"Рассказ Зои" (Война старика 4)

Это был один из тех моментов, которые просто невозможно описать словами. Поэтому я больше не буду пытаться.

Но могу сказать, что была впечатлена. Эти обиняне знали об "Утре в Дели" всего несколько недель. То, что они не только знали песню, но и безупречно исполнили ее, было просто потрясающе.

Я должна пригласить этих ребят на следующий концерт хутенаннеров.

Когда все было готово, все, что я могла сделать, это закрыть лицо руками и сказать "Спасибо" обинянам. И тут Дикори прошел через ряды и встал передо мной.

— Привет тебе, — сказала я Дикори.

— Зоя Бутен-Перри, — сказал Дикори. — Я Дикори.

Я чуть было не сказала, что знаю это, но Дикори продолжал говорить.

— Я знаю тебя с детства, — говорил он. — Наблюдал, как ты растешь, учишься и получаешь жизненный опыт, и благодаря тебе сам научился воспринимать жизнь. Я всегда знал, кто ты такая. Я говорю тебе правду, что для меня всегда имело значение то, кто ты есть.

— Именно тебе, Зоя Бутен-Перри, я предлагаю сражаться за твою семью и за Роанок. Я делаю это не потому, что ты этого требуешь, а потому, что я забочусь о тебе и всегда заботился. Ты окажешь мне честь, если примешь мою помощь. — Дикори поклонился, что было очень интересно для обинян.

Вот ирония судьбы: это было самое большее, что я когда-либо слышала от Дикори, и не могла придумать, что сказать в ответ.

Поэтому я просто сказала: — Спасибо, Дикори. Я принимаю. — Дикори снова поклонился и вернулся в строй.

Другой обинянин шагнул вперед и встал передо мной. — Я Страйк, — говорил он. — Мы раньше не встречались. Я наблюдал, как вы растете, благодаря всему тому, чем Гикори и Дикори делились со всеми обинянами. Я тоже всегда знал, что вы такое. Однако то, чему я научился у вас, зависит от того, кто вы есть на самом деле. Для меня большая честь познакомиться с вами. Для меня будет честью сражаться за вас, вашу семью и Роанок. Я предлагаю вам свою помощь, Зоя Бутен-Перри, добровольно и безоговорочно. — Страйк поклонился.

— Спасибо, Страйк, — сказала я. — Принимаю. — И тут я импульсивно обняла Страйка. Он даже пискнул от удивления. Мы расцепили объятия, Страйк снова поклонился и вернулся в строй как раз в тот момент, когда вперед вышел еще один обинянин.

И еще. И еще.

Потребовалось много времени, чтобы выслушать каждое приветствие и предложение о помощи и принять каждое из них. Я могу честно сказать, что никогда еще не проводила время лучше. Когда все было сделано, я снова стояла перед сотней обинян — на этот раз каждый из них был моим другом. И я склонила перед ними голову, пожелала им всего наилучшего и сказала, что увидимся позже.

Затем я направилась обратно в операционный центр. Генерал Гау ждал меня у подножия лестницы.

— У меня есть для вас должность в моем штабе, Зоя, если вы когда-нибудь захотите, — сказал он.

Я рассмеялась. — Я просто хочу вернуться домой, генерал. Но все равно спасибо вам.

— Тогда как-нибудь в другой раз, — сказал Гау. — Сейчас я буду руководить этим соревнованием. Я буду беспристрастен, когда буду наблюдать за ним. Но вы должны знать, что в душе я болею за обинян. И я никогда не думал, что скажу это.

— Я действительно ценю это, — ответила я и направилась вверх по лестнице.

Гикори встретил меня у двери. — Ты сделала то, на что я надеялся, — объявил Гикори. — Я сожалею, что не вызвался сам.

— Я не хочу этого, — ответила я и обняла Гикори. Док поклонился мне, я кивнула в ответ. И тогда я подошла к консу.

— У вас есть мой ответ, — заявила я.

— Да, есть, — согласился консу. — И это меня удивляет, человек.

— Хорошо, — сказала я. — И зовут меня Зоя. Зоя Бутен-Перри.

