Тягучая, тянущая сладость внизу живота, разливающаяся под губами травника, шелковая щекотка волос. Паоло запрокинул голову, наслаждаясь, ладони гладили Микаэля по спине, ныряли под пояс, сжимая упругие ягодицы и стягивая ткань прочь.
— Хорошее начало, сын мой, — ответ с придыханием. — Но покаяние должно быть искренним и... — пальцы скользнули между ягодиц, — глубоким... — чуть нажали на плотно сомкнутое колечко мышц.
Микаэль вздрогнул, замирая и инстинктивно уходя от таких касаний. Одно дело, прижимаясь щекой к бедру Паоло, решаться на то, чтоб ладонью погладить достоинство инквизитора, краснея еще больше от мыслей, что можно то и не ладонью. И совсем другое — чувствовать его пальцы между ягодиц. О, как же злился травник на себя за свое смущение.
— Святой отец... Боюсь, я вас сегодня разочарую... Так... каяться... Мне еще не доводилось....
— Правда? — темные брови инквизитора скептически взлетели вверх, ладони оставили аппетитные окружности, отвели длинные волосы от смущенного, горевшего румянцем лица травника. — У Себастьяна здесь не принято такое покаяние? Или ты до сих пор был слишком послушным мальчиком?
Травник потянулся, ложась сверху на Паоло, вытягиваясь на нем и утыкаясь лбом в обнаженное плечо. Поцеловал в ключицу...
— До сих пор я был слишком разумным мальчиком... а вот сегодня.... что-то... голову мне вскружили.
— Ну, хорошо... — пальцы инквизитора танцевали вдоль позвоночника Микаэля, наслаждаясь совершенством узкой спины с тем не менее сильными мышцами, как у дикой кошки. Тяжесть гибкого тела была одуряюще сладкой. — Мы можем ограничиться устным, — он провел кончиком языка по губам травника, — покаянием... — пальцы вдруг вдавились на миг между позвонками поясницы, принося короткую сильную вспышку боли, отходящую горячей согревающей волной, пролившейся вниз по крестцу.
— Ах, дьявол! — Микаэль зашипел, резко уворачиваясь вбок и скидывая руку Паоло со своей спины. — Еще раз так сделаешь — и сам сегодня каяться будешь. Перед апостолами на суде Божьем!Травник напоминал рассерженного кота, на которого плеснули ледяной водой. Глаза горели, волосы стекали с одной стороны золотистым ручьем, заправленные за ухо рукой инквизитора — с другой. Монах все старался унять дрожь, которая сотрясала тело после резкой боли. С дрожью по телу разлилось и тепло, мягкое, расслабляющее... Как же хорошо Микаэль знал вот такие точки на теле и сам.
— Ай-ай-ай, открыто призываешь своего хозяина, чтобы отправить меня к моему? — усмехнулся Паоло, закладывая руки за голову и восхищенным взглядом лаская рассерженного монаха.
— Тебе ... делаю комплименты...Микаэль уперся руками в подушки, нависая над Паоло и целуя его — зло, почти кусая.
Инквизитор отвечал на поцелуи, тянулся за ними, высвобождая руки из-под затылка, чтобы зарыться ими в густые волосы травника, ласкать, и сжимать пряди в кулак, причиняя мимолетную боль.
Микаэль с трудом удерживался от стонов — до того ему было хорошо... Мимолетная боль от тянувшей за волосы руки и еще горевшая злость лишь подчеркивали негу поцелуев. Он совсем лег на инквизитора, чуть согнув в коленях ноги, и почти что терся, стараясь прижаться сильнее. — Еще раз... сделай так...
— Чтобы ты меня на суд божий отправил? — усмехнулся ему в губы инквизитор, оттягивая голову Микаэля за волосы чуть назад, и поцелуи поползли по подбородку, по тонкой коже шеи, чуть прикусывая в особо чувствительных местах. Паоло приподнял бедра, вжимаясь в пах травника и медленно двигаясь.
— Дьяяяяявол....
