Девятимечье. Красный Меч

Не в силах принять решение, подросток продолжал смотреть.

Пустота треснула и рассыпалась хрустальными осколками. В тупом оцепенении Алый наблюдал, как надвигается гневный всадник, окруженный ореолом красно-желтых огней. Аура ужасающей мощи давила саму мысль о сопротивлении, и мучительно хотелось склониться перед Вендайном, признавая его полное превосходство. Тальг едва нашел силы, чтобы отступить дальше по стене от прямого удара, который непременно втоптал бы его в камень. Барон пылающим метеором пронесся мимо, но тут же развернулся для новой атаки, продолжая игнорировать мелочи вроде отсутствия земли под копытами виторога. Озаренный багровым светом силуэт, летящий на фоне грозовых туч, походил на мятежного духа...

"Духа?"

Тальгиар открыл внутреннее зрение, и ослепительное золотое сияние залило замковый двор. Время снова замедлило свой бег, но это был не боевой транс. Хранитель двигался в том же вязком потоке, что и противник. Похоже, лишь один участник этой сцены чувствовал себя вполне свободно.

— Приветствую тебя, молодой шаман. Ты обдумал моё предложение?

За плечом Вендайна возвышалась фигура Агеона, владыки Нижнего Мира. Демон, выросший вровень с башней донжона, простирал свою руку над бароном, окружив его эгидой из багряного и янтарного пламени. Но лицо Агеона, обрамленное пластинами золотого шлема, было обращено к Хранителю.

"Приветствую, Князь. Тебе не кажется, что сейчас плохое время для разговора?"

— О, напротив, — Агеон улыбнулся, — Я очень интересуюсь войной, а ты, по счастливому совпадению, как раз в одной такой сейчас участвуешь. Охотник, позволь помочь и даровать тебе заслуженную победу.

"Ты хочешь предать своего нынешнего союзника и переметнуться на мою сторону? Не лучший способ заслужить доверие"

Красный Меч плавно перетёк в свою истинную форму. Тальгиару показалось, что Князь бросил на оружие беспокойный быстрый взгляд. Что ж, хоть какое-то преимущество...

— Воинское счастье переменчиво. Кому, как не тебе это знать, Алый Охотник, — демон усмехнулся, — Благословение Князя-В-Золотом-Шлеме пребывает с сильнейшим. Его нельзя получить раз и навсегда. Каждый раз, вступая в бой, воин должен подтверждать свое право называться лучшим. А барон... я ничего ему не обещал. Если бы я не вмешался в вашу схватку, он бы проиграл. Когда поддержка моей Силой иссякнет, события просто вернутся к своему естественному ходу.

"Если бы не ты, о Князь, он мог бы сдаться. Ты дал ему надежду, а теперь отнимаешь. Если вся твоя помощь — до тех пор, пока я побеждаю, зачем она мне нужна? И что ты возьмешь взамен?"

— Можно было бы долго объяснять. Но время продолжает течь, хоть я и замедлил его бег для нас. Поэтому лучше я покажу тебе.

Багряные крылья раскинулись на полнеба, и Тальг почувствовал, что падает...

Песня флейты — легкая, зовущая. Воздух под крыльями.

Он летит.

С высоты видна россыпь черных фигурок на зеленеющей равнине — ряды и колонны пеших солдат, группы всадников, телеги обозов... люди, гоблины, гномы, возвышающиеся над толпой тяжеловесные тролли... армия. Его армия, протянувшаяся до горизонта.

Мелодия флейты обещает, манит. Вперед, к победе и славе!

Они врываются в город, на ходу сминая робкое сопротивление. Люди падают на колени, моля о пощаде, и солдаты движутся по улицам в поисках тех, кто еще пытается сражаться. Рёв огня. Городской собор горит долго и жарко, и тем же пламенем горят глаза проповедника в красных одеждах. Он возвещает пришествие Алого Владыки, несущего справедливость и свободу для всех, а толпа завороженно внимает. Новые и новые добровольцы пополняют войско Хранителя, готовые убивать и умирать по его слову.

Море лиц. Толпы людей, осознавших себя воинами. Фанатичная ярость и беспрекословная покорность.

