— Четвертуем, голову закопаем подальше, обычно так делаем — нейтер странно смотрел на Джека — мы защищаем таких как он — начал Микыс речь, произносимую им, видимо уже не один раз — он один, взамен шестерых, которые спасут шестьсот, разве это не справедливый обмен?
— Нормальный — Чуу-ур, скупым движением лепестка отсек голову трупу, прерывая речь нейтера — во что завернем?
— У меня мешок специальный есть — осекся Микыс.
Быстро закончив с заметанием следов, они вернулись к уже пришедшему в себя Ритиху. Искра его не светилась, показывая, что он отдал всю собранную с жертвы силу на лечение своего отряда.
— Сделано? — коротко спросил он, у подошедших к нему Чуу-ура и Микыса, обращаясь скорее к нейтеру.
— Сделано — лаконично ответил Микыс, ожидая распоряжений.
— Выставить караульных, немного отдохнем и уходим, сейчас нам с клагшами не справиться, да и Кайтару нужны новые камни. И не забудьте ловушки снять.
— "Податели" вернулись — Микыс показал на приближающуюся тройку.
— Паук издох — отчитался один из топорников, подойдя к сафиру.
— Надеюсь, нить забрали? — прохрипел, хозяйственный сафир.
— Чуть распутали.
— Я заберу — Микыс сложил в мешок нить — скоро уходим, отдыхайте.
Джеку совершенно не хотелось уходить от загадочной ямы. Однако, приказ сафира заставил облегченно вздохнуть всех нейтер.
— Сюда идет первый круг, нам приказано отступить. Сами знаете их секретность вокруг всего, что они делают. Трое "подателей" остаются в качестве наблюдателей за клагшами и ямой. Таков приказ. Мы уходим, не думаю что это забота о нас. Скорее всего, нужно выполнить новое задание, так что не расслабляться.
Через сутки пути, навстречу отряду, ведомому сафиром, вышли семеро нейтер в окружении все тех же "подателей Мейна". Доспехи семерки рознились между собой, но как определил Чуу-ур, каждый был накачан силой под завязку. Посовещавшись с Кайтаром, они двинулись дальше.
Угрюмый отряд, пропахший гарью от сожженных трупов своих товарищей, наконец, добрался до своего круга.
— Я скоро буду — Ритих собрался на отчет о выполнении задания — всем мыться и отдыхать.
Сам он палкой выбил пыль из своей повешенной на крюк одежды, ограничившись, омовение рук и лица. После чего поспешно удалился.
— Надо достать тебе одежду наших цветов — проговорил Микыс, подойдя к усевшемуся прямо на землю Джеку. Чего не пошел к горячей воде?
— Так я здесь ничего не знаю, а все разбрелись кто куда — меланхолично ответил Чуу-ур, больше обеспокоенный начинавшейся тряской, из-за, откуда ни возьмись взявшегося холода, внутри стремительно остывающего организма.
— Тогда пойдем сначала к горячей воде, отмоемся от походной пыли.
— Пойдем, только может, сначала поедим? — Чуу-ур решил списать озноб на чувство голода.
— Нет, нельзя, а то плохо будет, в горячую воду надо ходить на пустой желудок. Потом поедим, и раздобудем тебе одежду.
Микыс повел Чуу-ура за собой, выступая в роли проводника у молодого магариша.
Идти пришлось довольно долго, спускаясь все ниже и ниже в лабиринте прорубленных прямо в скале ходов. Широкие проходы, украшенные выбитой резьбой, стремительно заполнялись идущими то вниз, то вверх нейтерами. С некоторыми, из которых Микыс важно раскланивался и перекидывался парой приветственных фраз.
— Какое многолюдное место — удивился Джек.
— Тебе повезло, в обычное время здесь отдыхают уважаемые тинофи, решая свои дела. Сейчас горячая вода открыта для всех воинов, совершенно бесплатно.
