Случай, действительно, не заставил себя ждать. Свело двух Воронов дежурство по выгулу коней. Пять случайных ребят вывели пятерых животин под уздцы к реке практически молча, дали напиться и пошли вверх по течению, чтобы потом сделать обход вокруг села.
Алан продолжал делать вид, что они просто знакомые. Поздоровался, но не более. Шёл впереди с подопечной скотиной и не вступал в разговор, заведённый кем-то из прочих Когтей о скудной зимней охоте, навеянный лесом, по опушке которого они сейчас шли. Клед оказался сзади и тоже молчал. Мысли его были заняты другом, пытаясь понять его поведение.
Как вдруг впереди послышался хруст, словно через кусты ломилось большое животное. Однако кони не проявляли признаков беспокойства. Когти, как один, замерли. Клед выхватил топорик, остальные не успели. Перед ними оказался гигантский младенец. Он тоже замер, увидев кавалькаду.
Был он довольно похож на человеческого ребёнка, пухленького и почти лысого, даже большой палец в рот засунул совершенно так же. Вот только ростом "младенец" не уступал вполне взрослым ребятам и на ногах держался вполне уверенно. А ещё на лбу промеж глаз у него была шишка, но не такая, как от удара, скорее нарост правильной формы, словно капля с двумя заострёнными кончиками. И удивительно ясные живые глаза очень светлого голубого цвета.
Таких существ Клед ещё не видел и рассказов ни о чём подобном не слышал. Когти не успели прийти в себя, как младенец улыбнулся и оказался возле стоявшего впереди Алана. Коснулся морды лошади, которая без опаски его обнюхала и даже лизнула ладонь...
И тут сверху налетел вихрь. Оказавшийся действительно гигантской женщиной, превосходившей их всех ростом раза в полтора. На том месте, где у малыша была шишка, на мгновение открылся третий глаз, совершенно чёрный, без радужки, причёмчё два обычных закрылись. Казалось, этот взгляд просветил всех насквозь — куда там Ятагану. У Кледа дыхание перехватило от жути. А она проворно подхватила ребёнка под мышку и взмыла в небо на огромных белых крыльях, похожих на лебединые, снова бросивших сильный порыв ветра им в лицо.
Клед даже не успел понять, во что она одета — только завихрения белой ткани разглядел. А Алан внезапно вскричал:
— Алепо!
Он вспрыгнул на лошадь, прямо без седла, и кинулся вдогонку через редколесье. Клед рванулся было за ним, но соседний Коготь придержал его за локоть:
— Не дури.
И парню оставалось только смотреть, как белое пятно стремительно улетает к горам, а друг скрывается за деревьями.
Когти потоптались на месте около часа, ожидая товарища, но тот не вернулся. Никто не знал, что и думать. Другие тоже не слыхали о подобных существах и значения выкрикнутого Аланом слова не знали. В конце концов порешили, что надо возвращаться в село и доложить о случившемся старшим. Правда, желанием стать дурным вестником никто не горел. Вызвался Клед. Он беспокоился за друга и даже осмелился спросить Ятагана, к которому Стен отвёл его повторить доклад, собираются ли отправить за Аланом поисковую партию.
Неподвижный, как змея в засаде, командующий по имени Раскин, на лице которого жили, казалось, лишь тёмные пронизывающие глаза, с полминуты буравил его своим выворачивающим кишки наружу взглядом, потом разлепил губы и сухо ответил:
— Твой товарищ считается погибшим. А ты, если вздумаешь отправиться на его поиски, окажешься дезертиром. Всё ясно?
— Так точно! — ответил Клед, хоть сердце его и сжалось в болезненный камень.
Противиться воле Ятагана, стоя перед ним, не было решительно никаких сил. Но ночью парень не смог сомкнуть глаз. Душу грызли тревога и несогласие. Нет, он понимал, что высылать отряд на поиски действительно означало лишь бездумно рисковать людьми. И ушедшему по сути в самоволку Когтю оказали честь, сочтя его погибшим. Но нутро Кледа кричало, что неправильно хоронить друга, который, как чуяло сердце, ещё жив!
