Степан
Головной батальон попал в засаду. Грамотную, следует признать, хотя мы им сильно помогли — пытались проскочить лихим наскоком, забыв, что противнику наши планы сильно не нравятся и получили... Парней жалко... Ладно, это потом... А пока можно считать дешево отделались — в зимнюю войну такая засада могла сильно пощипать дивизию, а то и остановить её продвижение. Хотя нет — такая не могла, тогда у финнов больше времени было на организацию, чем сейчас. Плюс — они немного перемудрили: стрелять из миномёта в лесу явно не стоило. Торопились они, похоже. И мы поторопимся.
Саня
Огрызаясь колонна шла вперед. Стреляли уже на первое шевеление в кустах. Замеченный чуть в стороне от дороги хутор, на котором показалось, что была засада, снесли метров с воьмисот, просто по бревнышку раскидали гаубичники-самоходчики. Зенитчики тут же свалили финский фоккер, разведка приволокла пилота. Я затащил его на броню и привязал на моторном отсеке к поручню между сидящими десантниками. Сухов снес еще одну баррикаду на дороге. После двух штурмов и двух первых Т-34, колесная техника проходила по перемолотым бревнам вполне спокойно. Если кто-то начинал буксовать, идущие позади аккуратно подталкивали его бампером.
Время от времени в заросях раздавались негромкие взрывы. Иногда перед этим рядом с дорогой падали одна-две минометные мины, но чаще и такого не было. Все-таки слишком немцы разрекламировали миномет, как диверсионное оружие. Вещь это хорошая, но в лесу из него стрелять явно не стоит...
Ника
Есть такое понятие — "круговерть воды в природе". У нас получалось почти так, но не совсем. Круговорот снайперов в природе. Мда, где-то так. При этом, что наконец наладилось взаимодействие с разведкой, фины по-прежнему пытались устраивать засады и обстрелы. Особенно мне понравились срытые доты и дзоты на краю озер развернутые в сторону от воды. Может это было бы не плохо, но не зимой. Лед оказался крепкий, а масхалаты даже в дневное время заметить было сложно, что уж говорить о вечернем и ночном. Да и какой уж тут день? Длинная предполярная ночь. Светло пяток часов, а дальше — время спать. Некоторым долго. Навечно.
Очертание одного озера показалось мне смутно знакомым. Когда-то в далеком 1998 я тут похоже отдыхала. А места, где я была хоть раз я никогда не забываю. Вот такая топографическая память. Если бы я еще так лица помнила, а то забываю через десять минут и потом хожу извиняюсь и знакомлюсь по новой.
— Ребята, если сейчас здесь в двух метрах от берега под водой камень....
Подо льдом камень. Мать!
А вот теперь, господа финны, будем играть почти на равных.
— Карту. Вот здесь и здесь доты. Здесь перешеек заминирован — кажется будет воронка нехилая. Потом.... Ага, так, кажется здесь должен быть еще один дот или... дайте боги памяти. Правильно.
Линиями и точками ложились воспоминания на бумагу. Я здесь лазила, я здесь писала на бетонных стенах и даже ночевала внутри. Линия Маннергейма как место для очередной ролевушки. Кажется, что помню до самого последнего камешка, деревца, а вот название выпало из головы напрочь.
— Мда, а вот на этом камне барана резали...
— Что вы сказали, товарищ капитан?
— А? Ничего. Разобрали цели и поехали. И головой вертеть, как пропелером. Еще одного снайпера профукаете — сама бошки поотшибаю!
Степан
Марш медленно, но верно превращается в одну большую перестрелку. Высовываться нет никакого желания — пулю можно получить влёт. Единственный, пока, сбитый самолёт — финский 'Фоккер' — сбит 'шестьдесят первыми'. Правда, нам это ничего не давало — через пару часов появился следующий и летает зараза высоко — с самоходов недостать, а разворачивать средние зенитки нет времени. Потому — жужжит и круги нарезает. Что он там, правда, разглядел, с высоты то, не ясно, но на нервы действует. И хрен с ним — летает и пусть летает.
