— Она права, — перебил его Аррейт. — Только что мы рассуждали о том, что возможны большие потери, уменьшить которые может Ниас. Но не в одиночку же! Занимаясь только раненными, мы упустим момент с приготовлениями необходимых снадобий. Да и просто это адский труд! — голос стал твердый и вокруг словно разлилась давящая сила.

— Прекрати! — рыкнул на него Съеррах. — Мы понимаем, Ниас, что это тяжело, но, видишь ли, впереди двойная оборона...

— И ваших воинов может на нее не хватить, если они будут лежать израненные и больные, — похоже, меня в расчет принимать не собираются. Что ж, будем выходить на равные их же методами. — Сегодня-завтра ваши жены и дети покинут крепость, но вопрос в том, кто сможет встретиться с ними потом? Вы ждете, что я буду рвать жилы, вытаскивая друг за другом из-за грани? Выгорая полностью?

— Ты связана контрактом... — внезапно подал голос Террок.

— Связана, но там нет ни слова об объеме поставляемых услуг. Приведу дословно: выполнять обязанности целителя по поддержанию жизни обитателей Луадора. Убрав заразу, попавшую в организм, я полностью выполню требование. Вопрос в том, сколько времени вам потребуется на восстановление и так ли, как надо, оно пройдет.

Я понимала, что ступила на тонкую дорожку, которая могла привести к полному противостоянию с командующим составом. Но, похоже, я и так нахожусь в этой ситуации. Да, это был шантаж, но что поделать, если эти твердолобые оборотни мои интересы даже рассматривать не хотят? Ведь ясно, что я сгорю за пару дней. Но жить хочется. А это стоит борьбы.

— Сколько требуется? — Аррейт был как всегда краток.

— Трое, но лучше четырех.

— Я дам их тебе, — удивленный вздох был ответом. Командиры переглядывались, с легким недоумением посматривая в нашу сторону.

— Аррейт, ты уверен? — настороженно спросил Съеррах.

— Более чем. И если вы хоть немного подумаете, то поймете, что Ниас права.

— Согласен, — подал голос другой командир. — Но больше одно дать не смогу, извини.

Я благодарно кивнула. Нужно будет обязательно узнать, как зовут еще одного моего добродетеля. Остальные воздержались, чего, впрочем, и стоило ожидать. На этом совещание, можно сказать, было закончено. Обсудив несколько технических моментов, в которых я не сильно разбиралась, мы покинули комнату. Выходя, Аррейт тут же взял меня за руку, крепко сжав, словно боялся, что я исчезну. Отойдя на достаточное расстояние от всех остальных, он склонился ближе и произнес:

— Мне жаль, что так получилось. Я надеялся, что они смогут пересмотреть свое отношение, но слишком уперты.

— Сразу всех не переменишь, — попыталась успокоить его. И, придвинувшись ближе, чуточку приподнялась на носочках. Поцелуй вышел коротким, но нежным. Аррейт тут же попытался перехватить инициативу, но тут уже я, упершись руками ему в грудь, попыталась отстраниться. Нехотя, но он все же дал мне это сделать, чуть вопросительно взглянув в лицо:

— Спасибо за поддержку.

Коротко хмыкнув, он улыбнулся.

Прошедшее собрание оставило в душе смятение. До сих пор угроза какого-либо нападения казалась фантомной: несмотря на то, что колокол уже звонил не единожды, я отстраненно относилась и к самой нечисти, и к факту боев за пределами крепости. Луадор представлял собой твердыню, которая упорно хранила своих обитателей, защищая от невзгод и не давая возможности соприкоснуться с объективной реальностью. Но теперь, буквально вот-вот, сама реальность придет к нам. Пожелание, высказанное Лорреном перед уходом, тоже не добавляло спокойствия. Мне казалось, мы недооцениваем угрозу, ничего не делаем, в конце концов! Да, я видела, что последние дни тренировки воинов были непрерывными, часть из них постоянно то уходила, то возвращалась на территорию крепости. Но этого мало! А если добавить к этому услышанное, то вообще не понятно, какими силами они собираются отстаивать крепость.