Парня раздирало между верностью дружбе и долгом службы. В конце концов он, как часто делал, прибег к образу Меча. И не смог представить, что тот покорится ему вновь, если он подчинится приказу. Так что к рассвету нутро победило. А ум придумал оправдание: из двух бесчестий Коготь, согласно Кодексу, счёл меньшим стать дезертиром, чем бросить товарища в беде. По крайней мере, первое можно смыть, вернувшись с повинной и приняв наказание, даже если это будет проход через строй. Отчисление за недостойное поведение тут вряд ли грозило. А собратья по оружию, авось, не убьют. Особенно, если он найдёт Алана.
Пока все спали, Клед привязал меч к бедру под плащом, а топорик сдвинул со спины на правый бок, чтобы рукоять не выделялась. Сходил к штабу и спросил у дежурного охранника, не вернулся ли вчерашний беглец, но увы. Значит, план оставался в силе. Парень постарался закончить завтрак поскорее, незаметно положив хлеб и варёную репу мимо рта в карман. И поспешил на распределение работ, надеясь, что сможет вызваться на сбор дров. Поскольку, на таком задании он не был уже почти неделю, получилось.
Чтобы смыться из лагеря, Кледу было необходимо выйти за его пределы, не вызывая вопросов, и он надеялся, что потеряться, отбившись от группы Когтей, будет проще, чем когда рядом Солдат или Воин. Но один непримечательный парень не отставал от него, когда все разошлись в поиске валежника или старых засохших деревьев. Клед украдкой поглядывал на него и ловил на себе его взгляды.
Неужели послали приглядывать? Да нет, ерунда, тот вызвался раньше. А если Ятаган догадался о намерениях Кледа, проще было запретить Кинжалу распределять его в лес. Без пяти минут дезертир уже начал подумывать о том, чтобы вырубить нежелательного попутчика, когда тот наконец подошёл к нему и тихо спросил:
— Ты хочешь идти искать Алана?
От такой неожиданной прямоты Клед не нашёлся, что соврать, и кивнул, испытующе глядя на парня. А сам уже мысленно примерялся, как ловчее лишить того сознания. Но паренёк неожиданно заявил:
— Я с тобой.
Клед расслабился — схватки не будет, но посчитал своим долгом предупредить:
— Нас объявят дезертирами.
— Ну что ж поделаешь. Лишь бы найти его живым и здоровым.
Сероглазый русый неказистый паренёк говорил без напора, но вполне решительно и от сердца. Кледа вдруг осенило, почему ещё Алан мог охладеть к нему:
— А тебе что? Он твой друг? Вы из одних Ладоней?
— Да, из одних. Но "друг" — это громко сказано. Он никого к себе особо не подпускал. Просто я обязан ему кое-чем.
Клед улыбнулся. Узнал характер второго Ворона.
— Ладно, тогда лучше топать, пока никого не видать. Как тебя звать хоть?
— Дель. А ты, я знаю, Клед.
Парнишка просиял и бросил охапку хвороста, которую держал под мышкой. Клед положил сверху свои сучки, и ребята с оглядкой поспешили удалиться от района сбора к горам. Потом свернули на север, в надежде пересечь след Алана. Тот скакал опрометью и должен был оставить немало сломанных веток. Расчёт оправдался, и вскоре ребята шагали на северо-запад, следуя повреждениям лесного покрова и отпечаткам характерных орденских подков с тремя шипами.
Клед перевесил всё оружие на пояс. Дель не догадался, как спрятать меч, но позаимствовал лишний кинжал из вещей простудившегося товарища и затолкал в карман пустую сумку. В которую они положили прибитого тем же кинжалом куболя — Дель расстарался, хотя и Клед давно уже метал ножи не хуже дяди. Также у обоих имелись при себе топорики.
— Как ты узнал, что я хочу пойти за ним? — спросил Клед.
— Я ждал его за воротами, когда вы столкнулись у штаба. Алан обещал мне кое с чем помочь. Но, выйдя, он свернул не туда, и вообще, не слышал, что я говорю. Ну я и спросил, кто это был. Алан назвал мне твоё имя и сказал, что вы дружили.
