Сам дядя, вляпавшийся в историю с женщинами сомнительного поведения, недавно покинул разведывательное ведомство армии, но ходят слухи, что он оказался в новом учреждении, главным предназначением которого было шпионить за всеми без разбора, в том числе, и внутри страны. Ходили такие же настойчивые слухи, что неосмотрительная любовница, попытавшаяся воздействовать на Гарри Смитсона таким заурядным, для разведчика, способом, попала в жуткую автомобильную аварию. Жалкие остатки того, что осталось от основной свидетельницы, не рискнули представить в суде даже кровные враги дяди Гарри, и дело само собой затухло.
Ещё один урок для племянника, стремящегося достигнуть, если не вершин карьеры своего дяди, всё-таки подлости в душе маловато, то хотя бы звания двухзвёздного генерала, которого удалось добиться его отцу.
Айвен дослушивал канонаду, боковым зрением фиксируя очередные попытки корреспондентки Маргарет приручить большевистского переводчика. Выглядело всё это довольно забавно для человека, понимающего подоплёку поведения окружающих его личностей. Маргарет хотела получить самый ошеломляющий репортаж месяца, пытаясь развести русского на откровенность. Тот надеялся затащить в постель доступную женщину, которой и выглядела корреспондентка. Откуда наивному дитя "страны порядочности и откровенности", которой, по мнению Айвена, являлась Россия, знать все уловки служителей второй древнейшей профессии.
Замолкал грохот орудий на западе, русские части, судя по всему, дошли до позиций противника. Затихли и отдельные залпы корпусных гаубиц. То, что доносилось до его слуха, могло принадлежать только дивизионной и полковой артиллерии, вынужденной сопровождать свою пехоту. Вскоре смолкли залпы и этих орудий. Кажется бойцам Красной Армии удалось дойти до первой полосы обороны противника.
Айвен посмотрел на часы. Прошёл один час сорок минут.
Нужно запомнить.
Лейтенант Максименко улыбнулся американской журналистке. Надо старательно исполнять свою роль. Вот сейчас пришло время посмотреть на её ноги, нужно провести взгляд по ним вверх, наткнуться на задницу. Задержать взгляд, будто в первый раз в жизни увидел эту часть женского организма.
Хотя, задница, как задница.
У его Машки, как бы не лучше.
Но сказали "радовать иностранных журналистов во всём", значит нужно смотреть и дурацки ухмыляться.
Первый фотограф Тедди только скрипит зубами, да всячески старается отсечь присутствие русского переводчика в очередном кадре, если это возможно. Он бы очень удивился, если бы узнал, что большевистский куратор желает этого намного больше, чем все американские корреспонденты вместе взятые.
Его столько лет готовили к внедрению в Англию или Америку. А теперь?
Несомненно, после этой демонстрации своей "морды лица", все англоязычные страны для него запрещены.
Особняком стоит второй фотограф Смитсон. Умён, терпелив, обстоятелен, не сказал ни одного лишнего слова до того времени, пока не открыли рот его соотечественники, старательно покрывая своей дуростью его ум.
Очень даже опасный противник.
Вот и сейчас, таскает по всему двору свой люксметр, изображая недоумка, хотя совсем недавно влёт определял необходимую диафрагму и выдержку.
А уж выправка, которую он не умеет, или не старается скрывать. Военную косточку очень трудно спрятать.
По крайней мере, лейтенанта Максименко перед отправкой на задание пропустили через десяток личин, но каждый раз их них проступал бывший военнослужащий. В конце концов, решили оставить ему звание военного, хотя бы, корреспондента.
Корреспондентка Маргарет, в очередной раз, выгнулась, демонстрируя изгибы своей великолепной фигуры.
Антону стало скучно. Опять изображать несуществующую страсть, старательно избегать сцен ревности первого фотографа Тедди МакКормика, игнорировать понимающие улыбки второго фотографа Айвена Смитсона. Или, как их там зовут на самом деле?
