2.Я - Гений. Осознание

— Но повторить ты его всё равно не сможешь. А знаешь почему? Потому что ты слизняк мягкотелый. Ты никогда не поймёшь, что я при этом чувствую. Ты вообще не знаешь такого чувства. И никогда не узнаешь.

Бишоп достал из кармана уже знакомую Гордону чёрную коробочку и, зажав её в руке, стал чего-то выжидать. И вдруг из коробки раздался голос Отца. На секунду Гордону показалось, что это тоже устройство для записи звуков.

— Да, Винсент. Что у тебя там? — спросил Отец.

— У меня тут Гордон Раш. И он опять живой. Убить?

— Не надо, — сказал Отец.

— А девчонку рядом с ним можно?

— Никого нельзя, Винсент, бери Янга и молнией ко мне. Молнией!!!

— Как я ненавижу всё это! — крикнул он в коробочку и спрятал её обратно в карман.

Гордон не мог поверить своим глазам. Это было устройство для мгновенной связи. Без проводов. Без светограмм. Это было просто невероятно.

— БИШО-О-О-ОП! — раздался рёв Датсона от входа в порт.

— Датсон! — непонятно чему обрадовался Бишоп. — Как там дочурка поживает? Ах, прости, я совсем забыл, что это именно я отнял её у тебя.

— Где моя дочь, ублюдок? — надвигался Датсон на Бишопа

— У тебя больше нет дочери, — рассмеялся Бишоп.

Датсон взмахнул рукой, и там, где мгновение назад находился Бишоп, образовался небольшой кратер. Бишоп возник позади Датсона, но тот оказался готов. Взмах тёмного не достиг своей цели: Датсон, не оборачиваясь, блокировал удар и отвёл его вверх. Молния ударила в потолок, и сверху посыпалась каменная крошка. Бишоп вновь исчез и появился позади Гордона.

— Взгляни на своего магистра, Раш. Он сильный, смелый. Проблема лишь в том, что магистра из него не выйдет. И знаешь почему?

— Отойди в сторону, Гордон. Отойди, я его прикончу! — закричал Датсон, и Гордон рванул в сторону.

— Датсон, если ты хоть пальцем шевельнёшь, я вернусь обратно и выжгу глаза твоей дочери!

Датсон встал на месте как вкопанный с застывшей гримасой бесконечной ненависти, не решаясь шевельнуться. Бишоп может сбежать в любой момент.

— Видишь, Раш? Ты думаешь, что одержал победу, протолкнув этого человека в магистрат? Проблема в том, что он не способен причинить нам вред. Никто не способен. И чем скорее вы это поймёте, тем лучше для вас.

Гордон не знал, что делать. Датсон не мог заставить себя сражаться ценой жизни собственной дочери. Эли не боец. Райн и Эрик без сознания, Милена ранена, а Патрик с Кристофером пытаются ей помочь. Сквозь наплывы боли в левой руке он отдалённо слышал их голоса:

— Я должен помочь Гордону, — говорил Патрик. — Я сейчас вернусь.

— Нет! — кричала Милена. — Не оставляй меня здесь одну, пожалуйста.

— Милена, не шевелись, я должен остановить кровь, — говорил ей Кристофер.

Гордон огляделся по сторонам. Битва проиграна. Бишоп победил. Но Гордон не отпустит его, ничего не забрав взамен.

— Ты говоришь, что знаешь, кто я такой? — спросил Гордон. — Я познал магию куда лучше любого из магов. Однажды я разгадаю секрет твоего плетения, и тогда мы сможем сразиться на равных.

— Магия? Что ты несёшь? Да что ты знаешь о магии, недоносок? — расхохотался Бишоп.

Бишоп хлопнул в ладоши, и по залу разошлась волна блокирующая проводники присутствующих. Защитный механизм в проводнике Гордона не позволил включиться блокировке. Бишоп замахнулся на Гордона и тот, одновременно со своим противником выкинул руку вперёд. В ладонь мальчика ударила молния, и когда вспышка погасла, Гордон удерживал в руках шар электрической энергии. С трудом сжимая кулак, Гордон поглощал ауму и смотрел прямо в расширившиеся глаза Бишопа.

