Произвол судьбы

— Там, в 'Сломанном мече' — старый пес Готрид, — сказал я. — Сдери с него шкуру и набей чучело!

— Это что, приказ короля? — вытаращил глаза палач.

— Нет, моя личная просьба. Я просто подумал, тебе ведь ничего не стоит сделать чучело из этой собаки. Не волнуйся, я хорошо заплачу.

— Извините, ваше высочество! Я должен спросить позволения у короля! — как-то очень испуганно произнес палач и почти бегом выскочил из мастерской.

Я так и остался бродить по Охотничьему залу, стены которого были увешаны рогатыми головами оленей и лосей, обходя замершие в угрожающих позах чучела хищников и пытаясь вспомнить, какой из древних законов запрещает делать чучела собак. Закона я так и не вспомнил, наверно, не было все-таки такого закона, зато меня вызвал отец.

— Тебе не кажется, Рикланд, что ты слишком много себе позволяешь? — гневно вопросил он. — Приговаривать к смертной казни позволено только королям!

Я, как обычно, начал усиленно ломать голову и вспоминать, кому я умудрился вынести смертный приговор. Так бы, наверно, и не додумался, если бы Брикус не пропел:

Принц, когда же ты оставишь

Лорда Готрида в покое?

Смилостивься, пусть живет!

Ведь на чучело такое

Сена нужно больше втрое,

Чем зимой съедает скот!

Пленным повезло меньше, чем мне. Их заперли в темном сухом помещении, называемом амбаром, в котором не хранилось ничего, кроме зерна, да и то за стеной. Факел в руке Детрана осветил пару десятков хмурых лиц, слегка опухших от ударов крепких кулаков моих бравых каторжников, по-видимому, в честь праздника временно вообразивших себя надсмотрщиками с рудников.

— И ты уверяешь, что этот щуплый подросток и есть настоящий Рикланд? — хмыкнул мрачного вида тип с длинными свисающими усами и с черной повязкой на глазу. Кажется, именно он беседовал с Алаваром при нашей не особенно дружеской встрече в трактире. Лорд Крембер — насколько я припомнил, его звали именно так, — оглядел меня с ног до головы с безграничным недоверием и язвительно спросил: — Не слишком ли ты молод для непобедимого героя, мальчик?

Бывают же такие наглые лорды! Конечно, последние дни я, прямо сказать, не увлекался роскошными пирами, и это наложило некоторый отпечаток на мою и без того не особенно упитанную фигуру, но обозвать меня щуплым подростком — это чересчур. Хотя я и сам на его месте, наверное, вел бы себя не лучше. Вполне возможно, бедняга боялся, что с него сдерут кожу или сварят живьем, кто знает, как у них с Алаваром принято расправляться с пленными, вот и искал быстрой смерти.

— А как, по-твоему, я должен выглядеть? Как старый дед? — огрызнулся я.

— Ты-то, мальчик, можешь выглядеть на свои, сколько тебе там, семнадцать, восемнадцать? А вот принцу Рикланду должно быть не меньше тридцати, судя по тому, что 'Песнь о бесстрашном Рикланде и злобных орках' я слышал от бродячих менестрелей еще лет десять назад, 'Балладу о горных троллях' еще раньше, а 'Сказание о юном принце и короле гномов', говорят, пели еще до дракона.

— Да будет тебе известно, старикашка, что орков я убиваю с семи лет, 'Балладу о горных троллях' Брикус сочинил не про меня, а про Ленсенда, а 'Сказание о юном принце и короле гномов' вообще про Ролмонда, моего отца. Кстати, за всю историю Фаргорда не было ни одного наследного принца старше тридцати лет. Это только в Эльмарионе принцы дожидаются трона, пока не поседеют, а в Фаргорде короли долго не живут. И те, кому удается меня разозлить, между прочим, тоже!

— Ну и что же ты медлишь? Или еще не придумал для нас казнь?

