— До Менка, а потом дальше, на север.
— Через Горный Град? — в её глазах появился радостный огонёк.
— Нет, там я собираюсь сесть на другое судно. Если же не получится, то придётся пешком и, похоже, что именно через названный тобой город.
— Путешествия... так заманчиво...
Ильга улыбнулась и, одарив меня кокетливым взглядом из-под приспущенных бровей, поднялась на палубу. Громко хмыкнув, я простоял так ещё пару секунд, а потом зашёл в каюту. Гамак здесь был очень кстати, ибо я сейчас находился не на ладье, вечно идущей, как нож по маслу. Кораблик качало, немного кренило на левый борт, на нём нельзя было забиться в первый понравившейся угол и спокойно спать.
Подвесив гамак, я прикрыл дверь и, надев кепку козырьком назад, поднялся из трюма. Ящики и бочки опускались сейчас под палубу через большой решетчатый люк, расположенный перед мачтой. Капитан, руководящий загрузкой, увидев меня, крикнул:
— Пат! Подойди сюда! — как только я к нему приблизился, капитан бегло осмотрел меня с ног до головы. — Вот что... плату я с тебя не беру, а мог бы... Давай так, будешь выполнять кое-какую простую работу, согласен?
Я кивнул.
— Замечательно. Тогда, спустишься в этот люк по лестнице, найдёшь там метёлку и приберёшь немного... Наносили тут земли и камушков...
— То есть, подмести трюм и палубу? — я чуть приподнял брови.
— Только палубу, или ты можешь под ящик забраться?
Я, чуть потупив взгляд, помотал головой.
— Вот и славно, за работу, — капитан указал мне на широкие ступеньки в дальней части люка и принялся дальше раздавать поручения. В полумраке трюма найти метлу удалось не сразу, к тому же, какой-то умник догадался её спрятать в самый дальний угол, благополучно заставленный бочками и ещё каким-то грузом. Здесь же примостились швабра, пару вёдер и кадка с чем-то чёрным, видимо, смолой.
Наверху я нос к носу столкнулся с Ильгой и, приветливо улыбнувшись, окинул взглядом поле своей будущей работы. Почти вся палуба была ровным слоем укрыта мелкими камушками и земляной крошкой. Хм, неплохо было бы найти ещё совок, но по обе стороны от люка фальшбортов не было, их заменяли верёвочные леера. Никто, думаю, не обидится, если весь мусор улетит за борт...
— А капитан — твой отец? — я уткнул метлу помелом в палубу и начал потихоньку сгонять землю около себя к борту. Вопрос, конечно, мне показался немного глупым, но как начало разговора — в самый раз.
— Да, — Ильга улыбнулась. — Он уже давно хотел взять меня с собой, но мама возражала. И сейчас она позволила взять меня лишь на месяц... Мы живём в Приречье, у самого порта.
— И как в плавании? Нравится?
— Мне кажется, что я не хочу обратно на сушу...
Я посмотрел на неё, приподняв одну бровь, от чего Ильга издала негромкое "хи", а потом добавила:
— Мне хорошо здесь, я забываю о городе, от которого уже устала, как бы он не был хорош...
— Жаль, что плаванье такой радости мне не доставляет, — я опёрся на метлу и, прищурившись, посмотрел на редеющий лес левого берега.
— Почему? — Ильга округлила брови, а в голосе прозвучало удивление.
— Мне ещё месяц болтаться в тазике... Я сейчас в таком состоянии, что воспринимаю корабль, на котором предстоит продолжить путь, как... как... не знаю, но, — я запнулся и снова начал мести. — Но я себя лучше чувствую на суше...
— Знаешь, я многое отдала бы за то, чтобы просто не сидеть на месте, и не важно, какой была бы дорога, по воде или земле...
Мы обменялись улыбками, после чего Ильга спросила:
— Позволь, я зайду к тебе вечером?
Я кивнул и, пока она спускалась вниз, проводил её взглядом. Через час, а то и меньше, я вернул метлу на место и, обрадованный одобрительным взглядом капитана, отправился с командой в грузовой трюм, будете удивлены, для обеда. Мы расселись, кто куда, я, например, вместе с широкоплечим бородачом занял один из ящиков. После появился пузатый человек с гладкой лысой головой, в одной руке он держал ведро с металлическими плошками и ложками, а в другой — кастрюлю с наваристым супом.
