Когда он слегка пришел в себя, импульсы прекратились, экраны показывали завершение процедуры инициализации и самодиагностики. Видимо, компьютер перезагрузился и восстанавливал свой контроль за кораблем, все системы которого тоже заканчивали инициализацию. Сам разведчик медленно вращался вокруг всех трех осей.
Что случилось?
За всю свою жизнь Шихо ни разу не сталкивался с проблемой такого масштаба. О возможности локализованных сбоев компьютера он слышал на курсах пилотов — в конце концов, самая лучшая экранировка не спасает от частиц космического излучения, случайно проникших сквозь защиту и попавших в наиболее неудачное место в схемах. Но конструкторы компьютеров прекрасно знали о таких ситуациях и предпринимали все меры для минимизации последствий. Триплированные и квадриплированные схемы управления могли без ущерба для функциональности выдержать сбой даже половины устройств одновременно. Заканчивались такие случаи всего лишь записями в логах системы, интересными только обслуживающим техникам. Но строчки протоколов, сейчас бегущие по экранам, он видел только однажды в жизни: в фильме на курсах, показывающим включение расконсервированного корабля с нуля.
Шихо не задавался вопросом, как такое могло произойти. В волне поднимающейся ярости он понимал только одно: враг выскользнул из почти захлопнувшейся западни. Три вминуты бездействия, если верить сохранившим стабильность наглазникам — а сигнатура чужака в последний раз мелькнула на пределе радиуса обнаружения сканеров и пропала. Дроны-перехватчики, лишенные управления и, к счастью, не набравшие инерциальный момент, с выключенными движками дрейфовали там, где почти поймали беглеца. Почти. То самое слово, что меняет знак ситуации на противоположный, превращает блистательную победу в наихудшее поражение. Шихо яростно рычал, в бессильном гневе колотя руками по не реагирующим пока пультам и экранам управления. Потом расслабился и умолк. Бессмысленно впадать в амок. Поражения тоже следует принимать философски. Пусть инженеры разбираются с тем, что и почему случилось с его кораблем. Сейчас время уничтожить точку обмена, передать доклад в штаб и валить отсюда на максимальной скорости, пока не явился кто-то, способный превратить охотника в жертву.
Все тот же день. База "Экстраваганца". Лиза
А я вовсе не чувствовала себя так уж хреново, как выглядела по описаниям Ати.
Понимаете, если нежной девочке из хорошей семьи в богатом обществе дать пощечину — один раз, внезапно и незаслуженно — она может морально страдать неделями и месяцами, а то и до конца жизни. Такое суперпереживание оставит в ее ранимой душе незаживающие шрамы просто в силу исключительности. Точно так же не забывается одиночная высокая башня посреди низкорослого леса. Однако дайте той же самой девочке много пощечин — и уже на сотой она перестанет их воспринимать, а на пятисотой вообще забудет, что это когда-то являлось потрясением. Пощечина станет новой нормой жизни и перестанет восприниматься как нечто экстраординарное.
Вот точно так же град даже не пощечин, а хуков в челюсть в последние недели нарастил шкуру нежной девочки в моем лице до толщины носорожьей. На борту "Тройной спирали" я уже довольно смутно помнила прежнюю жизнь. Плохо освещенные тесные жаркие отсеки космических кораблей и станций стали привычными. Постоянное бегство, изоляция, игра в прятки, ощущение нависающей опасности, оказывающаяся ложью привычная реальность — все это почти затерло в эмоциональной памяти старые земные воспоминания: квартиру родителей в Торонто, работу сэйлом в VBM, встречи с клиентами в разных странах мира, перелеты, прогулки по паркам и городским улицам... Мир постепенно сузился до "здесь и сейчас". Раньше я считала себя частью большого корпостейта и гражданкой Североамериканского Договора, обладавшей массой прав и обязанностей. Теперь же... Теперь я превратилась в бессмысленный кусок мяса, летящий в консервной банке посреди невообразимо огромной ледяной пустоты. Мяса, живущего только благодаря чужой помощи и непонятно чем заслуженной поддержки.
