Вскоре Зейдель остановил броневик и тот завис, прижимая ховерподами траву. По степному морю побежали широкие волны.
— Здесь штурмовики придётся оставить.
— Да не сошёл ли ты с ума, Катос? — изумился Денанций. — Или ты прочёл в словаре значение слова "доверие"?
— Таково условие встречи: пропустят только одну машину, — ответил Зейдель, пристально вглядываясь в равнину. — И в гостях придётся вести себя осторожно. Причину скоро увидите.
Броневик пересёк невидимую границу, штурмовики остались позади.
Вдалеке, у самого горизонта, в мареве горячего воздуха проявился неясный абрис холма с вершиной резких очертаний. А ещё — стали явственно видны темные конструкции, разбросанные тут и там по степи.
Ховер замедлился около одной из них. Владелец "Триуннер" с изумлением опознал покрытый копотью имперский штурмбот довольно свежей модели "Крик-270"; крупную партию таких машин корпорация недавно перепродала во Внешность. Штурмбот вбило в землю, и он торчал посреди широкого пятна домертва выжженной почвы: обугленный, частью расплавленный. Видно было, что валяется давно — год, два... Жжёный металл покрылся толстой серо-рыжей посмертной ржавчиной; а вот жизнь возвращалась неохотно — на грязно-серой пропалине виднелись редкие чахлые побеги.
Зейдель двинул броневик дальше. Свидетельства былых сражений проплывали по сторонам. Денанций приник к оптическим сканерам, внимательно рассматривая каждую мёртвую машину. Нашёлся даже обломок корабля — длиной в половину рейдера Денанция Кара — распахавший равнину длинным оврагом при падении.
— Популярный специалист, гостей немало, — недовольно пробормотал делар и покачал головой. — Но сколько денег пропадает... Могли бы переработать.
— Уверен, это палёное дохло оставили специально, господин, — мягко возразил Зейдель. — Намёк посетителям и заказчикам.
— Пожалуй, ты прав. После такой демонстрации чек на услуги можно и задрать. Нам-то сколько выставили?
— Терпимо, господин, в пределах текущего бюджета.
Поставив броневик на автопилот и задав малую скорость, Зейдель повернулся к делару и ткнул пальцем вверх.
— Адон, вы наверняка видели станцию на орбите.
— Висел там какой-то пень, крупный и уродливый.
— Аркианский форт из их последней серии живых крепостей. На средней и ближней дистанции он "Шуммерикад" легко размолотит. А орбита низкая, в пятистах километрах над поверхностью. И завис прямо над нами. Значит, гравиклетку гоняют постоянно, да и движки тоже.
Денанций задумался: стоимость годовой эксплуатации в таком режиме сравнима с ценой парочки крейсеров. Не бедствует аркестрант, не бедствует.
— Дорого ниточка обойдётся, — сделал вывод делар. — Даже если первый счёт невелик.
— Если разберёмся в способе влияния чужаков на людей, то получим волшебный ключ ко всей Внешности. Война только начинается, Адон. А в битве у Черванны "Веллурика" и Харди потеряли из-за скотобоязни треть флота.
— Но если это не чужаки...
— Неужто вы, господин, не придумаете применение такому оружию?
Денанций расхохотался. Хлопнул по плечу Зейделя и сказал:
— Пожалуй, продам пару дорогих уроков семьям Цорталли и Фанкеши. Слишком они активны в моём домашнем регионе. Да и Ма-Тироненко в прошлом году увёл у меня из-под носа целый караван дешёвой массы.
— Знал, что вы правильно оцените, — сказал Зейдель и склонил голову.
— Ладно, убедил.
Тем временем ховер добрался до взгорья.
Зейдель взял управление и обогнул холм с востока, тщательно придерживаясь полученного от аркестранта маршрута. На восходной стороне кургана обнаружилось несколько обширных осыпей, а меж ними вилась неширокая дорога, выложенная битым серым камнем. Тут и там из склонов, откосов и осыпей выступали углы и грани огромных блоков из желтоватого камня.