— А чего придумывать? — ухмыльнулся я. — Тут народ дружественного государства предлагает вздернуть вас на ближайшем высоком дереве. — Я выдержал многозначительную паузу и добавил: — Правда, все высокие деревья они срубили, так что до ближайшего придется тащиться через поле. Не знаю, как вам, а мне неохота. Поэтому я, пожалуй, сохраню жизнь твоим людям, лорд Крембер. Правда, с одним условием...

— Ты что, собираешься их помиловать? — перебил меня Детран.

— А почему бы и нет? Не знаю, как ты, Детран, а я всю жизнь прожил в Черном замке, где смертные казни самое обыденное дело. С моей точки зрения, это невероятно скучное и довольно неприятное зрелище. К тому же я не считаю этих людей виновными, ведь они просто выполняли приказы мерзавца Алавара. Вот ты выполнишь мой приказ, если я прикажу убить лорда Готрида, Главного королевского советника?

— Я убью его, если прикажешь! — с готовностью согласился Детран.

— Ну а потом король велит тебя казнить, а я останусь на свободе, — продолжил я. — Справедливо?

— Конечно, справедливо! — решительно заявил Детран. — Ведь ты — принц, а я простой воин. Для меня большая честь — отдать жизнь, выполняя твой приказ.

Я думал, что на такую безграничную преданность способны только собаки. С детства я выгораживал перед королем провинившихся наемников, уверяя, что они действовали по моему приказу, даже если они просто устраивали пьяную потасовку, и уже привык к мысли, что я виноват в любых выходках своих людей, а тут такая самоотверженность! У меня просто не было слов, особенно после того, как еще несколько человек из моего отряда, с любопытством заглядывавших в дверь, выразили полное согласие с Детраном, заявив:

— Мы же принесли тебе клятву верности!

Вот тебе и пустая формальность! Все-таки народ — это что-то необыкновенное! Пожалуй, с этими людьми у меня появился реальный шанс уничтожить проклятых орков. Всех до единого! Ведь королевские наемники их и пальцем боятся тронуть, повинуясь приказу короля, а одному мне до конца жизни не управиться. Бывшим же каторжникам на королевские приказы глубоко наплевать, ведь они клялись в верности мне, а не королю. Людей Алавара стоило тоже привлечь на свою сторону, и я обратился к ним:

— Если я сохраню вам жизнь, поклянетесь ли вы верно служить мне?

— Сначала докажи, что ты действительно Рикланд, — буркнул Крембер.

Не будь одноглазый Крембер связан, это не сошло бы ему с рук. Он бы и пикнуть не успел, как я доказал бы ему своим мечом все что угодно, а так пришлось проглотить свои чувства и попытаться воспользоваться трезвым рассудком. 'С какой стати люди Алавара должны мне верить, если их уже однажды обманули? — уговаривал себя я. — Они же меня в лицо не знают. А в этой эльмарионской одежде и с подбитым глазом я, скорее всего, похож не на принца, а на то мифическое существо по имени Пугало Огородное, с которым обожает сравнивать меня Роксанд, когда я забываю причесаться или убегаю в расстегнутой куртке...'

— Определенно пора начинать чеканить монеты с моим портретом, а то половина жизни уйдет только на то, чтобы отстоять право называться собственным именем, — съязвил я. — И какое же доказательство тебе нужно?

Крембер удивленно поднял бровь над единственным глазом, видно, не ожидал от меня такой сговорчивости, и задумался.

— Пусть поймает стрелу! — предложил кто-то из пленных.

— Да, пожалуй, — согласился Крембер. — Арбалетную. Наш Рикланд, или, как его там, Алавар, никогда не баловал нас таким фокусом. Или ты тоже скажешь, что про стрелы все выдумал шут?

— Арбалетную так арбалетную, — сказал я, пожимая плечами. — Развяжите этого человека и принесите ему арбалет!

На площади перед трактиром собралась изрядная толпа — эльмарионцы, мой отряд, даже пленных привели, связанных. Всем было любопытно посмотреть, как я поймаю стрелу. Или как погибну.