Так что когда пришельцы пытались сокрушать меня морально, обзывая угрозой человечеству и подобными вещами, я практически не реагировала эмоционально. Простому куску мяса довольно сложно иметь амбиции такого масштаба и равнять себя с целым человечеством, верно? Попытки конкистадоров взывать к моей совести (или чему там) походили на попытки с размаху прибить многоножку тяжелым туристическим ботинком. Вроде как одного касания ботинка достаточно, чтобы размазать ее по полу, да? Но на практике рельефная подошва имеет массу канавок и впадин — безопасных убежищ от даже самого сильного удара. Плюс к тому я еще не до конца отошла от химии, которой накачала меня Вероника, пытаясь привести в чувство, а возможно, и от той, что меня накачали еще раньше, и от секса с Ати в режиме BDSM — и то, и другое привело меня в блаженно-спокойное состояние, лишь иногда пробиваемое легкими приступами паники и самопожертвования. В основном мне даже оставалось все равно, что со мной случится дальше. Убьют так убьют. Препарируют так препарируют. Лишь бы все поскорее закончилось. Мне только очень не хотелось тащить за собой в могилу остальных. В конце концов, я не видела от них ничего, кроме хорошего. А отплатить так Ати, единственному человеку, всю дорогу поддерживающему меня и вляпавшемуся в историю исключительно по моей вине, вообще стало бы форменным свинством. Отблагодарить его я могла исключительно сексом, но иллюзий не строила и здесь: он без труда мог найти себе партнерш (или партнеров, если имел такие склонности) по этти среди внезов, для которых являлся почти своим. Вот почему я с такой готовностью согласилась сдаться в плен.
Однако мои попытки изобразить из себя героиню на белом коне оказались прохладно восприняты местным обществом, для которого я неожиданно стала символом борьбы. У внезов сопротивление давлению вообще пунктик, на почве которого они повернуты не меньше, чем Стражи на желании силком облагодетельствовать человечество. Наблюдая за реакцией Киры и остальных, я даже не пыталась настаивать на варианте моей выдачи конкистадорам. Мой голос тут значил не более, чем фоновые помехи. Максимум, чего я могла добиться -смирительная рубашка и кляп, чтобы не отсвечивала там, где не нужно. Так что после острой пикировки между пленными и Звездочетом я мысленно махнула рукой и впала в приятную полудрему, возвращаясь к реальности только от просьб переключить каналы в развлекательной системе. А когда они принялись смотреть фильм со стрельбой, я вообще почти заснула. Где-то на грани сознания я ощущала присутствие Ати рядом, тепло его тела, его касания и встревоженные вопросы, но возвращаться к реальности не хотела. И поэтому когда из височных динамиков раздался голос, я даже не сразу осознала, что он исходит из наглазников, а не от кого-то из окружающих.
— Привет! — весело сказал голос. — Как самочувствие?
Я проморгалась, оглядываясь. Рядом не обнаружилось никого, мной интересующегося, за исключением висящего рядом Ати. Но голос явно принадлежал не ему. Галлюцинации?
— Привет, говорю! — на сей раз я отчетливо поняла, что голос исходит из височных динамиков. Странный голос. Непонятного тембра. Я даже не могла определить, мужской или женский. — Давай, просыпайся, засоня. Каникулы кончились, пора снова в школу. Уроки вот-вот начнутся.
— Привет... — осторожно откликнулась я одними губами на случай, если у меня все-таки галлюцинации. В окулярах не наблюдалось никаких признаков входящего канала, не говоря уже о том, что я его не принимала. — Кто?
— О, проснулась, проснулась! — в голосе слышалась почти детская радость. — Привет, милая моя Лиза. Как тебе космические приключения? Уже освоилась в безвесе?
— Кто ты?
— Извини, отвлеклась. У подобных мне много имен, но ты вряд ли слышала хоть одно. Поскольку у нас есть общие знакомые, которым ты обязательно обо мне расскажешь, зови меня Рини. Рини Ви. Привет, Лиза, я Рини. Хадзимэмаситэ. Домо ёросику онэгай симасу. Ой, это из другой серии. Когда в следующий раз встретишь Алекса — ну, того авторитетного внеза, с которым ты в Ультрафиолете общалась — передавай ему привет от знакомой блондинки. Рини Ви, не забудь.