Холм оказался насыпным: щебнем и песком укрыли высокую пирамиду из громадных обработанных камней цвета светлой охры. Венчающую курган гигантскую фигуру вырубили из колоссального монолита жёлто-красного гранита. Древние строители обтесали титаническую глыбу, придав той грубое сходство с неким животным: мощным, опасным. Лишь морду проработали тщательно — зверь казался совершенно живым.
Величественный хищник недвижно разлёгся на вершине кургана, подобрав под себя крупные лапы и устремив взор свой к месту возрождения светила. Каждое утро он встречал солнце лёгкой ухмылкой и оскаленными клыками, и делал это уже миллионы раз. Ветер, дождь и холод потрудились над исполинской скульптурой, одарив её глубокими трещинами и сколами. Много позже, столетиями или тысячелетиями, основание повелителя холма обложили бетонными плитами и скрепили их скобами из потемневшего металла.
Ховер двинулся вверх по дороге и вскоре достиг просторной площадки, устланной светлым песчаниковым плитняком, прямо перед широким торсом каменного владыки. Меж передних лап темнел проём, за которым скорее угадывался, чем виднелся, узкий коридор, уходящий вглубь холма.
Денанций первым выбрался из броневика и теперь, запрокинув голову, с нескрываемым интересом рассматривал перевитые узлами мышц лапы, когти на которых были впятеро выше человека, тяжкую спутанную гриву, прищуренные глаза с глубокими провалами зрачков, обточенные ветром клыки, и раны, нанесённые временем гранитному хищнику. Вблизи стало ясно, что зверь — то не зверь, а зверочеловек: в чертах лица проглянуло людское, и даже ощеренная пасть казалась не столь оскалом дикой твари, сколь усмешкой при виде давнего знакомца.
Во тьме проёма мелькнули огни и на свет явились две... женщины? Сомнение казалось здесь к месту, ведь ни делару, ни его доверенному помощнику не доводилось встречать подобных существ. В строении тела и чертах лица чудилось кошачье, но чью основу взяли для экспериментов с форматом — затруднился бы сказать и лучший специалист в проектной эволютике.
Если и можно было изнасиловать Алтайские соглашения 67*, то создатель формата сделал это с особым цинизмом, выродив столь странное, что у Денанция на миг мелькнула мысль бросить всё и уехать немедля. За некоторые эксперименты с человеческим геномом чёрную метку от конгрегатских святош получали и причастные, и даже те, кто просто знал о существовании таких химер.
Первая из тварей остановилась в трёх шагах от делара. Защищённая толстой, но гибкой высокоуровневой бронёй буро-серого цвета — как в насмешку, та оказалась производства ОКСН, да будут прокляты единочеловеки! — женщина могла похвастать богатырским ростом, впечатляющей мускулатурой, густым тёмно-огненным волосом на голове и шее, и тяжёлой фазоттой производства Гансты за плечами. А ещё изрядно выдающимися достоинствами, которые магнетически притягивали взгляд кипевшего гормонами омоложенного Денанция. Глаза же твари сияли светлым мёдом и, как с некоторой оторопью отметил владелец корпорации "Триуннер", в них медленно вращались крупные треугольные зрачки.
— Я — Фелисса Шеррса. А это, — женщина повела рукой, указывая на спутницу, которая держалась чуть позади, — Фелисса Гаррса. Мы ваши орфеи.
Денанций Кар молчал, не в силах оторвать взгляд от глаз и... глаз.
Кашлянув, Катос Зейдель протянул:
— Признаюсь, инфирный образ не передавал всей вашей самобытности.
Шеррса нахмурилась и мёд потемнел.
— Не всё можно доверить инфиру. Или людям, — заявила она. — Досторечённая Хольга-Хурайра Орентова примет лишь вас двоих. Охрана останется здесь.
Сразу после этих слов Денанций инфирнул помощнику: "Дёрни кошку за усы". Сам делар молчал, рассматривая женщин, сравнивая, находя в них одному ему понятное и интересное. На лице же держал маску простодушного восхищения.
Излишне масляно, — решил Катос Зейдель, кинув косой взгляд на Адона. Или то не маска? От обновлённого повелителя можно всякого ожидать. Впрочем, пора работать, догадкам времени нет.
