У меня получилось.
И метафизическое сознание, сохранившее молчание, согласилось со мной. Воля Немое, защищавшее фальшивую нормальность, помогла мне, закрепила образ, очистила его от тех огрехов, что я мог допустить, возвращая город практически в первозданное состояние, впрочем, со всеми моими бесконечно незаметными деталями. Прорыв в океан захлопнулся, лишая меня сил, словно его никогда и не было. Кисть в моих руках молчала, но она уже ничего и не могла сказать.
Сознание дара океана не выдержало первым.
Находясь в прострации, я уже полноценно увидел образ гигантского кита, смотрящего на меня. Это всего лишь визуализация, абстрактный образ. Но этот образ был для меня чем-то вроде точки сосредоточения этого существа. Теперь мне не казалось, что оно смотрело на меня отовсюду. Оно обрело конкретную позицию в пространстве, и моя субъективность восприятия не играла здесь никакой роли.
Все правила, рамки и ограничения лишь у нас в голове, и главным препятствием в океане могут стать лишь чужие желания и мечты.
У меня не получится закончить всё без последствий — я знал это ещё до того, как взял в руки ручку-кисть. По уши оказавшись в океане, даже если ты сможешь всплыть, ты останешься мокрым. Пусть это и не полноценное пробуждение, но метафизическое сознание было серьёзно потревожено и ещё лишь предстоит узнать, как это отразится на мире. С высокой вероятностью этот "Цикл" станет последним. Сейчас же, смотря в глаза кита, эта мысль обрела дополнительный вес: меня потянуло куда-то. Если раньше я был магнитом, который неосознанно мог притягивать к себе по чистой "счастливой", сука, "случайности" всяких тварей, то теперь притягивало куда-то меня."счастливой" У меня не получится закончить всё без последствий — я знал это ещё до того, как взял в руки ручку-кисть. По уши оказавшись в океане, даже если ты сможешь всплыть, ты останешься мокрым. Пусть это и не полноценное пробуждение, но метафизическое сознание было серьёзно потревожено и ещё лишь предстоит узнать, как это отразится на мире. С высокой вероятностью этот "Цикл" станет последним. Сейчас же, смотря в глаза кита, эта мысль обрела дополнительный вес: меня потянуло куда-то. Если раньше я был магнитом, который неосознанно мог притягивать к себе по чистой "счастливой", сука, "случайности" всяких тварей, то теперь притягивало куда-то меня."случайности" У меня не получится закончить всё без последствий — я знал это ещё до того, как взял в руки ручку-кисть. По уши оказавшись в океане, даже если ты сможешь всплыть, ты останешься мокрым. Пусть это и не полноценное пробуждение, но метафизическое сознание было серьёзно потревожено и ещё лишь предстоит узнать, как это отразится на мире. С высокой вероятностью этот "Цикл" станет последним. Сейчас же, смотря в глаза кита, эта мысль обрела дополнительный вес: меня потянуло куда-то. Если раньше я был магнитом, который неосознанно мог притягивать к себе по чистой "счастливой", сука, "случайности" всяких тварей, то теперь притягивало куда-то меня.
— Мистер Стивенсон, вы перепутали, это не рыба, а млекопитающее... — пробормотал я отчаянно.
Может ли рыбак поймать кита? Что я могу сказать точно — художник, если захочет, сможет это визуализировать.
С этими мыслями мир для меня померк.
* * *
В Реинвелле в последнее время всё чаще шёл дождь. Как бы к этому ни относились другие люди, малышка Сэнди Хуш была этому очень рада: он ей казался очень таинственным и мистическим, добавляя городу особый шарм. Она всегда подсознательно тянулась к чему-то неизведанному, непонятному и странному, желая всем и в первую очередь себе доказать, что что-то такое существует. Это была детская мечта, рвущаяся, казалось, из самых глубин души. Когда-нибудь она пройдёт, но пока была на самом своём пике!
В конце концов, дети в таком возрасте наиболее восприимчивы и наивны. Всё ещё верят в чудо, всё ещё не знают про те рамки и ограничения, правила мира, про которые знают взрослые. К счастью, в конечном итоге дети растут, формируется привычная обыденность, привычная "нормальность". То, через что проходят все люди.
ЦиклЦикл.
В последнее время девочке часто снились странные сны. Она не могла их объяснить и даже не запоминала их. Иногда ей казалось, что в этих снах она жила множество других жизней, самых разных и разнообразных. Её судьба в этих жизнях никогда не повторялась и была лишь одна единственная отличительная запоминающаяся черта:
Ни в одной из жизней она не смогла произнести ни слова.
Последний приснившийся сон Сэнди показался самым ярким и странным. Это была не другая жизнь, а нечто иное. Неописуемое, абстрактное, нечто, что могло произойти только во сне. И всё же — этот сон был намного более ярким и запоминающимся, чем любые другие сны. Настолько ярким, что по пробуждению девочка чуть с криком не вскочила.
К сожалению, она не могла.