Сердце Кледа обдало горячей волной радости. Значит, не было другу плевать, он просто делал вид. Хотя это ничего не меняло — Клед всё равно пошёл бы. Его-то чувства никуда не делись. Дель же продолжил:
— А вчера, когда ребята рассказывали о происшествии, один сказал: "Этот чернявый злыдень чуть не рванул за ним". Ну и я сразу понял, что это ты. Я думал сам идти, но, увидев, что ты тоже явно ждёшь момента улизнуть, рискнул. И не прогадал.
— А почему это я злыдень? — фыркнул Клед.
— Зло дерёшься, говорят, — пожал плечами Дель.
— Так вроде всех учат зло драться.
— Ну а ты, значит, злее всех. Я сам не видел, только слышал.
Клед, до сего момента вообще не имевший понятия, что о нём кто-то говорит, призадумался, хорошо это или плохо. Но Дель не дал слишком углубиться в мысли, спросив:
— А расскажи, как это — дружить? У меня никогда не было друзей. Да и вообще, я не видел, чтобы в Ладонях кто-то с кем-то дружил. Мы же соперники. Кому охота выполнять тяжёлую работу?
— Вам распределяли задания согласно успехам?
— Ну да. А вам — нет?
— Нет. Разве что в наказание могли отправить делать что-то неприятное. Навоз там выгребать или что. Соперничество было просто вопросом престижа. И длины волос.
— Повезло вам, — вздохнул Дель.
— Наверное. Но ненадолго. Однажды Топор вернулся с Приобщения каким-то обозлившимся, и Алана отослали без объяснений.
— Но в чём всё-таки состояла дружба?
— Ну, мы помогали друг другу. И нам было о чём поговорить. Так, чтобы действительно интересно, понимаешь? По душам.
Дель снова глубоко вздохнул и задумался. А Клед решил подбодрить парня:
— Сейчас ты поступаешь, как друг, по отношению к Алану.
— Он тоже меня выручал. Но по душам мы никогда не говорили. Наверное, его душа была уже занята тобой...
— Не говори глупостей, — фыркнул Клед. — Это же не любовь. Друзей может быть больше одного. Просто в Ордене дружба почему-то не поощряется. Мы с Аланом попали в какой-то недосмотр, который потом исправили. И я скажу тебе, это было больно. Так, что лично мне не захотелось повторять. Наверное, ему тоже...
Клед умолк, поняв, что сам нечаянно объяснил себе причину кажущейся холодности Алана. Чёртов Орден! Почему же всё именно так? Смерть не позволяет привязанностей — ни к друзьям, ни к женщинам. "Наверное, чтобы им не было больно, когда состоится Свадьба... А нам не жалко было уходить".
Тем временем, день клонился к вечеру. Дальность дозоров парни благополучно миновали, никого не встретив. Перекусили по дороге захваченными с собой остатками завтрака. Клед убил ещё выскочившего на тропу зайца, но добычу хранили на вечер. След прошёл мимо ближайшей горы и стремился к следующей, пересекая лесистые холмы между ними. Видимо, эта Алепо полетела дальше. Скоро стемнеет и придётся сделать привал на ночь.
Внезапно до ребят донёсся запах дыма из глубины лощины. Они переглянулись и свернули в ту сторону. Осторожно подобрались к костру с подветренной стороны, стараясь не шуметь, и увидели там четырёх бородатых мужиков в шкурах. И пятерых коней.
Клед схватил Деля за руку, указывая другой на гнедую кобылу с белой звёздочкой во лбу, возвышавшуюся над остальными лохматыми лошадёнками. Именно на ней ускакал Алан. Но где же он сам?
Один из мужиков занимался костром, подкладывая сучья, другой свежевал зайца, остальные двое растягивали меж деревьев на верёвке холстину — видимо, походный шатёр. В кучу были свалены вещи, но никаких признаков пленника. Да и зачем бы он им? Значит, придётся выяснять. Клед поманил Деля за собой, показав тому, чтобы следил, и обойдя кусты, шагнул к костру. Одновременно встрепенулись кони, почуяв посторонний запах. Звёздочка заржала, как бы давая понять своему: "Я здесь!"