По дороге то и дело попадались спешащие оборотницы, дети, носившиеся в каком-то нервном предвкушении — словом, сборы шли полным ходом. Я смотрела на это с тянущей тоской в груди: они уходили, не зная, вернутся ли к ним их мужья, братья, отцы. Расставание давило грузом, а памятуя об особенностях пар у оборотней, велика вероятность, что некоторые из них уйдут вслед своей половинке за грань. С другой стороны, останься здесь, неизвестно, как бы себя повели человеческие солдаты и маги, имея таких отличных заложников.

Так в тяжелых думах я добралась до комнаты, чтобы проверить своих вчерашних пациентов. Казалось бы, один день, но сколько всего успело произойти за это время. Цепочка событий превратилась в ком, грозящий просто раздавить в череде дня.

Не успела поднести руку к двери, как она тут же распахнулась. На пороге стояла оборотница, во все глаза рассматривающая меня. Я же последовала ее примеру, с любопытством изучая ожившую девушку. Здоровый румянец и блеск глаз делали ее настоящей красавицей, черные волосы были заплетены в косу.

— Светлого дня, — вежливо поздоровалась, когда пауза начала затягиваться.

— Светлого! — воскликнула она и порывисто обняла меня. Покачнувшись, я оперлась рукой о стену, а другой приобняла ее в ответ. — Спасибо!

Наконец она отступила в сторону и сказала:

— За мной...

— Нет! — перебил ее голос Палеха, и буквально через секунду он показался рядом. — За мной долг жизни, целитель Ниас!

— Принимаю, — на автомате ответила я, и только потом поняла, что сделала это неосознанно.

— Можно я буду тебя Ниас звать? — как можно отказать, когда на тебя смотрят широко открытые просящие глаза?

— Конечно, — настроение преодолело отметку "терпимо" и добралось до "неплохо". Раисса была настолько деятельной и живой, переполненной энергией, которой стремилась поделиться, что невозможно было оказаться безучастной.

— Проходи к нам скорее, — тут же схватив за руку, она повела в комнату и усадила на стул. — Представляешь, просыпаюсь, рядом лежит Палех и лужа крови. Я так перепугалась! Но тут он, словно почувствовал мое отчаяние, начал шевелиться. Я так счастлива!

Раисса тут же прильнула к Палеху, который сильнее обхватил ее и поцеловал. Для этих двоих не существовало никого вокруг в это мгновение счастье. А я была просто рада, что все не зря, и хотя бы эти двое обрели друг друга. Прерывать их не хотелось, но пришлось. Привлекая внимание легким покашливанием, сказала:

— Вам необходимо покинуть крепость как можно скорее. Сегодня будет уходить обоз с оборотницами, думаю, вам лучше присоединиться к ним.

— Что случилось? — Палех сразу насторожился и словно подобрался весь.

— Мы ожидаем двойного нападения, — не стала вдаваться в подробности. — Поэтому эвакуируем часть населения.

— У меня повозка осталась в поселении неподалеку... — тут же начал рассуждать в слух и проговаривать варианты Фота. А Раисса, словно очнувшись, спросила:

— Ты остаешься?

— Да.

— Но остальные же уходят... — непонимающе спросила оборотница.

— Я целитель, Раисса, к тому же связана договором, — чуть грустно улыбнулась ей. — Мое место здесь.

Палех смотрел извиняюще, но мне не в чем было его обвинять. Так сложилось, что я сама выбрала эту дорогу, и только мне держать за нее ответ.

— Я навсегда обязан тебе, — после непродолжительного молчания тихо сказал он. — Не знаю, как будут развиваться дальнейшие события, но постараюсь помогать вам по мере сил.