Ника
Если внутренний голос орет тебе прямо в ухо "Падай!" то лучше всего так и сделать. Над головой разлетаются щепки из вековой сосны. Что ж они за люди такие? Ни поспать, ни поссать нельзя... Выцеливаться с голой ж на морозе — весело, аж дальше некуда!
— Товарищ капитан? С вами все в порядке?
— Не подходить!
Во-первых снайпер засек только меня, моих еще не видит. Они дальше за камнями спрятались. А во-вторых — я тебе подойду! Стыдно до смешного. Нашел момент финн, чтобы устроить дуэль. Почти по Киплинговской эпитафии "Эстет", бла!
Натянуть штаны лежа на снегу — это еще та забава. Снег забился в самые укромные места. "Фин— ты козел! Козел ты — фин!". С этой спасающей от матов вслух присказочкой я пытаюсь отполсти от сосны. Перекат. В утрамбованом снегу тут же появляется дырочка. Звук выстрела в тишине леса разноситься далеко. Хорошо, я теперь тебе за мои страдания, за необлегченную душу, за родину и за Сталина... нет, финн, ты явно доигрался!
Из распадка корней видно цевье. Остальное скрыто за деревом. Можно, конечно, выстрелить сначала в винтовку, а потом взять живым. Но тут я уже пошла на принцып — живым финн от меня точно не уйдет! Будем выжидать, когда начнет менять место. Снег тает. И самое противное, что тает он внутри штанов. Ощущения — закачаешься. От злости готова вскочить и порвать финна голыми руками, но... злость в данный момент помеха страшная. Пытаюсь расслабиться и успокоится. Ага, хрен получается! Все-таки снайпер — человек без чувств. Что внешних, что внутренних. Помню на стрельбах вылетевшая гильза попала инструктору на шею, а он даже не дернулся, поразил десятку. Правда потом встал и высказал нам все, что думает, от тех кто стреляет рядом... Потом. Значит и фину я потом выскажу все, что я думаю о их мужчинах, так подлавливающих бедных женщин.
Голова начинает болеть. Боль привычная, но неприятная. Когда смотришь двумя глазами сразу мозг как бы раздваивается. Один глаз смотрит через восьмикратный прицел, а другой — просто. Картинки не совпадают. Вот мозг и отказывается их складывать в единую цепь. Но иначе в процессе поиска нельзя. Прицел дает слишком маленький круг обзора, а если оторваться от прицела — можно потерять линию.
Изменение снежного покрова происходит на грани подсознательного восприятия, а не зрения. Финн двигается медленно, сливаясь с окружающим снегом. На корни деревьев наползает белезна. В прицел ясно различимы уже рука и плечо. Нет, рановато еще. Что бы меня увидеть ты должен повернуться... и финн поворачивается.
Я вижу увеличенный окуляр прицела. Больше ждать не хочется. А раз не хочется... Выстрел. Пуля проходит через прицел. Десятка.
Разом схлынула и злость, и ярость и бешенство. Адреналин смыл все... в последнее мгновение я увидела его бледно-голубые глаза. Неверящие, детские и совсем не смешливые...
Саня
Впереди вновь оказался взорванный мост. Ну что ж так даже проще — сразу будем срывать склон к берегу. Пехота с машин спешилась, началась зачистка окружающего леса. Патронов не жалели. Саперы потащили к обрву ящики с взрывчаткой. Заметил в том числе и трофейные — из снятых по дороге фугасов. Километрах в трех справа от колонны "чайки" нашли какую-то добычу и принялись штурмовать. Над колонной куда-то вперед прошла девятка Су-6. На берегу прогремела цепочка взрывов. Первым на лед спустился Т-34М2 с тралом, за ним по очереди мы с Суховым. Когда мой Штурм вылез на лед, головной Т-34 уже вскарабкался на берег и занял выжидательную позицию. Зачистка прекратилась. Колонна возобновила движение.
