— Что? — удивленно отпрянул от меня Ветран. — Хотя, ты знаешь, да — злился. Потому что, на мой взгляд, методы такие тебя недостойны и существуют другие, куда более...
— Достойные? — выкатила я глаза. — Бегать по деревне и всех подряд спрашивать: 'А не видели ли вы'? А ТЫ знаешь, мне нисколько за свой поступок не стыдно. Никто в результате не пострадал, разве, кроме самомнения этого селадона(5). А вот тебе, воин духа, наоборот, сейчас должно быть стыдно, за то, что ты всей правды не говоришь.
— И в чем же она выражается, на твой взгляд? — склонил голову набок Ветран.
— А в том, что ты меня элементарно ревновал, но признаться в этом тебе твои заповеди не позволяют: как же так, я, воин духа, могу ревновать какую то там магичку? Да она и гвоздя с моей высокодуховной подошвы не стоит.
— Ну, знаешь ли? — уперся руками в перила мужчина. — Стыдно... Тебе трудно понять, что для других могут существовать непреложные истины, которые не оспариваются. Я тебя в этом не виню. Как ты говоришь, — тоскливо усмехнулся он. — 'Такова твоя природа'... Скажи мне, Анастэйс, а тебе когда-нибудь, за что-нибудь бывает... стыдно?
Слова его ударили прямо в сердце и больно отозвались там именно потому, что были, отчасти, правдой. Но, у меня, вдруг, пропало все желание продолжать и дальше этот бессмысленный спор, который я сама же так глупо сейчас затеяла:
— Бывает, Ветран... А особенно мне стыдно за то, что я большая трусиха и до сих пор не исполнила последнюю просьбу своей бабушки. Хотя я тогда и не знала, что она была последней... Я трусиха, потому что до сих пор боюсь учиться левитации, хотя из-за этого уже один раз чуть не погибла. Вот поэтому мне и стыдно. Правда, я стараюсь бороться со своим страхом. Отчего и бываю здесь иногда, на этой каланче, но до сих пор так и не научилась его преодолевать. Поверь мне, для мага это непростительно...
— Расскажи мне, — тихо произнес Ветран.
— Что?
— Расскажи мне все, Анастэйс.
— Про мою... ба-абушку? — нервно всхлипнула я, глуша подступившие слезы.
— Да, и про нее тоже расскажи.
— Зачем тебе это?
— Просто расскажи...
— Просто, — эхом повторила я и шерканула пальцем под носом. — Только, если ты будешь надо мной смеяться, я тебя отсюда скину без всякой надежды на удачное приземление, — этим же пальцем погрозила я мужчине...
Луна, сильно напоминающая мне сейчас (а надо было нормально ужинать), ополовиненную на сковороде яичницу, заглядывала уже в следующий между опорами балконной крыши проем. А я, к своему великому облегчению, наконец, закончила 'печальную повесть про недоученную магичку и ее карточную башню'. А потом мне, вдруг, стало очень легко. Будто груз этот, ни разу ни перед одним человеком и даже магом наружу не выложенный прямо с самой высокой в Ладмении пожарной каланчи, камнем ухнул долу. Да там, об землю и разбился на мелкие-мелкие кусочки. Ветран, ни проронивший ни слова, стоял сейчас рядом со мной и тоже смотрел вниз. Неужели, и он это почувствовал?
— А здесь очень высоко, — поднял мужчина ко мне улыбающееся лицо. — Я думаю, начинать надо, как ты говоришь, с самого простого. Вот с этого и начнем. А отсюда ты еще успеешь слететь.
— Маги летать не умеют, — осторожно уточнила я. — Летают лишь аланты, да еще эльфы. А маги левитируют, то есть парят. А вообще, причем здесь ты?
— Анастэйс, — страдальчески вздохнул мужчина. — Послушай меня внимательно. Бояться — не стыдно. Страх отличает разумных существ от безмозглых идиотов. Лишь вторые ничего не боятся, поэтому и живут не долго. Ты мне очень помогла. Ты заставила меня поверить в себя, в собственные силы. И я тоже в тебя верю... как в себя самого. И я хочу тоже тебе помочь. Скажи только, как это сделать?
