Укладываю его как следует.
И не успеваю прилечь рядом, как в дверь стучат:
-Леди Марта! Срочно Лейн зовет.
Мне не надо даже рассказывать, что произошло, и так понятно, но почему-то оказавшийся под рукой плотник на бегу рассказывает, что Пантера чуть не свалилась на мостике, и снова Лейн оказался рядом, подхватил и уже несет в каюту, а его послал найти меня хоть под водой.
Влетаю в каюту капитана — и застаю Лейна, держащегося за челюсть и вполне живую Пантеру:
-Марта, глянь, я ему там ничего не сломала? — и ее глаза горят живым зеленым огнем с карими теплыми искрами.
Пробегаю пальцами по его распухающей челюсти:
-Ну, яблоки ему не грызть ближайшие дни. А что вообще я пропустила?
-Ты подумай, он решил, что можно таскать меня на руках по всему фрегату и еще и целовать!
-Кого? — я так устала, что отупела от усталости.
-Да меня! Марта, ну это что? Сделай ты хоть что-то с моей головой, чтоб не кружилась. А то мне уже страшно, только повело в сторону, прикрыла глаза, а как открыла, я уже в каюте и он со своей кисточкой и поцелуями.
-Ох, — берусь рукам за виски. — С головокружением только отдых поможет. Вспомни Тессена, когда его взрывом оглушило.
Она на глазах сжимается, как от удара.
-Да я вызову этого Тессена! — откликается Лейн, растирая челюсть. — Он же Вас чуть не угробил!
-Вот как? — взгляд из-под изогнутой брови, пересеченной едва заметным шрамом.
-А что, нет? Вы сами не своя вернулись на корабль из города. Не уличная же драка Вас так вывела из равновесия. Он Вам причинил боль! Да я ему глотку перережу. И веер его туда засуну.
-Прошу Вас, оставьте все как есть, Лейн, — ее голос уже обычный, живой, но боль в нем звенит. Боль и усталость.
-Вот что. Всем нам надо отдохнуть. Пантера, приляг ненадолго. И как ты насчет того, чтоб наконец этого виконта к делу приспособить? Пусть встает на вахту, не смертельно он ранен. А Лейн его подстрахует.
-А кто подстрахует Лейна?
-Я.
-Где Стил?
-Спит.
Она смотрит на меня заинтересованно:
-Тихая моя заплаканная Марта, а ты тут не бунт на моем корабле готовишь? Может, ты уже власть захватила? И сейчас казну потребуешь?
-Возможно. Если Вы впадете в беспамятство, а Стил умрет от усталости, то конечно.
-А если я посплю пару часов?
-До утра. И Вам существенно полегчает. Мы с Гиппократом обещаем.
Она сокрушенно поворачивает головой, усмехается и заползает под одеяло, скинув все же сапоги и отстегнув шпагу.
К тому, что первые трое суток будут безумны, я уже привыкла. Вчерашние герои превратились в беспомощных детей, и неизвестно, что мучает их больше — боль или это осознание своей зависимости.
Конечно, про командование кораблем была лишь шутка, причем настолько далекая о реальности, что я тут же выкинула ее из головы — вряд ли бы я пошла против Пантеры даже в самых безумных обстоятельствах. Тем более, что Джеймса, как оказалось, чему-то выучили, прежде чем вручить патент лейтенанта. С порезанной рукой встать к штурвалу ему было сложно, но для того и есть рулевой — море спокойное, курс проложен. А вот держать его, сверяя со звездами на проясняющемся постепенно небе — виконт умел. Спеси у него поубавилось, и даже Стил, принимая утром вахту, похвалил его при всех.
Первый помощник так и не побрился... Я не успела забежать к нему утром до того, как он проснется — и нашла в каюте только пустую миску из-под ужина, меланхолично съеденного на завтрак. Но смотр уцелевших бойцов провел, и даже тренировку обороны на случай новой встречи с поганцами любых мастей.
И я даже не удивилась, что Лейн ему деятельно помогал.
Перед обедом он забежал навестить Ника, и тот обратил внимание на налившуюся синевой левую половину его лица:
-Дружище, а когда ты успел перехватить?
