— Она — младшая дочь, — непреклонно ответил Хиаши. — Нейджи, ты должен очень постараться, но выполнить этот приказ. Наша Семья должна получить ее кровь официально и совершенно законно, пока остальные Великие Семьи не рассмотрели ее. Способов принять ее под свое крыло кроме того, который я тебе озвучил, у нас нет. Прости.

— Но почему я?! — Нейджи потерял самообладание.

— Потому что у тебя больше шансов, чем у кого-либо. Подходящих по возрасту родственников мужского пола в обеих семьях нет, и ты это знаешь. Когда ты сделаешь это, я официально собственными руками сниму с тебя Проклятую Печать, которую ты не заслуживаешь, и признаю своим наследником. К тому же смешение ваших кровей невероятно усилит следующего главу. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, Хиаши-сама. При всем моем уважении, но вы действительно в состоянии представить, что она сможет вписаться в строгий уклад нашей Семьи со своим характером? Вы сами сегодня видели пример ее обычного отношения к людям. Думаю, более неподходящую жену вы мне вряд ли сможете найти.

— А кто сказал, что тебе нужно обязательно делать ее старшей и единственной? — удивился Хиаши. — Если будет совсем плохо, никто не мешает тебе изгнать ее из Семьи в будущем. Главное, чтобы она принесла тебе потомство.

— Но захочет ли она?

— А вот это уже твоя задача. Ты же недаром получил особое обучение у наложниц моего дома.

— На что я могу рассчитывать?

Хиаши на миг задумался.

— Если мы будем открыто выступать с одобрением, то это будет выглядеть очень подозрительно, учитывая, что Клан всегда очень придирчиво отбирал себе новую кровь. Давай поступим следующим образом — Клан Хьюга будет препятствовать вашим отношениям так продуктивно, что сомнений не возникнет ни у кого. А учитывая ее характер, она может полезть сюда только из чувства противоречия, желая делать что угодно, лишь бы вопреки воли старших. Но если будут возникать сложности и ты не будешь знать, как их решить, то можешь смело обращаться ко мне, а я уж разберусь с этой проблемой. Главное, чтобы она понесла. Неважно, каким путем ты этого достигнешь.

Нейджи поклонился. Он вновь надел маску ледяного достоинства и спокойствия.

— Я попробую.

Хиаши кивнул.

— Я там тебе оставил кое-что, — он взял со стола хитай-атэ Нейджи и протянул ему. — Разберешься на досуге.

Глаза Нейджи расширились, и его рука, которая уже держала хитай-атэ, заметно дрогнула.

— Спасибо. Это большая честь.

— Это доверие, Нейджи. Ты доверился мне, а я — тебе. Долг Главы Клана и в том, чтобы оправдывать доверие своей Семьи.

— Я постараюсь оправдать ваше доверие.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, Хиаши-сама.

* * *

Рена устало шла домой, сняв туфли и помахивая ими, но даже усталость не мешала ей любоваться чарующим вечерним миром и темным, глубоким и недосягаемым ночным небом. Воздух был напоен ароматами вечерних цветов и тихими, на грани слышимости, посвистами летучих мышек, высокая трава шуршала под слабым ветром, подмигивала светлячками и трещала цикадами. В бархатном небе сияла россыпь драгоценных камней — больше всего алмазов, несколько рубинов и топазов и огромный изумруд Кошачьего Глаза. Царила прекрасная, хорошая ночь. Ничто не выдавало того вороха бед, которые ежечасно случались с жителями подлунного мира.

Рена была всерьез обеспокоена все туже стягивающейся вокруг нее паутиной — Гаара заявлял все больше прав на ее внимание и время и при этом стремительно терял остатки здравомыслия и сдержанности. Орочимару вился вокруг нее, неизменно интересный, но чрезвычайно опасный. Общение с ним могло поставить крест на ее жизни в Конохе. За такое предательство ее в лучшем случае упекут на пожизненное заключение куда-то очень глубоко, а то и просто убьют и разложат по банкам. Неизвестный покупатель Сестер вообще не нуждался ни в каких комментариях, кроме матерных... Все это заставляло топорщится тонкие волоски на шее и намного внимательнее смотреть по сторонам. Хотя до паранойи ей еще было далеко... Зря, наверное.

Наконец она добрела до своего дома и поискала ключом замок. Нашла с третьей попытки — выпитое вино давало о себе знать — и открыла дверь. В висках гудела кровь, на языке вертелся слабый соленый привкус. Переступила порог, чуть-чуть шатаясь, и аккуратно прикрыла за собой дверь, стараясь не шуметь, хотя будить в доме было некого, присела на ступеньку и стала обтирать ноги влажным полотенцем, которое у нее в тазике с чистой водой всегда стояло возле порога как раз для таких случаев — когда захочется пройтись босыми ногами по земле. Голова была тяжелой и постоянно норовила уткнуться в коленки, но Рена упорно сражалась с сонливостью. Тем более что невнятное беспокойство не давало ей расслабиться. Потом она поняла, что раньше, чтобы добиться такой степени опьянения, ей нужно было выпить полтора-два литра почти неразведенного спирта, а тут из-за каких-то двух бокалов легкого столового вина такая свистопляска в голове. Странно все это, странно.

Внезапно она вскинула голову и принюхалась, ища еще один источник раздражения и тревоги. Нашла. Поняла.

— Привет, — шипение над ухом и тугая плеть песка вокруг талии. — Я заждался.

А потом ее протащили через весь дом по полу, как мешок с овсом, пересчитали все ступеньки на второй этаж и швырнули на футон. И Рена была слишком пьяна, чтоб оказать хоть сколько-нибудь адекватное сопротивление, хотя и сорвала ногти, пытаясь уцепиться за щели между паркетными досками. У нее даже на ругань не хватало сил. А потом она подумала, что сомнительно на нее подействовало всего лишь пара бокалов вина и, похоже, в них была не только кровь лозы.

* * *

— Кабуто!

— Да, Орочимару-сама.

— Возьми это и исследуй как полагается. И на всякий случай сравни с моей кровью тоже.

В руки Кабуто отправилась небольшая пробирка с темной вязкой кровью.

— Чья это? — Кабуто посмотрел на свет черную, комковатую жидкость.

— Рены.

— Как вам удалось ее добыть? — Кабуто удивленно вскинул бровь и осторожно убрал пробирку в специальный футляр, чтобы защитить ценный образец от случайностей.

— Не твое дело. Иди работай.

— Да, Орочимару-сама.

* * *

— Господь всемогущий, услышь мольбу недостойного раба твоего...

— Я внимаю тебе.

— Позволь мне заняться Матерью. Она наверняка уже спит, поэтому я смогу управиться.

— Ты еще слишком слаб. И ты не сможешь сделать все как полагается сейчас, ваше время еще не пришло. Да, она спит, но ни она, ни ты еще не готовы. Ты можешь все испортить!

— Но...

— Никаких но! Я не хочу терять последнего обученного жреца своего культа. И свою будущую Мать тоже терять не хочу.

— Господи! Я справлюсь, поверьте мне! Ведь со мною ваше благословение и ваша пресветлая Милость! — Жрец вскакивает с пола и в исступлении вспарывает ритуальным клинком себе грудь. Из длинного разреза течет густая, яркая кровь, капая на пол и пятная одежду, и так несущую на себе многочисленные пятная от старой и свежей крови.

— Повинуйся! — громовой голос хлещет как раскаленная плеть, способная рассекать плоть до костей. — Иначе кара моя будет жестока и невыносима даже для тебя! Как смеешь ты, ничтожный раб, перечить Богу?!

Фигурка распластывается по каменному полу и сжимается комочком, стараясь искупить вину и жаждя божественного наказания.

— Господи, прости раба твоего! Моя жизнь отдана лишь в твои руки, и я жажду служить тебе, жажду утолить твой голод.

— Тогда повинуйся мне!

— Да... Господи... Я... повинуюсь...

* * *

Боль вела себя так, словно она жидкость, налитая в пустую емкость, то бишь несчастную Ренову черепушку — в состоянии неподвижности замирала и немного утихала, а стоило этой емкостью чуть-чуть качнуть, начинала плескаться и буйствовать. Даже глаза было открывать больно, но надо. Тошнило. Ведь сколько часов или минут она провела в беспамятстве, Рена не знала. Осторожно открыв глаза, она увидела сначала край подушки, чуть дальше — пол и дальний угол комнаты. Было тихо, но не пусто.

Чуть-чуть скосив глаза, она увидела ноги в коричневых штанах и жилистую руку на колене. И застонала вполне искренне.

— Ну что, проснулась, красавица?

— Вроде бы... У тебя есть попить? — хриплый, слабый голос смутил даже саму Рену.

— Вода.

— Давай сюда, — нетерпеливо протянутая рука чуть-чуть дрожала.

— А волшебное слово?

— Сейчас же! — голос внезапно вернулся и отрикошетил от стен громовым эхо мерзкого капризного визга.

Гаара ухмыльнулся, но все-таки отдал ей флягу с вожделенной водой.

— Я уже второй раз привожу тебя в чувство.

— И что? — Рена жадно припала к воде, пусть и теплой, но вкусной до изумления.

— Мне не нравится тенденция.

— Дверь открыта, — она перевела дух и вновь припала к фляге.

— Я могу обсудить это с тобой, — он сидел рядом и с нездоровым любопытством рассматривал Рену как забавное насекомое.

— Угу. У тебя же очень хорошо получается приводить в чувство всяких расстроенных, депрессивных и прочих нервно-психованных! После общения с тобой все твои пациенты становятся тихими, мягкими и быстро остывающими, и их уже точно ничего больше не беспокоит. Ты не подумывал о карьере психолога или психоаналитика?

— Нет, — похоже, он не понял шутки.

— Зря, — она закрыла флягу и вернула ему.

— Что это с тобой было? — Гаара встал и прошелся по комнате, на ходу потирая затекшую от долгого сидения спину.

— Наверное, что-то несвежее съела на ужин, — недовольно буркнула Рена и тоже встала.

— А почему от тебя пахло спиртным? — он повернулся к ней.

— Потому что у меня был винный аперитив. А ты что забыл в моем доме? Разве тебе не говорили, что приходить без приглашения некрасиво?

— Меня не интересуют глупые обычаи.

— Как ты вообще нашел мой дом?

— Это было несложно. Я все-таки обученный шиноби.

— Хорошо, попробуем с другого угла, — вздохнула Рена. — Зачем ты пришел?

— Чтобы ты выполнила свое обещание.

— Какое? — Рена нахмурилась и попыталась вспомнить, что она могла такого ему наобещать, что он приперся к ней прямо в дом и вел себя так нагло.

— Я хочу спать.

— Ах это... — она резко поскучнела.

— Ты хочешь сказать, что обманула меня? — в невозмутимых глазах Гаары мелькнула просыпающаяся ярость.

— Нет. Я хочу сказать, что мне нужно умыться, выпить что-то от головной боли и переодеться. Ты тоже искупайся — к себе под бок на чистые простыни пахнущего скотобойней я не пущу.

Рена потянулась и, на ходу раздеваясь, совершенно не стесняясь того, что была не одна, побрела по дому. Первое, что она увидела, выйдя за раздвижную дверь, — это труп мужчины. За углом лежал еще один. Третий с неестественно вывернутой шеей покоился на самой последней ступеньке.

— И прежде чем ложиться — вынеси трупы! — добавила она в список поручений, невозмутимо переступая через хладное тело.

Глава 24. Сказка на ночь

Глава, в которой малышка Рена пытается разобраться в происходящем, читает стихи, выслушивает откровения и вступает в опасные игры

— И ты ничего не хочешь у меня спросить? — Гаара вышел за нею из комнаты и внимательно на нее посмотрел. В его голосе послышалось удивление.

— Нет. — Она повернулась к нему и улыбнулась. Под ее ногами бесформенной кучей лежал труп мужчины, его лицо не было ей знакомо, а смерть его ей была безразличной.

— Ты даже не спросишь у меня как я нашел твой дом? — Он небрежно пнул труп, потом спеленал его песком.

— Нет, не спрошу. Когда закончишь уборку поднимешься опять сюда и пройдешь дальше. Третья дверь налево. — Она указала рукой в конец коридора, где была еще одна ванная комната для гостей. — Там найдешь все необходимое. Наверное. И не вздумай сваливать тела где попало, я не хочу потом рыскать по округе и искать источник тухлой вони.

Рена развернулась и пошла в свою личную ванную комнату. Стянула через голову нижнюю майку, белье бросила на пол, не утруждая себя сделать два шага до бельевой корзины. Стоя нагишом перед зеркалом долго и основательно расчесывала и укладывала волосы не желая их мочить. И только потом залезла под душ с самой горячей водой, которую могла вытерпеть. Купалась долго и вдумчиво, выигрывая время на то, чтобы сложить в кучу все разбегающиеся от нее мысли. Но как и все хорошее ее время истекло, но Рена так и не смогла определить со своей дальнейшей тактикой — шутить с Гаарой становилось все сложнее и опаснее. Смерти или увечий она не страшилась, но вот потерю лидирующей позиции в их игре она допустить не могла. Вздохнув, она закрутила кран и вышла из душевой кабины в клубящийся ароматный пар.

Накинув на разгоряченное тело халат, она поспешила на кухню выяснять что же с ней сегодня случилось и подготовиться ко сну. Когда она спускалась, то тела исчезли и на полу не осталось ни малейшего намека на то, что они тут вообще были. Ее несносный гость додумался просто свернуть шеи незваным визитерам и тем самым лишил ее проблемы крови на паркете. Рена прошла в то крыло, где располагалась кухня и зажгла свет, немного щурясь от бликов с хромированных поверхностей и посудного стекла на полках. Кухня была оскорбительно чистой и удручающе рациональной. Пару недель назад Рена засучила рукава в неком приступе аккуратности и привела кухню в такой вид, что даже операционная с трудом могла соперничать с ней чистотой. Вся посуда и прочая утварь была расставлена и развешана по своим местам в таком идеальном порядке, словно здесь прибирался взвод логистов. После этого приступа на кухне она появлялась исключительно ради коробки с опиумом и льда для тоника, все остальное время предпочитая питаться по кафешкам и ресторанчикам среднего уровня.

— Не надо до такого фанатизма доходить... — С грустным вздохом заметила Рена, оглядев эту красоту, которую даже жаль было нарушать. А потом раздраженно зарыскала по кухне — Блин, где чайник? Вечно, как у меня зуд аккуратистки просыпается что-то куда-то уберу, а потом неделю своих вещей найти не могу! Так, спокойно, подумай, где ему место, и сразу найдешь...

Спустя пять минут она зарычала, когда откопала его на верхней полке шкафа:

— Твою мать, я всю жизнь считала, что место чайника — на плите! А где чай? — она сунулась в шкаф, пошуршала там немного и выудила пачку сомнительного происхождения с явно не чайным листом внутри. На картонном боку была нарисована синяя рожица с крапчатым носом и красными глазами. Рожица была веселая и невменяемая даже на вид.

— Тоже покатит, — буркнула она, ленясь поискать получше и найти все-таки нормальную заварку, а не сомнительный сбор из пересушенных трав.

Пока чайник закипал на плите она полезла в холодильник и покопавшись на полках, где в одиночестве доживала свой век пачка кефира, несколько яиц и смерзшийся кусок мяса, выудила с нижней морозильной полки деревянный плоский ящик, а с дверцы из многочисленных бутылок в два ряда на каждой полке вытащила минералку. Ногой закрыв холодильник, который звякнул батареей бутылок с ликерами, вермутами и водкой, Рена поставила все это на стол и уперла тяжелый взгляд на полированную, покрытую изморозью и следами ногтей крышку ящика.