— Как ты говоришь? — я уже понимала, что для галлюцинации голос слишком разговорчив и осмыслен, но на всякий случай старалась не издавать ни звука и изъяснялась максимально коротко. — Откуда?
— Судя по тому, что твои наглазники нашпигованы чужим отладочным кодом, в них уже успел покопаться кто-то из дискинов. Принимая во внимание твое недавнее место работы — вероятно, ваша Мисс Марпл. Значит, ты наверняка уже осведомлена, что никаких устройств дальней связи в них нет. Я не в курсе, к каким выводам вы совместно пришли, но тебя не очень шокирует утверждение, что таким устройством является целый твой мозг? Алло, дорогуша? Ты еще сознание не потеряла от удивления?
— Откуда знаешь?
— О, значит, и в самом деле уже в курсе дела. Замечательно, мне меньше языком работать. А знаю оттуда, что именно я пинками подбадривала весь проект в WOGR, в результате которого ты появилась на свет. А-а... Не о том речь. Есть срочное дело. Действительно срочное. Только, слушай, ты какая-то лаконичная. Можешь от других дел отвлечься и на мне сосредоточиться? Даже если этти занимаешься, прервись, пожалуйста. Алло, алло, диспетчерская на связи! Как слышишь, прием?
Сблизившийся со мной Ати встревоженно заглянул мне в лицо и похлопал по плечу. Я лихорадочно соображала, что делать. Сказать ему, что у меня в голове голос звучит? Пожалуй, бросится звать Веронику и требовать каких-нибудь лекарств. Говорить при нем? Что-то внутри меня активно протестовало. Хватит уже, наизображалась я в последнее время чудо дивное, хочу хотя бы с виду нормальной казаться.
— Алло, алло, как слышишь? — повторил голос.
Ати обнял меня, и пару секунд я наслаждалась его прикосновением, но потом опомнилась. Действительно, надо что-то делать. Прежде чем я успела продумать план действий и сообразить, что сказать Ати, тело среагировало рефлекторно. Оттолкнувшись от стены, я уже летела в сторону душевой кабинки — единственного места, способного обеспечить приватность. К счастью, сейчас она оставалась свободной. Внутри, затенив стекло, я наконец-то позволила себе бормотать под нос, позволяя микрофону наглазников перехватывать и транслировать речь.
— Отлично слышу, — заявила я решительным тоном. — Еще раз, кто ты такая и каким образом со мной говоришь? Ты из WOGR? Это ты продала меня VBM и организовала мне фальшивых родителей?
— О, VBM решила нарушить контракт и разболтать детали проекта? Ладно, простим в силу экстраординарности обстоятельств. Да, я из WOGR. Точнее, следовало бы сказать, что WOGR из меня, но сейчас не суть. Суть в том, что я, в числе прочего, куратор всего проекта, призванного обеспечить человечеству генетическое разнообразие, облегчающее выход в космос. В определенном смысле я твоя настоящая мамочка. Когда — если — встретимся вживую, дочурка, позволю меня поцеловать.
— Иди ты!..
— С родителями положено разговаривать с почтением, а лучше — с преклонением. Слушай старших и опытных, дочурка, чтобы не повторять их ошибки. Делюсь мудростью веков. Во-первых, все мужики — козлы и сволочи, во-вторых, когда все шкафы одеждой забиты, а надеть нечего, пора очередной шкаф ставить и мужа доставать, чтобы новую покупал. Осознала? Имей в виду, ценные советы.
— Кто ты такая? Как со мной разговариваешь?
— По-матерински разговариваю, как мне кажется. Или нет? Ну ладно, ладно. Сойдемся в том, что ты не в настроении для шуток из-за нестандартных обстоятельств. Давай всерьез. На вопрос о том, что я такая, отвечать не стану, уж извини. Мы — некая сила за кулисами. Для тебя и твоих друзей важно, что мы в какой-то степени поможем разрулить текущий кризис. А может, и не поможем. Вы уже взрослые мальчики и девочки, с такими вещами должны справляться сами. Мы и так обеспечили человечеству весьма солидную базу, в том числе тебя и подобных тебе.