Огромная пещера открылась взору Джека, в которой нерукотворный рельеф, менялся самым причудливым образом. На возвышенностях и впадинах различных уровней, расположились бурлящие озерца, подернутые клубящимся паром. Левее от входа, каждое озерцо было облагорожено витыми лестницами, идущими в воду, скамьями и рукотворными стенами, чтобы скрыть от посторонних глаз, принимающих горячие ванны.
— Пойдем вон туда — проговорил Микыс, показывая на огороженный участок в самом левом углу — это мое любимое место, температура воды там меняется от края озера к середине.
Сложив свои вещи на специально расположенной скамье, Микыс прямо в одежде шагнул в бурлящее озеро. Джек последовал его примеру, с неохотой расставаясь с лепестком и ножом. Тихо проговорив им — я скоро — словно разговаривал с живыми существами.
Горячая вода приняла Чуу-ура, согревая замерзшие внутренности.
— Будь здесь, я знакомого увидел, нужно с ним поговорить — Микыс выскочил из воды как ошпаренный и скрылся за ширмой.
Быстро привыкнув к запаху серы, шедшему от бурлящей воды, Джек блаженно закрыл глаза и, оттолкнувшись от дна, завис на поверхности. Холод внутри него стал снова брать верх, и он мощным гребком обоих рук направил себя к центру озера, где, по словам Микыса, должно было быть теплее. Потеряв счет времени, Джек замер чувствуя остроту соприкосновения набирающего силу льда внутри себя и горячей воды, сковывающей распространение холода.
Бульк, брызги от упавшего рядом с Чуу-уром камня, попали ему на лицо. Бам, второй камень попал ему точно в лоб, заставляя сконцентрироваться и ступить на грань сна, ускоряя движения и реакцию. Третий камень он поймал левой рукой, одновременно открывая глаза, уже зная, что ему придется сражаться с шестью противниками. Резко нырнув, он опустился на дно и поплыл в сторону бросавших в него камни. Со стороны, собравшимся у края воды, показалось что человек, плавающий в середине озера, резко ушел под воду и тут же вынырнул рядом с ними, угрожающе сверкая глазами.
— Погоди, погоди.. — Микыс отбросив камень, поднял обе руки вверх одновременно шагая навстречу Чуу-уру.
— Мы думали, что ты сварился — извиняющимся тоном начал он.
— Здесь никто не купается, это такая шутка — подал голос один из стоящих рядом с Микысом.
Окинув взглядом собравшихся, Джек узнал переминающихся с виноватым видом ветеранов из отряда Ритиха, пытающихся спрятать пробивающееся любопытство за суровыми масками лиц.
— Так зачем? — Джек цепко ухватился за взгляд Микыса, потирая шишку на лбу.
— Никто не решался за тобой плыть, в этом кипятке можно мясо варить, а ты столько плавал без движения. Вот мы и подумали..
— Что уже сготовился и можно есть? — пошутил Джек, вызвав улыбки у ветеранов.
— Обычно простаки с криками выскакивают, кто визжит, кто ругается во все горло. Сразу видно кто из чего сделан. Ты первый, кого мы сами решили оттуда достать.
— Да вода сейчас там и не такая горячая — проговорил Чуу-ур, беря Микыса за локоть и уводя его в сторону от озера. Остальные нейтеры видя, что Чуу-ур жив и здоров стали расходиться.
— Что еще меня ожидает? — вкрадчиво спросил Джек сидящего рядом на скамье сохнущего Микыса.
— Больше ничего, времена трудные, нормальных развлечений почти нет, вот братья и придумываю всякое. А ты молодец, подготовился. Как узнал про эту шутку?
— Да уж узнал — решил Джек не разубеждать нейтера в том, что это не был заготовленный трюк. Настроение его испортилось, больше из-за того что снова навалился вымораживающий внутренности холод, заставляющий дрожать мелкой дрожью. Обильная еда, за широким столом, где собрались все подопечные Ритиха, также не принесла тепла в заледеневший организм.
Даже портной, примерявший на нем новую одежду, сочувственно налил новому клиенту какой-то настойки с резким запахом, после того как пару раз задел его ледяную руку.
— Что с тобой? — спросил Микыс у дрожащего крупной дрожью Чуу-ура, когда они возвращались от портного.
