Враги не смогли избавиться от джинна, но им это было и не нужно: пока воины отвлекали внимание Халифа, одарённые превратили его собственную обитель в ловушку, а затем погребли её под слоем земли. После этого два народа возвели свой город, время от времени спускаясь вниз для того, чтобы потребовать исполнения своих желаний, принуждая подчиняться при помощи вложенных в тюрьму чар. Однако же сколь бы точно они ни старались формулировать свою волю, пленник раз за разом находил лазейки и насылал свои проклятья, что в итоге и стало причиной отказаться от его помощи окончательно.
...Прошли века и история забылась: сказания стали легендами, а те — страшными сказками для непослушных малышей. Однако же осталось главное — жадность и желания, что вели авантюристов, либо же отчаявшихся горожан на поиски старого храма, обитатель(ница) коего не отказывал(а) никому.
Иронично, но именно заточение заставило джинна повзрослеть, а одиночество — поумнеть. В конце концов для того, чтобы отомстить своим врагам и обрести свободу требовалось составлять планы, тогда как единственным ресурсом, в котором не было недостатка оставалось время.
Сперва разум заполняла животная ярость, затем — тлеющая углями ненависть, а потом пришло безразличие. Те, кто когда-то создали нерушимую клетку, будто бы в насмешку игнорирующую все попытки её сокрушить, погибли от старости или яда с кинжалом, и даже об их внуках ныне никто не помнит. Мстить же их далёким потомкам...
Появление принцессы Шэдоу Фловер, в чьих жилах текла сильно разбавленная кровь первого Чёрного Султана разбудило желание Халифа: шанс на свободу стал как никогда ранее близким и оставалось лишь получить ключ от замка — занять место той, кто столь опрометчиво загадала желание. Но для этого она должна была сама согласиться на сделку, для чего ей требовалась мотивация вроде обещания снять с города проклятье, медленно убивающее его жителей.
...Пожалуй, Халиф оказался не столь хорош в понимании смертных как думал: угрозы, уговоры, обещания не действовали на закрывшуюся от него принцессу. Даже навеянные образы монстров, сражающихся на улицах Города Двух Султанов, разрывающих случайных путников не стали причиной, чтобы бэтпони сдалась (а ведь её согласие могло всё остановить). Она вбила себе в голову, что освободившийся из заточения джинн — это нечто гораздо худшее чем даже полное вымирание её дома!
Разумеется, рано или поздно воля принцессы была бы сломлена, так или иначе, ну а уж терпения-то бывшему хозяину Красных Песков хватало на десятерых. Только вот история вновь повторилась: в поселение прибыл некто опасный, сильный, способный окончательно оборвать существование джинна, что стало очевидно только после утраты связи с внешним миром, когда они столкнулись в сражении прямо внутри клетки.
"Снова моя самоуверенность, гордыня и недооценка сыграли против меня", — пронеслись мысли в сознании, отчаянно ищущем способы спасения (ведь ощутив вкус скорой свободы, теперь даже думать о завершении своего существования не хотелось).
Тот, кто притворялся смертным пони был невероятно силён, а его хищная, будто бы голодная магия заставляла испытывать страх. Единственное, чем его удалось остановить от немедленного нападения — это угроза жизни пленницы: ведь в случае собственной гибели её ценность уже не будет иметь значения.
К облегчению и восторгу Халифа — угроза сработала. К разочарованию — предложение обмена провалилось (всё же, наверное, не стоило создавать себе репутацию жестокого, кровожадного существа, извращающего самые невинные желания).
И вот теперь, когда монстр предложил поединок, ценой победы или поражения в котором станет само существование, джинн решил пойти на крайний риск: поставить всё, от своей силы и до разума, но не на себя, а... на благородство победителя. Это было глупо? Наивно? Лицемерно? Разумеется "Да". Однако же среди смертных, сколь бы могущественными они ни были существовала такая порода, которую они называют "Герои", к которым не применимы рамки, привычные всем остальным.
