На третьих ролях. Пролог. Главы 1-13

— Тари сказала, что до леса.

— Бежим!

День был выходной, народа на улицах хватало, и Виртаде с Вэлери не составило труда узнать, в какую сторону направились их дети.

Ребята шли обратно в город, когда впереди них на дороге показались идущие им на встречу две женщины, и Беатара разглядела, что это её мать и тётя Виртада Она указала на них Арданису, но сворачивать куда-то с дороги было уже поздно: женщины тоже успели их заметить.

— Та-ак! — протянула Виртада голосом, не предвещавшим ничего хорошего, лишь только расстояние между ними сократилось настолько, что дети могли её слышать. — Вы двое, бегом сюда!

— Тётя, мы... — начал, было, говорить Арданис, когда они подошли, но Виртада резко оборвала его.

— Цыц! Тебе слово не давали. С тобой разговор дома будет.

— С тобой тоже, — сказала Вэлери Беатаре.

— Тётя Вэлери, не надо наказывать Тари, — Арданис умоляюще посмотрел на мать Беатары. — Это ведь я её подбивал.

Но Вэлери была непреклонна.

— Ты не под дулом этого самого пистолета её подбивал. У неё своя голова на плечах должна быть. Если однажды ты её станешь подбивать дезертировать из армии, она тоже согласится?

Больше возражать дети не пытались.

— Это всё лирика, — сказала Виртада. — Сдать оружие!

Арданис протянул ей пистолет и радиатор.

— А это почему отдельно?

— Мы не смогли его прикрепить.

— Но стреляли?

— Да, только он после первого же выстрела перегрелся и перестал работать.

Виртада и Вэлери переглянулись и внутренне с облегчением выдохнули: видимо, сегодня Духи решили проявить благосклонность к двум малолетним обалдуям, отсоветовав им продолжать эксперименты с неисправным оружием. Но наказание дети заслуживали.

Виртада молниеносным, доведённым до автоматизма движением установила на пистолет радиатор и инактивировала оружие.

— Ох, и дурные же вы! Малейшего замыкания хватило бы, чтобы отправить на ту сторону вас обоих. А ну, марш домой! Живо!

Приговор обжалованию не подлежал, и дети покорно пошли, куда было велено.

— Я говорила, это плохо кончится, — прошептала Беатара.

— Тари, прости меня.

— Всё нормально. Ты не виноват. И мама права, что голова должна быть своя.

* * *

Беатара сидела в экстранете и переписывалась с Арданисом: до конца следующих выходных это оставалось для них едва ли не единственным способом общения, если не считать коротких встреч в школе.

— Тебе сильную взбучку закатили? — спросил Арданис.

— Ну, как тебе сказать?.. Отец со мной особо долго не разговаривал. Меня выпороли и посадили под домашний арест на неделю. А у тебя как?

— Аналогично.

— Как нам теперь быть? Через неделю вечеринка.

— Отпросимся. За неделю всё шесть раз забудется.

— Не уверена. Мой отец никогда ничего не забывает.

Опасения Беатары оказались не напрасны. Виртада была хоть и вспыльчивой, но отходчивой, и Арданису после недолгих уговоров и уверений вести себя хорошо удалось убедить тётку отпустить его к другу на маленькое торжество по поводу возвращения того из учебного лагеря. Беатаре повезло меньше.

— Нет, — отрезал отец, когда она спросила, можно ли ей пойти. — Ты наказана до завтрашнего дня.

Спорить с отцом было делом бесполезным, и Беатара вернулась к себе в комнату.

— Как-то ты чересчур суров, мне кажется, — сказала Вэлери, когда дочка ушла.

— Ничуть, — ответил Синсариас. — Мала она ещё на ночные гулянки ходить. В "учебку" пойдёт — будет вести себя как угодно. Если ей позволят...

— Как мы с тобой себя вели в том возрасте? — Вэлери положила руку на плечо мужа.

Синсариас усмехнулся, посмотрел на жену.

— Я ей на четырнадцатилетие пистолет подарю. Настоящий. И научу им пользоваться. А то, что это — не суметь установить радиатор? Позорище какое!

Вэлери засмеялась, ущипнула его за отросток скуловой пластины. Синсариас нежно обнял её.

— Всему своё время, любимая. Всему своё время.

* * *

Арданис расстроился, когда узнал, что Беатаре придётся остаться дома. Он понимал, что виноват, и поначалу хотел тоже не пойти, но потом она его уговорила всё же сходить. Мо́нитем был его хорошим другом, и Арданис стал одним из первых, кого он пригласил на свой скромный праздник. Пре́милиты (19) нечасто возвращались в родные места после учебного лагеря. В подавляющем большинстве случаев они предпочитали продолжать службу или дальнейшую учёбу в соответствии с рекомендацией, которую получал каждый курсант по окончанию "учебки". Но Монитэм видел своё будущее несколько иначе. Он любил рисовать, картины из-под его пера выходили совсем недурные, и молодой турианец, мечтая стать художником, готовился к поступлению в Сипритинскую Академию искусств. Отправив прошение в местный Комитет по культуре, он ожидал ответа, а пока решил устроить для своих друзей вечеринку. Родители его были в отъезде по служебным делам, младшая сестра (с которой Арданис учился в одном классе и через которую они с Монитэмом подружились) была только рада мероприятию, поэтому ничто не мешало устроить его дома.

Народу собралось не так много: несколько его бывших товарищей по учебному лагерю, у которых получилось выделить время на то, чтобы к нему приехать; около десятка друзей из желторотой молодёжи, да две или три местных девицы лет семнадцати, которые тоже вернулись в родной город после лагеря и которым просто нечем было занять этот вечер.

В молодые годы знакомство завязывается быстро, особенно после пары бокалов вина и под хорошую музыку. Они оказались в одной кампании случайно: девушка опоздала к началу вечеринки и подошла к Монитэму с поздравлениями, а Арданис, которому только предстояло отправиться в учебный лагерь через несколько месяцев, расспрашивал своего друга о том, что там будет. Волати́сса присоединилась к их беседе. Ей явно доставляло удовольствие подтрунивать над мальчишкой. Пусть он был на голову выше неё, но коротковатый пока гребень, тонкое туловище и само его поведение выдавали в нём подростка. Арданис это понимал, и, стараясь не ударить в грязь лицом перед девчонкой, пытался компенсировать недостаток в возрасте своей наглостью и бравадой.

— Хорошо, — говорила Волатисса, — а кем ты потом хочешь стать?

— Ну, я обдумываю разные варианты...

— И который тебе больше нравится?

Арданис задумался. Была одна тема, которая сильно увлекала его, и которой он действительно очень бы хотел заниматься.

— Мне звездолёты нравятся.

Волатисса сделала вид, что удивлена.

— Хочешь проектировать боевые звездолёты?

— Нет, я хочу быль пилотом, — глаза парня озорно сверкнули. — Поступлю после "учебки" в Высшее лётное училище.

Девушка закатилась высоким звонким смехом.

— Ну, ты развёл мандибулы. Я не слышала, чтобы туда поступали сразу после лагеря. Там надо иметь реальный лётный опыт.

Арданис насупился.

— А я поступлю.

Волатисса продолжала хихикать, чем только провоцировала Арданиса ещё больше перед ней выпендриваться.

— Кстати, ты зря хихикаешь, — сказал Монитем. — Знаешь, как у него здорово на симуляторах получается? Я думаю, что ему вполне могут дать рекомендацию. Не туда, куда он нацелился, конечно. Но...

Такого Арданис от друга не ожидал. Нет, разумеется, тот сказал всё честно, как оно есть, но зачем?! На кой здесь была нужна эта объективность, когда он, видя интерес девушки, так хотел произвести на неё впечатление?

Видя, как Арданис стушевался, Волатисса пожалела его и немного сменила направление разговора.

— Хорошо, — сказала она, — но ведь это опасное занятие.

Арданис мгновенно воспрянул духом. Кем-кем, а трусом он себя никогда не считал.