— Не знаю, похоже, простудился, мне бы снова к горячей воде, может там согреюсь — Джек не понимал что с ним происходит. Из него словно выкачивали небольшими порциями тепло. Знакомое, постепенно приходящее, ощущение опустошенности, вдруг напомнило место, куда он попал после атаки рыгача.
— Сейчас лучше к лекарю пойдем, горячей водой тут не поможешь, вон как тебя трясет. Лихорадку, надеюсь, никакую не подхватил, когда по этой твари многоногой ползали да ее вязали.
— Не надо лекаря, отлежаться бы мне — уверенный голос Чуу-ура заставил Микыса переменить планы насчет лекаря. Тогда пойдем ко мне, живу я рядом с казармой братьев, там и отлежишься.
По пути им встретился несущий лоток торговец, на котором было разложено много всяких орехов.
— Постой — Микыс протянул монету умудренному годами соплеменнику с хитрым огоньком в глазах — вот этих, что от лихорадки помогают.
— Конечно, бери — торговец сочувственно смотрел на Чуу-ура — еще вот таких возьми, они укрепят его силу, в борьбе с болезнью.
— Я не болен — выдавил из себя, чуть шевеля замороженными губами, Джек.
— Конечно, не болен — согласился с вооруженным воином торговец, многозначительно переглянувшись с Микысом и передавая ему пару свертков.
— Поешь немного, совсем здоровым станешь — раскланялся с ними лоточник, на всякий случай поспешно уходя, чтобы не заразиться неизвестной болезнью.
Джеку тем временем стало совсем плохо.
— Далеко еще? — прошептал он, почти перестав бороться с вытянувшим из него всю силу холодом.
— Почти пришли, сейчас орехов поешь, должно обязательно помочь — Микыс втащил Чуу-ура с комнату и положил его на деревянную кровать. Достав из свертков по ореху, он вложил их в ладони Чуу-ура — держи, как немного отпустит, съешь оба, а я за лекарем. Не обращая внимания на протестующее замычавшего товарища, он поспешно скрылся в дверном проеме.
Закрыв глаза, Джек встал на грань сна. Структура его каналов изменилась, став более видной и жесткой, словно застывшие кристаллы. Даже не разбираясь в произошедшем было видно, что это новые образования, более разветвленные и толстые чем те, что были раньше. Мощные соединения с темной сферой были отчетливо видны, даже без какого-то либо усилия со стороны человека. Тепло, ожгло ладонь и поднялось до локтя, наполняя каналы живительной энергией. С усилием раскрыв глаза, Джек смотрел на свою правую раскрытую ладонь, на которой вместо ореха находилась горстка черного пепла. Догадка мелькнула в его сознании, и следующий орех отправился в центр татуировки на ладони. Тепло дошло до плеча, питая всю систему каналов, приводя человека в почти нормальное состояние. Еще пять орехов, и Чуу-ур уже не чувствовал холода. Даже взбодрившись от шестого ореха, рассыпавшегося как и предыдущие, в прах. Что же это такое? Думал он, разгрызая последний орех из свертков, теперь мне нужно постоянно подпитываться силой, беря ее из окружающего. Нужно будет попробовать еще на чем нибудь, а то орехов не напасешься.
Хотя сразу после возвращения с другого пласта окружающего, такое уже было, когда на камне осталась отчетливой черной печатью его рука. Джек тогда не придал этому значения, не связав произошедшее с накатившей слабостью. Теперь задумавшись, он положил руку на кровать с четким желанием вытянуть из нее силу, но ничего не получилось. Значит, только определенные предметы могут отдать мне свое тепло, сделал он вывод из произведенного опыта. Микыса все еще не было, и Чуу-ур блаженно вытянувшись на кровати заснул тревожным сном.
— Прошу быстрее доктор, ему совсем плохо — услышал голос нейтера, рефлекторно вскочивший и оголивший лепесток Джек. Лекарь отшатнулся назад, больно ударившись головой о косяк двери, от замахнувшейся на него мечем застывшей статуи.