— Как мне поверить в себя? — удивленно уставилась я на Ветрана.
— Угу.
— А ты в меня уже... веришь?
— Угу. Как в себя самого. И мне безразлично при этом, маг ты, эльф или обычный человек.
— Ну так... Ой, да здесь много разных нюансов. Понятие веса и антивеса, например. Понятие разности полей, — пустилась я в перечисления, а потом широко открыла рот. — А моим подопытным будешь?
— Это как? — вскинул брови Ветран.
— Да очень просто. Ведь себя поднимать или другого, принцип левитации один и тот же — надо лишь сдвинуть центр заклятия в нужную точку.
— Угу-у... — задумался на мгновение воин духа. — Хорошо. Давай попробуем. Тем более, я вижу, в теоретической части ты уже подкована. Только... может, сначала спустимся пониже?
— А что? Ты же в меня веришь?.. Ну, хорошо, давай, а вообще-то... О-ой-й... — вдруг, передернуло меня от боли, спицей пронзившей оба виска сразу. — Ветра-ан, — прихлопнула я к голове руки.
— Анастэйс, ты чего?
— Зеня... Охранный знак. Надо срочно...
— Ты сама сможешь?
— Ага... Могу, — взметнула я в знаке руку и первой качнулась в проступивший на лунном фоне подвал...
Окончательно боль отпустила уже через секунду и еще в подвале я успела подумать, что кот, скорее всего, по какой-то непонятной причине сейчас вне пределов дома, но начинать надо оттуда...а потом я увидела его... точнее их. Зигмунд, забившись в угол своего любимого дивана, с расширенными от ужаса глазами пытался отодвинуться еще дальше, но, лишь лихорадочно скреб лапами, собирая под собой покрывало, а прямо над ним нависло нечто. Сначала мне показалось, что это просто серое пятно, но, оторвав свой ошалелый взгляд от кота, я разглядела в этом пятне вполне человеческую фигуру, только очень тощую и сутулую, облаченную в длинный мешковатый плащ. Фигура угрожающе дернулась, заставив несчастного тут же, зажмурив глаза, тихо пискнуть, а потом обернулась к нам. Да, это был человек, достаточно пожилой и с едкой ухмылкой на крупноносой физиономии, но в следующий момент, когда Ветран, метнувшись из-за моей спины, бросился в его сторону, незнакомец, вдруг, яркой вспышкой разлетелся по комнате, оставив после себя лишь угарный смрад.
— Что это было? — растерянно тормознув у дивана, огляделся по сторонам Ветран.
— Н-нет, не надо... — еще не придя в себя, затряс головой умник и в два огромных прыжка, на которые обычный кот, казалось, не способен, очутился на моих руках. — Стася, он меня... нашел. Мне стра-ашно, Стася, — сердечко его бешено колотилось прямо у меня под пальцами. — Стася... Стася... — совсем по-собачьи заскулил, обхватив мою шею лапами кот.
— Та-ак... — попыталась я собрать свои мысли в кучу. — Какого ахирантеса в этом доме происходит?.. Ветран.
— Да? — развернулся ко мне, уже с той стороны дивана мужчина.
— Здесь больше ничего нет. А ты, Зеня, можешь успокоиться. Это был не тот, о котором ты нам сейчас расскажешь... когда успокоишься, а всего лишь мастерски наведенная иллюзия. И меня сейчас очень сильно интересует, — постепенно начала я повышать голос. — Какого ахирантеса она здесь делала?! При такой-то сильной охране дома. Груша!.. Груша!!!
Домовиха обнаружилась, как только Ветран откинул крышку погреба, а я пустила туда свой световой шар. Она лежала, раскинув ручки, прямо на картофельной куче в нашем потайном отсеке и мелко дрожала. Встопорщенные волосы грушины и кончики пальцев искрились остатками только что лопнувшей наверху, у дивана магии.
— Я сейчас, — пренебрегая лестницей, спрыгнул мужчина вниз и через несколько секунд появился оттуда с обвисшей Грушей на руках. — Анастэйс, — осторожно сгрузив тельце на диван, распрямился воин духа. Явно, такое зрелище было ему в новинку. Да и мне самой, правду сказать, тоже. — Ты можешь объяснить, что с ней?