По крайней мере, они себя так назвали перед пересечением границы Советского Союза.
Когда же это закончится?
Он кинул взгляд на часы. Артподготовка скоро закончится. Его главная задача вывести иностранных корреспондентов к линии немецких траншей к тому времени, когда опасности для их жизни уже не останется, но ещё будут присутствовать все признаки мощи Красной Армии в виде разрушений линии укреплений противника и, самое главное, в виде многочисленных трупов противника.
Девчонку, конечно, стошнит. Но кто заставлял эту дуру стремиться увидеть настоящий фронт, без купюр и прикрас.
Антон оглянулся назад, с облегчением отмечая выдвижение к их расположению нескольких внедорожних автомобилей, появившихся в армии какой-то месяц назад.
С первого взгляда — откровенные уродцы.
Открытый верх, от которого отказались ещё тридцать лет назад. Но который позволяет осматривать окрестности на все 360 градусов. А также стрелять во все эти стороны.
Колёса большого диаметра. А какие ещё прикажете использовать по бездорожью прифронтовой полосы? Мощный двигатель, позволяющий не только разгонять автомобиль до приличной скорости, но и перевозить довольно тяжёлые грузы. По крайней мере дивизионную трёхдюймовку с расчётом внедорожник тянул легко даже по мокрой дороге.
Ну, и дурацкая улыбка водилы, как самое необходимое приложение ко всем достоинствам машины.
Лейтенант Максименко отметил реакцию своих подопечных от идиотски обрадованного восторга корреспондентки Маргарет, до задумчивого взгляда второго фотографа Айвена.
Умён парень. Вот и сейчас заметил несоответствие техники, используемой Красной Армией при наступлении, с желанием Советского правительства закупить оборудование для нескольких автомобильных заводов в его родной Америке.
Надо бы отвлечь!
Антон подошёл ко второму корреспонденту, старательно изображая заинтересованность его действиями. Высказал пару замечаний по экспозиции фотоаппарата в данных условиях съёмки. Получил такое же количество удивлённых взглядов.
Вероятный союзник, или противник, не ожидал, что приставленный соглядатай НКВД окажется экспертом в каком либо другом деле, кроме пыток и мордобоя.
Ну и хорошо! Значит будет ещё больше стараться, изображая фотографа, и меньше пялиться по сторонам. Туда, куда ему обращать внимание не рекомендуется.
Антон дал команду охране на погрузку во второй автомобиль и галантно протянул ручку Маргарет, предлагая свою помощь.
Володька проводил последний осмотр танка, когда сзади его стали дергать за комбинезон.
— Да отстаньте вы, — бросил он назад, — сейчас брезент проверю и слезу.
— Командир! Генерал! — Послышался испуганный голос механика-водителя.
Володька оглянулся. И немедленно выпрямился. К танку действительно двигалась целая процессия во главе с командармом. Присутствовали в ней и командир корпуса, командир бригады, батальонный и ротный.
— Что им тут понадобилось? — Спросил он в полголоса у Костина, но тот только пожал плечами.
— Экипаж строиться! — Отдал Володька команду, спрыгивая с брони на землю.
Быстренько подравняли шеренгу. Старательно вытянулись, сопровождая глазами нежданное начальство. Командарм шёл вдоль танковой колонны батальона, что-то высматривая.
— Никто ничего не натворил? — Спросил Володька своих подчинённых.
— Да вроде, нет! — Отозвался наводчик Сергеев.
Володька глянул в противоположную сторону. Колька Данилов точно также выпытывал у своих — не было ли сотворено чего-нибудь недозволенного. Те всё отрицали.
Володька успокоился. Значит не у них. Последним залётом его экипажа была пьянка по случаю получения орденов ещё месяц назад.
Если не считать тот знаменитый бой под Люблиным.