Микаэль перехватил руки инквизитора, оттягивая их от себя и с силой прижимая к подушкам. Потом выпрямился, почти что седлая бедра Паоло, слегка приподнимаясь на коленях — так, что не прикасаться к нему. Травник рассматривал лежащего перед ним мужчину, взглядом то лаская, то гневно встряхивая гривой спутанных теперь волос. А потом резко отпрянул, отодвигаясь на самый край.
— Хочешь меня? Тогда бери.
Паоло сел, с улыбкой мотая головой, запустил волосы в свою жесткую шевелюру, подергал, морщась.
— Я... я не люблю быть первым... если... — новая улыбка, — ты не привык так... эээ... — он на мгновение закусил губу, — каяться... Мы можем обойтись и без этого... — он подобрался ближе, доверительно заглядывая в глаза. — Есть другие способы, — кончики пальцев проникли под ткань штанов, лаская пах.
— Мне тебя еще и просить теперь, да?
Договорить травник не успел, задохнувшись и срываясь на стон, лишь только ладонь Паоло коснулись его возбужденной плоти. Монах облизывал пальцы, ласкающие его губы, то целуя их, то проводя языком в промежутках, то слегка втягивая....
— Может... Вот именно сегодня... Мне хочется каяться.... Как ты говорил? Глубокооооо...
Вновь прижался, ощущая, как неистово бьется сердце Его Святости, как откликается свое тело сладкой дрожью.
— И мне так страааааашно....
Выдохом, прикусывая мочку уха...
— Ну, конечно страшно, бесенок, — усмехнулся Паоло, стягивая с него штаны. — Каяться инквизитору всегда страшно, влажные от поцелуев травника пальцы коснулись входа в его тело. — Расслабиться тебе помочь? — палец настойчиво надавил. — Или все-таки к апостолам отправишь? — другая рука выводила восьмерки вокруг болевой точки над крестцом.
Микаэль едва удержался, чтобы не сдвинуть ноги. Его пробрало новой волной дрожи — было действительно страшно. Вот только желание от этого никуда не делось, а наоборот разгоралось все сильнее. Травник выдохнул, задумчиво рассматривая Паоло, а потом обнял его, сцепляя ладони в замок и снова впиваясь ногтями в кожу.
— Давай.... Апостолы тебя сегодня не дождутся...
Дерзил, стараясь за словами скрыть-таки величину своего страха. Но не удержался и прижался виском к виску инквизитора, закрывая глаза и стараясь расслабиться....
— Тш-тш, — губы Паоло уткнулись в ямку под ухом, язык начал ласкать, отвлекая, а потом пальцы вновь впились в точку — боль острой мгновенной иголкой, а потом расслабляющая горячая лава вниз живота и по бедрам. И вместе с этой волной, когда мышцы на миг расслабились, палец мягко вошел внутрь.
— Мммммм...
Микаэль вздрогнул, чуть царапая ногтями свою ладонь и опуская голову на плечо Паоло. Боль разлилась по телу, возбуждая, превращаясь в сладкое тепло и заставляя мышцы расслабиться. Подался чуть вперед, привыкая к новым для себя ощущениям. Так... непривычно... И вместе с тем, хотелось — чтоб больше, чтоб сильнее...— Только ... не жалей меня...
Травник поднял голову, поцелуем раскрывая губы инквизитора и несмело своим языком касаясь его.
Паоло удивленно и чуть недоверчиво усмехнулся, но ответить не успел, попав в плен губ Микаэля. Тот явно пил какие-то зелья перед визитом, у его поцелуев был горьковатый привкус трав. Только вот Фратори не был уверен, от чего именно он пьянел в этих поцелуях. Ну, раз не жалеть... Паоло осторожно оттянул кончиком пальца мышечную стенку, проникая вторым пальцем, а потом резко загнал их глубже, одновременно толкаясь языком в рот травника.
Вздрогнув и непроизвольно прикусывая инквизитору нижнюю губу, Микаэль чуть отстранился, упираясь руками в его плечи и выравнивая дыхание. Мышцы чуть саднило, хотя, если травник не сжимался, то было вполне терпимо.
— Не останавливайся... Я же и передумать могу... Монах в противовес своих же слов старался не шевелиться и лишь медленно вылизывал шею Паоло, проводя языком по солоноватой коже.