— Да, действительно, — сказал консу. Похоже, его позабавила моя дерзость. — Я запомню это имя. И пусть другие тоже его запомнят. Хотя, если твои обиняне не выиграют этот конкурс, я не думаю, что нам придется долго помнить твое имя.

— Вы запомните его надолго, — сказала я. — Потому что мои друзья там, внизу, собираются почистить ваши часы.

И они это сделали.

Консу не на что было надеяться.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

И вот я отправилась домой с даром консу.

Джон и Джейн поприветствовали меня, когда я спрыгнула с шаттла обинян, и мы все сбились в кучу, когда я на полной скорости врезалась в маму, а затем мы потащили папу за собой. Затем я показала им свою новую игрушку: генератор саперного поля, специально разработанный консу, чтобы дать нам тактическое преимущество, когда придет Нерброс Эсер и его друзья. Джейн сразу же заинтересовалась и начала возиться с ним; это было ее хобби.

Мы с Гикори и Дикори решили, что в конце концов ни Джону, ни Джейн не нужно знать, чего нам стоило добиться. Чем меньше они знали, тем меньше Союз колоний мог предъявить им обвинений в государственной измене. Хотя казалось, что этого может и не случиться, совет Роанока действительно отстранил Джона и Джейн от их должностей, как только раскрылось, куда они меня отправили и с кем я должна была встретиться, и назначил на их место отца Гретхен Манфреда. Но они дали маме и папе десять дней на то, чтобы получить от меня ответ, прежде чем сообщить в Союз колоний о том, что те сделали. Я вернулась как раз перед окончанием срока, и как только они увидели, что привезла с собой, то не были склонны отдавать моих родителей на попечение судебной системы Колониального союза. Я не собиралась жаловаться на это.

После передачи маме и папе генератора саперного поля я пошла прогуляться и обнаружила Гретхен, читающую книгу на крыльце.

— Я вернулась, — сказала я.

— О, — сказала она, небрежно перелистывая страницу. — Ты уходила?

Я ухмыльнулась; она швырнула в меня книгой и сказала, что, если я еще раз сделаю что-нибудь подобное, она меня задушит, и что она может это сделать, потому что на наших тренировочных курсах самообороны она всегда была лучше меня. Что ж, это было правдой. Она была лучше. Потом мы обнялись, помирились и пошли искать Магди, чтобы донимать его дуэтом.

Десять дней спустя на Роанок напали Нерброс Эсер и около сотни аррисианских солдат, принадлежавших к той же расе, что и Эсер. Эсер и его солдаты вошли прямо в Кроатон и потребовали встречи с его лидерами. Вместо этого они нашли Савитри, помощницу по административным вопросам; она предложила им вернуться на свой корабль и притвориться, что их вторжения никогда не было. Эсер приказал своему солдату застрелить Савитри, и тогда они узнали, как саперное поле может навредить их оружию. Джейн настроила поле так, чтобы оно замедляло пули, но не более медленные снаряды. Вот почему винтовки аррисианских солдат не сработали, но огнемет Джейн сработал. Как и папин охотничий лук. И ножи Гикори и Дикори. И грузовик Манфреда Трухильо. И так далее.

В конце концов, у Нерброса Эсера не осталось ни одного солдата, с которым он приземлился, и он также был удивлен, узнав, что боевого корабля, который он оставил на орбите, там тоже больше нет. Справедливости ради, саперное поле не простиралось далеко в космос; мы получили небольшую помощь от благодетеля, пожелавшего остаться неизвестным. Но, как бы там ни было, игра Нерброса Эсера за лидерство в Конклаве закончилась очень печально и неловко.

Где я была во время всего этого? Ну, в безопасности, спряталась в бомбоубежище с Гретхен, Магди и кучей других подростков, вот где. Несмотря на все события предыдущего месяца, а может быть, и благодаря им, было принято решение, что на данный момент с меня было достаточно волнений. Не могу сказать, что я была не согласна с этим решением. Честно говоря, я с нетерпением ждала возможности просто вернуться к своей жизни на Роаноке со своими друзьями, и мне не о чем было бы беспокоиться, кроме как о школе и подготовках к следующей спевке. Насчет моей скорости — это было верно.

Но затем нанес визит генерал Гау.