— Какие еще "подобные мне"?
— Другие люди, у которых в мозгу сформированы узлы мгновенной контактной сети. Ты ведь не думаешь, что являешься единственным продуктом гигантского, идущего более трех десятилетий проекта? Много вас таких, хотя ты одна из первых пробужденных. Ты не слишком шокирована, надеюсь?
— Спасибо, я уже привыкла к радостным новостям. Чего ты от меня хочешь? И как, merde, в конце концов со мной разговариваешь?
— Не ругайся в присутствии мамочки нехорошими словами. Твой мозг выступает в качестве ядра системы связи, а имеющиеся у тебя сейчас наглазники — в качестве его интерфейсной обвязки, как говорят технари. Эти два компонента по-отдельности не работают, а вот вместе дают очень даже неплохой узел паутины связи. У нас есть возможность напрямую соединяться с каждым из таких узлов и общаться с их носителями. Вот так я с тобой и разговариваю. Однако мы заболтались. Отложим тему, потому что есть другой вопрос, куда более животрепещущий...
— Слушайте сюда, мальчики и девочки! — от веселого голоса Вероники по громкой связи я вздрогнула. — Мы подходим к точке обмена информацией...
— ...и он связан с тем, что ты сейчас слышишь. Да-да, извини, я слушаю через наглазники все, что вокруг происходит. В первый и последний раз, честное слово, только чтобы тебя в неловкую ситуации не поставить ненароком. Видишь ли, есть небольшая проблема. Вы идете прямиком в расставленную ловушку. Передай Веронике, срочно, чтобы уходила оттуда на максимальной скорости.
— ... Даю двадцать секунд на то, чтобы как следует закрепиться у стенок, потом отключаю гравикомпенсаторы...
— Давай в темпе! Еще немного — и вас возьмут за шкирку со спущенными штанами. Алло, Лиза? Слышишь меня? Немедленно уходите!
— Слышу... — пробормотала я. Видимо, остаточные эффекты лекарств все еще действовали, потому что мной снова овладело странное отупение. Сказать, что мы идем в ловушку? А как я объясню, откуда знаю? Поверят ли мне?
— Отлично! — после паузы снова зазвучал голос Вероники. — Итак, на счет "три"...
И тут я наконец-то вышла из ступора.
— Нет! — отчаянно заорала я, рывком отпихивая дверцу кабинки и выныривая в салон. — Нельзя!
— Что? — пораженно спросила Вероника. Внезы мгновенно развернулись в мою сторону, и я оказалась в центре внимания.
— Ника, беги отсюда, быстро! На максимальной скорости! Это ловушка!
Две томительные секунды не происходило ничего. Я уже раскрыла рот для нового отчаянного крика, как нормальное освещение внезапно сменилось на аварийное. Пронзительно запищал тревожный зуммер, наглазники продублировали его сигналом "Держаться за опоры!" Тело от головы до пят пронизало странное ощущение наподобие вкрадчивой, неслышной вибрации, от которой мир на мгновение расплылся и потерял резкость. Ударило чувство потери ориентации, вызвавшее приступ тошноты. Я, словно впервые в безвесе, беспомощно замахала руками и задергалась всем телом, стараясь нащупать хоть какую-то опору, хотя и понимала, что сейчас по инерции лечу сквозь отсек и вот-вот в кого-то врежусь. Я уже усвоила, что беспорядочно размахивать руками в безвесе чревато — и окончательно ориентацию потеряешь, и отобьешь их о что-нибудь — но поделать с собой ничего не могла. А потом я врезалась во что-то мягкое. Меня со всех сторон ухватили чужие руки. Чувство дезориентации уже прошло, наглазники автоматически переключились в режим просветления мира, и я поняла, что впилилась в группу внезов, зацепленных страховочными сетями у стены.