Зейдель уставился в жёлтые глаза с невозможными зрачками и процедил:
— Домус Кар и так идёт на риск, явившись на встречу лично!
— Хотите увидеть досторечённую? Рискуйте! — равнодушно отбила Шеррса, взирая на гостей с высоты своего роста. — Всех много, она одна.
— До других мне дела нет. Но мой повелитель без должной охраны не останется! — твёрдо сказал Зейдель и подал знак охранникам. Пятёрка бойцов тут же выстроилась за спиной Денанция Кара, готовая мгновенно закрыть его в охранный периметр.
Отступив на пару шагов, Фелисса Шеррса хлопнула в ладоши. Зашуршало, по склонам каменных лап сыпанул песок. Справа и слева спрыгнули две огромные фигуры, выбив ногами-колоннами облачка пыли из песчаниковых плит. Земля под ногами людей дрогнула.
Живые махины сделали несколько шагов и остановились, зажимая прибывших в клещи. Мощные тела, в которых прослеживалось отдалённое сходство с каменным зверем, замерли, обретя вид несокрушимых изваяний. Гиганты были закованы в уродливую тяжёлую броню неизвестной модели, но явно аркианского происхождения.
Денанций Кар на глаз прикинул толщину броневой коры, остроту силовых шипов, форму и мощь вздыбленной чешуи на шлемах, толстые стволы фазеров на плечах. Последними углядел хлысты свёрнутых в кольца двумерных боевых лиан на бёдрах воинов. Охрана аркестранта внушала; броня и вооружение по быстрой оценке Денанция тянули на четырнадцатый класс.
Делар слегка нахмурился: таких затрат он себе не позволял.
— Это — Фелир Которр и Фелир Рырымм, — оскалилась Фелисса Шеррса. В этот миг стало отчётливо ясно, что она и гиганты — родственны каменному зверю, если и не по корню, то по облику и духу. — Они проследят за безопасностью ваших людей. А за вашей — проследим мы.
— Пока я... — ледяным тоном начал Зейдель, но Денанций Кар его прервал.
— Катос, заканчивай, — хихикнул он и махнул рукой, — не будем терять время и злить красивых кошечек. Оставим наших парней здесь, пусть поскучают.
На мгновение лицо Фелиссы Шеррсы сравнялось цветом с её же огненными волосами. Но в следующий миг химера запрокинула голову и расхохоталась. Отсмеявшись, заявила:
— А ты, мальчик, недурён. Светленький, веснушчатый... с корпорацией. Котёночек прямо по мне.
Левое веко Денанция задергалось, но улыбка стала лишь слаще.
— Ладно, поиграть ещё успеем, — сказала женщина-кошка и мотнула головой в сторону тёмного провала. — Негоже заставлять досторечённую ждать. Пошли!
И первая же направилась ко входу в монолит, не сомневаясь, что и гости за ней последуют. Те переглянулись и поспешили за женщиной. Позади пристроилась молчаливая Гаррса.
Тьма проглотила людей и облизнулась.
...Десяток шагов внутрь холма, и всё поменялось. Прямой и геометрически строгий, при взгляде снаружи, коридор внезапно обратился кривой глоткой с округлыми стенами, которые, казалось, спазматически сжимались и проталкивали людей всё глубже и глубже. Темнота ожила и жадно втягивала последние крупицы наружного света. Почти сразу посыпались панические сообщения о сбоях подсистем скафов. Но кошка-проводник спокойно двигалась впереди и, как мог поклясться Зейдель, украдкой хихикала.
Скафы работали всё хуже, визоры забивал снег помех. Катос Зейдель сторожко шёл за Шеррсой, пытаясь углядеть путь в той серой мути, которой залило лицевой экран. И у него же первого отказал скаф. На плечи навалилась тяжесть, ноги заплелись, и начальник маркетинга упал ничком.
— А!.. — вскрикнул Зейдель и Денанций Кар резко остановился.
— Катос?
— Ничего... ничего не вижу!
Рывком Зейдель перевернулся на спину. Позади серело размытое пятно выхода. Удивительно тёмное, чуть светлее окружающего мрака. На фоне этого пятна виднелись две, будто вырезанные из чёрной бумаги, фигуры: повелитель и вторая из женщин. Одна из фигур исчезла и в тот же миг с коротким шипением внутренний экран скафа окончательно погас.