Финны
-...ть, опять встали—
-Сомов, прекратить разговоры, и люки не открывать—
-Так точно, товарищ младший лейтенант—
-Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться—
-Сомов, что же ты такой говорливый, разрешаю—
-Товарищ младший лейтенант, почему стоим?—
-Финны, опять мост подорвали, сейчас перестраиватся будем, для переправы —
-Да ..т, я этих засранцев заставлю на руках тащить нас.—
-Сомов, вы давно в наряде были? Я же сказал прекратить разговоры—
...Здесь на пределе потолка, казалось, что самолет медленно плывет. Пара сопровождающих шла несколько ниже. Экипаж Вольфганга Леманна, получил приказ, провести наблюдение за продвижением кампфгруппы русских, неожиданно свалившейся на финнов. И сейчас они всеми силами старались затормозить ее продвижение по прибрежному шоссе.
-Вольфганг, я вижу их, переезжают через реку—
-Отлично Карл, Свен передавай координаты —
-Квадрат ..., ориентиры ...,—
-Свен, передавай поправки ..., недолет, —
-Есть вилка, теперь вдоль дороги, квадрат .., ориентиры .., —
-Карл, у нас еще пара минут и уходим.—
-Все, уходим, Свен..—
-Передаю..—
-Сомов, не спать!! Стоп!—
-Да стою уже, стою—
-Сдавай назад и с дороги!—
Огневой налет закончился, так же неожиданно как начался, и стали слышны далекие из-за брони хлопки зушек, пытающихся достать наводчика. От переправы почти ничего не осталось. В открытый люк потянуло гарью, соляром и кровью, стоны и крики немногочисленных раненых разрывали наступившую тишину. Но все внимание младшего лейтенанта Василия Шустова было приковано к догорающему танку командира роты. В перископ он видел как разорвавшийся снаряд оторвал башню и отбросил танк . Останки грузовика и то что осталось от людей ехавших в нем. Смерть прошла рядом с молодым лейтенантом, и слегка дохнула на него, показала что теперь она всегда будет у него за плечом. Сильно захотелось курить..
Степан
Слегка покачиваясь, самоходные зенитки, движутся в составе бригадной колонны.
— Группа самолётов, курс, скорость... — голос оператора 'руски' профессионально спокоен. Таак, у нас гости. До рези в глазах всматриваемся в пространство, чёрт, насколько полезная штука радар, оказывается.
Вот они!!! Тоненькие чёрточки стремительно приближаются, увеличиваясь в размерах и приобретая, знакомые, хищные очертания. Тах, тах, тах, тах, тах, тах — в небе вспухают облачка разрывов тридцатисемимиллимитровых снарядов. Ближе, ближе, ещё ближе... огонь.
В тявканье 'шестьдесят первых' зениток влезает злобное рычание 'вязов'. Четыре ствола каждой из самоходок выплёвывают по две тысячи снарядов ежеминутно. Бьют парами — полуоткрытая-закрытая, причем первая — своеобразный лидер, из-за лучшего обзора. Короткие пристрелочные очереди почти моментом переходят в захлёбывающиеся непрерывные. Вот восемь огненных струй сошлись на головной машине, и та мгновенно рассыпается на куски. Второй тянет в сторону, отчаянно пытаясь сбить пламя, охватившее левое крыло. От машины отделяются две чёрные точки, которые у самой земли украшаются куполами парашютов. Третий, получив почти четырёхсантиметровый снаряд, превращается в огненный шар. Всё, кажись отбились.
Вторую атаку встречаем ещё дружнее. Один самолёт сразу сбит 'шестьдесят первыми', второй вываливается из строя и уходит, оставляя стремительно расширяющуюся полосу дыма. Но немцев много и они лезут вперёд настойчиво, выбрасывая в нашу сторону смертельные 'лучи' трассеров. И снова рёв счетверёнок и спарок. Очередь врезается точно в нос 'немца', сносит мотор, остекление кабины. Сбитый 'юнкерс' косо рушится вниз.
...На фоне толстых трасс 'вязов', очереди танковых пулемётов кажутся тоненькими и не страшными. Но это только кажется: почти вышедший на боевой 'лаптёжник' пылающей кометой втыкается в землю неподалёку от нас.
Последняя атака перед дотами выгладит бледно — едва завидев частую стену разрывов самолёты отворачивают.
Саня
Во время очередного привала, организованного в первую очередь для предотвращения растягивания и разрывов колонны, моему Штурму восстановили минный трал. Снайперы Ники привели сбитого советского летчика-истребителя. Все-таки бои над бригадой были серьезные, даже гвардейские авиаполки несли ощутимые потери, правда финских самолетов упало раза в три больше... Все же уровень техники и пилотов давал о себе знать. "Чайки" практически над хвостом колонны втроем завалили пытавшегося атаковать их "Бульдога". Финн выпрыгнул с парашютом практически под гусеницы Соджету. Разведчики Недорубова-старого притащили 81мм миномет, захваченный у финнов — те не успели ни разу выстрелить. В плен взяли только унтера — командира расчета.
Степан
Как там Ника выражается? 'Лес место за-гадочное'. Ага, вот именно, по крайней мере — конкретно этот. Сейчас наша бригада собирала на себя все финские части, какие можно было перебросить в течении суток-двух и эти части всеми силами стремились оставить нас здесь. Понравились мы им, видимо. И потому обстрелы сменялись засадами, засады — обстрелами и так почти непрерывно. Про такую 'мелочь', как взорванные мосты я вообще молчу. Самое пикантное в этой ситуации, что шансы погибнуть в этих лесах у нас были весьма не малые, но три обстоятельства не давали нам этого проделать. Во-первых — мы представляли, что нас ждет, и потому елико возможно подготовились к сюрпризам. Тралы сильно облегчают жизнь, а грамотно организованное охранение и разведка превращают большую часть засад в смертников. Во-вторых — воздух. Летуны, несмотря на ряд огрехов работали отлично, также избавляя нас от крупных неприятностей. Ну и третье — летать финны всё же не умеют. На переброску сил требовалось время, да и прибывали они по частям. Для действительно крупной бяки пока у них не было сил... Или они её готовят там, куда мы ещё не дошли, не знаю. Впрочем, было и ещё одно...
Ника
Поставленной нам генерал-майором Мындро задачей было разведка и прикрытие правого фланга основной группы прорыва. Слева плескались волны Балтийского залива, а на пути моего следования по картам выходила куча озер. Кое-как, прикинув с местными возможные дороги, мы на двух БТР-42 и грузовике свернули на право, в леса.
Лес тут почти без подлеска. Высокие корабельные сосны и валуны, некоторые из которых могли бы сойти за небольшие горы. Этих валунов стоило опасаться — хороший снайпер, обустроив себе лежбище среди таких вот подарков ледникового периода способен неплохо проредить наши ряды. Дорог, как таковых, тут не было. Тропки, тропиночки, иногда наезженые повозками колеи, заканчивающиеся внезапно и так же внезапно, буквально из-под ног, начинающиеся.
Ехали не быстро. В основном, полагаясь не на скорость, а на внимание. Чужие леса не располагали к увеселительной прогулке.
Впереди неожиданно вынырнул наш разведчик на лыжах. Весь в белом, почти не различим на фоне снега. Махнул рукой. БеТеРы встали не заглушая моторов.
— Что?
— Аэродром.
— Да ты что?
— Правее на два часа, километрах в трех между двух озер. Хорошо замаскирован, если бы машина не выехала — не заметили бы.
— Так, давайте ближе, насколько возможно. И разведайте там получше... Секреты сняли?
— Снимаем, товарищ капитан.
Аэродром это плохо. А если с него начнут еще и взлетать самолеты — наши получат северного лиса прямо не отходя далеко от кассы.
Озеро метров триста, за ним почти ровная поляна, на которой стоят два капонира и самолеты. Много самолетов.
— Самолетов около десятка, с голубыми свастиками. Буффало, И15153, Фоккеры...
Это лейтенант под руку дышит и смотрит в свой бинокль.
