009 год.
Эдвард.
— Майерс... — тихо сказал Шрам после того, как оборотень закончил рассказ, после чего в ярости пнул ногой землю. — И этот подонок сейчас глава Западного Ордена!
— К сожалению, да.
— И что было дальше?
— Не помню, сколько я лежал там, в горах, — Эдварду тяжело давались слова, но он старался не подавать виду. — Коршунов уже не настолько интересовала голова майора, сколько мое полуживое тело... пока не пришли оборотни и не спасли меня.
Он слукавил, не сказав, что это сделал сам Маркус. Не стоит выдавать лишние секреты.
— Мне сказали, что все были убиты в том нападении. Но ты тоже живой...
— И при этом человек, — заметил охотник. — Огонь был плотный, хватит на хорошую колонну. Меня спасла контузия и тело сержанта Стрельцова... эти твари даже не стали проверять наши тела. Судя по твоему рассказу, слишком торопились...
Оборотень сразу понял по ожогу, что та атака не прошла даром. Но как именно он его получил, спрашивать не хотелось.
— Почему ты не пошел к нашим? Вместо этого исчез без следа... — у Эдварда было гораздо больше вопросов, но приходилось задавать лишь самые главные.
Неизвестно, когда у собеседника закончится терпение. Все-таки в сумке явно не водка, чтобы отпраздновать воссоединение старых друзей.
— Потому что я видел бой между твоими сородичами и лугару, — скрестил руки на груди Шрам.
Похоже, события настолько часто прокручивались в его голове, что он теперь казался непробиваемым. Или это просто игра? Сложно сказать, он все меньше узнавал в нем лейтенанта, которого когда-то знал.
— И?
— Мне было этого достаточно, чтобы понять, что вся эта война... прихоть твоих чертовых вожаков!
— Все не так... — попытался переубедить высший командир.
— Нет! У Ордена тогда была отличная разведка! Они знали, кто и зачем начал воевать!
— Это все субъективно.
— Разумеется, субъективно. Ведь ты теперь уже не человек. И можешь мыслить только в интересах своей стаи... — нервно улыбнулся охотник.
— А вот это уже просто бред, Сергей, и ты это знаешь!
— Не называй меня так! — выкрикнул Шрам, стиснув кулаки.
Возникла тяжелая пауза. Которую нарушил оборотень, вздохнув:
— Я был на твоих похоронах... твои родители, твоя невеста... ты их всех бросил, и ради чего?
— И не смей говорить о них! Что ты знаешь обо всем этом, тварь?!
Тварь? Вот, значит, как... неужели доктрина Ордена настолько промыла ему мозги? Даже советская идеология не смогла в свое время добиться таких же успехов. Он всегда был бунтарем, даже в некоторых аспектах нонконформистом... а сейчас... сейчас охотник просто терял над собой контроль, поддаваясь противоречивым эмоциям.
— Достаточно. У меня семья. Жена, сын, — с горечью глядя на старого друга, сказал Эдвард. — А во что ты превратился, мне страшно смотреть...
— Твой сын будет таким же как ты...
— Тварью?
— Да! И во что я превратился? Ты отдал душу, стал чудовищем. А сохранил в себе человечность.
— Надеюсь, ты этим очень гордишься, — оборотень не смог удержаться от иронии.
— Все... этот разговор ни к чему не приведет. Я и так нарушил множество правил, — охотник скинул пальто, оставшись в черной футболке и армейских штанах, после чего полез в сумку.
— Зачем тогда было приходить на встречу?
— Хотел выяснить, сколько моего старого друга осталось... теперь понял, что нисколько. Ты лишь его тень...
Эдвард видел всю ситуацию совершенно наоборот. Казалось, Шрам вытащит огнестрел и тут же застрелить оборотня на месте. Но вместо этого он вытащил катану.
— Не смеши меня...
— Давай, перекидывайся, — потребовал охотник.
— Да ты совсем уже сбрендил?
— Отнюдь. Ты же помнишь, я учился этому с юности...
Оборотень покачал головой. Да, он помнил его увлечение японской культурой. Подчас доходило до фанатизма... тогда это лишь вызывало снисходительную улыбку. А сейчас...
— Только ответь на вопрос, прежде чем начнем, — взявшись за рукоять поудобнее, сказал охотник. — Зачем ты меня позвал? Чтобы обратить?
— Хотел выяснить, сколько моего старого друга осталось... — Эдвард зашагал навстречу, не думая ни перекидываться, ни бежать.
— Если ты попытаешься меня обратить, то я просто покончу с собой...