Поёт флейта.

Наступает время Меча. Эвклаз в дыму пожаров. Рушатся замки, пылают города, чадят походные костры марширующих армий. В землях Унии царит хаос, по дорогам рыщут банды мародёров. Потоки беженцев стекаются под знамена Хранителя. Другие движутся на восход, где Церковь стягивает силы в кулак для решающего сражения. Мир кровоточит, мир рвется пополам, и каждая сторона бросает в бой последние резервы, пытаясь уничтожить противника.

Под стенами старой имперской столицы два войска вгрызаются друг другу в глотки. Алый Охотник — в самой гуще схватки. Экстаз боя, чистое и высокое вдохновение достигает своего апогея, когда волны красного пламени обращают полчища врагов в пепел. Забытое имя — Бог Убийц, обретает новую жизнь среди гула огня и криков умирающих. Над восторгом и ужасом, над кипящей битвой голодным волком воет флейта.

И Тальгиар понимает. Он не остановится. Он дойдет до края Кхаэрта, неся свою власть на острие Меча, а потом отправится дальше. Это походило на тёмную жажду инферно, но сейчас Тальгиар сознавал, что убийства — не цель, но средство. Путь. Один из множества путей власти, самый древний и самый простой. Сильный правит, слабый подчиняется. Или гибнет.

Поёт флейта.

— Вот мой дар, о Мастер Битвы. Я не осмелюсь предлагать силу — твоя мощь превыше моей. Я предлагаю тебе Власть. Каждый побежденный будет верен до конца, не помышляя о предательстве. Все они подчинятся с радостью, и ты сможешь направлять их по своей воле, на новые завоевания или к мирной жизни. Преданность подданных, любовь солдат, страх в глазах врагов — таково благословение Князя-В-Золотом-Шлеме. Прими же его, Алый Охотник, и мы разделим триумф победы над Унией.

— А если я откажусь? — произнес Тальгиар, усилием воли отстраняясь от морока, — Ведь я кое-что слышал о дарах Агеона. Ты не позволишь мне остановиться. С каждым покоренным миром число моих врагов будет расти, и мне придется обращаться к тебе за помощью снова и снова. Рано или поздно даже я встречу противника, который сможет одолеть Владыку, и с кем тогда будет твоя верность? Ты всегда ставишь на обе стороны, Князь, и я не хочу полагаться на тебя в этих играх.

Дымка наведенной грезы упорно не желала рассеиваться. Шаман чувствовал, что может вырваться в основной поток времени... но только телом. Агеон удерживал его сознание в мире духов — теперь Тальг не видел ничего, кроме исполинского крылатого силуэта.

Железные зубцы короны, обрамляющие золотой шлем.

Насмешливый и беспощадный взгляд золотых глаз.

— Это твой свободный выбор. Кто я такой, чтобы приказывать Владыке Предела? Разумеется, я сочту отказ оскорблением и попытаюсь тебя уничтожить.

— А получится? — Тальгиар постарался добавить угрозы, но получилось не очень. Шанс победить Агеона в прямом бою был исчезающе маленьким.

— Случиться может разное, о Хранитель Меча. Но едва мы начнем бой, время восстановит свой естественный ход, и тогда барон доберется до твоего беззащитного тела. У тебя есть еще несколько секунд, Тальгиар. Твое решение?

"Вот же тварь... Похоже, выбора у меня не осталось"

— Я отказываюсь. Не в этой жизни, Шлемоголовый.

Скакун Вендайна мчался галопом, рассыпая искры из-под копыт, и барон уже заносил оружие для удара. А Хранитель продолжал стоять, будто в оцепенении, бессильно опустив Меч. Между ними осталось всего двадцать локтей... десять...

Тэлаф решился. Подхватив выпавший из кладки камень, он бросился вперед. С каждым шагом покрытое тучами небо почему-то все больше и больше наливалось чернотой. Парень бежал изо всех сил, но воздух застыл прозрачной стеной, за которой — только ледяная тьма... и звезды. Ослепительно-белые колючие звезды, мгновенно заполнившие собой небосвод.

