Плеть богини

Тут уже я позволяю себе слабую улыбку.

— Отнюдь. Всё обстоит с точностью до наоборот. Это сейчас можно диктовать им свои условия, навязывать новые правила и заключать любые договорённости. А приняв корону, придётся играть предложенную роль. Пусть ведущую, но чётко определённую. Потому как переписать правила на ходу гораздо сложнее. Не верите — спросите при случае у Рейнара. Он не понаслышке знает, как тяжело развернуть корабль под названием "Империя" на новый курс, особенно когда в трюме изрядная течь.

Но дело даже не в этом. Самая соль в том, что коронованные прохвосты пытаются всучить вам то, что им самим не принадлежит, да ещё и хотят получить при этом хорошую цену! В Серой армии уже сейчас больше семидесяти тысяч солдат, и противостоять этой мощи просто некому. Так что предложение Велнарда не более чем хорошая мина при плохой игре — попытка продать товар, который иначе придётся отдать бесплатно.

— Ты не совсем прав.

Ле Трайд произносит это нарочито скучающим тоном, призванным продемонстрировать, что ничего принципиально нового я ему не сказал, и тут же поясняет свою позицию:

— Противостоять нам они действительно не могут, и если я сам объявлю себя императором, а не получу корону от конгресса монархов Лиги, то им придётся с этим смириться. Но! Объявить себя императором и стать им — две большие разницы. Ведь армия — это ещё далеко не вся империя. Нужна работающая администрация, способная регулярно взимать все положенные платежи, следить за выполнением повинностей, поддерживать порядок, вести отчётность и так далее. У королей Лиги всё это есть, а у меня нет. Пока что мы просто грабим завоёванные земли, отбирая то, что скопили в закромах предыдущие владельцы. Но существовать так долго — невозможно. Потому для построения империи не на словах, а на деле, нужно либо создать собственную гражданскую администрацию, либо воспользоваться чужой. Причём богатство и внутренняя прочность нового государства будут напрямую зависеть от эффективности работы этой системы. Террор может сработать лишь на какое-то время, затем всё равно придётся так или иначе договариваться. К тому же формально равноправный договор, пусть и заключённый под давлением военной силы, будет куда легче принят старой аристократией. Так что, приняв предложение Велнарда, я не только сэкономлю изрядное количество времени и денег, но и сильно уменьшу количество недовольных.

Тут Хассо, конечно, прав — не поспоришь. Да и не нужно по большому счёту.

— Всё так. Воспользоваться готовым — дешевле и проще, чем создавать своё. Но скупой всегда платит дважды. Приняв "помощь" монархов Лиги, мы, конечно, сможем получить действенную поддержку их администрации уже сейчас. Проблема в том, что это по-прежнему будет их администрация. Как временное решение при оккупации эта система работает отлично, но с годами у людей неизбежно возникнет вопрос: что это за империя такая, если чиновники кругом королевские?

Более того. Сейчас, пока идёт война, полки получают жалование из армейской казны и снабжаются за счёт реквизиций и поставок, организованных интендантской службой. Но как только с последними очагами активного сопротивления будет покончено, части Серой армии придётся рассредоточить по городам и провинциям. Готов спорить на своё годовое жалование, что оставшиеся на своих местах корольки тут же постараются перехватить снабжение, а затем и управление оказавшимися на их землях войсками. Ведь продовольствие и снаряжение лучше закупать по месту, да и жалование проще всего платить из собираемых тут же налогов, а поскольку всем этим занимаются местные же чиновники...

Маршал понимающе усмехается.

— Эта проблема стара как мир и противоядие от неё тоже давно известно.

Я тут же возвращаю Хассо его ухмылку:

— Создать императорский домен за счёт Валланда и прочих королевств, которые не согласятся присоединиться к лигранскому меморандуму, а потом разместить в нём основные силы?

— А почему бы и нет?

Приходится равнодушно пожать плечами.

— Может, потому что это не решает проблему полной автономии остальных королевств и их монархов? Нет, я почти уверен, что это сработает. На какое-то время. Никто в здравом уме не решится выступить против непобедимого серого маршала. Но кто удержит империю от распада, когда императора не станет?

После этих слов ле Трайд впервые за время нашей беседы задумывается уже по-настоящему. А я спешу закрепить обозначившийся успех, подпустив в сухой поток аргументов немного эпичности:

— Год назад в Гвинбранде я сказал, что тот, кто сумеет объединить разрозненные отряды наёмников и сокрушить Великую армию Лиги, навеки останется в людской памяти. Так и будет. Но если сразу после вашей смерти Северная империя развалится на кучку грызущихся между собой королевств, то история запомнит не маршала, не знавшего поражений, а неудачливого правителя, пытавшегося, но так и не сумевшего основать величайшую державу.

На губах маршала вновь проступает грустная усмешка.

— И ты, конечно, знаешь, как этого избежать...

Желание ответить "да" было невероятно сильно, но врождённая скромность, вкупе со здравым смыслом, всё же пересилили.

— Возможно. Но сперва скажите, с чего вообще началась вся эта катавасия?

Хассо, чуя подвох, недоверчиво вскидывает левую бровь, но затем, пожав плечами, всё же отвечает.

— Это известно всем. Короли Лиги на конгрессе в Дернхольме* договорились об учреждении особого таможенного сбора на имперские товары, что фактически делало их ввоз нерентабельным и несло колоссальные убытки тамошним мануфактурам и торговым компаниям. После такого война стала попросту неизбежной, потому одновременно с принятием новых пошлин сразу же был заключён и очередной оборонительный союз между королевствами Лиги, а многие монархи, не дожидаясь официального открытия боевых действий, начали вводить на своих землях специальные военные налоги. Рейнар, конечно, попытался разрешить дело миром, для чего предлагал кое-кому неслабые отступные и, насколько мне известно, даже изъявлял готовность породниться с Велнардом Лигранским, выдав свою дочь за его наследника, но менее чем через год после введение антиимперского тарифа всё же вынужден был начать войну.

Я согласно киваю.

— Об этом действительно знают все. Но введение ограничительных пошлин — лишь последнее звено в длинной цепочке событий, приведшей к началу новой Великой войны. Настоящая причина в другом.

— И в чём же?

На сей раз интерес ле Трайда уже не выглядит наигранным, что, конечно же, не может не радовать. Тем не менее я стараюсь сохранить максимально равнодушный вид, пожимая плечами настолько безразлично, насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах.

— Общество сильно изменилось. За последнюю сотню лет население городов выросло в несколько раз. А их влияние на жизнь государств увеличилось ещё больше. Основные доходы в казну теперь поступают не с копающихся в земле крестьян и всяких деревенских ремесленников, а с крупных торговых компаний и мануфактур, расположенных в городах. Именно поэтому монархи Лиги проявили столь редкостное единодушие в вопросе о пошлинах. Заметьте, мой маршал, короли приняли новый закон, отлично понимая, что он ведёт к неминуемой войне. Но на кону стояли такие деньги, что риски от прямого столкновения с империей посчитали приемлемыми.

А багрянородный император, правитель величайшего государства Илааля, несмотря на всё своё нежелание ввязываться в столь масштабный конфликт, вынужден был объявить Северной лиге войну. И сделал он это отнюдь не от хорошей жизни. Просто альтернативой было разорение ряда торговых домов, обнищание целых провинций вплоть до городских восстаний и голодных бунтов черни, а также резкое уменьшение налоговых поступлений в имперскую казну, что в перспективе грозило ещё большими последствиями вроде сокращения коронных полков и расходов на содержание двора. По сравнению с этим война, пусть даже в не самой выгодной политической конфигурации, выглядела меньшим злом.

Тут я позволяю себе невесёлый смешок.

— Великая война за право продавать соседям дешёвый хлам с городских мануфактур — забавно, не правда ли?

— К чему ты клонишь?

— Пошлины ввели северные короли, войну объявил император, но виной всему не монархи, а простые бюргеры. Магистраты, купцы, лавочники, трактирщики, приказчики и мастеровые — те, кто производят, покупают и продают дешёвый мануфактурный ширпотреб.

— И что дальше?

Маршал выглядит уже не на шутку заинтригованным. Я украдкой перевожу дух, после чего честно пытаюсь сформулировать ключевой тезис своей программной речи.

— Бюргерское сословие набирает силу и оно не успокоится, пока не получит власть. Едва какой-нибудь посёлок увеличивается до мало-мальски заметных размеров, как в нём тут же начинаются попытки учредить выборный магистрат. Если это удаётся, то сразу же разворачивается борьба за получение статуса вольного города. После чего магистрат незамедлительно принимается требовать от местного монарха налоговых послаблений, торговых привилегий и прочих благ. И так происходит повсюду.

Горожане ощущают свою растущую значимость, но при этом почти не участвуют в государственном управлении, поскольку там традиционно царит нобилитет. Пока что бюргеры могут влиять на политику лишь опосредованно, как в случае с ограничительными пошлинами, но такая ситуация не может сохраняться вечно. А значит, войны, восстания, заговоры и подкупы будут продолжаться до тех пор, пока законы и государственное устройство не окажутся так или иначе приведены в соответствие с фактическим состоянием дел.

— Ты предлагаешь вместо договора с монархами опереться на города?

Голос Хассо буквально переполнен скепсисом, но категорического неприятия всё же не чувствуется — уже неплохо.

— Мы и так опираемся на города. Восемьдесят из ста офицеров и девяносто из каждой сотни сержантов Серой армии — потомки бюргеров. Младшие сыновья лавочников и мелких купчишек, чьи родители были достаточно состоятельны, чтобы обучить своих лоботрясов грамоте, кормить их досыта и не гробить с самого детства на слишком тяжёлых работах. Но не настолько богаты, чтобы пристроить на тёпленькое местечко в городской страже или завести отпрыскам собственное дело.

В городах мы зимуем и отдыхаем между походами, вербуем пополнения и закупаем снаряжение, сбываем добычу и берём ссуды под грядущие кампании. Нравится нам это или нет, все наёмничьи армии — порождение расплодившихся горожан, их ответ зажравшейся аристократии. И если сейчас мы не оправдаем их ожиданий, они будут пробовать снова и снова. В империи уже сформированы городские полки, полностью укомплектованные бюргерами и оснащённые на средства магистратов. А значит, рано или поздно они начнут диктовать Рейнару свою волю. Причём, скорее, всё-таки рано.

Нам стоит быть умнее. Пусть бюргеры платят за наших солдат, а не за своих. К кройгам Велнарда и прочих королей — они всё равно никогда до конца не смирятся с кем-то выше себя, несмотря ни на какие меморандумы! Отобрать у них все войска, кроме дворцовой стражи, лишить права на введение и сбор определённых налогов, передав эту обязанность верховному правителю, а также запретить заключение любых государственных союзов и формирование коалиций. Сделать Серую армию единственной законной силой на севере, создать единую администрацию и ликвидировать таможенные границы между королевствами. Но главное — учредить ландтаг из выборных представителей всех сословий, соответствующих определённому имущественному цензу.

— Ландтаг?

— Что-то вроде городского магистрата, только в масштабах страны. В империи сейчас есть Большой императорский совет, куда входят выборные делегаты из всех марок и вольных городов независимо от происхождения. Но он фактически не может влиять на государственную политику, являясь, по сути, совещательным органом. В таком виде Ландтаг будет бесполезен. Зато если дать ему реальные полномочия, например, право утверждения новых или изменения размера старых налогов...

Хассо издевательски хмыкает.

— Зачем им тогда мы?

Но я не поддаюсь на такую простую подначку:

— Мы нужны им точно так же, как и они нам, если не больше. Ибо тот, кто не желает кормить свою армию, будет кормить чужую.

— Хм-м-м...

Красивая фраза явно не оставила старого маршала равнодушным, и я спешу закрепить обозначившийся успех:

— Тут есть и ещё один нюанс. Короли никогда не признают над собой никого, кроме императора, даже формально. А нового императора по соседству с собой никогда не потерпит Рейнар. Да и эльфы вряд ли будут в восторге. Зато бюргерам на это плевать. Главное, чтобы было стандартизировано налогообложение, ликвидированы внутренние таможенные барьеры и сохранены внешние заградительные пошлины. А государство и его правитель при этом могут называться как угодно. Например, Великая Северная уния во главе с лордом-протектором. Звучит вполне нейтрально, следовательно, у имперцев будет шанс отступить, не теряя лица. К тому же лорд-правитель, в отличие от императора, вполне может быть выборной, а не наследственной должностью, что в нашем случае позволит существенно сгладить проблемы с преемственностью...

Я многозначительно замолкаю, но ле Трайд не спешит с ответом. Маршал молча стоит, сложив руки на груди и не мигая глядя в лишь ему одному ведомые дали. Так продолжается где-то с минуту. Причём с каждой утекающей секундой я чувствую себя всё более и более неуютно. Вдруг ни с того, ни с сего принимается чесаться спина, резко запершило в пересохшем от долгой болтовни горле, а обычный осенний ветерок начинает пронизывать до самых костей. Когда Хассо, наконец, прерывает затянувшуюся паузу, мне лишь с немалым трудом удаётся подавить вздох облегчения, сохранив невозмутимую морду лица.

— Хорошо излагаешь. Тебе бы в этом самом ландтаге выступать.

Старый вояка скупо усмехается. Вроде бы добродушно, однако мне за внешне безобидной улыбкой всё равно видится волчий оскал.

— Но это всего лишь слова. Пусть даже красивые и правильные. А против них — императорская корона, которую я уже практически держу в своих руках...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Столица Лигранда

Глава CXVI

Наверное, я должен был испугаться. По крайней мере, это было бы логично. Вместо этого возникло устойчивое чувство дежавю. Год назад, в Гвинбранде, когда я звал Хассо возглавить армию наёмников, он точно так же требовал обосновать решение, которое давно уже принял. И тогда, и сейчас я почему-то твёрдо знал: маршал согласился с озвученными доводами. Просто старик, как бывалый профессор на экзамене, не может отказать себе в удовольствии помучить не в меру ретивого студента дополнительными вопросами. Но ответить тем не менее всё равно нужно и желательно правильно. Причём на сей раз одними красивыми фразами уже не отделаться — на это мне намекнули практически открытым текстом.

Я внутренне поморщился. Прибегать к последнему доводу королей откровенно не хотелось. В конце концов, всё, что я наговорил до сих пор, ещё можно, хоть и с натяжкой, назвать дружеской беседой. Стороны в неформальной обстановке обсудили последние политические события в стране и обменялись мнениями о наиболее целесообразных способах государственного устройства, так сказать. А вот дальше начинается уже прямой шантаж... Хотя чего уж теперь?