Тот лишь отшучивался, но, когда я все же подошла втереть ему мазь, он, глядя мне в глаза, произнес неожиданные вещи:
-Радует, что не зря огреб в этот раз.
-Ты не держишь зла на капитана?
-Да за что? Мне хотелось ее чем-то встрепенуть, пусть даже разозлить. Все средства хороши. Лишь бы не эти глаза мертвые.
-Что тебе до ее глаз, Лейн?
-Вам, доктор, не понять. Вы женщина. Уж не знаю, как Вы стряпаете, но шьете неплохо, хоть и не на пяльцах, — он обвел взглядом лазарет. -Но Пантера для Вас подруга и капитан. А я вижу в ней потрясающую женщину с роскошной фигурой и потрясающими волосами. К тому же она умна и не похожа на всех женщин мира, а уж поверьте...
-Она любит и любима, так что не следует тебе туда лезть.
-А кто мне помешает? Я что, слепой? Ушла с Тессеном, вернулась без и снялась с якоря в одиночку, а в глаза мертвые. Значит, Тессен виноват в том, что с ней случилось. Он мне заплатит за боль, что ее заморозила.
-Признаться, я не ожидала от тебя таких чувств и решений. Ты же потешался над ней. Да и надо мной.
-Вы много чего от меня не ожидали, — он усмехается одной половиной лица.
-Ты славный, — провожу еще раз по его щеке скользкой от мази рукой и чувствую, что наша беседа затянулась, и его шалые глубокие глаза затягиваю меня в густой омут. — Но прошу, будь предусмотрительнее. Не всегда надо бросаться на стену лбом.
-Да? — он как будто теплой кистью ведет по мне глазами. — Там, где нет двери, всегда есть окно. Или можно взорвать стену и войти сквозь пролом.
Он спрыгивает со стола, на который присел боком, пока я растирала его челюсть:
-Хорошего остатка дня, док!
И оставляет меня наедине с таким роем мыслей, что в пору самой глотать свой отвар.
-Пантера! Ты же обещала!
-И не обманула же! Я чудесно выспалась, ополоснулась на корме, и снова готова к бою!
-Тебе бы и сегодня полежать.
-Похоже, будь твоя воля, ты бы уложила бы всю команду, подоткнула бы одеяла и пела бы печальные колыбельные песни, — она плавно разминается со шпагой на палубе, осторожно проводя клинок так, чтобы ненароком не задеть меня.
-Погоди, а когда я пела? Со времен ранних месс в монастыре даже не пыталась.
Она смеется, проворачиваясь вокруг своей оси так быстро, что я встряхиваю головой и на мгновение простирается над палубой в низком выпаде:
-Ты сама не замечаешь. А я слышала сквозь сон.
-Это ужасно? Я постараюсь следить за собой.
-С чего ты взяла? Ну хоть кто-то не должен здесь командовать или браниться, -она наконец-то вкладывает шпагу в ножны и переводит дыхание, откидывая косу назад, но, видимо, ее организм не готов еще к таким встряскам, и она прикрывает ресницы, придержав пальцами левый висок.
-Нет, похоже, я с тобой как раз и начну и командовать, и браниться. Ты ни в грош ни ставишь мои рекомендации. А если с тобой что случится, то твои же ребята первые меня на рее повесят, что не вылечила.
-Так вот оно что? — ее бровь лукаво изогнута. — А я думала, тобой движет учение твоего дорогого... этого... Гиппократа. А оно, оказывается, страх? Могу утешить, Стил тебя не даст в обиду.
Вздыхаю, потому что я опять ляпнула не то. Пантера замечает мое замешательство:
-Что ты приуныла? Я сейчас Стила сменю, побудь с ним.
-Что-то случилось?
-Ему опять из-за меня приходится отдуваться. Пусть отдохнет. Он же неугомонный, и сам себя не пожалеет.
Вот тут уже хохочу я:
-Да кто бы говорил?! Ну, вы с ним друг друга стоите!
-Прими как данность. А если серьезно, поверь, я же тебе уже говорила, Стил прекрасный человек. И оцени, он же тебя не неволит ни в чем. Хотя мне каждый раз высказывает за то, что ты подвергаешься риску.