Потом звезды рухнули, и мир выжгло белым пламенем.

— Что происходит?

Торжествующая улыбка Князя мгновенно поблекла. Тальгиар понял — если не ударить сейчас, другой возможности не будет. Шаман воззвал к своей крови, а в следующую секунду под его ногами оказалась спина гигантского скорпиона, блестящая темным металлом. Эваррох в зверином облике был не лучшим летуном, но превратившись самостоятельно, Тальг лишился бы возможности использовать Меч.

Агеон сделал шаг назад, взмахнул крыльями, и по его телу прокатилась волна трансформации. Доспехи обернулись блестящей чешуёй, челюсть хищно вытянулась... Древний дух войны, принявший облик красно-золотого дракона, ответил на брошенный вызов. Когда из раскрытой пасти в парня ударил поток огня, Тальг бросил скорпиона вниз.

— Ты силен, Алый, но сила не всегда определяет победителя, — как ни странно, голос Агеона продолжал звучать, — Сейчас твое тело доживает последние мгновения. Прояви благоразумие и сдавайся.

Хранитель не ответил. Уклонившись от взмаха когтистой лапы, он почти подобрался к драконьему туловищу, но Князь был слишком опытным бойцом, чтобы поддаться на такую уловку. Единственным взмахом крыльев змей взметнулся вверх, одновременно нанося страшный удар шипастым хвостом. Тальгиар понял, что увернуться он уже не успеет.

"По крайней мере, я умру быстро"

Раздался гулкий громовой раскат, и в Агеона ударила молния.

Князь был... ошеломлен. В эфирном облике Тальг мог воспринимать эмоции напрямую, и сейчас он ясно видел — дух-дракон практически не пострадал, но пребывал в крайнем замешательстве. Он ждал достойного сопротивления от Алого Охотника, и совершенно не готовился к тому, что атаковать Князя-В-Золотом-Шлеме осмелится какой-то марут. И Вайр не упустил свой шанс.

Воин-громовержец коротко бил грозовыми стрелами, смещаясь после каждого залпа. Окутанный косматым плащом из туч, переполненный энергией бушующей стихии, Вайр мог дробить своими ударами скалы и плавить металл, но для Агеона они были не страшнее блошиных укусов. Через пару секунд демон опомнится, и тогда...

Тальгиар не стал ждать. Он из всех сил оттолкнулся ногами и в прыжке вогнал Алый Меч в брюхо змея.

Крик Агеона поднял в эфире настоящую бурю. Шквал магической энергии смёл в сторону марута, и даже более устойчивому, железнотелому Эварроху пришлось приложить все силы, чтобы вытащить Хранителя из эпицентра и не опрокинуться. Тальгиар поглядел вверх. Узкая и глубокая рана от Меча на животе дракона не кровоточила — она медленно расползалась, окутанная по краям языками бесцветного пламени. Змей бился в агонии, пытаясь остановить распад собственного тела, и всё-таки пядь за пядью уступал всепожирающей силе Красного Предела. Когда боль стала невыносимой, а разрушение охватило всю грудь и живот, Князь снова изменился. Отбросив большую часть самого себя, как отсекают зараженный палец, демон рывком покинул предавшую его оболочку. Теперь Князь-В-Золотом-Шлеме оказался не выше самого Тальгиара — хрупкий силуэт, укутанный в темно-красный плащ, парящий над клокочущим хаосом. На мгновение Хранитель встретился с духом глазами.

— Ты пожалеешь, — произнес Князь без тени гнева или угрозы. Он просто извещал противника об очевидном, — Однажды ты пожалеешь, Алый.

Вспышка золотого пламени — и Агеон исчез.

"Прекрасно. Теперь за мной будут гоняться уже два мстительных архонта. Не считая всех клириков Унии. И правителей Доменов.... да, кажется, дипломатия — не самая сильная моя сторона"

"Вы переоцениваете роль дипломатии, сир. Некоторые существа неспособны воспринимать разумные аргументы иначе как в моём изложении"

"В твоём... А, на языке Меча. Дошло. Извини, я устал и туго соображаю. Даже сейчас, хотя нам еще разбираться с бароном, который уже двадцать раз должен был меня зарубить. Ну, давай посмотрим, почему я всё ещё жив"

С первого взгляда, Тальгу показалось, что предсмертные конвульсии дракона каким-то образом перенеслись из эфира прямо в материальный мир. Одна башня обвалилась, по двору словно ураган прошёлся, а на стенах остались широкие полосы закопченного... и кое-где даже оплавленного камня. Сам шаман стоял на том же месте, где его застала ментальная атака Князя, а вот Вендайна нигде не было видно.

