На самом деле, при обмене мнениями, между Сталиным и Кузнецовым возникли принципиальные разногласия по видению роли флота в будущем. Сталин считал, что после войны необходимо продолжить строительство тяжёлых кораблей для всех флотов Советского Союза, Кузнецов предлагал иметь на Балтийском и Чёрном морях ограниченное количество тяжёлых единиц. В аргументацию своей точки зрения Нарком приводил всё возрастающую роль авиации и предстоящее появление на сцене реактивных самолётов. Имея на вооружении подобную боевую технику, можно с береговых баз контролировать значительную часть водного пространства вышеупомянутых морей. Для решения остальных задач достаточно иметь соединения, включающие в себя корабли классом не крупнее лёгкого крейсера. Возможно, с добавлением лёгких авианосцев. На Северном и Тихоокеанских флотах следовало иметь полноценные эскадры из тяжёлых и лёгких крейсеров и авианосцев. С добавлением в них, при необходимости — линейных кораблей. Количество их было бы ограничено.

Вот по проблемам строительства линкоров для флота и разгорелся первый спор. В Ленинграде на стапеле находился законсервированный корпус линкора проекта 23. Нарком, совершенно справедливо указывая на необходимость коренной переработки проекта, предложил перестроить заложенный корабль в авианосец. При этом, этот авианосец, будучи первым подобным кораблём специальной постройки в стране, выполнял бы функции учебного корабля. Для грамотного и эффективного применения палубной авиации необходимо было подготовить большое количество высококлассных специалистов. От морских лётчиков до матросов посадочной команды. Без наличия действующего учебного корабля это было крайне сложно сделать. Строительство следующих кораблей данного класса следовало бы вести с учётом ньюансов эксплуатации первенца. Одновременно, по мнению Наркома, следовало построить, или перестроить из других кораблей, несколько лёгких авианосцев. Данные корабли могли эксплуатироваться на Балтике и Чёрном море, и тоже служить в качестве учебных, пока в строю не окажутся более крупные собратья.

Сталин возражал. Похоже, Верховный просто не мог расстаться со стереотипом могучего линейного корабля, являющегося воплощением мощи флота. И это, несмотря на уроки идущей войны и информацию попаданцев. Сам облик линейного корабля глазами Вождя и Наркома виделся по-разному. Нарком предложил уйти от прошлых концепций, и радикально изменить тактические задачи планируемым к строительству линкорам. Соответственно, проектирование новых кораблей этого класса следовало начинать с нуля. Аналогичная ситуация складывалась по классу тяжёлых крейсеров. Мнения Вождя и Наркома расходились в концепции применения этих кораблей. Сталин желал видеть такой 'хулиганский корабль' — рейдер, способный вести самостоятельные действия в океане. Хорошо вооружённый, с достаточной скоростью, чтобы уйти от более сильного противника.

Наркому в свою очередь нужно было достаточное количество тяжёлых крейсеров для укомплектования ими эскадр хотя бы на двух флотах. По мнению Кузнецова, не нужно было разрабатывать сверхпроект, на голову выше своих иностранных аналогов. Достаточно создать сбалансированный корабль для действий в составе авианосных групп, для поддержки лёгких сил, для артиллерийской поддержки десантных операций. Соответственно, разнились стоимость, водоизмещение, сроки постройки кораблей. Для проектирования и производства орудий для тяжёлых крейсеров Кузнецов предложил привлечь одного известного конструктора артсистем, занимающегося сейчас сухопутными пушками. Сталин пообещал подумать над этим вопросом.

Начиная с эсминцев и лёгких крейсеров, Вождь и Нарком сошлись во взглядах. Было решено строить и далее крейсера проекта 68, откорректировав в них возможность замены вооружения на более современные системы. Которые только-только планировались Наркомом к проектированию. Верховный одобрил продолжение строительства эсминцев проекта 30, достройку двух лидеров проекта 48. Естественно, в откорректированном в свете реалий виде.

Одобрил Сталин и решение об усилении Северного флота за счёт кораблей других флотов. По Беломорско-Балтийскому каналу уже совершали переход на Север несколько подлодок. Через Севморпуть в эту навигацию шли четыре боевых корабля. На следующий год планировалась отправка тем же маршрутом крейсера 'Калинин'. Без этих подкреплений Северный флот не мог ничего предпринять на своём театре боевых действий. Потому, что был очень маленьким по своему составу. Несмотря на успехи советских войск на Северном фронте, помощь им в этом от флота была минимальной. Слишком сильная группировка кораблей противника противостояла Северному флоту. Нарком планировал через пару недель вылететь на север с целью личного ознакомления с ситуацией на месте. А сёйчас Николай Герасимович возвращался из Кремля в Наркомат.