Протирая после сна глаза, Сэнди взглянула в зеркало, недовольно поправив длинные золотистые волосы. Голубые глаза, с наивностью смотрящие в отражение, таили в себе что-то странное. Что-то, находившееся очень глубоко и далеко. Девочка, моргнув, удивлённо уставилась в зеркало, пытаясь присмотреться, но потом, смутившись своим действиям, помотала головой и принялась умываться. Ей ещё столько-столько нужно было сделать, а ведь она ещё и опоздать не хотела, скоро уже начиналась её любимая утренняя передача с двумя ведущими. А ведь потом ещё в школу, затем делать домашние задания...
Столько всего. У неё будет ещё много возможностей найти что-нибудь необычное. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц или через год. А может — и несколько лет.
Эти мысли, казалось, переходили к ней от одного сна к другому.
От одной жизни к другой.
Цикл за циклом.
Девочка печально вздохнула, против воли в голове напевая колыбельную. По какой-то причине она немного успокаивала её.
Баю-бай, малыш, не говори ни слова.не говори ни словаБаю-бай, малыш, не говори ни слова.
Папа купит тебе пересмешника...
Глава 31
Как-то так получилось, что нашим негласным местом встречи с уважаемыми представителями Совета всегда были кафе. Будь то Стивенс(Мэри)-Пойнт или треклятый Реинвелл — эта традиция и не думала никуда уходить. Наверное, у меня был прекрасный шанс избежать внимания этой сомнительной конторы, но тогда все мои труды пошли бы насмарку, да и я уже давно пришёл к тому, что самому что-то выстраивать мне не просто не хочется, а нельзя: чужак есть чужак, мои действия естественное течение событий не то чтобы любит учитывать. Мистер Стивенсон уже прокололся со своей Атлантидой, намерения повторять его ошибки у меня не было.
— Выглядишь паршиво, приятель.
Мой привычный едкий комментарий стиляга пропустил мимо ушей. Под улыбку Гаррика я допивал свой шейк, наша небольшая компания какое-то время сидела в тишине, думая о всяком. За окном шёл дождь и, как я понял, теперь мне нужно было привыкать к этому. Старый ублюдок давно наводил туману по этому поводу, так что удивлением для меня это не стало.
— Мы находимся в несуществующем городе, — наконец заговорил Чарльз.
Мрачно так, с налётом загадки и таинственности, по всем канонам нуарных комиксов. Сама его фигура стала мрачнее, сгустилась тень. В словах стиляги был смысл: Совету пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать целый город, как бы абсурдно это ни звучало. Если бы я сам с ними не связался и они не отследили меня — вероятность того, что они нашли бы Реинвелл, стремилась к нулю. А должна была, по-хорошему, стремиться в отрицательные значения.
Они будто игнорировали его, город ускользал от их внимания, казался неинтересным, скучным. Предполагаю, изначально задумывалось, что город в принципе не должны были заметить, но...
Произошло некоторое дерьмо.
— Ты не совсем прав, Чарльз, — возразил профессор. — Скорее всего этот город существовал. Просто мы игнорировали его.
— Это что-то меняет, профессор?
— Это важная деталь, — не согласился пожилой мужчина, почесав голову. — Но в общем смысле это уже действительно имеет мало значения. Что важнее, Феликс, каково это, получить во владение "Искажающую Истории"?"Искажающую Истории" — Это важная деталь, — не согласился пожилой мужчина, почесав голову. — Но в общем смысле это уже действительно имеет мало значения. Что важнее, Феликс, каково это, получить во владение "Искажающую Истории"?
— Я не отдам её, — холодным тоном ответил я. — У меня с этой хреновиной личные счёты.
— И не думали, — примирительно поднял руки Гаррик. Чарльз выглядел словно школьник, желающий перебить учителя и поделиться своим очень важным мнением. К счастью, он был взрослым человеком, который умел закрывать рот тогда, когда это было нужно. Почти всегда. — Практика показала, что на данный момент нет безопаснее места для артефакта, чем у демона Бездны.
— Не слишком ли вы мне доверяете? — вскинул бровь я.
— Мы тебе не доверяем, демон, — жёстко ответил Чарльз.
— Совет привык искать компромиссы, — почесал голову старик, немного иначе сформулировав ответ. — Я верю тебе и в твою идею "Атлантиды"."Атлантиды" — Совет привык искать компромиссы, — почесал голову старик, немного иначе сформулировав ответ. — Я верю тебе и в твою идею "Атлантиды".
Глаза Гаррика загорелись нешуточным интересом. Лицо хмурого стиляги немного разгладилось.
В соседних отменённых вариациях мои глаза расширились.
Всё же, черти драли Мистера Стивенсона, уже сама идея участка суши, находящегося под непробиваемым куполом на самых глубинах непроглядного океана, вселяет надежду в умы бесчисленных людей, по счастливой случайности осознавших, в какой мир их закинула нелёгкая.
— Да и у нас не так много вариантов, — как ни в чём не бывало продолжил профессор. — Скажу тебе честно, Феликс, будь у нас ресурсы, и мы бы давно попытались вернуть артефакт силой. К счастью, в нашем мире достаточно здравомыслящих существ, понимающих, насколько важно сохранять что-то, хотя бы отдалённо похожее на подобие нормальности. Такова Воля Немое.