"Что же здесь произошло?"

У подножия донжона толпились караванщики, и Тальг направился к ним. При виде Хранителя люди и халфлинги торопливо расступались, открывая его взгляду необычную, даже по меркам Детей Радуги, компанию. На расстеленном плаще без сознания лежал старичок-халфлинг. Обширная кровавая рана на голове не сулила ему долгой и счастливой жизни, но Альтрая и её помощник продолжали надеяться на лучшее и сейчас пытались как можно аккуратнее наложить повязку. Рядом с ними юная, очень легко одетая девушка плакала навзрыд, втолковывая что-то сквозь слёзы стоящему рядом пареньку лет двенадцати на вид. Однако тот слушал её невнимательно, в полуобморочном состоянии опираясь на руку ещё одной девочки, показавшейся Хранителю смутно знакомой. Чуть поодаль Тальгиар увидел на размокшей земле барона Вендайна в закопченной и покорёженной броне. Всё это требовалось тщательно осмыслить, но время поджимало, поэтому Тальг поднял руку с Мечом, привлекая внимание.

— Личное благословение Алого Охотника тому, кто объяснит мне, что здесь произошло.

Воцарилось молчание. Как и следовало ожидать, первой отозвалась Альтрая. Не прекращая медицинских манипуляций, ведьма выдала сводку:

— Когда барон понёсся на тебя, Тэлаф — вот он стоит — кинулся на помощь и превратился в дракона. Они сразились с Вендайном, Тэлаф победил и трансформировался обратно. В ходе боя замок был частично разрушен, а Фарта ударило камнем... А, проклятье! Охотник, нужна помощь.

Но Тальгиар и без её слов видел, что жизнь начинает покидать старого фокусника. Холодная тень небытия нависла над распростертым телом, и мерный плеск Серой Реки

Эхом отозвался в крови шамана. Не теряя ни секунды, парень поймал связь и рванулся по ней в эфир, на ходу пытаясь понять, что делать. Анзул упоминал возвращение духа обратно в тело очень кратко, сам, мол, разберешься...

— Он умер? Дедушка... пожалуйста...

Она больше не плакала. Мотылёк оцепенела, с безумной надеждой глядя на Альтраю. На самого Фарта лучница старалась не смотреть — стоящий на коленях рядом с ним Алый Охотник излучал крайнюю отчужденность, будто отталкивал чужие взгляды.

— Пока ещё нет.

Ведьма постаралась ничем не выдать свои чувства, но это яснее всего подтверждало — дела плохи. От лица лучницы отхлынула кровь, и побелевшими губами она зашептала:

— Видишь? Нельзя было так делать. Кровь проливать нельзя. Бройхи на кровь слетаются, так не оставят. Как ни крути, духи хотят крови напиться. Никогда нельзя зло творить, к тебе не вернется, так по другим ударит... Дедушка, как же так? Не надо было вам помогать! — вдруг выкрикнула Мотылёк, — Всё из-за вас!

И она снова разрыдалась — глухо, отчаянно, безнадежно. Слёзы текли по щекам девушки, мешаясь с каплями дождя.

Нэад вскинулась что-то сказать, но Тэл придержал её за локоть. Слова не помогли бы. Никакие. Ничем.

Когда спустя маленькую вечность Хранитель открыл глаза, Фарт дернулся и слабо застонал. В сознание старик так и не пришел, но кровь унялась, а дыхание стало ровным. Зато у Тальга адски разболелась его собственная голова, но надо было вставать, и двигаться, и сказать...

— Держать в темном помещении, сильно не трясти, отвар лазурника три раза в день. И пусть лежит в постели хотя бы пару дней.