— Здравствуйте, уважаемые, — Клед старался говорить как можно авторитетнее, подражая Воину, как-то наткнувшемуся на гражданских за кордонами. — Что вы здесь делаете?
Двое от шатра резко обернулись. Дель занял позицию между костром и свежевателем, поближе к ним. Тот, что занимался огнём, поднял глаза, хмыкнул:
— А вы кто такие, чтобы спрашивать?
— Мы Когти Смерти. Это опасная территория, которую мы охраняем. Все гражданские должны быть за кордоном. Ради вашей же безопасности.
— Мы не просили, чтобы нас защищали, — с вызовом сказал мужик у костра, видимо, вожак. — Сами как-нибудь разберёмся, где нам быть и что делать. Наша жизнь — не ваша забота.
Клед тем временем окинул взглядом их сумки, сложенные кучей на земле. Из одной торчало горлышко серебряного кувшина. Похоже, разбойники или мародёры. Он положил руку на меч. Дель уже держался за кинжалы. Мужики у шатра тоже потянулись к своим тесакам.
— Зато наши кони — наше дело. Где вы взяли эту лошадь? — он постарался добавить в голос угрозы; кажется, вышло не очень.
— Нашли, — вожак нагло скалил зубы.
Внезапно слева мелькнуло какое-то движение. Свежевавший зайца мужик бросился на Деля со спины и сгрёб за плечи. Парнишка выхватил кинжалы, но сделать ничего не успел. Разбойник перерезал ему горло.
Кледа обдало морозом по коже. Время застыло. Он смотрел, как нежданный товарищ медленно сползает на пол, открывая кровожадную ухмылку убийцы. В мозг ударила горячая волна, разбивая оцепенение. Коготь единым движением достал и метнул кинжал. Попал прямо в глаз. Пригодились тренировки левой руки. В следующий миг он кувырком ушёл в сторону, чувствуя, что трое остальных бросились к нему. Успел уйти из-под меча вожака, чиркнувшего по топору.
Парень вскочил на ноги, выхватывая меч. Разбойники начали расходиться в стороны, пытаясь взять его в кольцо. Трое против одного. Намного более опытные. Впору испугаться. Но Когтей не зря муштровали. Теперь у Кледа в голове было не только дядино "Ни пяди не уступать", но и въевшиеся до печёнок слова из Кодекса: "Главное преимущество Воина Смерти — решительность. Страх Смерти заставляет врага колебаться. Воин же жаждет Свадьбы и потому неудержим. Будь перед ним хоть сотня врагов, он бесстрашно ринется на них, заставит дрогнуть и победит. Ибо за ним сила самой Смерти".
Просто впервые ситуация настолько подходит под эти слова. Но Коготь черпает в них вдохновение и яростно оскаливается. Надо действовать! Пока кольцо не сомкнулось. Вожак с мечом по центру. Клед перебрасывает свой в левую руку, правой выхватывает топор и кидается к нему. Отбивает прямой выпад наружу, проходя за линию атаки, и с разворотом всаживает топор в стык шеи с плечом, как раз над спрятанным в шкурах наплечником.
Вожак падает, роняя меч и схватившись за рану. Две победы за минуту обжигают бродящим огнём. Клед подхватывает меч вожака вместо застрявшего в костях топора и, не давая противникам опомниться, устремляется к правому. Впервые он ощущает истинность слов из Кодекса — как враг действительно дрогнул, перед ним лично, как его наглость и решимость растаяли, рука потеряла твёрдость. И вдохновлённый парень продолжает морально напирать, ломая волю и защиту перед собой.
Тесак короче меча, и хотя Когтю далеко до владения двумя клинками, он просто использует один, чтобы рассечь атакующую кисть, а второй с подшагом всаживает тому в живот на стыке шкур. Повторяет приём с обменом оружия, подхватывая тесак, когда его прежний владелец ещё не успел осесть наземь.
Разворачивается к последнему. Тот совсем неожиданно остался один на один с врагом. Он колеблется, он напуган. Парень ощущает это каким-то шестым чувством и уже не торопясь идёт к нему. Продолжая давить сознанием своей победы и власти над его жизнью. Разбойник внезапно разжимает кисть, роняя своё оружие и закрывается руками:
