— Да.
Лив с облегчением улыбнулась:
— Ну тогда вообще всё хорошо.
Арон покосился на неё, но ничего не сказал.
От Скалы до Школы шли молча. Подстроиться к стремительными шагам амадэя далось Лив не без труда, — и когда вместо того, чтобы свернуть ко входу в белое здание, Арон повёл девочку по липовой алле прочь от него, та в страшном разочаровании воскликнула:
— Мы уходим? Но школьники же говорили, что мы сегодня...
— Мы выйдем ненадолго. Так нужно. Потом вернёмся и заночуем в Школе, как тебе и обещали.
Это Лив немного успокоило. Настолько, что она смолкла и просто позволила приёмному отцу дальше вести себя сквозь ночь: пряную и осеннюю, жаркую и летнюю, а за калиткой — колючую и зимнюю.
— Вот и вы, — сказал Иллюзионист, кутаясь в плащ. Тёмный, надёжно скрывавший белую мантию Мастера. — Идёмте, время поджимает. — И протянул девочке бежевый плащ. — Надень-ка.
Плащ действительно не помешал бы. На территории Школы было тепло, и свою меховую курточку Лив оставила там, а мороз не привык кого-то щадить. Особенно когда на тебе один лишь лёгкий свитерок.
Однако, увидев протягиваемый ей плащ ученика, Лив посмотрела на Иллюзиониста с некоторым недоверием.
— Давай-давай, надевай. — Не дождавшись реакции, Мастер сам накинул плащ ей на плече. Нагнувшись, заботливо застегнул пряжку на шее; и хотя лёгкий шерстяной плащ не должен был защитить от такого холода, Лив мигом сделалось не так зябко. — Идти недалеко, но плащ не помешает.
— Это же плащ школьника, — тихонько заметила она. — А я ещё не учусь.
— И поэтому Заклинатель успел десять раз отчитать меня за нарушение устава и превышение служебных полномочий, — улыбнулся Иллюзионист. — Но когда меня это останавливало?
Лив весело фыркнула в ответ — и, спрятав руки под плащ, посеменила за взрослыми по улицам, пестревшим цветными фонарями и струящейся мимо толпой, не обращавшей на троицу никакого внимания.
— Куда мы? — осведомилась она. — И где господин Гирен?
— Уже ждёт на месте. Мы бы охотно дали его старым косточкам отдохнуть, но, увы, сейчас он нам очень нужен... для полноты картины, — в голосе Иллюзиониста отчего-то скользнули сочувствующие нотки. — Мы идём в 'Солнечную пичугу'. Туда, где вы остановились.
— И зачем?
— Видишь ли, вам со святым отцом нужно кое-что сделать. Чтобы Мастера могли принять окончательное решение.
Как хорошо, когда тебе всё объясняют, как взрослой, подумала Лив. И вообще что-то объясняют.
— И что же?
— Тебе это не понравится.
Лив поймала его участливый взгляд... и нервно сглотнула.
Кажется, она знала, что именно Мастерам нужно от неё.
В гостинице — ажурное белое здание, невысокое и сказочно красивое, как всё в Адаманте, — Арон кивнул хозяину и беспрепятственно провёл своих спутников наверх. Лив сперва это показалось странным: пожилого мужчину за стойкой отнюдь не удивило, что третий постоялец тридцать четвёртой комнаты, с утра бывший стариком, вернулся юношей...
И уже у двери она вспомнила, что при всей своей мальчишеской обаятельности Мастер Вермиллион — всё же Мастер Иллюзионист.
В небольшой комнате, уютно отделанной деревом и освещённой магическими огоньками, их уже ждали. Двое, стоявшие в очерченном мелом кругу у дальней стены, и третий, кутавшийся в плед на кровати.
— Наконец-то, — грозно нахмурился Заклинатель. — Между прочим, я закончил все приготовления ещё двадцать три минуты назад.
— Скоро только котята топятся, — невозмутимо ответил Иллюзионист, переступая меловую черту, на миг засветившуюся синим.
Господин Гирен лишь неодобрительно буркнул что-то, плотнее заворачиваясь в плед. Кажется, 'вечно этот твой юмор', но Лив не была уверена. Арон и вовсе ничего не сказал: лишь дождался, пока Мастер займёт место в круге подле Странника и Заклинателя — и указал Лив на стул посреди комнаты.
Почему снаружи гостиницы все разные, отстранённо думала девочка, шествуя к своему эшафоту, а внутри всегда оно и то же? Все эти светильники, кровати, даже горшочки с фиалками на окнах...
— Мы опять будем вызывать... его? — спросила она, опустившись на стул.
Уже зная ответ.
— Да. — Взгляд Арона был печальным. — Прости, Лив. В последний раз.
Та судорожно сжала кулачки, но всё же кивнула в знак согласия.
— Вы... хотите узнать, где Таша?
— Нет. Мастера желают... посмотреть. Увидеть, с кем им придётся сражаться. Кому подобна Зельда, с которой им придётся встретиться первой. — И Арон прикрыл глаза: одновременно с тем, как то же обречённо сделала Лив. — Лиар!
Некоторое время девочка сидела, не шевелясь, затаив дыхание.
Поняв, что ничего не происходит, робко приоткрыла глаза.
— Лиар!..
— Кажется, в этот раз он не хочет приходить, — когда повторный призыв снова не дал результата, со смесью недовольства и облегчения заметила Лив.
Арон, не ответив, оглянулся на Мастеров, застывших в меловом круге.
Странник безмолвно вскинул руки.
— Лиар, — ещё не повернувшись к девочке, в третий раз позвал Арон.
Дождавшись, пока глаза Мастера полыхнут аметистовым блеском творимого колдовства, посмотрел на Лив... и встретил недетский, оценивающий взгляд.
— Силён, однако, — констатировал Лиар, выпрямившись. — Не ожидал, честно сказать.
Арон отступил на шаг.
— Покажи мне Ташу, — тихо велел он.
— Опять за своё. — Палач с небрежным изяществом откинулся на спинку стула. — Впрочем, глупо было надеяться, что ты проявишь фантазию. Выдумки всегда были твоим слабым местом.
— Я не буду её искать, Лиар. Я просто хочу знать, где она. Что с ней.
Тёмный амадэй склонил голову: он не казался удивлённым.
— И что же это за игра такая, братишка?
— Мне её не найти. Ты об этом позаботился. И чем больше я буду к этому рваться, тем надёжнее оправдаю твои ожидания. — Арон стоял прямо, глядя на брата сверху вниз. — Можешь считать, что победил, если хочешь.
Лиар едва заметно улыбнулся.
— Даже если победивший имеет право делать с призом, что хочет?
Ответу предшествовало секундное молчание.
— Делай. Ты не зайдёшь слишком далеко. Не сможешь зайти — с ней.
Палач мельком оглядел комнату. Скользнул равнодушным взглядом сквозь Мастеров в круге: невидимых для того, кому они не желали показываться.
— Добрый вечер, господин Гирен, — радушно произнёс тёмный амадэй. — А вы как относитесь к выходке приёмного сына?
Старик молчал. Лишь край одеяла яростно смялся в шишковатых пальцах.
— Смотрю, не особо положительно. — Палач вновь обернулся к брату. — Говоришь, не зайду слишком далеко? А если зайду... положим, пожелав удовлетворить некоторые свои естественные потребности?
Лицо Арона выражало собой полную противоположность каких-либо чувств.
— Смотря какие потребности.
— Предположи.
— Главная из них — рушить чужие жизни.
— Эту я уже почти удовлетворил, можешь не беспокоиться. Если тебя устроит другая, только скажи, — лениво заметил амадэй. — В конце концов, наша девочка выросла, как бы тебе ни хотелось этого не признавать. Пока в её светлой головке сплошная романтика, но мы-то с тобой взрослые люди и прекрасно знаем, что это цветочки... а вот о том, что за ними следуют ягодки, маленькие девочки обычно вспоминают слишком поздно.
— Ты ломал её душу. И будешь ломать. Но не так, — голос Арона звучал ровно. — Ты не станешь... нечисто играть.
— Кто меня знает. И что ты знаешь об играх, братишка. — Детские глаза пугали недетской усталостью и недетским цинизмом. — Чем больше ты уверяешься, что контролируешь ситуацию, тем меньше управляешь ею на самом деле. Чем больше пытаешься поразить противника неожиданными решениями, тем более предсказуемым становишься. А на этом этапе ты сделал неправильно первый же ход... когда решил, удивив меня, отпустить её.
Арон молчал. И пусть глаза его были выше, со стороны могло показаться, что это Палач смотрит на брата сверху вниз: взглядом взрослого на завравшегося ребёнка, безуспешно пытающегося скрыть собственную ложь.
— Это так просто, знаешь ли — моделировать ситуацию. Поставить целью светлое будущее, которое окажется бездной. Людей очень легко обмануть, а в особенности тех, что сами хотят обманываться. — Тело Лив рассеянно качнуло стул на резных тонких ножках. — Тьма мудра. Тьма хитра. Тьма терпелива. И с ней не стоит мериться силами, Арон. Её надо избегать.
— Тогда чего ты хочешь от меня? Я сдался. Я сказал тебе об этом.
— Думаешь, я хоть на миг в это поверил? Когда научишься лгать столь же талантливо, как научился недоговаривать, и столь талантливо, чтобы обмануть меня, зови. — Лиар закрыл глаза. — А сейчас у меня есть дела поважнее.
— Скажи мне, где она! Просто скажи!
То, что голос Зрящего сорвался на крик, всё же заставило Палача лениво приподнять веки.
— Сколько экспрессии, — иронично заметил он. — Что, треснула бронь? Для неопытных ложь, знаешь ли — весьма ненадёжный щит.
Но, встретив взгляд Арона, в серых глазах которого светилась мольба — сощурил ресницы, и в радужках под ними будто эхом мелькнуло странное выражение.
— Считай, она уже у Зельды. И можешь за неё не волноваться, — молвил Лиар: с мягкостью, так ему непривычной. — Только я имею право причинять ей боль.
Растерянность с лица Арона исчезла в тот же миг, как девочка начала сползать со стула.
Метнувшись вперёд, он успел подхватить Лив прежде, чем та без сознания упала на пол — и, удобнее устроив её на руках, сдержанно произнёс:
— Надеюсь, вы увидели достаточно.
Иллюзионист шагнул вперёд, наконец покинув границу круга, скрывавшего Мастеров от вражеских глаз. Посмотрел на беззащитное лицо спящей девочки, утратившее всякое сходство с тем, кто совсем недавно вещал её устами.
— Весьма, — изрёк он. — Представление оказалось зрелищным, могу вас поздравить. И, что бы вы ни говорили, это было необходимым.
Арон обвёл взглядом его коллег. Посмотрел на Иллюзиониста, ожидая окончания фразы.
Конечно же, амадэй уже знал ответ, — но волшебник всё же произнёс его вслух.
— Пока не увидишь это своими глазами, — сказал Мастер Вермиллион, когда-то Морли — скорее для себя, чем для кого бы то ни было ещё, — у тебя не возникнет такого желания это уничтожить.
* * *
Когда Алексас широким шагом вошёл в гостиную, Таша любовалась на таз с водой, уже занявший своё место посреди комнаты. Рядом с ним ждали двое Основателей — и двое из тех троих, кому предстояло сейчас отправиться в логово Зельды.
— Итак, все в сборе, — молвил Герланд, когда приёмный сын занял место рядом с ним. — Чудно.
Таша коснулась янтарной подвески на шее, словно пытаясь нащупать серебристый ключик, застывший в солнечном камушке. По привычке, привитой с детства, когда в поисках успокоения она трогала мамину подвеску с корвольфом.
Утром амулет, предназначенный для защиты от эйрдалей, забрал у неё Ларон, а снова вернул лишь недавно.
'Мы изменили чары на амулете. Теперь, пока он на вас, никому не проникнуть в ваш разум, — сказал волшебник, отдавая ей украшение. — Даже Древнему эйрдалю'.
Что тут же и подтвердил, безуспешно попытавшись прочесть Ташины мысли; да только в результате совместных усилий магии подвески, чар амадэя и защиты фей она даже не почувствовала ничего.