А наказанием за упомянутую пьянку стал самый тяжелый бой за всю эту недолгую войну. Потеряли тогда танк и заряжающего. Да и сами остались живы каким-то чудом. Танк вскоре получили новый, уже модернизированный. Добавили двух человек в экипаж: наводчика Сергеева, который уже успел повоевать в Прибалтике, и заряжающего Сорокина, добровольца, решившего, что сидеть в Среднеазиатском военном округе не по его нраву.
Командарм вскоре дошёл до их взвода, торопливо выслушал сбивчивый доклад лейтенанта, контузия у Игнатова так полностью и не прошла. Тронулся вперёд, внимательно оглядывая танки. Дошёл до их экипажа и остановился.
— Товарищ генерал, экипаж танка номер сто тридцать три к выполнению боевой задачи готов. — Отрапортовал Володька. — Командир танка старший сержант Банев.
— Сколько? — Генерал кивнул головой на ствол орудия и, видя непонимание в глазах сержанта, добавил. — Сколько танков подбили?
— Одиннадцать, товарищ генерал. — Ответил Володька. — Могли бы и больше, да они в последнее время редко попадаются.
— Орёл! — Командарм одобрительно усмехнулся. — Давно воюешь? Где начинал?
— С первого дня, товарищ генерал. — Сержант расслабился окончательно. Нагоняя не будет. — В этом батальоне и начинал.
— Награды есть, старший сержант Банев? — Генерал оглянулся на командира корпуса, кивнул тому головой.
— Так точно, товарищ генерал. — Володька расстегнул комбинезон, открывая ордена на гимнастёрке.
— И вправду орёл! — Присвистнул командарм, обнаружив у сержанта два ордена "Красной звезды". — За что получил?
— Первый орден, товарищ генерал, за майские бои. Мы тогда шесть панцеров подбили. — Ответил сержант Банев. — А второй за бой в Раве-Мазовецкой, когда Зейдлиц из окружения прорывался. Там мы четыре танка сожгли.
— Так это твой экипаж там был? — Удивился генерал Катуков. — То-то фамилия твоя мне знакомой показалась. У бойцов награды есть?
— Не у всех, товарищ генерал. Заряжающий у нас новенький. Ещё не успел повоевать.
— Что ж ты, Банев, про медаль молчишь и одиннадцатый танк? — Вмешался в разговор командир бригады подполковник Герман. — Чего краснеешь? Стыдно теперь?
— А что произошло, Александр Викторович? — Повернулся к нему Катуков.
— Да этот герой дуэль с немецким танком устроил. — Комбриг старательно делал вид, что сердится. — Вышел в чисто поле силушкой богатырской померятся. Мальчишка!
— А подробнее? — Заинтересовался командарм.
— Под Люблиным мы впервые с германскими модернизированными танками столкнулись. Немцы на них длинноствольные пушки воткнули, да дополнительную броню наварили. — Принялся рассказывать комбриг. — Пока мы разобрались, что к чему, они сумели несколько наших танков подбить. Два панцера мы быстро вычислили и из СУ-85 успокоили. А третий уж очень матёрый попался. Говорят, лучший танковый Ас у них был, от самого Гитлера награды получал. Уж как мы его не искали — нет нигде и всё. Решили, что немцы его отозвали. — Подполковник посмотрел на сержанта Банева. — Да тут наш герой вмешался. Как они сумели этого немца вычислить, не знаю, но вместо того, чтобы командованию доложить, сами решили отметиться. Вышли в поле себя показать. Немец и клюнул, тоже выполз. — Комбриг покачал головой. — Минут двадцать они друг дружку по всей нейтралке гоняли. Мы считали — немец шесть снарядов потратил. Впритык положил, а не попал. А наши молодцы — с четвёртого выстрела его накрыли, а пятым подожгли.
— Молодцы выходит? — Генерал опять переглянулся с командиром корпуса, повернулся к подполковнику Герману. — Выходит, ты за этот бой медалью наградил? А мог бы и орден дать.
— Пусть скажет спасибо, что я ему десять суток ареста не дал, как вначале думал. — Проворчал командир бригады.
