— А если всё-таки?
— Тогда у меня будет что спросить у нерадивой гойши.
— Хм...
— Вот именно. Поддержишь?
— Но тогда и ты... — великий хан, скосил глаз на застывшее изображение. — Эту... Ратху... Мне.
— Ночь. На одну ночь.
— На пять!
— Принято.
"Ему-то чего с тех гойш?!" — Блейк тряхнул головой, вернулся к реальности и повторил:
— Так и есть, так и есть. Там — Храм.
Не усидел — встал. Гела уже наполовину зашла за горизонт, и её лучи подсвечивали красным зеленоватые клубы тумана, сгущающиеся вдоль по всей Долине. Блейк повернулся — лучи Гелы мириадами оттенков подсвечивали срывающуюся в полукилометровую пропасть воду. Там, внизу стояли мириады радуг, там, внизу грохотало и ревело, а здесь — только речная свежесть, да приходилось чуть повышать голос.
— Это, — махнул он на пещеру, — вход в лабиринт. Не очень сложный. На три уровня. В первый раз я в него не заходил, второй — остановился на последнем рубеже, сейчас прошёл и его. В центре — Святилище. Всё как я ожидал, всё как намекнула Она. Но... — Блейк еле сумел заставить себя выговорить. — Это Святилище не моей Богини.
— Как?! — изумилась Эфа.
— Вот так.
— Рыцарь, ты уверен? — осторожно спросил Симон.
Блейк выбрался из их круга, подошёл к жертвенной плите, повернулся к скульптуре.
— Вот, — сказал он, — моя Богиня... Там — тоже есть... изваяние. Ещё совсем не оформленное, как и здесь было в первый раз, но... Но изваяние другой женщины, другой! — он чуть промолчал... — Эфа!
— Да?
— Ты можешь?.. Найди одно слово, чтобы описать Её!
— Я не смогу, — покачала головой волшебница. — Пусть попробует Фрей.
— Лёгкость, — сразу ответил шут.
— Да, — подтвердил Блейк, — Я это заметил... почувствовал ещё в первый раз, когда это, — он погладил скульптуру, — было просто камнем. Тяжёлым камнем. А там, — он опять махнул на пещеру, — этого ощущения нет.
— Блейк, — криво усмехнулась Глоса. Она сидела чуть в стороне от всех, удобно откинувшись на тёплый бок скорпихора, и поглаживала горло утробно-пощёлкивающему гепарду, — а у тебя не возникло ощущения, что у той, — у не твоей богини — волнистые рыжие волосы?
— Точно... — выдохнул Блейк. — Нет!... не может быть... Она же на Гессе!
Как ни странно, принятые не разделили его неприятия. Действительно, какая им разница: одна богиня, две или двадцать? И плевать — Даяна или Гесса! Им бы только подробностей! Вот и пусть слушают Глосу.
Опять остро захотелось уйти.
Он отвернулся и не увидел, как Лана, что-то шепнула волшебнице.
— Стоп! — возвысила голос та.
Замолчали все, замолчала даже восторженно что-то щебетавшая Маринка, только взглянула на Эфу как-то совсем не по-доброму.
— Мы обещали Рыцарю помочь с решением. Так? — она смотрела прямо на воровку. Маре пришлось кивнуть. — Так, — удовлетворенно согласилась с собой Эфа. — Амадей, ты всё это время думал. О чём? О чужой богине? А что нам делать с нашей?! И без вступлений-рассуждений, пожалуйста! Ты нашёл решение?
— Чужая, наша... С чего это другая богиня нам чужая?! Особенно, если она сама заглядывала к Рыцарю на огонёк? — нет, без вступлений-отступлений Амадей не мог. — И не думал я об этом. Потому что ерунда всё это.
— У-у-у, какая я спокойная! — голосок Эфы начал понижаться к шипящим диапазонам, — И что — не ерунда?!
— Не ерунда — гракххи, — он помялся и обратился к Блейку. — Но Блейк, это стратегическая информация... Так что... Короче, мы верим друг другу?
Только стратегий ему не хватало!
— Да!
— Тогда ещё раз скажу: это стратегическая информация! И значит, на форумах об этом ни полслова! — он оглядел всех. — Гракххи не райты. Они не смирятся и мириться не будут. Они будут решать проблему радикально. А значит, нам надо будет ждать не парламентёров и не боевую группу. Это будет полк, или дивизия. В общем полноценное войско! Вот в чём проблема.
— Так, — Эфа не прошипела, насколько она спокойна — это и так слышалось уже отчетливо, — Ты об этой проблеме подумаешь завтра! Или ночью. Или через пять минут! А за эти пять минут — несколько слов — несколько слов! — о нашей сущей ерунде!
— Да, пожалуйста! Блейк, неужели ты...
— Ещё короче!
— Хорошо в два слова, — покосился на Эфу стратег, — в три: Блейк, это квест.
— Что?.. — растерялся Блейк.
— Трежер, это не Гесса, и перед тобой — всего лишь квест. Судя по уровню лабиринта — не очень сложный. Так что, решай его сам! У тебя лучше получится. Ты их на "Шахматке" с сотню перещёлкал. А я займусь гракххами. О'кей?
— Блейк, стоп! — подала голос Глоса. — Куда ты? Ночь на дворе!
— Рыцарь, ты уже всё понял? — изумилась Лана, — ты уже решил квест?!
— Да, — ответил Блейк и всё-таки опустил рюкзак. — Завтра. С утра. А сейчас разбиваем лагерь.
— Блейк, — улыбнулась, наконец, Глоса, — завтра, но не с утра. Утром ты будешь на Гессе.
— Завтра. К обеду. А пока разбиваем лагерь. Только, Амадей...
— Да?
— Есть добавочная... — поморщился Блейк, — стратегическая информация.
— Слушаю.
— Скоро здесь будет ещё и отряд мбада. Не дивизия, не войско — всего лишь отряд.
— Сколько?
— Точно не знаю. Райты полагали, что их собственной боевой группы в две дюжины...
— В пять дюжин, Блейк, — прервала его Глоса, — райтов у Ясного родника была полная пятёрка боевых дюжин.
— Значит, они полагали достаточным для противодействия мбада пятёрки дюжин во главе с новичком командиром.
— С Варлеем, что ль? — покривился стратег.
— Да. И мбада вышли часов на восемь раньше меня.
— Понял. Всё? — Блейк кивнул. К его удивлению, Амадей лишь пренебрежительно махнул рукой: — А, ерунда! Если даже райты... райты... райты... А вот это интересно...
"Интересно? Что?..." — но гадать или допытываться Блейк не собирался.
— Мара, остаёшься?
— Да.
— Подожди! — понял его намерения стратег, — Секунда! Пару секунд! У кого-нибудь есть контакты, гесские контакты с кем-то из райтов? Чтоб не из шушеры? Блейк, Глоса у вас их нет?
— Нет, — ответил Блейк.
— Н-нет... — отказалась Глоса.
— Это стратегически-важно!
— Нет! — ещё раз отказалась девушка.
— Всё! — вмешался Блейк, — Мара — старшая! А я объявляю о своём отсутствии.
Каким воровка окинула всех взглядом, он успел заметить.
И снял шлем.
14. Лев
Блейк снял шлем, посмотрел на экран. Там Маринка окидывала оставшихся хозяйским взглядом.
— Старшая, — поднялась на ноги Глоса, — моя аватара будет принимать твои указания. Только уж не забудь, пожалуйста, про ужин, восемь часов сна, завтрак и обед, — не удержавшись, усмехнулась она. — Мои животные найдут себе еду и воду сами. Я объявляю о своём отсутствии.
— Старшая, — тут же поднялась Эфа, — А я займусь моими животными. С лошадьми поможет мне Якуб. Если ты не против, конечно.
Но слушать возможные возражения не стала — сразу направилась к склону, к сыпухе. Подошла, посмотрела вниз, поморщилась, недовольно оглянулась на Якуба.
— Старшая? — дисциплинировано спросил мечник.
— Да, — растерянно, расстроенно подтвердила Мара. — Иди.
Якуб засмеялся, рванулся к волшебнице, подхватил её на руки, бросился задницей на сыпуху, и под негодующий визг Эфы съехал со склона.
— Попробовал бы он проделать подобное на Гессе, — усмехнулась сзади Галина Осиповна. В палатке АП (абонентского пункта) было прохладно и сумеречно: Гела ещё только подходила к абрису близких гор, но полога палатки гасили её яростное свечение — лишь светились экраны да чуть подсвечивались две виртуальные клавиатуры. — Всё. Ужинаем и собираемся. За Маринку не беспокойся, ей сейчас помогут её парни. Да и с гейшей они общий язык уже нашли. Кстати, Лана мне похвасталась, что на паре Эфа/Мара она успела уровень сделать.
— Гейша на женщинах?
— Гейша не допустила несколько свар из-за этих женщин между мужчинами.
— А шут?
— Фрей? Нет. От пятого уровня до шестого большая дистанция. Да и ленивый он. Вмешивается лишь в крайнем случае... Пробовала намекнуть — отсмеялся, а я ему не командир, чтоб приказывать. Озадачивай его — ты. Пусть хоть песни поёт вечерами, что ли. А то будет... слабым звеном.
"Вот ещё морока на мою голову!" — поморщился Блейк.
"А ты думал лишь с "бабьём" так?!" — улыбнулась Галя, а вслух сказала:
— Всё. Ты разогревай ужин, а я соберу палатки. Хорошо?
"Опять я? Да что я — кухонный робот, что ли?!"
— ...И оседлаю лошадей, — тут же добавила она. — Так пойдёт? — и словно задохнувшись, выговорила, — Так пойдёт... милый?
— Да, — выдохнул он.
В предыдущий раз он услышал вот это, вот так задохнувшееся слово, обращенное к себе, лет десять назад, в девятом классе. Тогда всё было впервые — первые поцелуи, первые прикосновения, первые слова. Первые подарки: она любила играть в "Замки", и он нарыл в тамошних подземельях для своей Бетани червонный наряд. И Бетани взошла в нём на вершину.
Буквально через месяц её родители развелись, и она уехала с матерью. И на вырученные за победу деньги сделала операцию на горле, на связках. Голос стал... Её, школьницу, взяли в местное кабаре. Чужой стал голос. А уж она сама...
Когда следующая его девочка произнесла: "ну, милый, ты даёшь!", он едва не залепил ей по губам. Сорвался бы — разбил в кровь. Удержался. Однако та всё-таки что-то почувствовала, они сильно разругались — расстались. На беду девица оказалась первой сплетницей на потоке и ославила его на всю школу, как почти психопата.
Следующим "подружкам" он запрещал употреблять это слово. "Да ты и вправду псих!" — выразила одна из них общее мнение.
Да и хрен бы с ними, с подружками этими! Как раз в те времена он отрабатывал методику прохождения арочных лабиринтов, а девицы только отвлекали, только выводили из себя, только убивали его время! И деньги! Он в виртуале зарабатывал уже довольно много, заработанное шло на виртуальную оснастку, а девчонки хотели праздника на реальной Земле. Земной же обменный налог на перевод реальной/виртуальной валюты всегда был просто грабительским. В обе стороны, причём!
Исключение было лишь одно. Реальные деньги давали за победу. За титул. (Так его Бетани стала Леди Замков XII. А он потом — Лордом Шахмат X, Лордом Пустоши VIII, ну и так далее...)
— Блейк! — требовательный, отчаянный какой-то голосок Гали вырвал его из воспоминаний.
— Что? — оказывается, всё это время он смотрел ей в глаза.
— "Что"?! ты, кажется, сказал "да"?
"А ведь она сейчас расплачется".
— Да.
— Да?! — опять, тем же тоном повторила она.
"Или заедет по морде".
— Да, — подтвердил он, и теперь пришла его очередь почти задохнуться: — Да... милая.
Что бы она сделала, промолчи он — Галина Осиповна не знала и сама. А так — подошла, погладила по щеке, обняла, прижалась, коленкой раздвинула ему ноги, чуть изогнулась, потёрлась бедром... Со смехом вырвалась, выскочила из палатки, закричала:
— Кушать хочу!
Лишь после этого позволила себе облегченно выдохнуть и побежала к воде.