...А потому, едва только договор был заключён и противостояние началось, Халиф сделал свой судьбоносный шаг:
— Я сдаюсь.
...
"Что?", — эта мысль вспыхнула в моём разуме в тот момент, когда состоящая из розового дыма бэтпони пала ниц, вытянув перед собой руки и замерла неподвижно, предоставив мне великолепнейшую возможность одним ударом закончить всё.
Пространство вздрогнуло и пошло рябью; нить, связывавшая джинна и принцессу оборвалась, но на Шэдоу Фловер это не отразилось; между мной и противником возникло нечто напоминающее связь с подчинённым духом (умбрумом), коих призывал и исследовал мой п... я, во времена своего правления. В то же время кандалы с перепончатокрылой кобылки осыпались песком, а вот на существе, что доставило столько неприятностей появились, символизируя мою власть.
— И что это значит? — спрашиваю сухо, стараясь не показать своей растерянности, которую не получается не испытывать тогда, когда готовишься к серьёзному сражению с вероятным смертельным исходом, а тебе внезапно заявляют, что ты победил без борьбы.
Даже тень, уже готовая вцепиться в жертву голодными щупальцами замерла, будто бы тоже ощутив неловкость от всего происходящего... пусть у неё и нет собственного разума. Впрочем, она — отражение меня, а потому подобное поведение объяснимо, хоть и с некоторыми оговорками.
— Вверяю свою судьбу в ваши руки, господин, — был дан мне ответ, после чего Халиф добавил-а: — Уповаю на ваше милосердие.
"Вот тебе и пирожки с понятиной", — пронеслась мысль на грани сознания, а память подкинула строки когда-то... в прошлой жизни... услышанной песни.
Если враг, лишённый воли,
О пощаде тебя молит,
Можешь взмахом острой стали жизнь его прервать.
Но сердце дарит право вето,
Настоящим войнам света,
Обречённых убивать.
С одной стороны — джинн виновен в том, что происходит в Городе Двух Султанов. С другой стороны — лично мои счёты к нему минимальны. С третьей стороны — бэтпони, да и верблюды, вряд ли оценят милосердие в отношении существа, погубившего их родственников, друзей и просто знакомых. С четвёртой стороны... я — король и по праву сильного могу делать то, что посчитаю нужным. С пятой...
"Проклятье. Как бы всё было просто, если бы он продолжил сражаться, а не повёл себя... так", — ничто мне не мешало поступить как пре... как поступал я во времена правления Кристальной Империей будучи поражённым тёмной магией, и даже Шэдоу Фловер, скорее всего, лишь поддержала бы такое решение проблемы.
— И что мне с тобой делать? — усилием воли загоняю эмоции под скорлупу ледяной отстранённости, но в то же время удерживаю тень от того, чтобы она вновь скрылась в глубинах моей души.
— Склоняюсь пред вашей мудростью, — был дан мне ровный ответ почтительным голосом.
— А ты, принцесса, что думаешь? — повернув голову, скашиваю взгляд на перепончатокрылую летунью, которая застыла сцепив кисти рук перед грудью и укутавшись крыльями, и только после моих слов вздрогнула, будто бы проснувшись (словно в этом месте сон, вообще, возможен).
— Господин мой, я была пленницей этого существа долгие месяцы и всё это время видела разнообразные ужасы, призванные подточить мою волю, — принцесса сделала паузу, явно борясь с собой. — Это существо принесло в наш город немало зла, а потому я была бы счастлива избавиться от него раз и навсегда. Но и на моей совести лежит вина за проклятье, поразившее оба народа, а потому я не имею права выносить приговор вашему пленнику.