— Зачем вскочил? — как ни в чем не бывало, участливо поинтересовался Микыс. Ложись, уважаемый Рора тебя осмотрит, он спас от лихорадки не один десяток душ.
— Не нужно, мне уже лучше — убрав лепесток, Джек сел на кровать.
— Я настаиваю, чтобы уважаемый Рора тебя осмотрел — проговорил Микыс, приглашающее указывая лекарю рукой на сидящего Чуу-ура.
Немного брезгливо, дородный доктор подвинулся к сидящему Чуу-уру, не прикасаясь к нему.
— Оплата? — задал он вопрос в воздух, не смотря на Микыса.
— Да конечно, выйдя на мгновение, Микыс вернулся с небольшим мешочком и передал его лекарю.
Взвесив на руке полученный кошель, доктор недовольно вздохнув начал осмотр больного. Начав с шеи и передвигаясь по телу, он удивлено прекратил осмотр, уверенно заявив, что в этом больном совершенно нет лихорадки.
— Орехи помогли — решил как-то оправдаться Джек.
— Осмотрите его еще раз, совсем недавно у него были все признаки — по лицу Микыса было видно, что он уже жалеет о переданном доктору кошеле.
— Совершенно точно говорю, что никакой лихорадки в нем нет, если появятся признаки болезни, то я приду бесплатно — больше не видя для себя дела, доктор встал и, раскланявшись, покинул жилище Микыса.
— Странно это все — изрек присевший на скамью нейтер.
— Чего странно?
— То как у тебя лихорадка прошла, да и остальное — задумчиво изрек Микыс, явно сожалея о потраченных деньгах.
— Не беспокойся, я сам оплачу его визит — Джек достал из заплечного мешка монеты и положил их на стол.
— Хочешь меня обидеть? — Микыс задумчиво разглядывал Чуу-ура, словно оценивал его по какой-то своей мерке.
— Нет, я не знаю ваши обычаи, давай я уберу монеты и забудем. Лучше пойдем, я угощу тебя и братьев.
— Вот это другой разговор — оживился Микыс — если у тебя все нормально, то пойдем.
— Лучше не бывает — успокоил его Джек, сдержанно ухмыляясь — покажи лучшее место в этой дыре.
— Какая это дыра? Нейтер деланно возмутился. Это тебе не пригород, какой нибудь, это шестой круг. Здесь есть все, что есть в первом, а может даже и лучше. Пойдем в четвертый дом. Я дал слово Ритиху, что больше туда не ногой, но сегодня особый случай. Нужно же все тебе показать, словно сам себя убеждал нейтер.
— Что первые три дома не подойдут — снова ухмыльнулся Джек.
— Нет, нам нужен именно четвертый, там все есть — ударение на слове "все", немного его насторожило. Не зная чего ожидать, от предложенного, он согласился.
В отличие от уменьшения цифр, в иерархии кругов, при описании домов, в которых творилось всякое непотребство, нумерация шла от меньшего к большему, подчеркивая значимость заведения с каждой увеличивающейся цифрой.
Скопище пороков, искусно культивировалось в этих заведениях, привлекая все большее число клиентов полнейшей вседозволенностью. Наличие денег означало, что любое твое желание осуществиться, вопрос был только в цене. Нелегальные дома процветали под прикрытием руководства кланов, которые сами были здесь частыми гостями, а некоторые и завсегдатаями, погрязшими в распутстве. Рядом со строгой иерархией, табу, полным подчинением и самопожертвованием, существовал рассадник порока, развращавший неготовое к такому ханжеское общество. Появившийся относительно недавно, этот культ низменных желаний прочно закрепился в системе ценностей Торлора, приучая к тому, что нет ничего ценнее звонких монет. Постепенно, разрушая устои общественного строя, эта гниль распространялась все дальше от центра города, в котором зародилась.
Сыны Адара, так они называли себя, навязчиво призывали поклоняться четырехногому богу-гермафродиту, одновременно бывшему и мужчиной и женщиной, служение которому заключалось в участии в массовых оргиях во славу ненасытного бога.