Остановились они, лагерь они поставили у одной из вырвавшихся в долину питаемых ледниками горных речонок, температура воды во всех них была градусов пятнадцать — как раз то, что девушке сейчас и требовалось.
— И будь аккуратна, — сказали ей перед самым её походом. — Хоть с ним-то не перескакивай через ступеньки! Ведь, подруга... — улыбнулась молодая женщина, сидевшая напротив, — У тебя ещё, конечно, не критично, но может не стоит до кризиса доводить — чтобы тебе напомнили про пункт N1?
— На себя посмотри.
— Над собою я тоже работаю, — то ли поморщилась, то ли улыбнулась её подруга.
— Вместо нотаций лучше б конкретное что-нибудь подсказала!
— Ну, если просишь... Вот, посмотри, — движение пальца по виртуальной клавиатуре, и просветляется воздух, прописываются линии, проявляются краски... — вот это, кажется, единственная, кому он разрешал употреблять слово "милый" по отношению к себе. С остальными — сразу рвал отношения.
— Этой-то за что позволялось?! — удивилась Галина Осиповна, глядя на тщательно вырисованное лицо, на тщательно вылепленную фигуру провинциальной певички — макияж и пластика. Что не пластика — то макияж, а что ни то, ни другое — одежда... Одежды — мало.
— Во-первых, потому что она, судя по всему, была, первой. Одноклассница.
— Вон оно что... Понятненько.
— ...А во— вторых... я тебе её песни закачаю — послушаешь.
(Галя послушала. Голос уж какой-то особой особостью не отличался, что и неудивительно: отличался бы — не сидела в Бирмингеме, но... голос, в конце концов — это лишь инструмент, им ещё и уметь пользоваться надо. Бирмингемская певица — умела. Есть такой театральный термин: последняя интонация — вот).
— ...Недавно родила, не выступала, не появлялась на местных сценах-экранах полтора года — как помнишь, стандартный минимум декретного отпуска. Сокращать его никто, конечно, ей не позволил. Зато, когда вернулась, помогли с концертной программой: профсоюз намекнул её продюсеру: родившая женщина должна быть счастлива — пора. Представление пустили в маленьком зале — на двести мест всего: на большее осторожный продюсер не решился, побоялся, что все её уже забыли, сама понимаешь: шоу-бизнес... Ему пришлось три раза продлевать срок аренды, при том, что два раза поднимал цену на билеты. Аншлаги, цветы и аплодисменты, аплодисменты... Некоторые приходили не по одному разу: "Мы по Вам соскучились".
Галя тоже прослушала её концерты не раз и не два. И согласилась: по такой соскучиться можно.
— Теперь взгляни сюда. Это она в девятом классе.
— Что же она с собой натворила-то! — удивилась Галя. А потом изумилась ещё больше: — Да она ж... Да мы... Мы как сёстры были!
— Вот реконструкция. Такой бы она стала сейчас, если бы не шлялась по пластмейкерам.
— И не просто сёстры... Близнецы.
— Ты — выше ростом. На шесть сантиметров. Но это тебе, наверное, даже в плюс: у него есть целый альбом со снимками "Тигрицы" — Валерии Ингрем. Видимо мальчику нравятся большие девочки.
Молчание длилось недолго.
— Вы меня ему подставили... — дошло до Гали.
Блондиночка, сидевшая напротив, улыбнулась:
— Вообще-то, с точностью до наоборот. Тебе — его.
— Не поняла?..
— Блондинкам нравятся тёмненькие, брюнеткам — блондины. А, судя по тому, что Бетани Олдридж до сих пор помнит твоего Блейка, вашему типу женщин должен быть привлекателен его мужской фенотип.
— Не морочь мне голову, а?!
— Ну, не только ж тебе — ему, — рассмеялась подруга.
Галонька улыбнулась тоже, а потом покачала головой:
— Боюсь я... Он на прощанье даже поцеловать меня не попытался. Уже весь был в завтрашнем — в своей ирреальности, в Даяне, уже на пути к Тихой долине.
— То есть уже без тебя... То есть в экспедицию с тобою он не собирается. В твою загадочную экспедицию...