— Передумать и попросить, чтобы я тебя пожалел? — с легкой насмешкой поинтересовался инквизитор, аккуратно разводя пальцы и растягивая узкое, не знавшее подобных игр тело, другой рукой он гладил травника между лопаток, пальцы инквизитора уже почти рефлекторно нащупывали болевые точки, но касались их так легко, что из-под них растекались маленькие лужицы тепла.
— А ты надумал меня жалеть?
Микаэль жмурился, балансируя на грани боли и легкого тепла, что расходилось кругами по низу живота.
— Да, ты же послушный мальчик, — инквизитор отстранился, легко целуя травника в лоб. — У тебя это и правда первый раз, и без масла это слишком даже для процедуры экзорцизма, — он подмигнул ему. — Подожди минутку, за миро схожу. Оно отлично изгоняет бесов, если его поглубже внутрь загнать, — однако достал Паоло обычное оливковое масло, снова сел на диван, выливая капельки на пальцы и поманил Микаэля. — Иди сюда.
Травник придвинулся, легонько поцеловав Паоло за ушком, горячо выдохнул, заставляя инквизитора откинуть голову, открываясь для ласки, и набираясь смелости положил руку на восставшую плоть мужчины, осторожно поглаживая.
— Что мне делать? Ммм?
Фратори потянул травника к себе ближе, чтобы тот снова встал над ним на колени, только сейчас уже обнаженный. Инквизитор потянулся к нему губами, провел длинную влажную полосу языком по груди, подразнил кончиком сосок перед тем, как втянуть его в рот, поиграть с ним, то лаская, то прикусывая. Скользкие от масла пальцы легко проникли в уже чуть растянутый вход, задвигались медленно и ритмично, достигая самой границы чувствительного бугорка, и лишь иногда задевая глубже. И в этот же самый сладкий момент зубы Паоло смыкались на отвердевшей, чуть припухшей горошинке соска сильнее.
У Микаэля колени дрожали, руки подгибались и то и дело соскальзывали с плеч Паоло, за которые травник держался. Он уткнулся лбом в макушку инквизитора, безуспешно пытаясь сдержать рвущиеся с губ стоны.
— Я... так... больше.. не могу...
Травник с силой провел по плечам, ощутимо царапая кожу, погладил грудь, легонько задевая соски... На каждое движение пальцев внутри себя, на каждый сладкий укус, Микаэль запрокидывал голову, волосы рассыпались, доставая до копчика, щекотали и без того разгоряченную чувствительную кожу.
— Я... действительно ... так... больше не могу!
Паоло убрал пальцы, крепко сжал руками гладкие ягодицы травника, шумно вздыхая, явно тоже сдерживая себя с трудом. Он откинулся на спинку кровати, подвинулся между колен Микаэля .
— Садись, — хрипло шепнул и потерся возбужденной головкой о раскрытую его ладонями ложбинку, перемазанную маслом.
От этого прикосновения, у Микаэля до того закружилась голова, что он не удержался — руки соскользнули с плеч, и травник, отклоняясь вбок упал на ложе. Перекатился на спину, замерев на другом конце, опираясь на стену и рассматривая Паоло. До чего же хорош... Стройный, крепкий, с рельефом мышц, перекатывающихся под кожей... Черные растрепанные волосы, горящие глаза... Возбужден до предела и опасно разглядывает вновь ускользнувшего травника. И от этого взгляда по спине опять побежали мурашки, а внизу живота сладко тянуло...
— Говорю же тебе — коленки дрожат.Микаэль улыбнулся, облизывая губы.
Паоло подкрадывался к нему, как тигр к загнанной к обрыву лани, скалясь многообещающей улыбкой. Гибкий красавчик в волнах золотистых волос, у которого коленки подгибаются от желания — что за прекрасная добыча?! Руки инквизитора легли на лодыжки травника, погладили, пока хищник подбирался еще ближе, устраиваясь между бедер монаха. Фратори высоко поднял его ноги, укладывая их к себе на плечи, и уже не церемонясь, подтянул Микаэля ближе и сразу вломился на всю длину, а потом замер над ним, сладко облизываясь и хищно усмехаясь в лицо.
— Так не жалеть?