"Иными словами — решай сам. Спасибо, принцесса, ты очень мне помогла. Была бы на твоём месте Жасмин, из второй серии Алладина, она бы не сомневалась ни секунды. Впрочем, за свою вспыльчивость ты уже поплатилась, вот, наверное, и дуешь на воду", — несмотря на то, что мотивы Фловер были понятны, легче мне от этого не стало, так как бремя выбора осталось на моих плечах.
...За совершённые деяния против мирного населения, несомненно, джинна следовало казнить. Какие бы у него ни были для того мотивы, но в этом плане и прежний я, и нынешний имеем одно мнение. Только вот если кто-то и должен в таком случае выносить приговор, то не король-тиран, которого тоже нужно судить...
"Что же, сварщик-сантехник, мораль и чувство справедливости тебе не помощники. А раз так, то стоит мыслить категориями правителя, каковым ты сейчас и являешься. Ведь даже не учитывая брошенную Кристальную Империю, сейчас на тебе лежит ответственность минимум за половину большого города. И что же в таком случае должен сделать король?", — вернув взгляд к продолжающему ожидать моего решения Халифу чувствую, что уже знаю ответ на этот вопрос...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Бремя короля 2
Глубоко вдыхаю и напрягаю мышцы, тем самым заставляя сковывающий моё тело кристалл растрескаться и осыпаться мелкими осколками, что тут же начали растворяться чёрным дымом и втягиваться в мою шкуру. В то же время кристальная тюрьма, сдерживавшая мощь джинна внутри тела молодой кобылы осыпалась песком, позволяя ей конвульсивно вдохнуть, чтобы тут же схватиться руками за грудь и широко распахнуть светящиеся золотом глаза.
— Мы закончили, — произношу в тишине храма-темницы, тем самым привлекая к себе внимание стражей.
— Я уже думал, что нам придётся возвращаться одним и сообщать, что бэтпони снова нужно искать себе султана, — изрёк Герольд, отлипая от одной из колонн, к которой до этого момента прислонялся спиной. — Раз принцесса жива, значит — ты сделал то, что хотел?
— В общих чертах, — приняв вертикальное положение разминаю плечи, хоть моё тело и не затекло на самом деле. — Были проблемы?
— Только одна, — чёрный единорог печально вздохнул. — Абсолютная скука.
— Говори за себя, — подал голос Шмыга, который сидел в противоположной части зала вместе с нашим факиром и... играл в кости (на моих глазах он спрятал их за пазуху, после чего сгрёб стопку монет). — Мог бы присоединиться к нам: всё равно боссу ты помочь не мог, а охрану обеспечивали чёрные.
— Между игрой с шулером и исполнением своих обязанностей я выбираю второе, — отозвался охотник на монстров, после чего посмотрел на Шэдоу Фловер, которая приняла мою руку и неуверенно поднялась на ноги. — Принцесса, поздравляю вас с выздоровлением. Должен признать, что если бы не наш друг, то я бы предпочёл решить проблему более радикально. Так что можно сказать, что под его хмурым видом скрывается настоящий благородный рыцарь.
— Я... учту это, — ответила обладательница красной гривы, не спеша отпускать мою ладонь, словно бы опасаясь чего-то.
Вопросительно посмотрев на Герольда вижу, как он выразительно подмигивает, считая будто никто другой этого не замечает. Впрочем, бэтпони было точно не до чёрного единорога, так как она уставилась на Найтмер Найта, появившегося в проходе в коридор, от чего её глаза распахнулись шире, ну а хватка на моей кисти усилилась.
— Принцесса Фловер, — воин склонился в поклоне и застыл глядя в пол. — Моё сердце радуется от мысли, что вы в порядке. Владыка, наш народ в неоплатном долгу...
— Вы можете начать его отдавать как только мы вернёмся наверх, — влез в монолог перепончатокрылого летуна рысь, тут же стушевавшись под перекрестьем взглядов. — Гхм... Босс, я это... Наверх?
— Полагаю, нам всем пора уходить, — заявляю со вздохом, удивляясь неожиданной смелости, ну или наглости кота. — Делать здесь больше нечего, а вот забот в городе хватает.