— Спасибо, — просто ответила я. Отталкивать помощь в такой ситуации было бы совершенно недальновидно. — А теперь собирайтесь. Не стоит задерживаться.

Выйдя от них и направившись на кухню, свою так называемую лабораторию, поймала себя на мысли, что еще одна страница моей жизни перевернута. Казалось бы, не так много времени прошло с приезда в Луадор, но едва налаженный быт снова летел в тартарары, заставляя с опаской вглядываться в грядущий день.

А ночью пришли кошмары: оборотни, больше похожие на восставших зомби, с кусками омертвевшей плоти в руках, протягивали свои дары, прося принять за добрую службу, огонь, пожирающий Луадор, словно пытающийся выжечь невидимую заразу, маги, стоявшие на небольшом пригорке сразу за лесом и с непроницаемыми лицами наблюдающими за агонией крепости. Мой дух словно парил над землей, выискивая в чернеющей толпе темную макушку. Но Аррейта нигде не было видно. Внезапно что-то потянуло меня вниз, и я в мгновение ока очутилась стоящей перед отцом, который магией пригвоздил Аррейта к стене. Оборотень сопротивлялся, его лицо свела судорога, но он не мог даже пошевельнуть рукой. Почувствовав мое присутствие, лорд Лантер обернулся и, криво улыбнувшись, спросил:

— Занятное зрелище, не правда ли, дочь моя? От такого чучела в своем кабинете я бы не отказался.

— Отпусти его! — мой голос сорвался на крик. Все тело трясло, но я была совершенно беспомощна перед этой мощью.

— Зачем? — сплевывая кровь, ответил он. Я только тогда обратила внимание, что его лицо покрыто рваными ранами, на дорогом камзоле застыла кровь, и, судя по бледности лица, он ранен и истощен.

— Чего ты хочешь? — глухой голос, так не похожий на мой.

— Полного подчинения, — попытался засмеяться он, но перешел на судорожное карканье. — Что, Ниас, стоит он твоей свободы?

Мы находились словно в аду: стены почернели от копоти и дыма, пламенем объяты телеги, склады, да и вся земля. Откуда-то сверху сыпется мелкий камень, больно ударяя руку. А я не могу оторвать глаз от Аррейта. Его веки полуприкрыты, даже не уверена, что он меня видит или слышит. Незримая нить, связавшая наши судьбы, тихой трелью дрожит от напряжения, готовая порваться в любой миг.

— Так что, Ниас, стоит? — грубый голос отца возвращает меня к реальности.

— Да... — слова упали камнем, а резкий звук лопнувшей нити оглушает, заставляя упасть на колени и прижать ладони к лицу.

— Дура, — не говорит, а словно припечатывает он, отпуская силу, и тело Аррейта мешком сваливается на землю. — Этого он не простит.

— Нет, — зашептали губы, — нет, Аррейт, нет...

— Тсс, — слышен знакомый голос, — я здесь, Ниас, не переживай.

Резко распахнув глаза, я увидела склонившегося над собой Аррейта. Не скрывая беспокойства во взгляде, спросил:

— Ты металась во сне. Что-то приснилось?

— Кошмар, — устало откинулась я, увлекая его за собой. Потом сообразила и спросила. — А ты как здесь оказался?

— Гонишь? — глаза словно похолодели, а рука, обнявшая, затвердела.

— Нет, нет, — поспешила успокоить, с затаенной нежностью наблюдая, как разглаживается лицо и уходит настороженность. — Я рада, что ты здесь, — с небольшой запинкой продолжила я.

Чуть подвинувшись, давая ему возможность улечься поудобнее, провела по волосам, обрисовала брови, спустилась по едва заметной горбинке носа, но была перехвачена его рукой. Задержав ее, он аккуратно поцеловал запястье, не спуская с меня внимательных глаз. Потом положил ее на сердце, и я тут же почувствовала быстрый ритм под пальцами.

