Сэм сказал мне позвонить Барретту домой и перенести время встречи на 8.30 вечера. Если бы Барретт согласился встретиться с нами в это время, то он получил бы немного наличных и поехал бы со мной. Ничто из этого не звучало искренне. Я знал, что здесь мне придется быть очень осторожным. Было ли это предвестником грязного трюка в Специальном отделе? Я многозначительно спросил Сэма, было ли что-то, что он знал, чего не знал я.

— Нет, — ответил он.

Я довел до его сведения, что Барретт все еще жаловался, что он (Сэм) оказывает на него давление, заставляя работать исключительно со Специальным отделом. Сэм отрицал это по телефону, хотя часто признавался в этом, разговаривая со мной лично. Сэм боялся прослушивания своего собственного телефона! Я положил трубку. К моему облегчению, детектив-сержант Йен протянул мне чашку чая. Он, очевидно, уловил осторожность в моем тоне.

— Все в порядке? — спросил он.

Нет, все было не в порядке, хотелось кричать мне. Я хотел излить ему свое сердце. Я хотел рассказать ему, что происходит, и спросить его совета о том, что мне следует делать дальше. Видит Бог, он был достаточно надежным и достаточно прямолинейным, но я знал, что лучше не говорить ни слова.

— Да, спасибо, все в порядке, — ответил я.

Я снял телефонную трубку в офисе уголовного розыска примерно в 6.25 вечера и набрал домашний номер Барретта. Беверли Квери сняла трубку:

— Алло?

— Кен там? — спросил я в ответ.

— Нет, он ушел отсюда в десять минут седьмого, чтобы пойти и встретиться кое с кем, — сказала она.

Я надеялся, что она не узнала мой голос. Я пытался перезвонить Сэму домой, но его телефон был постоянно занят. Барретт сейчас стоял бы там и ждал нас. Возможно, у него даже есть жизненно важная информация, которая может спасти чью-то жизнь. Я схватил папку с запросами, полицейский радиотелефон и бросился к своей машине. Я бы побеспокоился о последствиях тонкостей обработки исходных текстов позже. Я чувствовал, что у меня нет другого выбора, кроме как идти одному.

Я выехал с Теннент-стрит и направился прямо в Гленкэрн-парк. Я прибыл туда в 6.40 вечера, опоздав на встречу на десять минут. Маленький белый фургон въезжал на автостоянку и выезжал с нее. В нем был только один человек, но задняя ось была очень низко опущена, как будто он нес большой вес сзади. В этом фургоне вполне могли быть и другие люди. Мой инстинкт подсказывал мне быть осторожным. Мой револьвер лежал прямо под моим правым бедром. Я хотел, чтобы Тревор был со мной.

Я отметил название инжиниринговой компании с адресом в промышленной зоне в Каслри, выгравированным на боку фургона. Я отметил регистрационный номер и адрес подразделения в своей папке. У меня возникло искушение воспользоваться своим радиотелефоном, чтобы вызвать помощь и проверить фургон, но последнее, чего я хотел, — это автостоянка, полная полицейских. Это послужило бы только для того, чтобы 'шугануть' Барретта, если бы он действительно появился.

Барретта нигде не было видно. Шел такой сильный дождь, что он, должно быть, решил уйти, когда никто не появился. Я подождал до 7 вечера, прежде чем выехать с этой автостоянки на Форт-Ривер-роуд. Я был голоден, поэтому остановился перекусить в закусочной на Баллигомартин-роуд. Я выключил свой полицейский радиотелефон перед тем, как войти в магазин.

Без моего ведома Барретт вернулся домой. Он позвонил мне домой и попросил поговорить со мной. Когда ему сказали, что я на дежурстве, он попросил Ребекку связаться со мной и отменить встречу. Ребекка позвонила в офис уголовного розыска на Теннент-стрит и поговорила с Йеном, который пытался вызвать меня в эфир, но мой радиотелефон все еще был выключен. Покончив с легким ужином, я поехал обратно в Гленкэрн-парк на своей машине. Я хотел посмотреть, уехал ли тот фургон дальше. Дождь прекратился. Я вернулся в 7.12 вечера. Я был удивлен, увидев Барретта, идущего ко мне с маленькой собачкой на поводке. Он запрыгнул на переднее сиденье рядом со мной и посадил свою маленькую собачку себе между ног.