— А! Ничего опасного. Я так выучусь — никто ничего со мной поделать не сможет.

Лихость и озорные огоньки в янтарных глазах мальчишки забавили девушку всё больше. Хмельное вино брало своё. Заиграла музыка для парного танца. Волатиссе захотелось потанцевать с Арданисом.

— Не хочешь пригласить меня на танец? — спросила она.

В первый момент Арданис растерялся. Не сказать, что он совсем плохо танцевал, но сейчас настолько испугался, что она сочтёт его умение неважным, что забыл почти всё, что умел. Сердце яростно колотилось, сбивая дыхание. Почти не чувствуя ног, Арданис подошёл к ней, неуклюже приобнял, и они закружились по комнате.

— Ты что? Не умеешь танцевать?

— Умею! — упрямо ответил парень.

На этот раз улыбка её была совсем необидной, скорее... понимающей.

— Ладно, сейчас научу, — сказала Волатисса. — Ты, главное, расслабься.

Наблюдая за ними, Монитэм всё больше и больше хмурился. То, что поначалу выглядело как невинная шутка, теперь грозило обернуться большой бедой.

У Волатиссы был друг, с которым она встречалась. Турпус не отличался тихим нравом, и соперника на любовном фронте бы не потерпел, пусть даже этим соперником мог оказаться четырнадцатилетний мальчишка.

Когда танец закончился, и Арданис, чувствуя, что у него в горле совсем пересохло, ушёл в поисках чего-нибудь попить, Монитэм отозвал Волатиссу в сторонку.

— Слушай, что ты делаешь? — спросил он. — Прекрати. Сама подумай: для тебя это забава, а ему Турпус башку оторвёт.

Настроение было слишком хорошим для того, чтобы выслушивать нравоучения.

— Я тебя жить не учу, — ответила девушка, — не учи и ты меня.

Арданис вернулся с коктейлем, протянул его Волатиссе и, пока она пила, украдкой рассматривал её. На ней было платье тёмно-синего цвета с рисунком в виде редких длинных тонких серебристых капель-подтёков, слегка приталенное, лёгкое и просторное, с короткими широкими рукавами и декоративным полупрозрачным шарфиком. Добавляя её и без того плавным движениям ещё больше грации и изящества, оно очень шло ей. Ей и её глазам — таким же синим, с тончайшими расходящимися от зрачка серебристыми линиями. Набравшись смелости, он осторожно прикоснулся пальцами к углу её мандибулы.

— У тебя такие необычные пластины. Тонкие. Красивые. Мне нравится.

Она не отвела его руку от своего лица. Арданис почувствовал одобрение с её стороны, и это добавило ему смелости продолжить. Мысли тут же уплыли куда-то в сторону, смешались, а то, что раньше казалось ему сильным сердцебиением, не шло ни в какое сравнение с бурей, которая сейчас разразилась у него внутри.

— Мы как-то ездили с классом на горные озёра, — продолжал он. — Там почти ничего не растёт — такая большая каменная долина. Дул холодный ветер, но... вода в тех озёрах была синяя-синяя... как твои глаза.

Его комплимент, путанный, неуклюжий, но искренний глубоко тронул её. А ещё, она увидела, что Арданис больше не прячет смущённо взгляд. Напротив, он, позволив себе с её молчаливого согласия дерзость, буквально пожирал её глазами. И ждал ответа...

Внутри неё назрело решение, и она, тоже набравшись смелости, спросила:

— А ты не хочешь познакомиться поближе?

— В смысле?

— В смысле, совсем поближе? Не желаешь проводить меня до дома?

Арданис был готов подпрыгнуть до потолка. Конечно же он хотел. Оставалось решить один очень важный вопрос. Уединившись в глубине сада, где никто бы не мог его слышать, он активировал инструментон.

— Тётя, привет!

— Привет. Ты когда домой собираешься?

— Вот я, собственно, тебе и хотел сказать. Можно я не приду сегодня ночевать?

— Как не придёшь? Подожди, мы так не договаривались.

— Тётя, ну пожалуйста. Здесь так весело.

