Темные сказки Лайкарры

Поняв, что в родных пенатах толком ничего не выяснит, Солан собрался в дорогу. Информацию можно было добыть многими способами, и частично он это уже сделал — за определенную мзду многие люди и нелюди собирали для любопытного вампира сведения, а то и просто сплетни. Во всем этом ворохе по большей части ненужной словесной шелухи красной ниткой проходило общее для всех слово: Сумерки. Серо-сизые мутные клубы видели теперь в разных концах Каланоя круглый год, а не только в четко определенные тринадцать дней межсезонья. А иногда и не только их. Кошмарные твари, прятавшиеся в тумане, проложили дорожку в мир разумных, и она с каждым днем становилась все шире. Что, мягко говоря, не радовало. Но это было лишь следствием, причину которого еще предстояло отыскать. Соваться с вопросами к святым отцам из Грейса было откровенной дурью — мало того, что их религия, хоть и брала начало в культе Салмара, бога этих самых Сумерек, сейчас скорее напоминала балаган пополам с высокой политикой, так это еще и нарушало шаткий нейтралитет. На покой сородичей Солану было плевать с высокой горки, авось еще спасибо скажут за внеплановую разминку, если к ним придут агрессивно настроенные рыцари. Но ведь на "хуторах" жили отнюдь не только вампиры. В основном там обитали человеческие маги и колдуны, чудом избежавшие поголовного истребления одаренных в Грейсе и окрестностях, и нелюди, точнее, полукровки и квартероны, которых Церковь тоже не особо жаловала. Красноглазые хозяева северных крепостей беженцам были только рады — любая магия, отличная от силы крови, могла стать козырем в случае непредвиденных обстоятельств. Да и такие полезности, как телепортация, доступная человеческим волшебникам, были весьма приятны и экономили уйму времени.

Перво-наперво Сол отправился в Ирис, точнее, его столицу — Варнару. Вечный город был символом Восьмерки богов верховного пантеона Лайкарры. И хотя вампир не являлся верующим, да и не принадлежал ни к одной из сотворенных Восемью рас, но в Храме всех Богов могли найтись ответы и для него.

В главном святилище Салмара все окутывала легкая дымка, напоминающая сумеречные туманы, но не грязно-серая, а чуть голубоватая, как от сжигаемых сухих трав. Она стекала вниз по поддерживающим свод колоннам, будто вода, и опускаясь к самому полу, скрадывая мозаичные узоры на камне. Льющийся сквозь цветные витражи купола солнечный свет частью рассеивался, подсвечивая туман и предавая ему местами яркие и насыщенные, а местами недобрые, кроваво-красные оттенки. Но сходство было, к счастью, чисто внешним и никакая голодная тварь из дымки вылезать не спешила.

Не то помариновать просителя у служителей человеческого бога считалось правилом хорошего тона, не то откровенно вампирская внешность Солана не внушала жрецам доверия, но добиваться встречи с кем-то из высокопоставленных служителей ему пришлось неделю. Наконец жрецам надоело постоянно наблюдать неизменно наглую клыкастую рожу на всех богослужениях, — а Сол в храме в буквальном смысле поселился, обжив подозрительно похожую на чей-то саркофаг уютную каменную плиту в одном из нефов и беззастенчиво гоняя курьеров в ближайший кабак за едой и добрым гномьим пивом, — и ему предоставили возможность пообщаться с кем-то из храмовой верхушки. Первым с конца, судя по всему.

На прямо поставленный вопрос, что за маразм творится в ведомстве людского небесного покровителя и благодетеля, орчанку ему в тещи, иерарх только ресницами хлопнул, аки красна девица. А затем попытался выставить невежливого посетителя вон. Солан уперся, пообещав не только поселиться в храме, но и непотребных девиц привести, жрец поднажал. От всех доводов и упоминаний разбушевавшихся тварей из тумана служитель божества отбрехивался, как пойманный за руку конокрад, а до прямых обвинений Солан решил не доходить. Становилось ясно, что с этим красавцем каши не сваришь, и вампир уже всерьез начал задумываться, не применить ли магию и что ему за это будет. Служитель Салмара это понял (не иначе, он когда-то и впрямь был вором, по крайней мере, чутье у него было феноменальное) и поспешно проводил опасного посетителя прямиком к верховному жрецу, после чего сбежал от греха подальше.