Лорд Крембер стоял на другом конце площади в окружении моих людей с обнаженными мечами и старательно целился из арбалета мне в лоб. Стрелять он не спешил, и в его единственном глазу, смотревшем то на меня, то на стоявшего недалеко от меня Детрана, отражалась нерешительность. Если я не поймаю стрелу и погибну, он умрет следующим — это было ясно как день, и у меня, признаться, не было желания гарантировать ему безопасность в случае моей смерти. У меня вообще не было ни желаний, ни мыслей. Когда собираешься ловить стрелу, лучше вообще ни о чем не думать и не смотреть на арбалет, из которого она вылетит, разве что уголком глаза, а просто позволить руке схватить ее, когда эта рука сама сочтет нужным. В бою это вообще получается само собой.

В конце концов Крембер все же решился. Раздался щелчок, тут же — короткий свист стрелы, пролетавшей в стороне от меня, а через мгновение я уже крепко сжимал ее в кулаке, продолжая падать на руки, потому что после такого длинного прыжка приземлиться на ноги просто невозможно. Детран же, которому предназначалась стрела, падал на спину, уморительно размахивая руками.

— Сто демонов тебе в задницу, Крембер! Мы так не договаривались! — возмущенно крикнул я, отряхнув пыль с эльмарионской куртки. — Какого лысого демона ты стрелял не в меня? Я тебе что, заяц, через всю площадь прыгать?

— Прошу принять мои извинения, ваше высочество, — как-то уж очень виновато промямлил Крембер, не глядя мне в глаза. — Я мог бы догадаться, кто вы, уже хотя бы по тому, как вас испугался Алавар, а я послушал своих людей. Они были уверены, что вы такой же проходимец, как и он. Теперь они верят вам и пойдут за вами. А меня, — Крембер невесело усмехнулся, — можете казнить, если вам будет угодно.

Казнить я никого не стал, кончилось все тем, что люди Алавара принесли мне клятву верности, к которой, кажется, тоже относились серьезно. В результате я получил несколько неплохих воинов, отличного командира — лорда Крембера, две враждующие группировки в отряде и массу осложнений с эльмарионцами, которые пришлось урегулировать при помощи золота моего отца, отнятого Алаваром у Дронта и Луса, а мной у Алавара.

Поход к Черному замку не сулил ничего интересного — долгое и нудное продвижение большого отряда с частыми привалами, долгими ночевками и постоянной жратвой. Я всегда плохо переносил такие путешествия, сваливал все заботы на Крайта, а сам отправлялся вперед, но на этот раз решил приучить себя к нормальной походной жизни настоящего боевого командира, а не героя-одиночки, которым, в сущности, всегда оставался.

Я ехал медленной рысью во главе отряда на вороном жеребце по кличке Дебошир из сгоревшей эльмарионской конюшни, отчаянно скучал и старательно боролся со сном. До Черного замка оставалось еще два дня пути, когда лорд Крембер, не отличавшийся особой деликатностью, спросил:

— Неужели ты никому из нас не доверяешь, принц, даже Детрану, который корчит из себя верного пса?

— С чего ты взял? — удивился я.

— Если бы ты не боялся, что во сне тебя могут убить, то, наверно, спал бы, как все люди, а не сражался бы по ночам с собственной тенью и не точил и без того острое оружие.

— Ничего я не боюсь, — вспылил я. — Просто я не привык подолгу спать, вот и тренируюсь, чтобы всегда быть в форме.

— Не глупи, Рикланд, — нахмурился Крембер. — Чтобы быть в форме, тебе необходимо выспаться, а то, боюсь, ты заснешь, сидя на лошади, свалишься и свернешь себе шею. Тогда никакие тренировки тебе уже не помогут.