'И наши теперь такие же, — добавил Найдж, вечно жизнерадостный. — Так даже лучше — не придётся напрягаться с мыслеблоками'.
'Эйрдали попытаются вас очаровать, — предупредил волшебник. — Подвеска поможет противостоять и этому, но в основном — лишь осознанием, что с вами происходит'.
'И на это есть мы с Алексасом', — ответил колдун.
Потом последовал пробный сеанс связи через украшения. Оказалось не так уж сложно: требовалось лишь представить образ того, с кем хочешь связаться, сжимая подвеску в кулаке. А когда янтарь становился тёплым, сосредоточиться на том, что хочешь сказать, — и собеседник слышал твой голос в сознании так же ясно, как если бы ты говорила вслух...
— Когда отправление? — поинтересовался Алексас.
— Словно о междугородней карете говоришь, — хмыкнул Найдж.
— Рад, что кто-то понимает мой тонкий юмор.
Герланд не ответил. Просто стоял, не сводя глаз с водной глади; видимо, сегодня все слова Алексаса проходили сквозь его уши, игнорируясь сознанием.
Что ж, после того, что случилось вчера, немудрено.
Таша вспомнила утренний разговор с Найджем — и ощутила, как к щекам вновь приливает кровь.
'Он просто вошёл и выкрикнул заклятие, и Герланда с Лароном отшвырнуло к дальней стенке, как котят! Я к тому времени у неё же обездвиженный лежал... И ты сразу потеряла сознание, — о том, чем завершилась неудавшаяся процедура по изменению Ташиной памяти, колдун рассказывал ей с опасливым восхищением. — Конечно, они не были готовы, но это какая же силища нужна!..'
'И откуда такие силы у Алексаса?' — спросила Таша тогда со смесью недоумения и гордости за своего рыцаря.
'Он стал куда сильнее после окончания Двоедушия. Я сразу это почувствовал, — губы Найджа дрогнули с затаённой горечью. — Конечно, я о подобных случаях немного знаю, но... подозреваю, когда их личности слились воедино, как колдун Алексас разом подскочил на пару уровней вверх. Видишь ли, если ему передались колдовские силы Джеми, значит, и ментальные тоже... однако свои ментальные у него никуда не делись'.
'И они удвоились?..'
'Выходит, что так. — Колдун побарабанил пальцами по подоконнику: они стояли у окна гостиной и смотрели на утренний город, в снежном сиянии казавшийся ещё белее. — К тому же... в определённых случаях даже у самых заурядных магов часто происходят всплески силы, которых от них никто не ждёт'.
'Каких случаях?'
Когда Найдж вновь обратил взгляд на неё, в его глазах странным образом мешались лукавство и печаль.
'А ты не догадываешься?'
От дальнейших воспоминаний у Таши опять начинала кружиться голова. Так что она поспешила сосредоточиться на предстоящей миссии: пусть даже теперь на ней сосредотачиваться удавалось меньше всего.
Демоны, как это всё некстати...
— Сейчас, — молвил Герланд.
Ещё не утихло свистящее шипение последней 'с', — а края таза уже вспыхнули колдовским светом. Пронзительно-синим, точно таким, каким горели очертания проруби, пару дней назад переместившей их в штаб-квартиру 'Венца'.
— Счастливого пути, господа. — С издевательским поклоном альв отступил в сторону. — И дама.
Когда Ларон с улыбкой пожелал ей удачи, Таша опустила глаза. Воспоминания о вчерашней пытке было не вытереть ни извинениями, ни улыбками.
Да что же она ни на кого в этой комнате взглянуть не может? Какое-то окружение у неё... неправильное. На одних злится, других избегает, третьих...
С третьими вообще демоны знают что.
Вернее, с третьим.
— Я первый. Как прибуду, пошлю сигнал, что всё в порядке, — кинув взгляд на Ташину подвеску, Найдж коснулся собственного янтарного перстенька. — А если промолчу... В общем, будем надеяться, что не промолчу.
И шагнул вперёд: провалившись в прозрачную воду, чуть прикрывавшую серебряное дно, словно в омут.