— Самую малость, — ответил Гордон.

С этими словами мальчик, воспользовавшись замешательством Бишопа, с криком бросился на него. Врезавшись в неприятеля всем телом, Гордон попытался повалить его на землю, но Бишоп был на порядок сильнее.

— Гордон, не надо! — закричал Эли.

Новый удар током не заставил себя ждать, и Гордон, отлетев на несколько метров, больше не предпринимал попыток подняться.

Раздалось несколько громких хлопков. Гордон открыл глаза и понял, что Бишоп покинул порт вместе Янгом и тремя другими тёмными магами.

Датсон, Гордон, Эли, Патрик, Райн, Кристофер и Милена возвращались в Белый Омут, словно стая побитых собак. Датсон на скорую руку залечил открытые переломы ног у Милены, и теперь её нёс на руках Патрик. На предложения Гордона понести её с помощью левитационного плетения тот лишь рычал и советовал идти куда подальше. Датсон строго выговаривал Гордона. Додумались, надо же, идти в порт за Янгом. Но Гордон молчал. Он не разговаривал с Датсоном. Если Бишоп забавы ради решил посеять раздор в рядах иллюминатов, ему это удалось. Но, чёрт возьми, ведь он прав! Датсон не может быть настоящим магистром безопасности до тех пор, пока его дочь держат в заложниках.

На улице уже давно стояла ночь. Через несколько часов ученики проснутся и полетят домой, не зная ровным счётом ничего о том, что произошло этой ночью. Милена было успешно доставлена в больничное крыло, все разбрелись по своим корпусам, и лишь Гордон решил проводить Эли до часовни. У входа в здание он остановил её.

— Взгляни, — попросил он её, протянув на ладони небольшую чёрную коробочку.

— Это же... откуда это у тебя?

— А ты думаешь, для чего я с ним обниматься полез? — выгнул бровь Гордон.

— Так вот зачем ты кинулся на него? Ты изначально это планировал?

— Когда понял, что не сумеем его остановить, решил хотя бы заполучить это устройство связи. Думала, я окончательно из ума выжил, бесцельно бросаться на врага?

— Ой, Гордон, у тебя кровь.

Едва Эли произнесла это, мальчик ощутил острую боль в плече. Осмотрев порез, Гордон убедился в его несерьёзности.

— Наверное, порезался, когда упал. Ерунда, амулет скоро всё залечит.

— Странно, пиджак то цел.

— Да какая разница. Ерундовый порез, — Гордона сейчас заботил миллион более важных вещей, чем какие-то ссадины. — Ладно. До завтра.

— Пока.

Попрощавшись, Гордон отправился в Косую башню, но в галерейном коридоре остановился и вновь извлёк устройство связи. Раздумывал он недолго. Нажав на единственную кнопку, мальчик принялся ждать. И ожидание оправдало себя сполна.

— Кто это, — раздался голос Отца из динамика.

— Гордон Раш.

— О, Гордон! Здравствуй! — чрезвычайно светским тоном поприветствовал его отец. — Чем обязан?

— Зачем вы прячетесь за спинами магистров? — спросил Гордон.

— Я не прячусь, — сказал Отец. — Обернись. Я стою прямо у тебя за спиной.

ГЛАВА 17

"ПРЕДЛОЖЕНИЕ"

Гордон оцепенел. Позади него стоял таинственный Отец. Человек, отдающий приказы магистрам. Человек, которому подчинялись все. Он с лёгкостью решал, кому жить, а кому умереть. С такой лёгкостью, будто для него это ничего не значило. Судьбы всех трёх миллиардов людей на планете зависели от его решений. Так почему же Гордон не испытывал страха? От Отца действительно не исходило никакой ощутимой угрозы. Мальчик обернулся и увидел в двадцати шагах от себя человека, неторопливо идущего к нему. Мужчина, на вид лет сорока, с аккуратной стрижкой, был одет в простую одежду. Синие джинсы, куртка с двойным рядом пуговиц, мягкие чёрные туфли. Если бы Гордон встретил его на улице, взгляд мальчика скользнул бы мимо него, до того он был непримечательным. Обычным.