Я, не выпуская из рук кота, склонилась над дрожащей крохой:
— Не знаю. Такое ощущение, будто она с этой иллюзией... дралась, что ли? На ней та же энергия. Да и запах... Зеня?
Умник, отцепив от моей кофты лапу, завис над Грушей и принюхался. А потом, вдруг, утробно заурчал. Домовиха в ответ, лишь приоткрыла глазки:
— Я ничего не помню, хозяйка, — не отрывая от кота пустого взгляда, пролепетала она. — Я ничего не помню.
— Вот и приехали. Дальше пёхом...
Осмотр дома, сначала изнутри, а потом и по внешнему периметру, мы проводили втроем, с уже спустившимся на землю, но не отходящим от нас ни на шаг Зигмундом. По ходу обменивались мнениями, но пришли к единому выводу: охрана работает исправно. Мало того, ее границ не нарушал никто. Потому что ни магических следов чужого присутствия, ни специфического его запаха, ни обычных отпечатков чьих-либо конечностей вокруг не было. То есть, совершенно чисто. И если прежние загадки, с каждым днем разрастающиеся, как опара на печи, вызывали у меня чувство обидной беспомощности, то сейчас я начала откровенно злиться. И было от чего — нас, уже очень долго и очень успешно водят за нос. Нет, я, конечно в магии себя большим специалистом никогда не считала. Да и зачем мне это было, если рядом всегда находился настоящий профессионал, готовый ответить на любой, даже самый глупый мой вопрос? Иногда, правда, этот профессионал забывал у нас свои университетские конспекты, в которых я с неистребимым женским любопытством рылась, а потом на нем же интересные заклятия испытывала. Но, чтобы вот так, в повседневной своей жизни столкнуться с совершенно незнакомой мне стороной собственной природы?.. Я же, в конце концов, не офицер Прокурата, прошедший курс подготовки в самых опасных местах континента? И не воин духа, привыкший смотреть опасности в глаза, не забывая при этом махать своим серебряным мечом?.. Но, зато, у меня есть, что защищать. И есть, кого защищать. А это — главное. Так что, магичка Стася, направляй-ка ты свою злость в нужное русло, а расписаться в собственной беспомощности ты сможешь и в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах...
— А, знаете, что?
— Понятия не имеем, — нараспев, заметил умник.
— Чем больше я обо всех этих странностях думаю, тем больше прихожу к выводу, что все это — дело рук одного мага. Правда, очень сильного мага.
— Ты хочешь сказать, что и фонарь дураков, который до сих пор под большим вопросом, и пропажа гнома, и сегодняшнее... — дернул Зигмунд хвостом. — представление, это он один?
— Ага... Но, — громко брякнула я пустой кружкой по столу, — не спрашивайте меня, почему я так думаю. Потому что, я и сама не знаю. Точнее, знаю, но, пока объяснить не могу. А, если и могу, то получается как-то... неубедительно.
— Я тебя прекрасно понимаю, Анастэйс, — зевнув в кулак, облокотился на стол Ветран. — Ты любишь свою деревню и тебе проще представить, что в ней поселилось одно, хоть и большое, но вполне объяснимое зло, чем то, что какие-то пространственные метаморфозы послужили распространению всех этих напастей.
— Метаморфозы в пространстве? — скептически глянула я на Ветрана. — Если ты имеешь в виду изменение магического поля, то из законопослушных человеческих граждан оно магов-убийц не делает. Оно, по-другому действует. Да и места такие Совет магов(6) заблаговременно вычисляет, а Прокурат потом нейтрализует, — тоже зевнула я. — А деревню свою я и на самом деле люблю... Правда, в последнее время она меня удивляет, не по-хорошему, — вспомнила я, вдруг, 'светлячков' над некоторыми домами. — А, может, я, просто очень долго смотрела на нее, как на придуманную страну из детских книжек?
— Тот, кто ничего не совершил, ничего не ведает, — мудро изрек кот и, облизнувшись, икнул. — А, знаете что, чудесные мои, давайте-ка все спать. На улице уже светает. Только, Стася, я сплю с тобой... Коллега, вы — не против?