— ...ибо так гласит ваш кодекс. Можешь не рассказывать. Только я этого делать не собираюсь. Мы стараемся дать выбор каждому человеку.
Это вызвало у Шрама сначала нервный смешок, а потом взрыв хохота, от которого он даже потерял боевую стойку. Но тут же сконцентрировался.
— Все, хватит этого фарса...
— Если ты убьешь меня, ты не сбежишь от прошлого. И от правды... — тихо сказал оборотень.
Но, кажется, старый друг надеялся на совсем другой исход...
— Ладно, если не хочешь показывать своего зверя, я начну...
Рывок, несколько коротких взмахов рассекающего воздух лезвия, но Эдвард остался невредимым, ловко уклоняясь от атак.
Оценив его возможности, Шрам начал орудовать катаной быстрее. Уже давно стало ясно, что лезвие совсем не стальное и не предназначено для боя на мечах, а именно для кромсания плоти любой нечисти, что встанет на пути...
Еще несколько выпадов оставили пару надрезов на одежде и все же слегка зацепили плоть оборотня. А следующие так вообще располосовали грудь, зацепили лицо и едва не вспороли горло. Что ни говоря, а он был мастер своего дела...
— Ну как? — сделав паузу, чтобы восстановить дыхание, усмехнулся охотник.
— Умело... — стирая кровь с лица, ответил Эдвард. — Часто на охоту носишь?
— Сегодня первый раз.
— Ты всегда был мастером изучать то, что тебе не пригодится...
— Пригодилось же, — ухмыльнулся человек.
— Сомневаюсь, — оборотень скинул куртку и ботинки.
Его противник терпеливо ждал, пока закончится превращение. Оставалось надеяться, что здесь нет случайных свидетелей...
Шрам хладнокровно смотрел, как плоть старого друга меняется, а кости трещат. И теперь перед ним стояло двухметровое, а то и больше, чудище с густой серой шерстью и волчьей пастью.
— Ты хочешь меня видеть таким, да? — прорычал изменившимся голосом высший командир. — Потому что срубить голову другу не то же самое, что срубить голову такой твари, как, не так ли?
Вместо ответа охотник с боевым кличем кинулся в атаку. На этот раз удары теряли в точности, да и это было не нужно при такой массивной туше. Новые порезы быстро появились на теле, а кровь окрасила шерсть, заставляя неприятно прилипнуть к телу.
При этом Эдвард умудрялся контратаковать, благо длина когтистых рук позволяла. Но противник успевал уклоняться.
Последней каплей для оборотня стала ложный выпад, заставивший пригнуть голову, после которого катана срубила наискосок кусочек волчьего уха. Громко заскулив, высший командир пропустил еще один удар. Клинок вошел в предплечье, но это позволило перехватить лезвие, хоть то и сильно ранило ладонь, причиняя адскую боль. Шрам пытался выдернуть оружие, но бесполезно...
Наконец, катана проткнула плоть насквозь, что позволило Эдварду приблизиться на расстояние хорошего пинка, в результате которого противник отлетел на несколько метров. Заодно на животе остались следы когтей.
Клинок быстро покинул рану и оказался сломан пополам. Охотник не успел подняться, как оборотень накинулся на него, начав полосовать грудь когтями.
Все закончилось. Шрам лежал, еле дыша, пока из страшных на вид ран текла кровь...
Эдвард поднялся на ноги, приняв человеческий облик.
— Не смей меня кусать... — прохрипел охотник.
— Да кому ты нужен... — злобно процедил тот, трогая ухо, оставшееся без верхнего куска.
Рана в руке не слишком сильно волновала.
— Никуда не уходи...
Оборотень вернулся с заранее припрятанными бинтами, после чего разорвал футболку старого друга и принялся перевязывать раны.
— Нет... не смей меня спасать...
— Что? Не переживешь того, что тебя спасла тварь?
— Пошел к черту...
— Узнаю Сергея, — усмехнулся, будто ничего и не произошло, Эдвард. — Не знаю, на что ты надеялся, устроив эту театральщину... так... — он быстро общупал его карманы и нашел телефон. — Все-таки хотел, чтобы твой труп нашли, не так ли?
В книжке был один единственный не опознаваемый номер.
Охотнику же оставалось в бессилии стискивать зубы от злости. Все тело не слушалось. А хотелось хотя бы ударить его в морду...
— Подберите вашего друга. Он ранен и нуждается в помощи. Здесь никого не будет...
Шрам пытался прохрипеть что-то, но был слишком слаб. Похоже, вместе с получением новых, дали знать о себе старые раны...
ГЛАВА 6.
Башня Маркуса. 20 сентября. 2009 год.
После окончания войны все постепенно вернулось в норму. За исключением того, что в Москве не осталось больше никаких вампиров или анархистов — в последние месяцы удалось выловить всех до последнего. Да и об охотниках тоже в последнее время ничего не слышно. Так что оставались лишь сидящие тише воды, ниже травы лугару.
Теперь можно было не опасаться гулять по улицам Москвы...
Впрочем, из страны врага полностью прогнать не удалось. Кровососов выперли из множества городов, поэтому они сконцентрировались в одном городе где-то на юге. Видимо, Маркус не хотел больше жертв, хотел закончить войну, поэтому и оставил недобитых врагов. Все равно они мало что могут сделать.
Казалось, главная цель достигнута. Мирному существованию в стае ничего не мешало. С двух непыльных работ деньги текли рекой. Месяц назад я приобрел собственный автомобиль, обставил квартиру техникой по последнему слову. И даже успел съездить отдохнуть за рубеж.
Что, впрочем, не слишком помогло. Сложно сказать, как справлялись Сивый и Сержант, но мне после войны было нелегко. Будто, если нет боя, то и смысла жизни тоже нет.
Поиски разнообразия ничего не дали. Долгосрочные отношения с сестрами по крови не получались. А о том, чтобы создать семью и мыслей не было. Рано еще... я не был к этому готов морально. Да и чему хорошему может научить ребенка тот, у кого самое яркое в жизни событие — война?
Страшнее то, что война была необходимостью. И будет следующая. Вопрос только — с кем...
Сивый предложил средство от депрессии — алкоголь или даже наркотики. Ведь ни то, ни другое совсем не вредит организму оборотня. Соскочить — как нечего делать. И я практически согласился на это предложение.
К счастью, удалось представить себя со стороны во время неадекватного состояния, чтобы пришло отвращение.
Другие оборотни справлялись со всем проще. Либо потому что не заморачивались подобными вещами. Либо просто были слишком жизнерадостны и оптимистичны. Таким можно лишь завидовать настоящей черной завистью.
Может, чувство вины за отнятые жизни отступило, но скитания в лесах однозначно сказались на психике. Я и раньше не блистал активностью в любом коллективе, не всегда легко сходился с людьми. А сейчас жизнь затворника стала привлекательнее любого, даже самого приятного общества. Разве что из этого болота вытаскивали Андрей и Ира. Пожалуй, только с ними можно было быть на сто процентов открытым, быть собой. Сивый, конечно, тоже считался другом, но он другого склада, более простой и непосредственный. А Сержант... от него не добьешься никакой отдачи.
Последним решением было сходить к психологу. И не просто провериться, а пройти углубленный курс терапии.
Но я не успел. Вызвали в Башню по какому-то срочному делу.
Странное предчувствие заставило похолодеть руки. Вызывали не кабинет Глеба, а еще выше. Хотя, что там делать простому оперативнику?
Хорошо еще, что не опоздал. Встреча оказалась крайне важной. На полпути по коридору встретился Глеб. Стоило только вспомнить...
Неизвестно, как он относится ко мне теперь. Андрей оказался нормальным оборотнем, больше никаких претензий не предъявить. Но все равно такие поспешные поступки не забываются.
— Маркус хочет тебя видеть, пошли... — коротко сказал высший командир и направился дальше по коридору.
Я замер, решившись сделать шаг секундой позже. Не сразу удалось поверить в такое. Сам вожак требует встречи... Но гордости не дало вспорхнуть чувство тревоги.
— Могу я спросить, зачем? — не выдержав, идя вровень, спросил я.
Лучше пусть отчитает, чем двигаться в полном молчании.
— Он не сказал, — спокойно ответил оборотень. — Но если ты понадобился ему лично, значит, на то есть причины. Главное, не опозорь себя, да и меня заодно...
Ценный совет. Кроме шуток.
Стоило пересечь невидимую черту, как Глеб приложил палец к губам. Похоже, мы пересекли зону, где обитатели кабинета могут все услышать.
Впрочем, вопросы и так кончились.
Кабинета Маркуса, вопреки ожиданиям, совсем не блистал ни роскошью, ни размерами. Все обставлено с большим минимализмом, оставляя много свободного пространства. Единственной самой большой вещью был большой стеклянный стол для конференций, во главе которого и сидел вожак.
— Садись, — без лишних приветствий помощник, стоявший рядом, указал сесть напротив.
Я поспешно выполнил требование. Может, даже чересчур поспешно, стул неприятно скрипнул об пол. Глеб занял место неподалеку.