— Что вам нужно? — спросил Гордон. — Зачем вы всё это делаете? Зачем убиваете людей?

— Слишком много вопросов, — поморщился Отец. — Отвечу лишь, что по-другому нельзя.

— Что нельзя? Нельзя сделать так, что бы тёмные маги перестали убивать людей?

— Нельзя, — резко ответил Отец и, не дойдя до Гордона десяти шагов, сел на подоконник. — Присядь.

— Спасибо, — дрожащим от гнева голосом ответил мальчик и демонстративно снял проводник с блокировки. — Я постою.

— Как хочешь, — безразлично сказал Отец, не выказав ни капли беспокойства по поводу проводника мальчика. — Ты молод и ещё многого не понимаешь. Но даже вне зависимости от возраста для людей характерно не ценить то, что они имеют. Безопасность, стабильность, комфорт. Кто всё это обеспечивает? Мы! Знаешь, сколько было преднамеренных убийств за все годы нашего правления? Единицы. Мы создали систему, в которой люди могут жить в мире и гармонии. В которой люди, в большинстве своём, желают друг другу добра. Ты и представить себе этого не можешь, но бывает и иначе. Тебе просто не приходило в голову, что люди могут ненавидеть друг друга, жить в страхе, в зависти. Собираться в огромные армии и идти друг на друга войной. Война... да людям вообще знакомо это слово лишь благодаря давней стычке с драконами. Тысяча смертей в год — это малая цена за всеобщее счастье.

— Всеобщее? Я вырос в приюте и видел ваше всеобщее счастье. Там половина детей остались сиротами из-за того, что вы принесли в жертву их родителей. А ещё я бывал в трущобах Балтморы и видел, как счастливо живут люди, которым приходится считать каждый медяк, чтобы выжить.

— Бедность населения не превышает двух-трёх процентов, — отмахнулся Отец. — Но, опять-таки, в этом нет нашей вины. Некоторые люди просто не умеют жить по-другому. А что касается больных биостигмой, так здесь ты сильно заблуждаешься. Мы приносим в жертву не их, а себя. Ты даже не представляешь, сколь ужасна судьба тёмных, как вы их называете. Сколь много горечи им приходится пережить, что бы исполнить свой долг перед человечеством.

— Всё это никак не оправдывает тысячи убитых людей, — процедил Гордон. — Убитых вообще ни за что!

— Возможно, ты сможешь понять, когда сам станешь... тёмным, — чуть заметно улыбнулся Отец. — Я предлагаю тебе учиться в месте, где обучают талантливых магов, которые способны отбросить стереотипы, шаблоны и клише. Когда закончишь обучение, мы изменим твою внешность и имя. А дальше станешь самым молодым магистром в истории.

— У вас уже есть карманный магистр безопасности.

— Датсон? Он пешка, а не игрок. И как ты правильно догадался, я могу вертеть им, как захочу, но это уже порядком наскучило, — состроил унылую гримасу Отец. — Другое дело ты. Ты, в отличие от него, умеешь действовать. На посту магистра безопасности мне нужен такой человек. Мне нужен кто-то, кто будет держать в узде моих людей. Что-то вроде внутреннего контроля, понимаешь? Выявлять угрозы мировому порядку и искоренять их самыми разными способами, с самыми широкими полномочиями. Так что ты думаешь насчёт моего предложения?

— А если я откажусь?

— Я о-о-очень расстроюсь, — покачал головой Отец.

— Убить меня вы всё равно не сможете, — сказал Гордон, стараясь сохранять спокойствие.

— Кто говорит про убийство? — Отец поморщился. — Ну какой мне толк от тебя мёртвого? Так что? Я жду ответа.

— Школа для тёмных магов... я никогда не буду там учиться. Вы — порождение зла!

— Нет! Не-е-ет! — разочарованно протянул Отец и, соскочив с подоконника, начал ходить из стороны сторону. — Не нужно нести всю эту чушь, ты же другой! Ты не из этой серой массы! Ты позволил таким людям как Датсон запудрить тебе мозги всем этим бредом про добро и зло. Нет ни добра, ни зла! Есть цели, и есть методы. И если ты способен отбросить всю эту шелуху про свет и тьму, то способен добиваться своих целей. Любых целей. А значит, подходишь мне.