Навалилась тьма и тишина.
Зейдель в ужасе принялся шарить по шлему, вцепился в забрало и с натугой распахнул его.
— Катос... Катос! — услышал он.
— Я тут! Скаф сдох!
Женщины-кошки молчали. В темноте слышалось лишь низкое и тихое рычание.
Зейделя резко дёрнуло и поволокло вглубь холма. Ударило об стену. Раз, другой. Серое пятно выхода запрыгало и исчезло. Зейделя тащило, тащило и тащило по кишке коридора, молотило об стены, в иные мгновения начальника маркетинга подбрасывало на неровностях пола. Пару раз взлетал к потолку, ударялся об него, а дальше Зейделя подхватывало и вновь волокло.
Наконец движение прекратилось. Зейделя швырнули на землю. Корпорат, кряхтя, попытался встать. И тут же его снесло таранным ударом, отбросило к стене, а врезавшийся разразился бранью.
Адон.
Тот выругался ещё раз и умолк.
Растерянные корпораты без толку взывали к скафам, — высокотехнологичная броня была мертва. А спереди и сзади, на два голоса, рычащим мявом раздавалось:
— Я ваш ор-р-рфей... Фелисса Шер-р-рса.
— Я ваш ор-р-рфей... Фелисса Гар-р-рса.
— Мы ваши ор-р-р-рфеи...
— ...р-р-рфеи...
— ...р-феи...
Зейдель прислушался. Вокруг шуршало, потрескивало и стрекотало. И тут по лицу Зейделя кто-то пробежал. Мелкие лапки, острые. Лицо засаднило. Начальник маркетинга хлопнул себя по лицу, провёл ладонью по лбу и щекам.
Мокро.
Облизнув ладонь, Зейдель понял — кровь.
Стрёкот нарастал. Чак-чак-чак. Чак-чак. Скрипнуло особенно громко. И непроглядная тьма откликнулась штормом хруста и посвиста, визга и топота миллионов крошечных ног. Резким металлическим звоном и костяными щелчками.
Шеррса и Гаррса продолжали, рыча и пофыркивая, тянуть странное:
— ...ваши ор-р-р-рфеи...
— ...р-рфеи...
— ...ф-ф-рфеи...
Умолкли. Послышалось жадное чавканье и громкий хруст.
Кошки запели. Их вой-рычание поднималось и поднималось, начинаясь с басов и быстро скользя вверх по октавам. Рёв-визг стал нестерпимым, Зейдель заткнул уши и сощурился от боли. Тут же его вздёрнули на ноги, перебросили через плечо.
Мир завертелся и ринулся навстречу.
Мутило. Чавкало, хрустело.
Прочернь коридора разорвали резкие вспышки. На краткий миг зарницы являли из небытия проносящиеся мимо стены; возникали и пропадали позади узоры глубоких теней горельефов, извивы золотистых древовидных стволов, колонны гигантских каменных ног, провалы боковых проходов, длиннейшие таблицы незнакомых иероглифов, и — живой шевелящийся стрекочущий ковёр понизу, поверху, вокруг... летящий прямо в лицо!
Зейдель, не размышляя и не пытаясь понять, грёб в архив обеими руками. Хватал что мог. Сохранял каждый кадр.
Схватить, упрятать! Понять — позже!
Шло время. Стремительно летело, металось, бежало и швыряло. Било об стены и стрекотало. Тащило, волокло. Открылось прыгающим серым пятном впереди, посветлело, налилось слепящим... Зейделя и его господина вынесло в большое, ярко освещённое пространство: громадный пустой зал, высокий потолок которого мягко светился, а в стенах виднелись широкие проёмы, то сумрачные, то светлые.
Кошки небрежно сбросили ношу на пол и отступили на пару шагов, с ухмылкой рассматривая гостей. У Шеррсы изо рта торчал толстый зеленоватый шнурок. У Гаррсы морда, — тут Зейдель не смог подобрать иного слова, — была в густо-зелёных и бурых пятнах.
