И лотос распустился вокруг "демона". А прямо в нас летел выпущенный каким-то придурком снаряд из базуки.
Теперь нужно было послать в открытую середину лотоса наш сигнал: "Мы — достойные. Мы — одно целое", — на эмоциональном фоне любви. Но скажите мне, где в этом адском пекле, царившем вокруг, я должна была найти любовь?! Где в этом бурлящем котле агрессии отыскать хоть её крупицу?.. Как в пересохшем рту не было слюны, так и любовь просочилась в трещины пересохшей души.
"Всё — внутри нас", — учила Аврора.
НЕЧТО. Пуповина. Конрад. Козочка...
А капелька-то есть.
И она упала с моих пальцев в золотистое средоточие души "демона". Нет, теперь уже — достойной. Перламутровые лепестки сомкнулись, светящиеся линии их краёв стёрлись, и только в зрачках свет ещё недоуменно теплился...
Снаряд мог уничтожить эту красоту, но не уничтожил: я успела отклонить его, и всё, что он смог сделать — это вырыть в земле воронку.
Теперь вы представляете себе, как быстро двигаются достойные.
Её меч опустился.
— 10.13. Контратака
Да, с сиренами они славно придумали: им удалось напугать женщин и детей в замке. Но и только.
Они налетели, как стая саранчи: впереди эти их зомбированные "демоны", за их спинами — остальные. Достойные сразу занялись "демонами", а нам пришлось защищать замок от всех остальных, которые так и норовили запулить из базуки в окошко.
— Аврора, твой план придётся видоизменять! — проорал я, оглохший от воя сирен. — Они ломятся в замок! Разреши вступить в бой!
— Разрешаю, Кас, — ответила она. — Но старайтесь держаться от "демонов" подальше! Их мы берём на себя.
— Понял! Нам и тех хватит вот так! — И я показал, насколько нам их хватит — под завязку.
— Но старайтесь всё-таки не убивать лишний раз, — добавила Аврора.
— Ха, это уж как получится, — ответил я. — Мы их в гости не приглашали — они сами пришли! Вот пусть и огребают по полной!
Первым делом нужно было убирать этих летающих снайперов. Уж очень мощными были их базуки: подобьют не то что танк — крейсер! А если такой снарядик влетит в окно — в комнате никого в живых не останется. Хорошо, что Регина с детьми в подземном убежище.
Я послал группу Хейгена разобраться с базуками. Хейген был лучший снайпер, и его ребята были ему под стать. Причём работать они умели как на точке, так и в воздухе, так что задание было — самое то для них.
Вторая задача была — не подпускать врага близко к замку, а он так и рвался, так и лез! Ну как тут исполнить пожелание Авроры не убивать их? Пару-тройку всё равно убьёшь, не без этого. Как же не отстреливать их, настырно кружащихся, как вороньё, над нашими стенами, чтоб не повадно было? Разве что спиртом стрелять, но что потом с ними, бесчувственными, делать? Выбрасывать за территорию, да следить, чтобы они ручки-ножки не поломали? Возни много. И много им чести! В общем, били мы их по полной, но и они нам тоже жару задали: только что держался в воздухе товарищ, глядь — и нет его, лежит где-то...
Хейген методично снимал одну базуку за другой, но этих зараз не становилось меньше: на место снятого стрелка прилетал новый. Я уже подумывал, не послать ли группе на подмогу ещё и Рагнара с его спецами по стрельбе спиртом, как вдруг заметил на замковой стене мальчонку, присевшего возле раненого. Раненый был наш, и мальчишка — тоже... Совсем малыш, похожий на херувимчика с четырьмя крылышками — точно, из достойных. Ведь этой мелочи пузатой велели сидеть в убежище! Пачкая ручонки в крови, пацан занимался исцелением раны и не видел, что в него уже прицелился какой-то отморозок из "Авроры". Сволочь... Стрелять в ребёнка?! От переполнившей меня ярости я жахнул в гада очередью. И голову снёс, и тело прошил — в общем, с избыточным расходом боеприпасов, но тут уж было не до экономии... Подлетел, схватил мальчонку в охапку:
— Ты что тут делаешь, мелюзга?! Тебе где было сказано находиться?!
На что он серьёзно и важно ответил:
— Мы помогаем.
— А ну, быстро в убежище! Помощники нашлись!
Вдруг он поднял руку, и я обмер, увидев застывший в тридцати сантиметрах от моего лица мини-снаряд. Ещё бы чуть — и я без головы... А мальчишка отмахнулся от него, как от мухи, и снаряд выбил каменную крошку из многострадальной стены замка. Вот тебе и херувимчик!
— Тебя как зовут, супермен? — хрипло спросил я.
— Вик, — ответил он, улыбаясь до ушей.
— Неужели не боишься?
— Не-а.
— Хоть ты и молодчина, но всё равно — в убежище! — сказал я, притиснув его к себе. — Погулял — и хватит.
Ещё не хватало, чтобы этих ангелочков тут отстреливали... Я потащил его внутрь, а он, маленький, возмущённо пищал и выворачивался — рвался в бой. Маленький-то маленький, а силища — почти как у взрослого! Я еле доволок его до убежища, впихнул туда и крикнул:
— Кто тут за ними присматривает?! Почему у вас дети на поле боя разгуливают?
К мальчишке тут же кинулись две женщины — мол, ах, такой-сякой негодник! А я искал глазами своих.
— Кас!
Ко мне протискивалась Регина, следом за ней — Лола с Киром. Налетели, прильнули — не оторвать. Ничего не говорили, только прижимались и вздрагивали. Перецеловав их всех, я оторвал их от себя — пришлось оторвать.
— Я только на секунду. Всё, мне пора.
Оторвал их, а казалось — будто сердце.
Что творилось снаружи? Во-первых, стихла сирена. Я был готов расцеловать того, кто её заткнул — так она всех уже достала. А во-вторых, с "демонами" происходило что-то странное: они вдруг начали отступать. У остальных при виде этого энтузиазма явно поубавилось — дрогнули, растерялись. Я почувствовал: вот сейчас мы им и влупим!
— Ребята, а ну, поднажмём! — заорал я. — За мной!
Все тоже почуяли, что настал переломный момент. Слов не требовалось. Кто-то подхватил мой вопль, и с оглушительным рёвом мы лавиной обрушились на авроровцев. Все до единого мчались и орали, стреляли и рубили, а ведь нас было меньше!.. Воздух был наполнен брызгами крови, в лицо летели ошмётки плоти, перья, целые куски крыльев... Это был ад, а не контратака.
На кровле дозорной башни, сильно пострадавшей от базук, стояла Аврора — тоже с головы до ног в крови, но без оружия. Мне почудилось, что из её шевелящихся пальцев тянулась серебристая тонкая нить — она будто пряла её, как мойра Клото. Мы встретились взглядами, и она мне кивнула.
— Вперёд! — орал я, хотя надобности в том уже не было — все и так неслись вперёд.
Побежали! Авроровцы улепётывали от нас! От хохота у меня текли слёзы по щекам, смывая с них чужую кровь. А это что за сумасшедшая? Что она делала в самом пекле? Что она орала с перекошенным лицом? Пыталась остановить отступавших? Безнадёжная задача. Она была щепкой в потоке брёвен, её никто не слышал и не видел, а через секунду она дёрнулась в воздухе и начала падать — с развороченной снарядом грудью.
Не знаю, что заставило меня кинуться к ней, ещё живой, заслонить собой и подхватить. Я опустил её на землю... Страшно было смотреть, во что превратился луг вокруг замка: воронка на воронке, всюду тела убитых и раненых. И к ним присоединилась президент "Авроры". Её голова лежала на моём колене, безжизненно откинутая, с забрызганным кровью мертвенно-белым лицом, а из-под воротника выбивался какой-то чёрный шнурок. Я потянул за него и извлёк шерстяной мешочек, то ли тёмно-синий, то ли чёрный — из-за пропитавшей его крови было непонятно. Я встряхнул его, и на ладонь мне выпал золотой жук.