Он появился тут, чтобы взять под стражу Нерброса Эсера, что и сделал, к своему большому личному удовлетворению. Но он был здесь и по двум другим причинам.

Во-первых, он проинформировал граждан Роанока о том, что издал постоянно действующий приказ, согласно которому ни один член Конклава никогда не должен нападать на нашу колонию, и что ясно дал понять не входящим в Конклав расам в нашей части космоса, что если кому-то из них взбредет в голову посягнуть на нашу маленькую планету, то лично он был бы очень разочарован. Он не уточнил, какой уровень возмездия оправдывает "личное разочарование". Так было эффективнее.

Мнения роанокцев по этому поводу разделились. С одной стороны, теперь Роанок был практически свободен от нападений. С другой стороны, заявление генерала Гау лишь подчеркнуло тот факт, что сам Союз колоний мало что сделал для Роанока, не только в последнее время, но и вообще когда-либо. Общее мнение сводилось к тому, что Союз колоний должен был за многое ответить, и пока он не ответит за все это, жители Роанока чувствовали себя совершенно вправе не обращать слишком пристального внимания на его распоряжения. Как, например, на то, что Манфред Трухильо должен был арестовать моих родителей и заключить их под стражу по обвинению в государственной измене. После этого Трухильо, по-видимому, не смог найти Джона или Джейн. Ловкий трюк, учитывая, как часто они разговаривали.

Но это стало еще одной причиной, по которой здесь был генерал Гау.

— Генерал Гау предлагает нам убежище, — сказал мне папа. — Он знает, что нам с твоей мамой будут предъявлены обвинения в государственной измене — вероятно, по нескольким пунктам, — и не исключено, что тебе они тоже будут предъявлены.

— Ну, я действительно совершила государственную измену, — признала я. — Из-за общения с лидером Конклава и всего остального.

Отец проигнорировал это. — Дело в том, что даже если местные жители не спешат нас выдавать, то всего лишь вопрос времени, когда Союз колоний пришлет за нами настоящих правоохранителей. Мы не можем допустить, чтобы у местных жителей были еще какие-то неприятности из-за нас. Мы должны улетать, Зоя.

— Когда? — спросила я.

— На следующий день, — ответил папа. — Корабль Гау уже здесь, и не похоже, что Колониальный союз собирается долго игнорировать это.

— Итак, мы собираемся стать гражданами Конклава, — сказала я.

— Я так не думаю, — ответил папа. — Да, мы поживем среди них какое-то время. Но у меня есть план, как устроить нас там, где, я думаю, тебе понравится.

— И где это?

— Ну что ж, — сказал папа. — Ты когда-нибудь слышала о таком маленьком местечке под названием Земля?

Мы с папой поговорили еще несколько минут, а потом я пошла к Гретхен, где мне удалось поздороваться с ней, прежде чем я разрыдалась. Она обняла меня и прижала к себе, давая понять, что все в порядке. — Я знала, что так и будет, — сказала она мне. — Нельзя делать то, что ты сделала, а потом возвращаться и притворяться, что ничего не произошло.

— Я подумала, что, возможно, стоит попробовать, — объяснила я.

— Это потому, что ты идиотка, — заявила Гретхен. Я рассмеялась. — Ты идиотка, и моя сестра, и я люблю тебя, Зоя.

Мы еще немного обнялись. А потом она пришла ко мне домой и помогла мне и моей семье собрать вещи для поспешного отъезда.

Слухи распространились, как это обычно бывает в маленькой колонии. Приходили друзья, мои и родителей, поодиночке, по двое и по трое. Мы обнимались, смеялись и плакали, прощались и старались расстаться по-хорошему. Когда солнце начало клониться к закату, мимо прошел Магди, и мы с ним и Гретхен прогулялись до усадьбы Гужино, где я наклонилась и поцеловала надгробие Энцо, попрощавшись с ним в последний раз, хотя он все еще был в моем сердце. Мы пошли домой, и Магди попрощался со мной, обняв так крепко, что я подумала, у меня ребра треснут. А потом он сделал то, чего никогда раньше не делал: поцеловал меня в щеку.

— Прощай, Зоя, — сказал он.

— Прощай, Магди, — ответила я. — Позаботься о Гретхен ради меня.