-Какому?
-А ты сама не понимаешь? Марта, в бою свистят пули и сабли, и они задевают всех одинаково. Это счастье, что тебе пока везет. А Стил еще одной потери не переживет.
Она уходит, оставив меня с бессильно повисшими руками. И я тихо сползаю по стене палубной надстройки на корточки и закрываю голову руками. Святая Мария, дай мне сил! Я не знаю, куда мне сейчас бежать: уговаривать Пантеру полежать еще денек, поделиться хоть каплей заботы со Стилом, до которого по насмешке всей нашей жизни все время не доходят руки, или лишний раз умыть и напоить раненых в лазарете? А есть ведь еще и те, кто ранен легко, и просто забегает на перевязки, как тот же Джеймс. Хотя с нашими ребятами слово 'забегает' грех использовать, это я скорее, бегаю, вылавливая их то с тренировки, то с ремонта снастей.
И вдобавок, у нас может закончится питьевая вода. Еще пара дней, и придется сокращать водяной паек. А для раненых это может оказаться губительным.
-Стил, мы можем куда-то пристать?
-Мы и так идем к тому райскому острову. Помнишь? 'Пантере' надо отсидеться, она же тебе говорила. На сам фрегат и на капитана идет охота. И ребят заодно наших подлечишь. И ей все же на стоянке тоже легче будет в порядок придти. Как она?
-Неважно она. Не лежит же. Впрочем, как и ты.
-Милая, не устаю тебе повторять. Приляг со мной, и я готов забыть обо всем.
Виновато вздыхаю:
-Рада бы, поверь... Но пока что...
-Понимаю, — он легким движением заправляет мне прядь под косынку. -Иди к ним.
-Ты не обижаешься?
-Я вообще-то тут первый помощник. А ты корабельный доктор. Так что о чем мы?
-Стил, — я медлю, не решаясь у него спросить. — Я правда нужна тебе? Не только как доктор?
Он пугается:
-О чем ты? Да я дышать без тебя не смогу! И когда ты с палубы в шторм слетела, я уже знал, что не смогу без тебя на эту палубу ступать, — он прижимает меня к груди, и мне совершенно плевать, что он так и не нашел времени помыться...
-Земля!
Голос вахтенного звенит от радости.
-Пантера, это наш остров?
-Нет. Мы же тогда прилично сбились, хорошо, хоть Джеймс сразу, как небо прояснилось, курс выровнял. Но все равно четверо суток мы потеряли на крюк. Так что попробуем здесь пристать. Может, и вода есть. Растительность буйная, — она напряженно рассматривает в подзорную трубу приближающуюся береговую линию, полускрытую спускающимися к песку густыми зарослями леса.
Стил берет нескольких корсаров — они собираются отправиться на разведку, поискать воду, чтобы затем, не теряя времени, набрать ее в несколько бочек ведрами или перегнать корабль ближе к источнику.
-Возьми меня с собой!
-Нет. Незнакомый остров, у нас его и на карте нет. Просматривается плохо. Да и вообще, мы же не знаем, как далеко от берега пресная вода. Может, вся затея бессмысленна. И пробираться через такие заросли...
-Ну пожалуйста! Я так соскучилась по земле, по лесу, деревьям! Мы останавливается в пыльных городах с чахлыми палисадниками, а мне хочется лесных полян, птиц..., — и слезы наворачиваются у меня на глаза.
-Стил, может, и правда, возьми Марту. Все равно мы же не собираемся исследовать этот остров всерьез и надолго. Если вода где-то в центре или в горах, то все равно ее оттуда не натаскать. Так что постарайтесь по краю пройти, чтоб можно было и фрегат подогнать. Иначе нет смысла тратить время.
Он сдается:
-Ну хорошо. Только сапоги надень, не босиком же ты побежишь. Да, и косынку свою тамплиерскую замени обычной, черной, не смеши птичек. У меня можешь в каюте взять.
С нами идет еще трое ребят, из тех, что не так давно в команде — возможно, Стил решил таким образом узнать их поближе.