Раньше Солану как-то не доводилось общаться с предводителем культа человеческого бога, а потому он сейчас с интересом разглядывал сидящего перед ним мужчину. Тому уже было крепко за шестьдесят: короткие, ежиком торчащие волосы успели стать совершенно седыми, лицо изрезали морщины, особенно заметные в уголках глаз — жрец часто ехидно щурился. Все еще яркие, пронзительно-голубые глаза были умными до противного, а выражение их и вовсе напомнило Солану родимого деда, отчего вампиру слегка взгрустнулось. Один из патриархов семейки Ниан был той еще язвой, а жрец людей, несмотря ну куда менее солидный возраст, многотысячелетнему вампиру в этом вряд ли уступал.

— И как тебе саркофаг, жестковатым не показался? — не утруждая себя приветствиями, поинтересовался жрец, не слишком стараясь скрыть усмешку.

— Благодарю, ничуть, хотя сервис мог быть бы и лучше, — в тон собеседнику откликнулся Солан, демонстративно расправляя смятый плащ. Дескать, могли бы и койку помягче выдать, и постирать, и поесть принести...

— Нет ничего идеального. Здесь, как ты мог заметить, все же не бордель, как ни прискорбно, — притворно вздохнул пожилой мужчина. И тут же, не давая опомнится, сменил тему: — Так что тебя, говоришь, привело?

На морщинистом лице играла все та же слегка ироничная доброжелательная улыбка, но взгляд стал жестким и холодным, как у опытного стрелка.

— Любопытство, — развел руками Солан. — И много-много тумана, серенького такого.

— Провалился по дурости в сумеречный портал? Соболезную, — фальшиво посочувствовал жрец. — А я-то здесь причем?

— Ваш патрон либо окончательно сбрендил, либо решил объявить войну собратьям. Иначе с чего бы это его тварюшки стали появляться так часто, да еще и по всему континенту?

— Боги на то и боги, чтобы не посвящать никого в свои планы, — сухо отозвался служитель.

— Вот только не надо оскорбляться, — фыркнул в ответ вампир. — Вы прекрасно понимаете, что именно меня не устраивает.

— Что случись война на самом деле, вампиров сметут первыми? Знаешь, с одной стороны, это даже плюс — сразу же за вами настанет черед этих серорясых выродков из Грейса, — непочтительно охаял коллег и конкурентов мужчина. — С другой — не факт, что прорыв завесы случится на севере, а не в тех же Серых Холмах, к примеру. К тому же, в случае визита каких-либо гостей из иных миров, я предпочел бы видеть твоих соплеменников на нашей стороне, иначе всем придется туго.

— Так хорошо знаете историю? — неподдельно изумился Сол.

— Видать, получше тебя, — проворчал собеседник. — Иначе все глупые вопросы ты оставил бы за порогом.

Солан лишь удивленно приподнял бровь, но промолчал. Раз уж жрец начал говорить, то теперь скажет все, что сочтет нужным.

— Эти... создания имеют ровно столько же отношения к Салмару, сколько воры к городскому магистрату. Проще говоря, Он лишь присматривает, чтобы твари не наглели, но их творцом, а уж тем более командиром не является. Если бы ты взялся хорошенько подумать, то и сам бы это понял. Сумерки были не всегда, и твой народ об этом прекрасно осведомлен.

Солан об этом знал, но вот два и два сопоставить не удосужился. Когда-то над Лайкаррой безраздельно царили только три силы — Свет, Тьма и разделяющая их Тень. Самого Сола в те времена еще и в проекте не было, но вот его дед, Райзен, это помнил. Даже рассказывал когда-то, что новообразовавшаяся четвертая сила стала сомнительным наследием войны с Хаосом, а человеческое летоисчисление идет не от окончания Войны Сил, а, по сути, от возникновения Сумерек. Правда, вампир как-то не задумывался, откуда у изначально чужой этому миру силы взялись свои боги. Оказывается, зря.