— Я постараюсь, — заверил Магди. — Но ты же знаешь, какая она. — Я улыбнулась на это. Затем он подошел к Гретхен, обнял ее, поцеловал и ушел.

А потом мы с Гретхен собирали вещи, разговаривали и подбадривали друг друга весь остаток ночи. В конце концов мама и папа отправились спать, но, похоже, не возражали против того, что мы с Гретхен остались всю ночь напролет и до самого утра.

Группа друзей приехала на меннонитской повозке, запряженной лошадьми, чтобы отвезти наши вещи и нас самих к шаттлу Конклава. Мы начали короткое путешествие, смеясь, но, приблизившись к шаттлу, замолчали. Это не было грустное молчание; это была тишина, которая возникает, когда ты сказала все, что хотела сказать другому человеку.

Наши друзья погрузили то, что мы брали с собой, в шаттл; мы оставили много вещей, которые были слишком громоздкими, чтобы их можно было взять, и которые мы отдали друзьям. Один за другим все мои друзья обняли меня, попрощались и ушли, а потом снова остались только мы с Гретхен.

— Хочешь пойти со мной? — спросила я.

Гретхен рассмеялась. — Кто-то же должен заботиться о Магди, — сказала она. — И о папе. И о Роаноке.

— Ты всегда была такой организованной, — заметила я.

— И ты всегда была собой, — не осталась в долгу Гретхен.

— Кто-то же должен быть, — сказала я. — И любой другой все испортил бы.

Гретхен еще раз обняла меня. Затем она отстранилась от меня. — Никаких прощаний, — сказала она. — Ты в моем сердце. А это значит, что ты никуда не ушла.

— Хорошо, — согласилась я. — Никаких прощаний. Я люблю тебя, Гретхен.

— Я тоже тебя люблю, — заверила Гретхен. А потом она повернулась и пошла прочь, не оглядываясь, хотя и остановилась, чтобы обнять Бабара. Он обслюнявил ее как следует.

А потом он подошел ко мне, и я провела его в пассажирский салон шаттла. Через некоторое время вошли все остальные. Джон. Джейн. Савитри. Гикори. Дикори.

Моя семья.

Я выглянула из окна шаттла на Роанок, мой мир, мой дом. Наш дом. Но нашего дома здесь больше нет. Я посмотрела на него и на людей в нем, некоторых из них я любила, а некоторых потеряла. Пытаюсь вобрать все это в себя, сделать частью себя. Сделать это частью своей истории. Моего рассказа. Чтобы запомнить это, чтобы я могла рассказать историю своего пребывания здесь, не прямо, а правдиво, чтобы каждый, кто спросит меня, мог ощутить, что я чувствовала о своем времени, о своем мире.

Я сидела, смотрела и вспоминала в настоящем времени.

И когда я убедилась, что у меня получилось, то поцеловала окно и задернула штору.

Двигатели шаттла ожили.

— Поехали, — сказал папа.

Я улыбнулась, закрыла глаза и стала отсчитывать секунды до старта.

Пять. Четыре. Три. Два.

Один.

БЛАГОДАРНОСТИ

В конце своей книги "Последняя колония" я упомянул, что, вероятно, на некоторое время отойду от вселенной "Войны старика", и, в частности, собираюсь дать персонажам Джона Перри и Джейн Саган отдохнуть и позволить им жить "долго и счастливо". Итак, можно резонно спросить, что сейчас здесь делает "Рассказ Зои"?

На это есть несколько причин, но две основные из них связаны с отзывами читателей. Во-первых, я получил много писем примерно такого содержания: "Эй, "Последняя колония" была великолепна. А теперь напиши еще одну. И сделай ее о Зое. А еще я хочу пони". Что ж, я ничего не мог поделать с пони (извините), но чем больше думал об этом, тем больше понимал, что мне тоже интересно побольше узнать о Зое. Зоя сыграла важнейшие роли второго плана в "Бригадах призраков" и "Последней колонии", и за время написания книг с ней произошло достаточно событий, чтобы, как я думал, рассказать ее историю и сделать ее интересной. Вам решать, был ли я прав на этот счет, но сам скажу, что очень счастлив.