Wild Cat

Вот как такие,... скажем мягко — оригинальные люди, могут жить на втором году войны? Жить — в буквальном смысле слова, то есть — просто оставаться живыми в тылу врага? Очередной раз пытался хоть как-то организовать охрану лагеря, не говоря уж о правильной караульной службе. Как горох об стену. Глядя на странное отношение местного, с позволения сказать — командира, его подчинённые тоже смотрели на нас как на какое-то природное явление, которое надо перетерпеть. А лучше — приспособить к делу по своему усмотрению. Почему Ника Алексеевна не хотела поставить на место этого типа, предъявив припрятанные документы с полномочиями, которые заставили если не стоять по стойке 'смирно', то относиться очень уважительно штаб фронта — не знаю. Может, очередную вводную со своими бойцами отрабатывает, может просто смотрит, кто что делать будет — с неё станется.

Ну вот, опять. Отношение к моим усилиям 'собака лает — караван идёт'. Мол, тропка через болото одна, чужие не найдут, так что нечего и напрягаться. О-хо-хо. А вот и иллюстрация к моим словам: из куста за спиной двух охранников (только пять минут назад кивавших моим инструкциям) отделился Самурай, провел им по шеям обратной стороной ножа, и, хмыкнув пренебрежительно, сказал:

— СБ, Вас Летт зовёт.

— Что-то случилось?

— Ещё нет. От Вас зависит — может, и случится.

Озадачив всех такой новостью Самурай не торопясь (а на деле явно рисуясь перед зрителями) обогнул сосну, но с обратной стороны не вышел. Я был уверен, что за деревом его нет. Картину испортил Батя, небрежно бросивший в пространство:

— Тоже мне — лесной дух, половину коры ободрал и чуть не гикнулся вместе с веткой...

Прилетевшая сверху шишка, угодив точно в лоб Бате, прервала его филиппику. Удаляясь с полянки и слыша сзади смешки и комментарии партизан, подумал, что 'кони явно застоялись'. Или мы уйдём отсюда (но вопрос с проводником!), или придумаем, что делать с местным командиром, или наши бойцы придумают сами. А фантазия у них...

Подходя к кухне, увидел диспозицию: Летт, рядом с ней какой-то белобрысый паренёк, чуть в сторонке — стайка мнущихся детишек.

— По Вашему приказанию прибыл! — три шага строевым, руку к козырьку. Летт морщится. Да помню я, помню насчёт 'в походе без чинов'. Но в данной обстановке, для местных, следует всячески подчёркивать, что мы — регулярная часть.

— Вот, полюбуйтесь, — Летт опять поморщилась. Видимо, это не из-за моего выхода. — Какое к нам пополнение подошло.

— Где разместились? Рация есть?

— Разместились — вот, передо мной. Кроме 'партизанского радио' другими средствами связи не обладает.

— Это как понимать? Самовольный переход из части в часть во время боевых действий? Что ещё за анархизм такой? — похоже, меня позвали в качестве своеобразного пугала, вот и постараюсь отработать.

И то правда — только пацана с собой тащить нам и не хватало, для полного счастья. И так непонятно, как оторвались. Конечно, Бате скорее подошло бы имечко Леший, и минёры наши молодцы, и выложились, но... Нас на второй, много — на третий день должны были зажать между егерями и кордонами и там и раздавить. Кровью бы немцы умылись, но и нас закопать просто должны были. Как выкрутились — не понимаю. Несколько раз выскакивали на места недавних стоянок, видели брошенные позиции где явно стояло оцепление — иногда ещё костры были тёплые. Похоже, у немцев помимо нас какие-то проблемы возникли, другого ничего придумать не могу.

— Давай отойдём в сторонку, поговорим. А вы — не подслушивать!

Летт быстро, но точно ввела меня в курс дела. Да уж... И тут его бросить — плохо, и с собой брать... Стоп! Говорите, в Белоруссии был? Но мы-то сейчас ещё на Украине! Добрался сюда — как? Если сам — то, может, это и есть тот самый проводник, который нам нужнее многого и многого другого...

— Вот и разберись. Ты же у нас СБ — вот и обеспечь безопасность отряда. Проведи проверку новобранца, собеседование и примем решение. — Это Летт проговорила уже на ходу и громко. В расчете, что новобранец услышит и не придётся повторять. Это у неё талант — ловить по три зайца сразу.

Разговор затянулся. Летт, как образцовая домохозяйка, чистила картошку, при этом невзначай прислушиваясь к разговору, благо я посадил парня спиной к ней. Ещё сверху свалилось несколько иголок. Белки, что ли, расшалились? Ага, хорошие такие 'белочки', килограммов под семьдесят... Что ж, минимум двое в отряде в курсе разговора.

Ладно, решение принимать всё же командиру, моё дело — рекомендации. И ещё одно я понял — разговор этот проверка не только для пацана, но и для меня. Не могла Ника не заметить, как я морщусь при слове 'Самурай', знала наверняка мой послужной список и моё отношение к японцам. Вот и слушает внимательно. Что же, слова товарища Сталина, что 'сын за отца не отвечает', я помню. Ладно, надо обеспечить майору свободу манёвра, да и свою позицию обозначить. О, а давай-ка вот так, заодно и парню жизнь облегчу, если всё-таки тут оставить придётся. Благо свидетели — вон они, крутятся неподалёку.