— Так чего ты, старшина Банев, туда попёрся? — Командарм был явно доволен.
— Хотелось новый танк в бою проверить, товарищ генерал. Мы раньше на старушке первого выпуска воевали. — Отрапортовал Володька. — Только я старший сержант, товарищ генерал.
— Теперь старшина. — Ответил Катуков. Повернулся к командиру корпуса. — Ну вот, Иван Михайлович, и наилучшая кандидатура. Молод, смел, упрям и удачлив. За три месяца войны — три награды. Если так дальше пойдёт, они за своим танком прицеп с орденами и медалями возить будут. Да и одиннадцать подбитых панцеров не просто так.
— В бригаде почти у всех подбитые танки есть. — Отозвался командир корпуса.
— Видел, Иван Михайлович, видел. — Командарм кивнул на ствол танка, на котором красовались красные звёзды по числу подбитых танков противника. — Вот и проведёшь корреспондентов вдоль строя, объяснишь им, что эти украшения обозначают. А потом пусть старшина Банев расскажет, как они с немцем друг за дружкой охотились. А если корреспондентам мало покажется, то пусть и про бой в Раве-Мазовецкой поведает. Там, ведь, его тоже из-под ареста вытащили.
Генерал усмехнулся, демонстрируя, что известно ему про сержанта Банева намного больше, чем он пытался показывать, и двинулся дальше вместе со своей свитой, оставив около танка, теперь, старшины Банева командира в звании капитана.
— Вот, что бойцы. — Сразу принялся за дело капитан. — Вам поручается очень ответственное задание. Сейчас сюда прибудет группа иностранных корреспондентов. Ваша задача произвести на них наилучшее впечатление, чтобы они запомнили, что боец Красной Армии самый лучший воин в Европе, да и в мире. — Капитан с уважением посмотрел на ордена сержанта. — Тем более, что похвастаться вам есть чем.
Капитан более внимательно осмотрел весь экипаж.
— А теперь. Рабочие комбинезоны снять. Ордена и медали надеть. Умыться и причесаться. — Капитан посмотрел на часы. — На всё, про всё, вам пятнадцать минут. После прихорашивания — построение.
Невдалеке от них генерал Катуков ещё раз оглянулся на экипаж удачливого сержанта.
— Вот, что, Иван. — Генерал повернулся к командиру корпуса. — Как только закончится наступление, этого старшину немедленно в военное училище.
— Да, я то же так подумал, Михаил Ефимович. — Отозвался полковник Петров. — Но жалко хорошего командира отдавать. Куда его после училища отправят?
— Если он захочет, то к тебе же обратно и отправят. — Ответил Катуков. — Я приказ Верховного читал. Всех изъявивших желание вернуться в свои части после ранения или обучения в училищах, непременно отправлять по прежнему месту службы. Так, что вернётся к тебе обратно твой бравый старшина.
Генерал повернул голову, осматривая очередной танк своей армии.
Маргарет было скучно. Их уже более пятнадцати минут везли вдоль бесконечной колонны русских танков. Она ничего не понимала в происходящей вокруг неё суете. Непрекращающееся движение машин и людей напоминало бы ей её родной Нью-Йорк, если бы не эти железные чудища, неподвижно замёршие вдоль дорог, ведущих к линии фронта.
В этих железках она ничего не понимала. Её работа начнётся позднее, когда нужно будет улыбаться русским солдатам и выпытывать из них материал для будущей статьи. Хотя она так и не решила пока, чем ей заинтересовать своих читателей. Гром пушек американцев пока не интересует, тем более, происходящий где-то далеко. Вот, если бы удалось откапать какую-нибудь душещипательную историю. Но откуда ей взяться в большевистской армии?
Маргарет вытянула ноги, стараясь привлечь внимание мужчин. Но на её движение отреагировал, как всегда, только Тедди. И второй фотограф Айвен, и русский переводчик старательно пялились на стоящие вдоль дорог железяки, вместо того, чтобы оценивать её прелести.