Грёбаная пороховая бочка.
— Нынешний порядок вещей из-за этой грёбаной ручки был нарушен окончательно, — расщепил на атомы пластиковый стакан уже без молочного шейка.
Мы одновременно переглянулись. Любой намёк на веселье пропал с моего лица, из глубин души поднялся липкий ужас. Стиляга и профессор выглядели лишь чуть менее напряжёнными, и то, потому, что не могли себе представить весь масштаб силы Тёмного Бога, пусть он хоть сто раз являлся частью местной "немой" религии.
Им всё ещё тяжело осознать, что мою жизнь переписали. Феликса Айзека Фишера, проживающего в Стивенс-Пойнте, никогда не существовало. Лишь Феликс Айзек Фишер, проживающий в Реинвелле. И это подтвердит любая служба, не найдётся ни одного свидетеля в Стивенс-Пойнте, который мог бы подтвердить моё или моей семьи существование. Мой отец местный офицер, мать, что удивительно, работает в больнице (черти драли Мистера Стивенсона, наконец-то у неё появилась работа). Для них всё выглядит так, будто мы изначально здесь и жили, и с этим согласятся многочисленные соседи, которых я знал, но не знал. Лишь те люди из Совета, кому я намеренно оставил воспоминания, остались при ясном уме. И то — всё ещё сомневались.
— Немое обитает где-то здесь, — широко улыбнулся я. — Меня ждёт премия за то, что я помог вам найти колыбель Тёмного Бога?
Профессор и майор переглянулись.
— Мне всё ещё кажется, что всё пережитое дерьмо было простым сном, — потёр виски Чарльз.
В каком-то смысле, приятель.
— Будет лучше, если об этом будет знать как можно меньше людей, — серьёзно кивнул каким-то своим мыслям Гаррик. — Боюсь, дополнительной премии ты не получишь, но с генеральным директором, Феликс, тебе всё равно придётся познакомиться. Он заинтересовался тобой. Существование же "Немое" в городе ещё нужно будет подтвердить.
Я удивлённо моргнул. То, что существование нужно было подтвердить, это понятно. Не понимаю, что за генеральный директор.
— Что ты имеешь в виду, профессор? Какой директор?
Генеральный директор? Типичная американская военизированная контора. Классика жанра.
— Он знает, что ты сделал, — просто ответил старик.
Я на миг нахмурился.
Вот тебе номер. Человек смог противиться концептуальному переписыванию реальности? А человек ли вообще? Что я вообще про Совет знаю?
— Ты навлёк на себя беду, порождение Бездны, — вставил свои пять копеек Чарльз, нехорошо улыбнувшись. — Поверь, ты пожалеешь о том, что он захотел с тобой встретиться.
— Будет тебе, Чарльз, — хохотнул беззаботно старик. — Генеральный директор немного эксцентричный, но очень хороший человек. Тебе ли не знать, что все носители артефактов имеют свои особенности.
Судя по взгляду стиляги, он готов был с этим серьёзно поспорить.
Всё же, несмотря на всё пережитое, майор был слишком нормальным не то что для этой конторы, а для всего этого мира.
Осторожное уточнение по поводу артефактов меня заинтересовало.
Моя несуществующая копия задала вопрос:
— Носители даров? Они на вас работают?
Профессор Рид понимающе улыбнулся.
— Совет пытается либо сдерживать артефакты, либо, если нет иного выбора, уничтожать их, Феликс. Носители артефактов слишком часто и быстро сходят с ума.
Гаррик это произнёс таким тоном, будто говорил про плохую погоду.
— Но иногда происходят особые случаи, — блеснули глаза профессора. — Такие люди становятся особенными носителями артефактов, частичек Бездны. Как наш друг Чарльз. Очень неплохой карьерный рост! В Совете совсем немного здравомыслящих носителей частички Бездны.
— В пекле я видел такой карьерный рост, профессор, — скривился Чарльз, погрузившись в не самые приятные воспоминания. — Какова вероятность, что теперь я смогу отправиться в отпуск за пределы США?
— Нулевая, Чарльз, — скорбно покачал головой старик. — Благодаря генеральному директору Совет и так тебе позволил больше, чем остальным носителям. Разве я тебе уже не говорил позже написать ему письмо с благодарностью за возможность свободно ездить по штатам?..
Нуарный мужчина поморщился.
Моё метафизическое сознание сделало нечто похожее на кивок, после чего навело пистолет себе на голову.
Выстрел.
— Значит, мне нужно будет посетить Вашингтон? — спросил я заинтересовано.
Мой внутренний турист, в принципе, был не против выбраться куда-то в люди. Единственное, что меня смущало: плотность людей. Не будет новостью, что находиться длительное время среди толпы мне, мягко говоря, тяжеловато. Людские эмоции, желания, мечты, голоса, витающие образные концепции...
Я против воли сжал кулаки.
Всё стало только хуже. Моё сознание совершило нечто похожее на очередной эволюционный скачок. Я просто терялся в потоке информации. И это не говоря про то, что источников самой информации стало больше, действуя мне потихоньку на нервы.
Несколько моих вариаций одновременно скривились.