— Ну что же. Не стану скрывать — проводник нам нужен. Вот только выдержишь ли? У нас люди очень подготовленные, в день столько километров отмахать можем, что только держись. Начнёшь отставать — что с тобой делать? Не немцам же оставлять? Они спрашивать умеют, а зачем им знать наш состав, планы, маршрут? Ты меня понимаешь?

Паренёк на миг задумался, побледнел и кивнул. Хотел что-то сказать, но я продолжил:

— Что до остального... Все знают, японская военщина крови нашему народу попортила немало. И понятно, что, разобравшись с гитлеровской Германией, надо будет наводить порядок на востоке страны. И тогда люди со знанием языка, уклада, да ещё и со знакомыми на той стороне — то есть, считай, с агентурой — будут очень нужны. Я имею в виду — наши, проверенные люди. Сам, например, не отказался бы иметь парочку таких бойцов у себя на заставе. Я пограничником до войны служил, на Дальнем Востоке. Так что даже если сейчас командир тебя с собой не возьмёт — по пути из Берлина обязательно заеду.

Ишь, как глазки-то сверкнули, как на местную ребятню покосился. И те зашушукались — не даром я голос повышал, всё на ус мотают. А вот и Летт — перестала делать вид, что вся в хозяйстве. Да и подошли мы вплотную.

— Ну что, СБ, как тебе новобранец? Можно брать?

— Можно. Самая лучшая проверка, разумеется, в бою, но — можно. Жалко парня, конечно, но ведь война.

Стоит, дыхание затаил, столбиком прикидывается. А самого мелкая дрожь колотит.

— Ладно, берём. Только согласуем с его нынешним командованием. И ещё, СБ, с тебя — позывной для нового бойца.

— А давайте его и спросим, как его называть?

— Если можно — Ронин...

DarkAlamez

В пробивающем облачность на пути в Архангельск самолёте летели с десяток офицеров в военно-морских мундирах. Один из сидящих, Николай Герасимович Кузнецов, Нарком военно-морского флота, углубился в изучение каких-то документов. Остальные, сидящие в салоне самолёта офицеры в основном дремали. Кроме пятерых, имевших неприметную внешность, цепкий взгляд, плавность в движениях. Это были офицеры из ведомства Лаврентия Павловича. Охрана Наркома с некоторых пор была усилена личным распоряжением Верховного.

Кузнецов летел в Мурманск, с промежуточной посадкой в Архангельске. Промежуточной для него, но не для самолёта. В Архангельске предстояла пересадка на летающую лодку 'Каталина', на которой предстоял перелёт в Мурманск. Сейчас Николай Герасимович, делая вид, что читает документы, в который раз пытался найти решение проблемам Северного флота. Проблем на севере хватало.... Средств для их решения — нет. Самый маленький флот Советского Союза имел огромную зону ответственности, на просторах которой его корабли просто растворялись. Наступательная мощь флота вообще не могла сравниться с противником. А если ещё учесть потери, неизбежные на войне, то приходилось констатировать неприятные факты — флот не справляется со своими задачами. Нарком прекрасно понимал, что его визит на север не решит большинство существующих проблем. Особенно главную — нехватку кораблей.

Николай Герасимович усмехнулся, вспомнив эпизод с английским линкором 'Дюк-оф-Йорк'. Да, если бы таким образом можно было бы приобрести корабль такого класса, как про это раструбили пропагандисты, проблем бы было меньше. К сожалению, чудес не бывает. А как красиво звучало: англичане бросили свой повреждённый линкор, а мы его спасли! Спасли и сохранили. Возвращавшийся домой английский линкор получил торпеду в корму с немецкой подлодки. Их четырёхторпедного залпа — попала одна. Попадание получилось удачным, линкор частично лишился электроэнергии и потерял рулевое управление. В бушующем штормовом море англичане ожидали следующих атак подводных лодок. Похоже, томми уже сталкивались с подобными повреждениями раньше. Часть команды начала эвакуацию на корабли эскорта, оставляя на повреждённом корабле только необходимый минимум для борьбы за живучесть. Командование Северного флота предложило англичанам помощь и оказало её. На линкор высадилась аварийная партия с нашего эсминца. С одного борта корабля эвакуировались 'лишние' англичане, с другого — лезли русские.

Совместными усилиями английского крейсера, нашего и английского эсминцев, удалось отбуксировать лишённый хода корабль в Кольский залив. Так получилось, что с некоторыми донесениями о процессе буксировке ознакомился корреспондент из Москвы. Не будем называть фамилию, всем известный и любимый человек, но охочий до сенсаций. И абсолютно не разбиравшийся в текущей обстановке. В штабе флота он находился по поручению Самого. Писал о работе штаба Северного флота. Заодно подслушал разговор штабных офицеров, уловив нужные моменты. И, решив сотворить сенсацию, недолго думая, отстучал в Москву. Так непроверенная информация прозвучала по радио. Англичане удивились. Командующий Северным флотом — тоже. К счастью, Верховный обладал чувством юмора, и теперь корреспондента периодически величали 'Герцогом'. Англичане тоже имели чувство юмора, и пообещали за помощь в спасении линкора выплатить страховку. Нарком попросил выплатить страховку современными радиолокационными станциями. После этого английский военно-морской атташе зауважал русских ещё больше.