Виртада задумалась.

— У тебя всё в порядке?

— Да.

— Ты не голодный?

— Нет.

— Пил?

— Немного...

— Хорошо, — согласилась, чуть помедлив, Виртада. — Но утром чтобы дома был!

— Так точно! — радости мальчишки не было предела. — Обещаю!

Уже почти перед выходом Арданис подошёл к Монитэму и, немного помявшись, спросил:

— Мона, можно задать тебе вопрос?

Монитэм печально крутил в руках кружку с горячим напитком из гирда.

— Попробуй.

Арданис был настолько сильно перевозбуждён, что не обратил внимания на сухой тон друга.

— Волатисса собирается домой, просит, чтобы я её проводил. Я спросить: как мне это лучше сделать?

— А ты уверен, что это надо делать?

— Ещё бы! Она же сама предложила.

— Ард, послушай меня сюда очень внимательно. У неё есть парень. Они встречаются, похоже, что серьёзно.

— Она бы меня не позвала, если бы это было серьёзно.

— Ты просто не понимаешь, что в жизни многие вещи обстоят сложнее, чем кажется. Хорошо, пускай она не считает, что это серьёзно, но ты ведь не знаешь, насколько это серьёзно для Турпуса.

— Слушай, Мона, я нашёл себе девушку. Она мне нравится, я ей нравлюсь. В чём проблема?

— Арданис, я понимаю, вечер с красивой девкой — это классно. Но у каждого поступка есть последствия.

— А я не боюсь последствий.

— Как хочешь. Я тебя предупредил.

— Спасибо. Так как провожать девушку?

Монитэм вздохнул. Отвечая на вопрос Арданиса, он становился невольным соучастником, но не ответить было ещё хуже.

— Просто провожаешь и всё. Можешь купить бутылку вина. У тебя деньги есть?

— Сколько-то есть.

— Хотя, погоди. Тебе не продадут алкоголь. Сейчас...

Монитэм ушёл в сторону кухни и скоро вернулся с бутылкой.

— Держи. Денег не надо. Но я бы на твоём месте бы ещё раз подумал.

Арданис взял вино.

— Я уже подумал. Спасибо!

— Ну, как знаешь, — Монитэм снова вздохнул. — Да, ещё такой момент. Раз уж вы там... словом, если у вас дойдёт... ты не забудь её спросить, действительно ли она этого хочет. В большинстве случаев это только ритуал, но всякое бывает. Не захочет — её дело. Ровно, как и она не может тебя заставить. Принуждать к близости — это плохо. Очень плохо. Поэтому, не забудь. Удачи!

Как они пришли к ней домой, Арданис помнил плохо. Как и то, что произошло потом. Помнил только, что он спросил у неё то, что велел спросить Монитэм, как она спросила у него то же самое, как посоветовала расслабиться и сказала, что подскажет, что нужно делать. А потом понимание происходящего ушло, оставив лишь ощущение бесконечного восторга...

Он проснулся от саднящей боли в левом плече. Пошевелившись, Арданис понял, что саднит не только плечо, но и левая часть поясницы, правый бок и шея. Посмотрел на плечо — крошечные ранки от когтей Волатиссы уже давно слиплись и за ночь успели почти полностью зарубцеваться. Арданис прислушался к своим внутренним ощущениям и не смог их себе описать. Всего было понемногу: торжества, некоторой неудовлетворённости, общая неопределённость.

Почувствовав, что он не спит, проснулась Волатисса.

— Доброе утро! — улыбнулась она. — Ты как?

Арданис вдруг понял, что не знает, как сформулировать то, что он сейчас чувствует. Если бы турианцы могли краснеть, он бы покраснел. А так, Волатисса всё поняла по выражению его глаз. Нежно провела рукой ему по скуле, прижалась лбом к его лбу и тихонько лизнула Арданиса кончиком языка.

— Тебе понравилось?

— Да. Только я мало что понял, — Арданис осознавал, что несёт околесицу, но состояние расслабленной неги совершенно не располагало к вчерашней браваде.