Насколько мне было известно, Барретт ожидал денежного вознаграждения. Он был бы очень разочарован. Я сразу же позвонил ему, чтобы сказать, что Специальный отдел так и не появился. Наличных денег не было бы. Ниже приводится отчет, взятый из копии моей записи в журнале КПО за день.

— Разве ты не знаешь, каков счет, Джонти? — спросил Барретт, вытаращив свои дикие глаза.

— Знаю что? — спросил я.

— Ты по уши в дерьме, Джонти, тебе конец. Эти ублюдки ненавидят тебя, — сказал он.

Барретт сказал, что он знал, что Сэма там не будет. Он заявил, что Сэм встретил его с двумя другими людьми вечером в прошлый четверг, 12 марта 1992 года, и они сказали ему не встречаться со мной. Ему не разрешалось когда-либо соглашаться встретиться со мной снова. Я был заинтригован. Я ловил каждое слово. Это была такая сцена, настолько необычная, что я никогда ее не забуду. Я хотела, чтобы Тревор был там, чтобы поддержать меня.

На Барретта это не произвело впечатления. Ничто из этого. Беспокойство и страх были написаны на его лице. Серийный убийца боялся Особого отдела. Наблюдать это было поучительно. Специальный отдел теперь терроризировал террориста.

— Это Сэм сказал мне позвонить тебе и отменить встречу, — сказал он. — Я спросил его, какую причину я бы назвал вам для отмены, и он сказал, что это моя проблема. Он сказал мне больше с тобой не разговаривать. Он сказал, что ты здесь надолго не задержишься, — добавил он.

Барретт изучал меня, ожидая реакции. От него дурно пахло. Я не замечал этого раньше. Машина также была наполнена характерным затхлым запахом мокрой псины, и собака стряхивала излишки воды со спины в поддон на полу. Маленький белый фургон въехал обратно на автостоянку и припарковался рядом с нами. Водитель ни разу не посмотрел в нашу сторону. Это было странно. Никакого зрительного контакта. Это было то, чему нас учили, когда мы наблюдали за действиями преступников или террористов. Избегать зрительного контакта любой ценой. Был ли он офицером полиции или из какого-то другого подразделения служб безопасности? Должно быть, я слишком долго изучал его. Барретт тоже заметил его.

— Кто это, черт возьми, такой? — спросил Барретт. — Он с тобой? — добавил он.

— Нет, — ответил я.

Присутствие этого фургона, припаркованного так близко к нам на большой автостоянке, где не было других транспортных средств, вызвало у меня беспокойство. Я завел машину и выехал со стоянки на подъездную дорожку. Я поднялся на самый верх переулка и повернул, чтобы снова спуститься вниз. Я въехал на своей машине в ворота, ведущие в поле, на две трети пути вниз по полосе и припарковался, оставив достаточно места для проезда любых других машин. Я выключил свой свет. Теперь я мог видеть любые машины, приближающиеся к нам с расстояния четверти мили по этой полосе. Барретт начал снова.

— Я спросил Сэма, что он имел в виду, тебя бы здесь не было, собирался ли кто-нибудь 'грохнуть' (застрелить) тебя, — сказал он.

— И что же он сказал? — спросил я.

Мне нужно было все это. Мне нужно было столько же, сколько этот дурак Сэм доверил Барретту. Когда все это произошло? И где? Был ли Сэм наедине с Барреттом или он передал все это или что-то из этого по телефону? Будет ли у Специального отдела какая-либо запись об этом, которую могли бы прослушать мои органы уголовного розыска? Сделают ли они это доступным?

— Сэм говорит, что они собираются подвергнуть тебя серьезной угрозе со стороны БСО и договориться с твоими боссами, чтобы избавиться от тебя, — сказал он. — Они спорили в машине передо мной о том, что угроза сама по себе не сдвинет тебя с места. Они сказали, что для этого потребуется нечто большее, чем угроза.

Барретт разволновался. Очевидно, он был очень взволнован. Я собирался ответить ему, когда мое внимание привлек свет фар автомобиля, приближающегося к нам по переулку. Барретт наклонился, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание. Машина пронеслась мимо нас. Это был тот же самый маленький белый фургон. Как раз перед тем, как он поравнялся с нами, я включил фары. Это был тот же самый мужчина, один в кабине. Он не взглянул на нас, когда проезжал мимо.

— Это твое прикрытие? — спросил Барретт.

— Нет, насколько я знаю, это не полиция, — ответил я.

— Так это могли быть те другие ублюдки, не так ли? — спросил он.

— Честно говоря, я не знаю, — ответил я.

— У тебя есть с собой? — спросил он, прямо намекая на мой револьвер.

— Нет, — солгал я. Я попытался убрать драматизм из ситуации.

Я показал Барретту свою папку с регистрационным номером фургона и записанными данными фирмы. Он слегка приоткрыл свою пассажирскую дверь, в результате чего в салоне зажегся свет. Я протянул руку и выключил его.

— Если этот фургон остановится позади нас или рядом с нами, когда он спустится обратно, я ухожу отсюда, — сказал он.

Барретт оценивал подозрительные действия пассажиров белого фургона по своим собственным стандартам. Он искренне боялся, что они были наемными убийцами. Если фургон остановился рядом с нами, он был не для того, чтобы болтаться без дела. У меня сложилось отчетливое впечатление, что он оставит свою маленькую собачку и меня на произвол судьбы. Он сам убил достаточно людей, чтобы распознать то, что вполне могло быть преамбулой к убийству.

Через минуту или две снова появились автомобильные фары, когда автомобиль ехал по полосе в нашу сторону. Это мог быть кто угодно. В начале этого переулка было несколько домов. Когда он приблизился, Барретт бросил поводок собаки в пол машины и поставил одну ногу на землю снаружи. Если это было Специальный отдел и целью было 'шугануть' Барретта, то это сработало.

Я никогда, ни разу, не встречался с Барреттом без полностью заряженного револьвера под правым бедром. Моя рука потянулась к теплой деревянной пистолетной рукоятке револьвера 'Рюгер Магнум' .357 калибра. Это было обнадеживающе. Тем не менее, я знал, что если эти ребята были террористами БСО, которые следили за Барреттом, маловероятно, что у меня когда-нибудь появится шанс им воспользоваться. Я молился, чтобы пассажиры этого фургона были полицейскими.

Тот же фургон снова быстро проехал мимо нас, не останавливаясь. Я включил фары и проверил, что указал правильный регистрационный номер. Я указал верно. Барретт поставил ногу обратно в пол и закрыл дверцу машины. Я посмеялся над ним и сказал, чтобы он успокоился, но правда заключалась в том, что белый фургон тоже заставил меня поволноваться.

— О да, они собираются подвергнуть вас серьезной угрозе и 'замесить' с вашими боссами. Они говорят, что это изменит вас, — продолжил Барретт. — Посмотри, что здесь происходит, Джонти. Эти парни — страшные ублюдки. Сэм сказал мне, что его босс сказал, что с этого момента я должен встречаться только со Специальным отделом.

Ничто из этого меня не удивило. Дураки, подумал я. Я позволил ему продолжать.

— Сэм хочет, чтобы я познакомился с новым парнем вместе с ним. Он говорит, что сотрудники уголовного розыска — клоуны, и он говорит, что вы их разыгрываете, — добавил он.

Я сидел там, в темноте, в этом уединенном переулке, слушая, как убийца рассказывает мне о том, как Сэм и два других офицера Специального отдела сговаривались перевести меня из региона Белфаст. Почему было так важно, чтобы они помешали мне поговорить с Барреттом об убийстве Пэта Финукейна? Что-то было не так. В предыдущий четверг они сказали Барретту, что, пока полицейский находится в машине, денег больше не будет. Если бы он согласился встретиться с двумя офицерами Специального отдела, они платили бы ему сотни фунтов за каждую встречу.

Далее Барретт рассказал, что, когда он не согласился работать на них, Сэм сказал ему, что у него не было выбора. Когда Барретт с этим не согласился, они пригрозили ему. В очевидной попытке произвести впечатление на Барретта Сэм сказал ему, что они могут перевести меня в любое время. Однако Сэм, далекий от того, чтобы произвести впечатление на своего агента, фактически продемонстрировал своему источнику всю глубину предательства, до которого он опустится, чтобы избавиться от меня. Ему удалось лишь оттолкнуть его. Барретт не переставал связываться со мной. На самом деле сейчас он сидел рядом со мной, предупреждая меня о предательстве Особого отдела. Барретт был раздражен Особым отделом. Он не верил, что я стану преследовать его за убийство Пэта Финукейна. Он не мог знать, что единственными людьми, которые спасли его от пожизненного заключения, были те самые люди, на которых он сейчас жаловался. Это был забавный старый мир, это мрачное место, в котором работал Специальный отдел. Очевидно, у них были свои причины помогать Барретту. Но каковы бы ни были эти причины, я не мог видеть в этом логики. На самом деле был более чем небольшой шанс, что то, что они делали, было абсолютно незаконным. У меня не было никакого желания быть какой-либо частью этого.

Теперь даже я испугался. Это было не потому, что я сделал что-то не так. Тебе не нужно было делать ничего плохого. Специальный отдел использовал бы свой обычный прием, свои кивки, подмигивания и намеки. Там было так много старших офицеров полиции, которые профессионально завидовали нашим достижениям. Большинство из них были бы только рады поддержать любые обвинения, которые могут быть выдвинуты против меня. Они попытались бы сделать их реальными. Мне показалось ироничным, когда я услышал, как Барретт усомнился в моем суждении.

— Ты сказал мне, что Сэм — порядочный парень. Ты сказал, что ему можно доверять, и я тебе поверил. Теперь он даже собирается осудить тебя, Джонти, так как же я могу ему доверять? — спросил он.

Это был справедливый вопрос, но это больше не было моей проблемой. Из чрезвычайно зловещего поворота событий я понял, что Специальный отдел пойдет на все, чтобы держать меня подальше от Барретта. Они прослушивали его телефон, поэтому знали, что он отменил эту встречу со мной. Он говорил мне об этом раньше. Он гулял здесь со своей собакой на случай, если я не получил его сообщение. Я был так рад, что он все-таки появился. Этот убийца не понимал, насколько важным было для меня его предупреждение. Его беспокоили только последствия всего этого для него самого.

Если бы тот белый фургон не имел никакого отношения к Специальному отделу, тогда они бы вообще не знали, что я с ним разговаривал. Нечасто сотрудники уголовного розыска заранее получали предупреждение о намерении Специального отдела провернуть один из своих грязных трюков, пока не стало слишком поздно. Благодаря глупости Сэма, я получил предварительное предупреждение от жестокого убийцы-лоялиста. Барретт продолжал:

— Сэм спросил меня, был ли я когда-нибудь у тебя дома, Джонти. Почему он спросил меня об этом? — сказал Барретт.

— Понятия не имею, — ответил я.

Я точно знал, почему Сэм спросил об этом Баррета. Одно из золотых правил работы с источниками заключается в том, что вы не слишком фамильярничаете со своими информаторами. Приводить информатора домой — табу. Но эти правила хороши для Лондона, Бирмингема или Манчестера. Здесь, в Северной Ирландии, сотрудники уголовного розыска не смогли доставить наши источники уголовного розыска в участок КПО. Поступить так означало бы подвергнуть источник риску разоблачения и компрометации. Вы не могли быть уверены, что полицейский, симпатизирующий той или иной стороне полувоенных формирований, не увидит источник и не сообщит о нем своим полувоенным дружкам. Это был очень реальный риск. Так что, да, я действительно приводил некоторых из своих информаторов к себе домой. Были условия, в которые я не буду здесь вдаваться. Существовали системы сдержек и противовесов. Так и должно было быть. Например, старшие сотрудники уголовного розыска были полностью осведомлены о том, кого мы туда привезли и почему это было необходимо сделать. Я не припоминаю ни одного возражения. Но Барретта или жестоких личностей, подобных Барретту, никогда не приглашали ко мне домой.