— То есть Салмар всего лишь страж?

— Не "всего лишь", но да. Как и Дэрин, — веско пояснил служитель упомянутого божества. — То, что прорывы участились, может означать что угодно, но ничего хорошего — однозначно.

— А спросить? — не сдержал ехидства Сол. — Вы же жрец, даже вроде как верховный.

— Я тебе этого не говорил, — мужчина заговорил таким тоном, что шутить сразу расхотелось, — но Салмар уже давно не отвечает на молитвы. Даже на мои.

Было что-то такое в глазах человека, что Солану стало не по себе даже раньше, чем до него дошел смысл сказанного. А после стало и вовсе жутковато.

— Возможно, Дэрин... — заикнулся было он.

— Бог гномов замолчал еще раньше, — веско припечатал жрец. — Если нужные тебе ответы где-то и есть, то сейчас ты пришел не по адресу. Я рассказал это тебе по одной причине: твой народ почти не вмешивается в дела континента, но если уж за что-то берется... В ваших способностях и возможностях никто из знающих людей не сомневается, если понадобится, вампирам вполне по силам узнать, даже что творится в пантеоне. Так что если что-то раскопаешь, будь любезен, сообщи и мне.

Солан поразился тому, с каким изяществом его только что подписали таскать каштаны из огня за себя и за того парня. Конечно, выяснить, в чем дело он все равно собирался, но наглость человеческого жреца восхищала. "Недаром деда напомнил, — вздохнул про себя Сол, — такой же ушлый старый хрен, раух его забодай". Но внешне своего возмущения вампир не выдал, только поспешил откланяться, пока еще к какой-то полезной, а главное, бескорыстной (то есть, неоплачиваемой) работе не приставили.

Вдумчиво осмыслив всю почерпнутую информацию в ближайшей кофейне (в горьком густом напитке была почти половина эдхийского рома, так что мыслительному процессу он весьма способствовал), Солан пришел к неутешительным выводам. Путь наименьшего сопротивления никуда не привел, только время зря потратил. Ну, не совсем, конечно, но и без того внушительный ворох проблем обогатился еще парочкой. И если раньше вампира заботили вылезающие под стенами родного хутора зубастые уродцы, с которыми хотя бы воевать можно было, то разбираться с проблемами богов его совершенно не вдохновляло. Это с Райзена могло в свое время статься обругать по матушке всетемнейшую Риэн, за собой Солан такого стремления не замечал. Хотя, учитывая некоторые обстоятельства, подобное право, пусть и призрачное, у него было.

Не обретя истины в кофейной гуще, вампир тяжко вздохнул и отправился искать телепортиста. Тратить почти три недели на то, чтобы добраться до Сарешша, ему не улыбалось. Окончательно удостоверившись, что от добра добра не ищут, то есть бесплатно просвещать его никто не намерен, Сол решил поискать информацию в ином месте. Луше всего, конечно, было обратиться к жрецам Судьбы, но от богов вампира уже тошнило. Оставались маги.

А потом был Рэйнэл и его пыльная библиотека, хранившая, казалось, все знания если не мира, то континента. Собрание книг не имело себе равных, а с тех пор, как второе по размерам книгохранилище Каланоя оказалось уничтожено во время взятия святошами аллирийской столицы, осталось и вовсе единственным местом, где можно было найти ответы фактически на любой вопрос. Правда, Солан нашел здесь совсем иное, совершенно неожиданно для себя.