— Эй, кок! — донеслось с одной из бочек. — Обрадуешь нас отбивной с гарниром? Мы так соскучились по этому изысканному блюду.
По трюму пробежался лёгкий смешок.
— Мясо не я убирал так, что оно испортилось, — с ухмылкой парировал кок. — Сегодня фасолевый!
Последовало обрадованное "о-о-о!", и все ринулись сначала за тарелками, а потом и за супом. Каждый получил по хорошей порции и по паре кусков хлеба. Чёрт возьми, какие же здесь отменные супы! Снова и снова восхищаюсь местными кулинарными талантами! По сравнению с булочками (которых, правда, вполне хватало на день), подаваемыми на ладье, фасолевый суп был деликатесом, за который не жаль отдать и последний пенни.
— Эй! Рыжий! — ко мне обратился матрос с растрёпанными волосами цвета свежей соломы, сидящий прямо напротив меня. — Расскажи-ка, как ты умудрился в Кромгор попасть?
— Знаешь друг, — я отправил в рот очередную ложку, — был бы выбор — никогда бы, наверно, туда не попал. Живут на севере мерзавцы, собравшиеся вместе и назвавшие себя Доблестной Гильдией...
Мой рассказ буквально приковал внимание всей команды. Все внимательно слушали, задавали вопросы, часто смеялись в первой половине и задумчиво, грустно кивали во второй. Правда, пару подробностей пришлось опустить, но это ни к каким отрицательным изменениям не привело.
— Тебе только посочувствовать можно, — заключил мой сосед по ящику. — Как в деревянной тюрьме...
— Наш корабль тоже, конечно, можно назвать коробкой, откуда выйти нельзя, — продолжил единственный аккуратно причёсанный матрос среди собравшихся. — Но, посмотри на палубе по сторонам — это наша родная земля, наши стены, и мы ходим по этим водам, как по полу у себя в доме...
— И как тебе без дома? — спросил молодой матрос, "сосед" причёсанного.
— Ха, — я ухмыльнулся. — Поднимись на палубу, посмотри по сторонам. Это и мой дом, но начинается он за кромкой воды. Я, по крайней мере, себя там так чувствую...
— Были бы кружки — выпили бы за бродяг водных и сухопутных! — выкрикнул тот, который первым ко мне обратился.
— Так поднимем же наши ложки!.. — раздалось откуда-то из-за спины. Фраза была заглушена громким смехом. Не помню, кто и как шутил потом, но было чертовски весело. Я даже рискнул рассказать анекдот про ирландца, который "шёл к морю", и его восприняли на "ура". Видимо, смысл шуток доходит до них легко...
Потом все разошлись выполнять свои обязанности, а мне же было дозволено отдыхать до утра. Время близилось к вечеру, смеркаться уже начало немного раньше, чем пару недель назад, и я отправился в свою каюту, где устроился в гамаке и, подложив под голову ладони, уснул...
Байка Тридцать Пятая
Ильга
Шёл дождь. Я стоял на уже знакомом балкончике, держа над головой раскрытый зонт, и взирал на лес, прикрытый полупрозрачной вуалью.
— О чём же и чем ты думаешь? — прозвучал из-за спины голос королевы.
— Я хотел, чтобы мне приснилось виски, море виски, — обиженно заявил я, поворачиваясь к ней. Она стояла под потоками воды, льющимися с неба в лёгком платье, быстро набирающем влагу и становящимся близким к прозрачному.
— Ты идёшь в лапы к самой Смерти...
— Но вы же сами сказали, что со мной ничего не случится, — на моём лице появилась ангельская улыбка.
— Патрик... — королева подошла ближе и оказалась под зонтом, — ты неисправим... Или тебе нравится играть с огнём?
— Одно из моих самых любимых занятий...
Она улыбнулась и положила свою ладонь на моё плечо.
— Ты ещё обижен на меня... Стоит ли?