Я и сам чувствовал, что монотонная езда становится выше моих сил, ведь я не сомкнул глаз с того самого момента, как Гунарт принес мое полуживое тело из Задохлого тупика, поэтому долго уговаривать меня не пришлось. Ко времени ночной стоянки я был настолько вымотан, что, расседлав Дебошира, заснул, едва опустив голову на седло. А зря, мог бы и потерпеть. Мне опять снилось, как проклятые орки убили моего братишку Рила, и опять, в который раз, я не смог его спасти. Кошмар, который снится мне каждый раз, когда я засыпаю, в течение вот уже девяти лет, но к которому я так и не смог привыкнуть, как всегда оставил в душе тоскливое чувство одиночества и безумное желание либо кого-нибудь убить, либо броситься на землю и разрыдаться. Никого убивать я не стал, — орков поблизости не было, а от дурной привычки бить кого попало я старался избавиться. Бросаться на землю я тоже не стал, — и так мой отчаянный крик разбудил половину отряда, к тому же я прекрасно понимал, что разрыдаться все равно не получится. 'Когда убьют Ленсенда, не мсти за него!' — вдруг всплыли в памяти последние слова Рила. Боги Хаоса! Ленсенда убьют? Да если Ленсенд погибнет, я весь Фаргорд спалю к демонам!

Хотя до рассвета было еще далеко, я поднял на ноги весь отряд. Будь на моем месте отец, я бы первый возмутился, заявив, что король не может быть таким суеверным, но к своим собственным предчувствиям я относился с исключительной серьезностью.

Рассвет мы встретили на опушке леса у замка Ленсенда, окруженного глубоким рвом и высокими стенами из серого камня. Стены были такие же, как десять лет назад, когда я в последний раз гостил у Ленсенда, а вот рва тогда не было и лес подступал к самому замку, не то что сейчас — передо мной расстилалась широкая лужайка, отлично простреливаемая со стен. Я приказал своим людям оставаться под прикрытием леса, а сам пустил коня шагом по направлению к замку.

Ворота были закрыты, мост поднят, а бойницы ощетинились наконечниками стрел, и все эти стрелы были нацелены на меня. Не очень приятно, честно говоря, особенно если принять во внимание, что кольчуги я не носил принципиально. Я вообще терпеть не мог надевать на себя кучу тяжеленного железа, делающего человека неуклюжим, как какой-нибудь орк, разве что на турнирах, да и то потому, что иначе вредный отец вообще меня на них не допускал. Стрел было слишком много для одного человека, и я, признаться, сомневался, что смогу защититься, если вдруг в меня начнут стрелять, но все равно на всякий случай вытащил меч из ножен и внимательно оглядел бойницы. Пока никто не стрелял.

Я не проехал и сотни шагов, когда с протяжным скрипом опустился мост, ворота замка приоткрылись и навстречу мне выехал воин в золоченом шлеме в виде головы какого-то злющего демона и в кольчуге, которая так сверкала на солнце, что у меня заболели глаза. Несмотря на десять лет разлуки, я сразу узнал в нем Ленсенда, как всегда узнавал в детстве — на любой лошади, в любой одежде, хоть в тяжелых доспехах. Сердцем, что ли, чувствовал, что это он.

— Рик? Неужели это ты?! — приветливо улыбнулся Ленсенд, снимая голову демона со своей светловолосой головы. — Даже если ты приехал убить меня, все равно я невероятно рад тебя видеть!

Наверно, я был рад не меньше, а может, даже больше. По крайней мере, я чувствовал, что готов, как в детстве, взвизгнуть от счастья, подпрыгнуть и повиснуть у него на шее. До этого, естественно, не дошло, ведь мне было не шесть лет, а шестнадцать, к тому же можно было представить, какой град стрел ждал бы меня со стен замка после подобного выражения эмоций, поэтому я, по своему обыкновению, криво ухмыльнулся и невозмутимым тоном проговорил:

— Я рад, что ты рад.

— Ты здесь по приказу отца?

— Нет, Ленс, — смутился я. — Наверно, это покажется тебе глупым, но мне приснилось, что тебе грозит опасность. Я как ненормальный помчался тебя спасать и ожидал увидеть в лучшем случае армию орков под стенами твоего замка, а в худшем твои похороны. А здесь спокойно, как в Лучшем мире.