— Та-ак... А исповедь философа с темным прошлым? — недоуменно прищурилась я.
— Может, утром? — сочувственно глянул на Зеню мужчина.
— Утром?.. Ну, хорошо. Утром, так утром. Но, не надейся, что я про нее забуду, — щелкнула я кота по дернувшемуся уху и пошлепала в сторону погребной крышки. — Груша, Грушенька, ты как? Может, молока с пряником?
— Не надо, хозяйка. Мне хорошо, — стараясь придать голосу как можно больше оптимизма, пропищала снизу домовиха.
— Ну-ну... — обернулась я снова к столу. — Ветран, пожалуйста, не наливай больше Зене валерьянки. А то он с тобой спать будет... Кстати, я — не против...
Умник, все же пришел ко мне. Долго устраиваясь, сначала в ногах, потом под боком, в конце концов, чихнул и испуганно замер где-то в районе лица. Пришлось открывать глаза:
— Не дыши на меня... Хотя... — высунув руку из под одеяла, сгребла я кота и прижала к себе. — Может твое валерьяновое амбре и мне уснуть поможет?
— А что такое? — зевнул во всю пасть воодушевленный Зеня. — Все о своем всесильном маге думаешь?
— Неа...Ты не знаешь, что может означать словосочетание 'гном — мыло'? Оно меня вторые сутки терзает.
— Гном-мыло? — протяжно повторил умник. — Это загадка какая то?.. Ну-у... Может, то, что гномы не любят мыться, или наоборот, предпочитают это делать чаще всех остальных... Нет, вряд ли... А, если брать во внимание, что ты этим мучаешься вторые сутки, то, скорее всего, это как то связано с твоей оригинальной версией о 'большом, но, объяснимом зле'... Тогда, вполне возможно, что существует и третья, скрытая сторона... А, если учитывать и фактор подсознательного, то........ вероятнее всего........ и гномы тоже....... Стася... Стася.........
Умник что-то еще вещал, переплетая в моей голове мутные полусонные образы с обрывками его многозначительных психологических выводов, а я, уже проваливаясь в зыбкую перину сна, вдруг, поняла, что, наконец, решила свою загадку, но, вот ответ на нее записать... обязательно записать... И я даже, кажется, нашла бумажку... Правда, лишь только во сне...
— Хозяйка, просыпайся... Хозяйка...
— Да-да...
— Хозяйка, хозяйка... — одеяло предупредительно дернулось. Прямо, как в старые добрые времена... Именно это сравнение и выдернуло меня окончательно назад, в реальность:
— Груша, доброе утро.
— Доброе утро, хозяйка, — благодушно скривилась домовиха в ответ на мой изучающий взгляд. — Подушку подать? Я медленно буду бежать.
— Да ни к чему уже. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо... Все хорошо. Только... — сжала кроха пальцами сползший угол простыни. — Я все равно ничего не помню, — для убедительности, тряхнула она головой и подоткнула простыню под матрас.
— А-а... Ну, ладно, не переживай... А где все?
— Все? — явно обрадовалась смене темы Груша. — Зигмунд внизу, у своей... любимой чашки с молоком, а Ветран — в саду скачет. Он только перед тобой встал и мне помог.
— В чем помог? — зевая, сползла я с кровати и пихнула ноги в шлепанцы.
— Плиту разжечь. Я вам завтрак приготовила.
— Что?! — тут же проснувшись окончательно, поскакала я к перилам. — Ну, ты даешь!.. Хотя, при такой хозяйке, что еще остается делать гостям и преданной домовихе?
— Хозяйка, ты очень хорошая хозяйка. Ты... ты... — шмыгнула носом Груша, постепенно растворяясь прямо у меня на глазах.
— Ну вот. Опять за свое... Да что ж такое в этом доме творится?..
Творилось совершенно непонятное. Причем, понимали это все, даже проживающий под нашей крышей, совсем недавно, воин духа, сидящий сейчас за столом и внимательно изучающий кусок яичницы на вилке (явно, мою вчерашнюю ночную мечту).