— Даже и не знаю... пока стоит.
— Патрик, — она еле слышно хмыкнула и, прикрыв глаза, потянулась ко мне. Я стоял и ничего не пытался предпринять. Это же просто сон, всё оборвётся неожиданно. Я почувствовал лёгкое прикосновение на губах и...
Меня как будто кто-то схватил за воротник и дёрнул на себя. С резким выдохом я сел и, неожиданно для себя самого, напугал Ильгу, которая, как оказалось, была в моей каюте и с непонятной целью чуть нависла надо мной.
— Просто сон, — тяжело дыша, проговорил я. По палубе стучали капли дождя, а где-то рядом уныло и очень тихо гудел ветер. — Ильга... что ты здесь делаешь?
— Я увидела, что дверь открыта, и не хотела тебя будить стуком. И ты мне разрешил к тебе прийти, — она виновато опустила глаза, на что я улыбнулся и, свесив ноги вниз, сказал:
— Садись.
Улыбаясь, она устроилась рядом.
— Я мечтаю побывать везде и всё увидеть, — совершенно неожиданно и, я бы даже сказал, без предупреждения начала она. — Меня всегда завораживали рассказы путников и моряков, которые удавалось слышать самой или пересказанные мне моим отцом. Я часто хожу в таверны, чтобы просто посидеть и послушать... без ведома родителей, но всё же...
— Оу... На то, чтобы побывать везде может просто не хватить времени, — я сделал на лице очень умное выражение.
— Мне всего семнадцать, я успею, — Ильга улыбнулась. — Но я не знаю...
— Чего?
— Что нужно для начала? — она заглянула в моё лицо, пытаясь найти ответ, а потом продолжила. — Расскажи, как ты начал свой путь?
— Уф, — я почесал затылок и немного задумался. Предо мной пролетела та сцена, которую я застал в спальне, последующая ссора, выпивка, точнее, её количество, выстрел и утро следующего дня... Не думаю, что я оправдаю её ожидания...
— Знаешь, да он сам начался. Я согласился помочь одному другу, который живёт в Кожжоте, а потом вынуж... решил просто идти дальше...
— Так просто? — на её лице появилась тень удивления.
— Да, так просто, — я снова пустился гулять среди неожиданно набежавших мыслей. Вот среди них появился её портрет, её милое лицо... Хм, почему я последнее время так редко вспоминаю об этой незнакомке из паба? Мне это показалось странным — ведь я же когда-то заявил, что иду на север ради неё, что, наверно, и делаю, но...
— Знаешь, я некоторое время назад работал в одной пивной. К нам часто заходили люди, решившие просто пройтись по своей родной земле или просто уставшие от нахождения на одном месте. Я помню тех, кто приходил из Лимерика, из Корка, из Дублина, Голуэя, Килкенни... из разных городов и графств. Мой остров богат теми, кто просто, без причин или с ними, готов путешествовать или уже путешествует... Это у нас в крови.
Ильга улыбнулась и задумчиво посмотрела в окошко.
— Знаешь, — продолжил я, — из меня советчик будет вряд ли хорошим, но я на твоём месте утащил бы где-нибудь карту, отметил бы на ней место, которым хочешь закончить дорогу, и шёл бы к нему...
— Несмотря ни на что? — Ильга быстро повернулась ко мне, а в её глазах я увидел огонёк.
— Несмотря ни на что, — я кивнул.
— Тогда, — она слезла с гамака, — я завтра принесу карту?
— Конечно...
— Спокойной ночи, Патрик, — она улыбнулась и шагнула к двери.
— Спокойной ночи, Ильга, — я ещё раз кивнул и, как только дверь закрылась за её спиной, снова улёгся. Стоило моему сознание наткнуться на заметку о той девушке, как упоминание о ней теперь занимало почти все мысли, витающие в голове. Прошло, наверно, уже два месяца, а черты её лица, да и всё остальное, что я увидел и запомнил, наверно, ни чуточку не исказились. Приподнятые брови, приветливая улыбка... чёрт, в полумраке той пивной, фактически, я разглядел лишь малую часть...
— В любом случае, я её узнаю — сказал я сам себе и закрыл глаза...
Утро. Капли барабанили по палубе уже тише, не как вечером и ночью. Я влез в ботинки, надел кепку и, схватив зонт, вышел из каюты. Матросы, не находящиеся на вахте, собрались у мачты. Все они были одеты в плащи с капюшонами, по которым струйками стекала вода.
— Да, конечно! В трюме темно! — из скопления раздался недовольный голос кока. — А здесь дождь! В каше сейчас воды будет больше, чем самой крупы! Нет, а вам на палубе надо!..
— А что за каша? — спросил я, подойдя ближе.
— О, рыжий! — поприветствовали меня. — Присоединяйся!
— Каша овсяная, — так же недовольно ответил кок, а потом, увидев меня, быстро изменился в лице. — Ну-ка, подойди сюда.
Его взгляд явно был прикован моим зонтом.
— Так, встань вот здесь и держи эту штуковину так, чтобы она кастрюлю закрывала... Отлично...
— Слушай, рыжий, а ты не думал, что плащ удобней будет? — в мою сторону был направлен непонимающий взгляд.
— Я никогда не думал, что плащ мне вообще может понадобиться, — на моём лице появилась виноватая улыбка. — При первой же возможности обзаведусь...
Только как бы я это сделал с шестью медяками в кармане? И сколько плащ вообще стоит? Да и после захода в Менк, боюсь, в моём "бюджете" может оказаться ни пенни. Значит, придётся как-то добыть ещё...
— Не скоро, думаю, у тебя такая возможность появится.
— Не спорю, — я понимающе покивал и получил свою тарелку с овсянкой. Уже собравшись уходить, я был остановлен коком, достававшим из кармана фартука какой-то небольшой предмет, завёрнутый в бумагу.
— Держи, — он широко улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Спасибо, — я смущённо опустил глаза и уселся, прижав зонт к себе левой рукой, на массивный кнехт, вокруг которого был намотан канат. На таком же, находящимся рядом, укутавшись в плащ, сидел пожилой матрос, по-моему, единственный обладатель седых волос на корабле. С аппетитом добив очередную ложку каши и изобразив на лице блаженство, он спросил:
— Так вы, значит, пересекали залив у Курут-Кара?
— Да. Он, кажется, Белым называется.
— Так. Его воды единственные южнее Лунных берегов, которые покрываются льдом зимой. И как, поморозило? — он ухмыльнулся.
— Поморозило, — я улыбнулся. — Не думал, что придётся летом свитер надевать.
— О! Дорогой рыжий сухопутный друг! Если бы ты побывал в большем числе земель, особенно в далёком севере, то понял бы, что тот залив совсем не единственное место, где хочется шерстью обрасти... Вот объясни мне, ботинки не жалко стоптать?
— Не жалко. А голову продуть не боитесь? — съязвил в ответ я, на что матрос засмеялся.
— Вот-вот! Бродяге и моряку друг другу никогда не понять, сколько уже в этом убеждаюсь. А, если посмотреть, мы не сильно-то отличаемся. Только мы уходим к другим берегам, чтобы найти дорогу домой, а вы покидаете дом, чтобы побывать в новых землях...
— Или найти новый дом...
— Поверь, одно другому не мешает, — мы обменялись кивками и улыбками.
— А где вы ещё были?
— Если море позволяет, то капитан ведёт наш кораблик на юг и север, вдоль берегов. На юг уходили не очень далеко, так как карт не оказалось, а на север — за Драконьи Клыки к островам Хротбед. Тяжелые переходы были, часто заходили в порты, чтобы починить что-нибудь. Однажды нам даже сорвало верх мачты, но, как видишь, мы дошли до дома, и все целы. Мы всей командой собираем деньги и собираемся поменять корабль, хотим уже смело выходить в море. Слишком заманчива эта лазурная гладь...
— А потом что?
— А потом... когда-нибудь мы уйдём на покой, — матрос грустно улыбнулся и посмотрел на небо. — Не всем дано вечно резать волны носом корабля, и не думаю, что мы входим в их число... И не радуйся, рыжий, рано или поздно и тебе надоест по дорогам пылить!