— Согласна, — удобнее перехватив мою руку, Шэдоу подняла мордочку и попыталась заглянуть мне в глаза. — Сомбра, я бы хотела обменяться несколькими фразами с воинами моего клана, а затем... мне следует узнать, как погиб мой отец и попытаться решить вопрос с браком моей сестры. Я не могу позволить ей стать игрушкой в руках какого-то старика!
— Гхм-гхм... — закашлялся Герольд.
— Кхе-кхе... — притворился кашляющим Шмыга. — Как тут пыльно. Идёмте... А?
— Что? Я сказала что-то смешное? — нахмурилась перепончатокрылая кобылка, посмотрев сперва на чёрного единорога, затем — на рыся, ну и в конце устремив взгляд на всё ещё согнутого в поклоне Найта. — Найтмер, что с моей сестрой?
— Принцесса, мы находились в тяжёлом положении и были вынуждены... — явно нервничая, будто бы знал нашу с Фловер тайну, начал юлить бэтпони.
— Что с моей сестрой? — с угрозой в голосе потребовала ответа Шэдоу, глаза коей стали сиять ярче, а грива зашевелилась, будто бы отдельные пряди были то ли щупальцами, то ли змеями.
"Будешь должен", — заявляю мысленно, пусть этого никто и не услышит, после чего кладу ладонь свободной руки на голову перепончатокрылой кобылки, чтобы решительно провести по её волосам до середины шеи.
— А...? — внимание принцессы вновь вернулось ко мне и её эмоции явно смягчились, хоть я и подозреваю о том, что ненадолго.
— Твою сестру обещали мне в жёны, если я стану Чёрным Султаном, чтобы клан Красного Песка не оказался беззащитен перед Белым Султаном после гибели твоего отца, — делаю паузу, собирая в кулак свою волю и добавляю: — Прежнего Чёрного Султана убил я, когда мы с Герольдом пробрались в вашу родовую крепость ночью, чтобы найти информацию о проклятье. Он сторожил гнездо и вступил в бой, так как был единственным относительно вменяемым членом клана на тот момент.
— ... — Герольд, едва мой монолог завершился, приложил ладонь к морде, после чего укоризненно покачал головой, а вот все остальные просто промолчали.
— Это... — Фловер зажмурилась, её хватка на моей руке дрогнула, но уже спустя секунду она распахнула глаза и твёрдым голосом заявила: — Я готова исполнить долг моей сестры, выступив в качестве гаранта верности Красных Песков. Прошу вас, господин, оказать мне эту милость...
"Я ожидал немного другой реакции. Зря, наверное", — решимость, отражающаяся на мордочке принцессы ясно говорила о том, что она не отступит, при этом моё собственное мнение её будет интересовать в наименьшей степени (а ведь неизвестно, не щёлкнет ли что-нибудь в этой ушастой голове после того как напряжение отступит и появится время спокойно всё обдумать).
— Во-первых, наш брак отложен минимум до наступления восемнадцати лет невесты, а во-вторых... это явно не то место, где я хотел бы обсуждать все эти темы, — выразительно оглядываюсь, тем самым умудрившись заставить обладательницу красной гривы смутиться и потупиться. — Все претензии, вопросы и предложения повелеваю отложить.
— Как прикажете, господин... — ответила бэтпони, наконец-то отпуская мою руку, но не спеша отходить хотя бы на шаг.
"Чувствую, мне ещё придётся с этим намучиться. Но... это проблемы будущего Сомбры", — воображение нарисовало картину единорога, который сетует на прошлого себя, вечно оставляющего ему решение своих проблем.
— Найт, выпрямись уже, — отдаю приказ перепончатокрылому жеребцу, просто желая проверить степень его послушания (всё же кланялся он не мне, а своей принцессе).
Однако же воин не стал артачиться и принял вертикальное положение, тут же рапортуя:
