Юля посмотрела на парня, который ей показался изначально ну полным балбесом. Может она ошиблась? И тут, в этом мире есть такие интеллектуалы — косящие под идиотов, но на самом деле собирающиеся как и у них, на квартирах?
Идти пришлось долго. Как ни уверял 'балбес' что 'тут рядом', но на всё про всё ушло не менее получаса.
Наконец они вошли в подъезд довольно обшарпанной пятиэтажки. Поднялись на пятый этаж и вошли в НЕЗАПЕРТУЮ квартиру.
Ухажёр, заметив такой непорядок, просто прикрыл дверь и потащил её далее.
От входа уже, у Юли закрались серьёзные подозрения, что она попала куда-то не туда, куда хотела, но уже чисто по инерции продолжила движение и огляделась. В прихожей был жуткий беспорядок, валялся мусор, по старым обоям увлечённо гоняли по своим делам рыжие тараканы.
От входа было видно, что дверь на кухню закрыта. Также была закрыта и дверь в комнату. Когда же Юля её открыла... она очень пожалела, что это сделала.
Теперь ясно было куда привёл её этот случайный 'ухажёр'.
Это был, говоря натурально, банальный притон.
У Юли от того, что она увидела, чуть в голове не помутилось.
Да и было от чего. Хоть и было у неё когда-то весьма буйное, хулиганское прошлое, но воспитана она была традиционно для советской молодёжи не испорченной, как здесь, веяниями с Запада. А это, в данной среде — среде этого мира — больше называлось 'пуритантизмом'.
В воздухе висел тяжеленный дух пролитого спиртного пополам с дымом чего-то такого, что явно табаком не было. Пол был усеян пустыми бутылками, огрызками, рваными пакетами, среди которых в разных по живописности, позах лежали как одиночные люди — в полном бесчувствии — так и совершенно голые пары. В углу, прислонившись к тумбочке с телевизором сидел некий юноша, с совершенно пустым взором и беспричинно, беспрерывно хихикал. Он единственный, кто, будучи ещё в сознании, не был занят ничем.
Чем же занимались голые пары, было ясно настолько...
На благовоспитанную Юлю напал, на несколько секунд, натуральный ступор, из которого весьма нетривиальным для неё способом вывел приведший её сюда 'ухажёр'. Он тупо и прямолинейно полез Юле под блузку.
Через секунду дверь, ведущая на кухню разлетелась в щепы. Там что-то рухнуло. Раздался звон бьющейся в массовом количестве посуды. На какую другую кампанию, это хоть бы как-то подействовало. На ту, что сидела и лежала в комнате — никакого. Будто они ничего и не слышали, и никого не видели.
Юля огляделась по сторонам. На неё больше ни кто не покушался. Один явно выбыл из игры, а остальным всё было пофиг. Не в силах больше находиться в этом помещении, Юля попятилась к выходу, сгребла в охапку свою модную кожаную куртку только что повешенную на вешалку, и когда переступила, всё также пятясь задом, через порог, развернулась и побежала.
Выяснять, что стало с улетевшим на кухню 'ухажёром', которого она со страху и омерзения приложила изо всех сил, у неё не хватило ни духу, ни остатков рассудка.
Вылетев на улицу, она пробежала почти квартал, когда её желудок таки не выдержал. Юля прислонилась к стене дома. Её неудержимо рвало, пока желудок полностью не очистился от остатков ужина. Руки предательски дрожали, колени то и дело подкашивались. Подобная реакция, хоть и неизмеримо в более слабой форме, у неё была, когда их всей группой водили в морг на вскрытие трупа. В рамках программы. То же, что с ней творилось сейчас, для самой Юли было неожиданностью.
Она сама не представляла, что на неё все эти мерзости мира ТАК могут подействовать. Она до сих пор думала, что уже видела всё самое худое, что можно встретить: и наркоманов, которые даже в их сверхблагополучном обществе, нет-нет, но встречаются, и самоубийц, и просто извращенцев, тихо ховающихся по углам, чтобы их никто не достал... Но чтобы ТАКОЕ!
— Жрут же, всякую дрянь, а потом дохнут как мухи... — услышала Юля, монолог пенсионерки, идущей мимо по своим делам.
Как ни странно, но это на неё подействовало отрезвляюще. Юля дёрнулась, мотнула головой и выпрямилась. Желудок всё ещё бунтовал, но она сделала над собой усилие и зашагала по направлению к дому.
Дома были уже все. За те дни, что они здесь уже живут, обстановка стала даже привычной. И мебель, и друзья, кто где сидящие, стоящие и лежащие по комнате. Лена, доставленная в общагу ещё с утра, уже спала. Вадик что-то читал, закрывшись от остального мира толстой и потрёпанной книгой (и где он её успел достать?).
Также привычно, как и всегда, Юра Чернов роется в информации на 'планшетке', а Владимир стоит у него за спиной, читает экран и сосредоточенно скребёт подбородок (ну прям как Михаил — не зря же ведь они давние друзья). Также привычно что-то соображает Эля, составляя меню на следующий день, также привычно валяется, явно только что закончив некий комплекс своих упражнений, на своём коврике Николай, с вечно довольной физиономией.
Юля вспомнила, по ассоциации ту комнату и ей снова стало плохо.
Когда она вошла, далеко не все заметили её плачевное состояние. Эля, как обычно, остановилась и вопросительно посмотрела на подругу, ожидая объяснений, если та пожелает их дать.
В отличие же от неё Николай, обделённый тактом тут же заявил о себе и своих впечатлениях во весь голос.
— Ага! — подпрыгнул он — нашлась дыра, в которую Юленька не успела сунуть свой конопатый носик, а когда сунула, оказалось, что лучше бы не совала.
По большому счёту так оно и было. Николай, хоть и бывал бестактен, но тупым и несообразительным не был никогда. Юля тут же насупилась и шумно втянула воздух. Её взгляд тут же из страдальческого превратился в злобный.
— Ты даже не представляешь, какую выгребную яму мне пришлось посетить.
— От чего же, представляю! Если весь мир тут выгребная яма, то наверняка должны быть и особо смачные местечки — философски заметил тот.
Юлю передёрнуло. Благовоспитанность, вбитая на уровне рефлексов всё ещё боролась с увиденным. Желудок бунтовал и Юлю снова действительно тошнило. Но, так или иначе, вспомнив, чему её учили, к чему готовили, ей пришлось сделать титаническое волевое усилие и побороть дикое отвращение.
Она не обращая внимания на окружающих, закрыла глаза и сделала несколько упражнений дыхательной гимнастики.
Сильно полегчало.
Она снова открыла глаза, оглядела окружающее более осмысленным и спокойным взглядом, привычным рыком шуганула Николая и присела на диван. Николай привычно опять что-то сморозил, Юля набрала было в грудь воздуха, чтобы ответить достойно, но мысли вдруг разбежались как тараканы и она расслабилась.
— Клоун, ты... Трикстер... — сказала она Николаю.
— Вот! Теперь она меня ещё и проклассифицировала! И как сей вид тараканов по-русски называется?
— Какой? — не поняла Юля, по-прежнему находясь в обалдении и с трудом воспринимая действительность.
— Ну, этот, как его..., Во! Триксер!
Юля посмотрела на умильно-хохмаческую физиономию Николая, махнула на него рукой прислонилась головой к стене и расслабленно рассмеялась. Но всё равно, даже смех у неё вышел какой-то страдальческий.
Дискотека
Утром Юля выглядела совершенно не выспавшейся. Стресс, который придавил её ещё вчера, оказался слишком сильным, чтобы от него избавиться за отдельно взятую ночь. Вот в таком виде она и зашла в 'общую комнату'. Думала просто спокойно посидеть до завтрака, но не тут то было.
С утра пораньше, ещё даже на стол не накрыли к завтраку, к Юле пристали с расспросами сразу двое. Михаил, который желал узнать результаты Юлиных исследований местного молодёжного общества, и Владимир, который всё это воспринимал в терминах военной разведки. Пришлось рассказывать, хоть и сильно не хотелось. Хотелось послать их обоих по матушке, и хоть ещё пол часика посидеть в молчании. Тем не менее, она взяла себя в руки — Долг обязывал — и с трудом ответила на расспросы.
Она кратко описала свои впечатления и приключения, но опустила их финальный провальный эпизод. Пропустила по той причине, что он был настолько ей противен, что она, социопсихолог, не нашла в себе сил это отвращение и стыд преодолеть.
Стыд её мучил из-за ощущения, будто она подсмотрела вольно и не вольно нечто, что явно было чем-то предосудительным. И для неё в том числе — из-за того, что была свидетелем.
Михаил, будучи зацикленным на свои проблемы, этого пропуска не заметил, а вот Владимир, тут же прицепился.
Так как он всё-таки понимал, что некоторые детали могут быть в воспоминаниях болезненными, постарался деликатно обойти детали, акцентировав внимание на выводах и впечатлениях.
Выводы же, особенно после посещения притона, у Юли были весьма 'ещё те'.
Она сначала сбивчиво постаралась объяснить их, но встретила почти полное непонимание.
Непонимание было вызвано как раз тем, что и Михаил, и Владимир, обладали полным комплектом стереотипов основанных на восприятии своего родного общества. Единственно что Владимир, который где-то как-то изучал преступность Латинской Америки, а теперь ещё и нынешнего мира, был всё-таки более восприимчив к тем истинам, что добыла Юля. Но и всё равно, кое-чего он явно не понял.
Даже через повторение.
Даже после того, как Юля постаралась растолковать 'на пальцах'.
До обоих не доходило, что ТАК худо может быть вообще. Просто не могли поверить. Похоже, они неосознанно воспринимали этот мир, как небольшую вариацию своего родного. Но вариацию чисто по внешним, а не внутренним качествам.
В результате Юля просто плюнула на эти усилия и заявила, что если они не верят или не понимают, то готова сама их провести через все те дискотеки и общества и показать свои выводы предметно.
Михаил вопросительно посмотрел на Владимира, и увидев, что тот неопределённо пожал плечами, тут же спихнул это дело на него. Это устроило всех.
С Владимиром договорились идти также как и вчера это сделала Юля — вечером.
К вечеру, Юля слегка пришла в себя, но ко всему её и без того плохому настроению прибавилась и злость. Так как надо было хоть как-то очистить мозги, Юля сделала пробежку с десяток кругов вокруг общаги и только после этого согласилась идти в дискоклуб.
— Я веду тебя туда для того, чтобы ты сам почувствовал -начала по дороге объяснять Юля — без этого, мои объяснения могут показаться легковесными и дикими. Давай, я сначала покажу, а потом там же, на живом примере, выдам свои выводы.
— Хорошо... если это так необходимо.
— Необходимо, поверь!
— Легенды прикрытия нужны?
— Ну, пожалуй, нужны. Место там, гм, специфическое.
— Какую, тогда 'пьесу' играем?
— В случае чего, ты мой телохранитель.
— ?!!!
— Ну тут особо богатые дегенераты и дегенератки с наёмной охраной ходят. Это у них называется 'секьюрити'.
— То есть сейчас я буду твоим секьюрити — хмыкнул Владимир — весьма недалеко от реального положения дел.
— Владимир! А ты себя не сильно переоцениваешь? — скептически спросила Юля, остановившись и в упор глядя в глаза Владимиру.
— Нет — также спокойно как и до этого ответил тот.
— А я думала, что всё знаю о такой личности как 'Марсианин' — прищурившись сказала Юля — я только сейчас к своему стыду поняла, что вы единственный из всей нашей группы умолчали при разборе свою боевую подготовку. Вы тогда весьма ловко переключили общее внимание со своей персоны... Сначала, когда вы Лену от бандитов притащили, а после, когда мы выясняли подготовку каждого. И какая же ваша реальная подготовка? И опыт?
— 1984 год. Венесуэла. Рота спецназ 'Ягуар'.
— Так вы в 'Добровольцах' служили?!
— Ну да... А что?
— Вот уж фактик, так уж фактик!
— Юля, а ты, кстати, снова с 'ты' на 'вы' перешла...
— Да?!
— Ага...
— Мда! — Юля развернулась на каблуках и снова зашагала в сторону 'Диско'.
— Я уж и не знаю как после этой информации к тебе обращаться... 'Добровольцы'! Рота спецназ! Да как ты вообще в спецназ попал?!
— Хм! — расплылся в улыбке Владимир — как стажёр.
— И успешно стажёрство прошёл?
— Полного старлея получил.
— Вы воистину выдающаяся личность — помолчав заключила Юля.
— Опять 'вы'? — скривился Владимир.
— А как ещё?! Попавших в спецназ как стажёры, да ещё в 'Добровольцах', по пальцам пересчитать можно.
— Ну ты это преувеличиваешь! Таких как я только со мной было десять человек.
— И все они, после стажёрства пошли в военный спецвуз... кроме вас.
— Ну да...
— Почему?! — снова остановилась Юля.
— Когда я причину объяснил полковнику он долго хохотал.
— И что же ему сказали?
— Да сказал, что пошёл воевать, чтобы истребить подростковые комплексы.
Юля прыснула.
— И он ничего после этого не сказал?
— Да сказал, что хотел бы побольше таких, 'с подростковыми комплексами'.
— Охотно верю...
— К тому же, отвоевавшись я понял, что это несколько не по мне. И путь мой пролегает через физику и реакторы в космоакадемию.
— Уже тогда...
— Уже тогда решил прорываться.
— Ну это многое объясняет...
— Кстати, а почему вы этот факт биографии скрываете?
— Всё просто Юля! Венесуэла. 1984 год.
— Ох, ну да! Я забыла... Там и без того был сильный дипломатический скандал из-за участия 'Добровольцев'. Мыслимо ли: так нагло нарушить 'доктрину Монро'.
— И всё-таки, давай на 'ты', а то обижусь.
— Слушаюсь, о мой командир, э-э, секьюрити! — Юля шутливо козырнула накрыв одной рукой макушку, а другой отдавая честь. С этим у неё и настроение поднялось.
-Так то лучше. Ну айда в то 'логово врага'.
Сразу же со входа их оглушила музыка. Музыка была настолько громкая, что для того, чтобы тебя услышал рядом стоящий, надо было почти кричать.
Огромная толпа молодёжи, голов в двести, кто как мог, ритмично дёргалась под жутко примитивную музыку. Из всей музыки явно выпячивался основной ритм герц на сто, вокруг которого выстраивался примитивнейший музыкальный мотивчик в несколько нот, бесконечно повторявшийся в небольшом количестве вариаций. Бедность композиции просто резала по ушам, но что хуже, Владимир заметил, что музыка захватывает, вымывает мысли из головы, зовёт слиться с этой огромной, ритмично дёргающейся и прыгающей толпой.
Юля тронула Владимира за локоть и показала направление влево, там несколько поодаль от толпы находился вход в бар.
Бар был большой, и от танцевального зала был отделён стеклянной стеной, что позволяло не отрываясь от выпивки наблюдать за происходящим в зале. Наблюдать было тем более хорошо ещё и потому, что бар находился несколько выше пола танцзала. Стеклянная (по виду из бронестекла) стена также серьёзно глушила музыку, так что в баре, можно было разговаривать не сильно напрягая слух и голосовые связки.
В настоящий момент бар был слабо заполнен посетителями. Большая часть их гнездилась на высоких табуретах у барной стойки. Тем не менее, и там оставалось два свободных места. Именно к ним Владимир с Юлей сразу же и направились.
Пока они подходили, большая группа молодёжи снялась со своих насестов-табуретов и отправилась прыгать. Возле стойки остались лишь бармен и некий уже хорошо перебравший тип весьма юной наружности.