— Отдыхай, — еще один короткий поцелуй, и прикрыл глаза. А я только поняла, насколько же он устал. Двое суток на ногах, занятых попытками укрепить систему Луадора, вымотали его достаточно. Складки залегли и не торопились разглаживаться на лице. Казалось, он уже уснул, так мерно и спокойно вздымалась грудь. Не став будить неосторожными прикосновениями, подвинулась поближе и смотрела. Когда еще выдастся такая минутка провести время с тем, кто дорог сердцу. Неожиданно фыркнув, чуть приоткрыв один глаз, сказал:

— Спи, Ниас, — притянул еще ближе, накрывая тяжелой рукой. И я сама не заметила, как последовала его совету.

Следующие два дня прошли как в тумане. Территория Луадора заметно опустела, не было слышно веселых голосов. Практически все женщины покинули крепость, осталось только двое немолодых оборотниц, не пожелавших уходить и заявивших, что кто-то же должен позаботиться о пропитании защитников, а им де терять все равно нечего.

Тренировки воинов стали постоянными. То и дело были слышны выкрики со двора. Время от времени тех, кто уже устал достаточно, отпускали отдохнуть, переключив на изготовление тяжелых снарядов и зажигательных смесей, которые предполагалось использовать в крайнем случае, если враг подберется слишком близко к Луадора. Хотя какой враг — нечисть. Все прекрасно понимали, что против магов нам поставить нечего. Крепость не обладала силовым защитным контуром, вообще ничем, что могло бы противостоять им. Лично меня очень волновал вопрос: специально ли сделана такая дыра в защите? И в утвердительном ответе я практически не сомневалась.

Все время я проводила на кухне, куда, плюнув на безопасность, перенесла большую часть своих медицинских запасов. Бегать каждый раз за ними в комнату не представлялось возможным: каждая минута была на вес золота. На горелках постоянно что-то кипело, шумело, булькало. На стенах были приклеены листы с последовательностью действий, поскольку я всерьез опасалась что-нибудь перепутать в такой спешке. Параллельно переливала готовое в небольшие пузырьки, чтобы потом передать командирам. Они должны были снабдить свои отряды, дабы обеспечить им дополнительную защиту.

Такая круговерть не оставляла времени на размышления. От четкости и своевременности действий зависело слишком много. В воздухе висело предчувствие беды, которое гнало вперед и вперед, не давая остановиться и оглянуться. Лица встречных стали нахмуренными и серьезными. Никто не слонялся без дела.

Аррейта я видела мельком, рвано. Только ночи стали нашим временем: мы словно пытались максимально сблизиться друг с другом за оставшееся время. На разговоры не было сил ни у него, ни у меня. Объятия, поцелуи, ласки — мы горели от желания, не переступая черты. Одним из вечеров, когда мы лежали, притихшие, пытаясь успокоить бушевавшие чувства, он достал из кармана небольшую деревянную коробку и протянул мне.

— Что это? — настороженно, но вместе с тем в каком-то предвкушении спросила я.

— Выбирая пару, оборотень дарит половинке дар-о, который служит подтверждением серьезности его намерений и предложением связать с ним свою жизнь.

Заметив, как у меня взметнулись брови вверх, он торопливо продолжил:

— Каждый оборотень должен изготовить дар-о собственноручно. Я старался закончить его раньше, но не успел, — Аррейт покаянно покачал головой. — И заставил тебя сомневаться в своих чувствах. Прости.

Вот оно, предложение руки и сердца, но почему же в груди сердце бьется раненой птицей? И так больно и тоскливо, словно он прощается со мной?.. Встряхнув головой, пытаясь отогнать непрошенные мысли, я снова посмотрела на него.

— Тот, кому вручают дар-о, не обязан давать ответ сразу. Но, — гораздо более серьезным голосом продолжил он, — Ниас, я люблю тебя. И хочу связать свою нить жизни только с твоей.