Он был такой горячий, что почти обжигал кожу. Едва коснувшись ладони, он зашевелился и взлетел.
— 10.14. Двойная защита
Они отступали... Обратились в бегство, побросав свои прожектора. Мы нанесли всем "демонам" удар "цветок лотоса", а дальше... Дальше — ждать, сказала Аврора. Ждать чего? Это был бы очень интересный вопрос, если бы мне не было сейчас так плохо. Настолько, что пришлось опуститься на стену и сесть, прислонившись спиной к каменной кладке.
Все кричали, смеялись, обнимались: победа! На стене, в замковом дворе, на изрытом воронками лугу — везде шумело ликование. Когда на стену приземлился четырёхкрылый Каспар, его встретили бурной овацией. К нему протиснулась жена, повисла на шее и впилась в его губы поцелуем, гладя его по щекам и голове. Странное сочетание белизны её унизанной кольцами руки и его багровой от засохшей крови кожи...
А у меня не было сил встать, чтобы радоваться вместе со всеми. Все раны, которые я получила, тут же зажили, так что я была цела и невредима, но при этом чувствовала себя отвратительно. Я смотрела, как радостно встречали Аврору, но она, в отличие от всех, была серьёзной и усталой. Как будто думала: "Рано радоваться... Ещё не всё".
— Достойные, займёмся ранеными, — сказала она.
А меня подняли и обняли руки Конрада.
— Козочка, а ты что тут сидишь? Пошли, Аврора зовёт раненых лечить. Нам рано расслабляться, дел ещё куча.
Я измученно уткнулась ему в плечо и промычала:
— Угу... Сейчас пойдём... Только передохну чуток...
Он взял меня за подбородок, заглянул в глаза.
— Ты чего это?
— Не знаю, — простонала я. — Хреново мне что-то... Устала.
Его объятия стали крепче, а в глазах мелькнуло ласковое выражение.
— Кажется, у нас будет маленький, — сказал он.
— Ты что, беременный? — фыркнула я, невзирая на смертельную усталость, не удержавшись от смеха.
Он тоже засмеялся.
— Не я, козочка... ТЫ!
— Я?! Но откуда ты...
Колени что-то совсем ослабели, и если бы не руки Конрада, я сползла бы вниз. А он сказал:
— Помнишь, я говорил, что у тебя защиты хватило бы на двоих?.. Так вот, она и правда двойная: одна — твоя, вторая — малыша. Вот почему её так трудно пробить. Но я только сейчас допёр, почему так... Блин, если бы я догадался раньше, сидеть бы тебе в убежище!
— Ещё чего!.. — Я замахнулась, чтобы стукнуть его кулаком по плечу, но вместо этого зарылась в него лицом и всхлипнула. А его пальцы ворошили мне волосы.
— Глава 11. После бури
— 11.1. Радостное событие
Осеннее солнце грустно освещало следы недавней битвы: когда-то прекрасный, полный цветов луг был перепахан, изуродован воронками, а стены замка щеголяли новоприобретёнными дырами, щербинами и проломами.
Я бродила по лугу, касаясь ладонями травы и впитывая боль этого места. Десятки раненых мы подняли и перенесли отсюда в замок, ко многим из них я сама приложила руки, и плоть их стала целой, а вот души — не знаю... Умеют ли достойные лечить души? Ответа на этот вопрос я пока не нашла ни в паутине, ни у Леледы.
Некоторые из них были авроровцами — те, по-видимому, второпях не успели забрать с собой всех своих раненых. Их мы лечили так же, как своих, не пожалели для них и крови из своих запасов. Вылечив и накормив, мы их отпускали с миром на все четыре стороны, что не помешало, впрочем, пятерым из них попросить позволения остаться.
Да, пятеро членов "Авроры" от души захотели остаться в Ордене, и мы приняли их, как когда-то "Аврора" принимала бывших членов Ордена.
В последнее время происходило слишком много невесёлого, но одно радостное событие всё-таки случилось, подняв всем настроение: Конрад с Викой попросили меня поженить их. Они ждали ребёнка. Будучи Великим Магистром, я имела право объявлять членов Ордена мужем и женой, и, зная об этом, Конрад с Викой и пришли ко мне с такой просьбой.
— Сначала мы думали, что сыграем свадьбу после того, как вся эта катавасия закончится, — сказал Конрад. — Не знаю, закончилась ли она, или нас ждут ещё какие-то проблемы, но теперь, я полагаю, слишком надолго откладывать свадьбу не стоит. — И он чмокнул в нос прильнувшую к нему Вику.
У неё был устало-умиротворённый вид. После штурма замка она плохо себя почувствовала, но всё обошлось.
— Как ты вообще с таким самочувствием выдержала бой? — поразилась я.
— Тогда было некогда думать об этом, — призналась она. — Самочувствие отошло на второй план, а на первом... Надо было защищать замок, детей в нём. Выполнить нашу задачу. Вот и всё.
— Она у нас просто герой, — с гордостью сказал Конрад, обнимая её за плечи.
— Вы все молодцы, — ответила я. — С задачей вы справились блестяще.
— 11.2. Свадьба
Ради такого торжественного случая я сменила форму "волков", в которую влезла с начала военных действий, на мундир Великого Магистра. Я уже порядком поотвыкла и от диадемы, и от мантии, и от высокого, почти подпирающего подбородок жёсткого воротника с бриллиантовой звездой под ним, да и вообще от проведения каких-либо церемоний. Я в принципе недолюбливала орденские церемонии и всегда стремилась их сократить или переделать, а по возможности обходиться совсем без них, но на сей раз повод был приятным. И всё же, уточнив у Оскара сценарий старинного вампирского свадебного обряда, от кое-каких его деталей я решила отказаться — например, от купания жениха и невесты в крови, принесения ими в качестве свадебного дара Ордену крови девственницы и ещё от некоторых диких вещей.
— Ты самый молодой Великий Магистр за всю историю Ордена, моя госпожа, — сказал Оскар. — С тобой, кажется, помолодел и он. Произошло столько изменений, что нас теперь и не узнать.
— Дело не в моём возрасте, — ответила я. — А в том, что всё рано или поздно должно меняться. Орден в двадцать первом веке не может оставаться таким же, каким он был, скажем, в восемнадцатом.
— И всё же нельзя недооценивать роли личности руководителя, госпожа, — с улыбкой заметил Оскар. — Ты привнесла в нашу жизнь свежую струю, и, кажется, нам это нравится.
— Вот только не все наши собратья из "Авроры" это оценили, — вздохнула я.
Жених и невеста не ожидали, что на их свадьбе будет столько гостей. Торжество получилось общеорденским — ведь несправедливо было бы устраивать его только для узкого круга, а всех остальных оставить без праздника, да ещё в такое бедное на радости время. Набега авроровцев мы не опасались: после столь грандиозного провала "Аврора" вряд ли могла так скоро собрать силы для нового удара.
Что за свадьба без пышного подвенечного платья невесты и марша Мендельсона, пусть даже если это свадьба двух хищников? И то, и другое на этой свадьбе было. Исполняемый на старинном органе марш звучал с жутковатым своеобразием под сводами церемониального зала, но всё же это была она, всемирно известная мелодия, и под неё Вика в белоснежном платье и Конрад в строгом чёрном костюме прошли по алой ковровой дорожке к трону Великих Магистров, на котором восседала я. Расстояние от первой ступеньки трона, на котором они должны были остановиться, отмечал Оскар — собственной представительной фигурой в смокинге, стоя чуть за пределами возвышения, на котором располагался трон.
Дойдя до Оскара, жених и невеста остановились, а я встала и спустилась на две ступеньки. Марш смолк, и я произнесла:
— Ну, вот это и случилось, ребята. Я поздравляю вас. Думаю, не только вы, но и все мы заслужили этот праздник... А для достойных это событие важно вдвойне: это первая создаваемая ими семья, а скоро их станет не сто семьдесят семь, а сто семьдесят восемь.