Лес ошеломляет нас запахами, красками и звуками. Вблизи он совсем не похож на оливковые и пиниевые рощи, что окружали Флоренцию. И птицы совсем другие, они не поют, а скорее взвизгивают. Перелетают крупные синие с коричневым бабочки.
Отшатываюсь от свисающей сверху толстой зеленой змеи и взвизгиваю.
-Это лиана, — быстро говорит Стил, срубая диковинный побег ножом прямо перед моим носом. — Но змеи тут тоже могут быть, так что в заросли не лезь. И не вздумай пробовать с куста какие-нибудь ягоды, спроси у меня. Да, и к вам это тоже относится.
Он поворачивается к идущим с нами ребятам, смотрит на них внимательными серыми глазами, которые кажутся еще более глубокими и опалесцирующими от того, что в них отражаются колышущиеся на ветру широкие листья деревьев. Парни шагают бодро, с удивлением разглядывая все вокруг — лес зачаровывает множеством оттенков зеленого и коричневого.
-Углубляться смысла нет, — показывает им Стил открывшийся среди зарослей вид. — Видите, каменистый уступ на поросшей лесом горушке. Возможно, его промыло водой. Там сейчас и посмотрим.
Деревья постепенно расступаются, почва под ногами, укрытая слоем сухим и подпревших листьев, мягко пружинит под ногами, идти по ней легко и приятно. Признаться, я боялась попасть в топкую грязь или пробираться через поваленные деревья, хотя те несколько окутанных густым мхом и какими-то растущими на голых стеблях без листьев белыми, похожими на бабочек с розовым тельцем цветками, бревен удалось преодолеть легко — с помощью четырех пар надежных рук.
Земля под ногами меняется, и вот уже шуршат мелкие белесые камешки, сквозь которые пробиваются розетки пушистых листьев, среди которых прячутся мясистые лиловые цветки.
Какая красота! Мы стоим на небольшом каменистом холме, окруженном со всех сторон пушистыми кружевными воланами зелени. Над нами синее небо, отражающееся в море, неслышно плещущемся далеко внизу за полосой зелени.
-Ой, как здорово! — от избытка чувств хочу обнять Стила за шею, но он смотрит куда-то мимо меня, и ребята, тоже не скрывавшие своего восторга от такой первозданной дикой красоты, тоже замолкают и напряженно всматриваются в даль.
Поворачиваю голову туда — и сердце уходит в пятки. В другой бухте бросил якорь испанский корабль.
Это не удивительно — весь берег, и с холма видно хорошо, изрезан множеством таких крошечных, способных в лучшем случае принять рыбацкую шхуну, бухточек и заливчиков. А приманивать морских странников тут тоже есть чем — такого царства растительности я давно не видела.
-Так, — Стил проводит рукой по волосам, которые ветер разбрасывает во все стороны, а шрам на его лбу становится еще выпуклее из-за резко сведенных бровей. — Возвращаемся. Надо успеть предупредить наших и отваливать с этого острова к чертям морским.
-А вода? — у меня срывается совершенно идиотский вопрос.
-Да что тут теперь вода? Не сухие же у нас бочки, дойдем. Лучше убраться подобру-поздорову. Нам и бой не с кем принимать, треть команды в лежку.
Мы не успели дойти до подножия холма, как за деревьями послышались мужские голоса. Судя по всему, испанский отряд тоже отправился на разведку острова.
Стил махнул рукой, и мы опускаемся на землю, среди каких-то похожих на папоротник растений. Голоса совсем рядом, шелест листовой подстилки под испанскими сапогами, звякание оружия. Они не таятся, уверенные в своем одиночестве тут.
Испанцы проходят мимо нас, не заметив в зарослях, хотя мы одеты в простые холщовые рубашки, и их серо-выгоревшая ткань выделяется на фоне растительности. Стил, лежащий рядом со мной, чуть откатывается на бок, доставая пистолет, и бесшумно взводит курок. Мне видны морщинки на его виске, разбегающиеся от прищуренных глаз к седеющим вискам, капли пота на лбу и верхней губе.
Голоса удаляются, и мы с ребятами слаженно выдыхаем. Но вот один испанец что-то начинает громко и возбужденно говорить, к нему присоединяются другие, и они бегом срываются с места и проносятся мимо в обратном направлении.