— То есть, — Гордону было мерзко всё это слушать. — Наступать на горло морали, нарушать законы, творить всё, что угодно?

— Мораль, законы, заповеди, религия — передразнил Отец. — Мы выдумали весь этот бред, чтобы держать людей в рамках. Большую их часть. А ты никогда не задумывался, почему убивать людей — плохо?

Гордон открыл рот, чтобы ответить, но растерялся. Он действительно об этом не думал. Но о чём тут думать вообще? Плохо и всё тут! Это утверждение не требует никаких доказательств. Гордон ощущал, как идеология Отца медленно шаг за шагом проникает в его сознание. Он отчаянно хватался за каждую мысль, которая могла бы дать вразумительное объяснение, почему нельзя убивать людей. Но всё сводилось к одному простому выводу: убийство — это злой поступок. Но если зло всего лишь выдумка, страшная байка для толпы, что тогда?

— Видишь? — удовлетворившись растерянностью Гордона, Отец продолжил. — Мы вложили в умы людей множество убеждений, которым не нужны никакие объяснения. Правила, которые люди принимают на веру. Таким образом, мы не позволяем человечеству скатиться в хаос.

Отец подошёл вплотную к мальчику, чтобы взглянуть тому в глаза, и тут же переменился в лице.

— Твои глаза... — словно не веря в то, что видит, прошептал Отец. — Глаза! Но я думал, что ты тоже погиб.

— Что? — Гордон перестал что-либо понимать. — Вы о чём?

— Так у меня получилось! — хохотнул Отец и его глаза загорелись фанатичным блеском. — Тогда всё получилось! Столько лет я искал тебя, а ты сам меня нашёл. Теперь, Гордон, это уже не предложение. Ты будешь у меня учиться, хочешь ты того или нет.

Гордон отступил на шаг и выкинул руку вперёд, наводя проводник на Отца.

— Я никогда не стану тёмным магом! — заявил Гордон, лихорадочно соображая, о чём может говорить Отец. Он настолько внезапно начал нести какую-то околесицу, что мальчик засомневался в его адекватности.

— Станешь, — заверил его Отец и продолжил вкрадчивым шёпотом. — Знаешь, какой мой любимый момент в становлении тёмного мага? Момент, когда в его душу проникают зёрна ненависти. Такие маленькие зёрнышки, которые не разглядеть, не нащупать. Никто из окружающих, даже самые близкие не замечают этого, но процесс уже начался. Зёрна прорастают, и молодые неуверенные побеги начинают опутывать всё человеческое естество. Они словно маленькие черви, точат и пожирают изнутри. И когда они окутают тьмой твоё сердце, ты придёшь ко мне сам... Гордон Раш. Так ведь тебя теперь зовут?

— Теперь? У меня было другое имя? Вы меня знали?

— Я тебя создал, — улыбнулся Отец.

— Что это значит?

Гордон ощущал нарастающую угрозу и отступил ещё на несколько шагов. Он догадывался, что Отец неспроста ведёт себя столь уверенно. Рукава его куртки плотно облегали руки, и мальчик мог поклясться, что у Отца не было проводника. Так почему Отец был столь уверен в себе? Гордон не представлял себе возможностей своего противника, а потому решил не делать необдуманных поступков. В конце концов, монахи были способны творить магию с отключенным проводником. Вдруг и Отцу он не нужен?

— Не надо бояться, это в любом случае неизбежно — безумный блеск в глазах Отца слегка поугас, и он продолжил более спокойным тоном. — Я не стану забирать тебя силой. Ты сам придёшь ко мне.

— Чушь! С чего мне...? Да назовите хоть одну причину, по которой мне не удастся прямо сейчас бросить вас в карцер? — спросил Гордон, по-прежнему направляя проводник в сторону Отца.

— Я мог бы назвать целую тысячу, но мне лень.

Отец сунул руку в карман своей куртки и выудил оттуда такую же коробочку — устройство связи. Поднеся её к лицу, он сказал:

— Да, сынок. Что у тебя?

— Отец, — сквозь шум помех раздался голос Бишопа. — Янг сбежал.