Он уже давно не искал ее. Жила еще где-то в глубине души надежда когда-нибудь встретиться с дочерью, но она казалась зыбкой, как едва заметная дымка, что перед рассветом поднимается над уснувшим в штиле прозрачно-бирюзовым морем. Много лет назад чудом выжившая в гонке со смертью малышка осталась у человеческой знахарки, и как ни пытался вампир потом отыскать то распроклятое село, его словно что-то по кругу водило. Возможно, так оно и было — уж слишком откровенно в судьбе девочки была заинтересована Риэн, но на резоны темной богини отчаявшемуся отцу было наплевать. Он чуть ли не на брюхе пропахал всю западную Истию и восточную Аллирию — телепорт открылся тогда "где-то в этой области", а определить точнее из-за сбоя не удалось бы и сильнейшему из стихийных магов. Вампир сунулся даже в Лерату, и вполне мог бы дойти до Грейса, но вовремя получил по шее от местных повстанцев (Лерата, маленькое княжество под самым боком у церковников, воевала со всеми без разбору, сколько Солан ее помнил, и кому давать по шее, тамошним молодцам было все равно). А потом, по прошествии трех лет, продолжать поиски ему запретил дед. Оттаскал за шкирняк, как нашкодившего щенка, и веско, жестко бросил всего одну фразу:

— Если ты ее даже отыскать не в силах, то вряд ли девочке вообще нужен такой отец.

Умом Солан понимал, что нужен — у вампиров инстинкт семьи, стаи был куда сильнее, чем даже у оборотней, и потребность в сородиче рядом иногда доходила едва не до безумия. Но пришлось смириться — даже продолжив поиски вопреки воле родни, он так и не отыскал ни единой зацепки.

Айшэ свалилась как снег на голову, одним своим присутствием едва не доведя родного отца до нервного срыва — конечно же, от радости. Дочь оказалась даже близко не похожа на ту девочку, которую он себе представлял. Смутно помня, каким сопливым несмышленышем был в этом возрасте, Сол и вообразить не мог, что встретит однажды пусть и не взрослую, но довольно зрелую в суждениях и поступках девушку, способную трезво оценивать себя и идти к цели несмотря ни на что. Да, методы Риэн оказались жестоки, чтобы заполучить в свои руки живое оружие, богиня не постеснялась переломать жизнь и сознание юной вампирши. Но дрессура по принципу "бросить в мире, где все против тебя, и посмотреть, что из этого выйдет" принесла свои плоды. Айшэ выжила, хотя и стала эва?ре.

Ему и впрямь было интересно проводить с ней время, учить ее, а то и просто бездумно перебирать темные, без блеска волосы. Внешне девочка больше походила на мать, не унаследовав от вампиров ни стати, ни характерной окраски волос и глаз. Маленькая и хрупкая, как женщины сидхэ, она, тем не менее, оказалась способна меняться, как это умели только вампиры — перестраивая по желанию органы чувств, а то и весь организм, если припрет. Правда, Солан уже сейчас видел свои недочеты: то заклинание, что надежно защитил дочь от поиска по крови — качественно, стоило признать, раз он сам ее потом отыскать не сумел, — заодно изменило ее ауру, заперев присущую малышке от рождения стихийную магию внутри тела. Это делало силу опасной в первую очередь для самой носительницы, и что с этим делать, Солан, к своему стыду, не знал. Нужно было просить помощи старших, но до них сначала надо было добраться самому и привезти Айшэ. А девчонка, меж тем, успела уже ввязаться в авантюру, подозрительно попахивавшую все теми же сумеречными прорывами с одной стороны, и Церковью Единого — с другой.

И Солан, скрепя сердце, отпустил ее. Подстраховался, вплетя в волосы дочки простейший следящий амулет — единственное, что мог, так как сложный магический поиск с нею просто не срабатывал, — рассказал, как попросить помощи в случае чего. По сути, это было единственное, что он действительно имел возможность для нее сделать, не вмешиваясь в ее дела и не изображая из себя бесноватую наседку.

Как ни странно, после отъезда Айшэ в компании подозрительно покладистого убийцы из ордена Звезд, Солан, наконец, успокоился и смог взяться за работу, ради которой и приехал в Рэйнэл. Конечно, общество дочка могла выбрать и получше, но это уже было ее дело. Кому верить и с кем водиться, могла решать только она сама.