Микаэля выгнуло дугой от резкой боли, он прижался к Паоло, сам того не понимая, что этим углубляет проникновение. Зубами почти кусал за предплечье — все же не решаясь укусить всерьез. Мышцы сжались вокруг твердой плоти, по ставшей вмиг ледяной напряженной спине побежали капельки холодного пота. Травник откинулся на подушки, рвано выдыхая...
— Да... не жалеешь....
Он сорвался на тихий стон, закрывая глаза и вцепившись руками дерево изголовья.
— Ох, не дергайся так! — от заметавшегося под ним тела, и умопомрачительных спазмов вокруг его налившегося уже до каменной плотности члена, Паоло прошиб пот. — Ну, что ж ты хотел, экзорцизм — процедура болезненная, — попытался хрипло пошутить он, чуть покачивая бедрами, его ладонь обхватила возбужденную плоть Микаэля и стала медленно ласкать.
— А... так ты... решил, что ....я..... все же... одержим?
Слова давались с трудом, как и каждый вдох... По вискам потекли дорожки слез — нежеланно, просто ответ на нежданную боль. Микаэль мотнул головой, пытаясь их вытереть... Расслабится не получалось даже под ласками, тело дрожало... — Ну, разве обычные люди так дрожат и дергаются от прикосновений священника? — Паоло медленно вышел, склонился к паху травника. — Расслабься, — обхватил губами головку, подразнил щелочку языком, и отпустил, вновь мучительно медленно раздвигая членом сопротивляющиеся мышцы. Вошел до конца, запрокидывая голову, и вновь отстранился, чтобы поласкать Микаэля ртом и опять повторить тот же маневр.
А Микаэль ответит не смог — до того захлестнули его ощущения... Медленная, тянущая полуболь, полужар — и чистый восторг от неги касаний... Он царапал плечи Паоло, губы кусал свои, уже не в состоянии сдерживать стоны... Хриплые... Жаркие...
— Ну... же....
Микаэль потянул Паоло на себя, обхватывая руками за шею и заводя согнутые в коленях ноги на талию инквизитору. Губами провел по виску, заглянул в глаза...Фратори начал плавно двигаться, постепенно наращивая темп.
— Постарайся не кричать так, меня и так уже все считают за какого-то неимоверного изверга, — усмехнулся он.
— Я... понимаю... почему....
Травник не мог не ответить на усмешку, выдохнув в шею Паоло и тут же лизнув это место. Прижался сильнее, пытаясь попасть в выбранный инквизитором ритм... Было, все-таки, больно... Но, такую боль можно было терпеть. Тем более на каждый толчок внутри поднималась жаркая волна, разливающаяся по телу неведомой доселе негой.
— Разве я, — на очередном он качнулся вперед еще чуть-чуть, немного изменив угол, чтобы войти максимально глубоко и сильно упереться в самую чувствительную точку, — мучаю? — он попытался поймать крик, вскинувшегося травника поцелуем, вышел почти до конца. — Мучаю разве? — несколько неглубоких движений и новый плавный взлет до пика ощущений.
— А что... делаешь... со мной? — Микаэль отвечал, выдыхая стоны в требовательно-ловящие их губы инквизитора. Сам подавался навстречу, открываясь сильнее. Вскидывался, прогибаясь в спине и вжимаясь пахом сильнее, чувствуя, как глубоко входит член. Гладил Паоло по спине, чуть царапая ногтями...
Микаэль, наконец, расслабился, открывался и самозабвенно отдавался. Паоло тоже себя отпустил, вернувшись к быстрому размеренному темпу, из груди вырывалось горячее дыхание — все равно еще узкий, но такой страстный, жаркий и сильный, сила ощущалась в мышцах вскидывающегося в страстном экстазе тела, в руках, до боли сжимающих его плечи — как только угораздило такого стать монахом? Впрочем, он занимается не молитвами, а весьма сомнительным ремеслом... но сжечь такую красоту?!... Вот настоящее преступление перед Создателем... Перед глазами заплясали золотистые всполохи, удовольствие нарастало лавиной, и инквизитор сорвался на яростные рывки, каждый из которых возносил его все выше к пику блаженства.
