Квартал первый. Боец Круга Поединков

В этой жизни не осталось вещей, которые были бы мне понятны.

Выключив надрывно пищащие часы, я убрала в зале и замотала шею тонким шарфом в клетку, после чего натянула джинсы и джинсовую куртку. Моё лицо в зеркале напоминало белый лист бумаги, на который кто-то дважды капнул тёмно-коричневой акварелью и провёл под кляксами мокрым пальцем.

Я стояла перед входной дверью и боялась коснуться металлической ручки, словно она могла схватить меня в ответ. Вдох за выдохом и выдох за вздохом. Наконец я заставила себя вставить ключ в грязную скважину и повернула его несколько раз, потом открыла второй замок и трясущейся рукой толкнула дверь.

Изуродованный труп Сьюзен — я ожидала именно этого.

Но на пороге не оказалось никого. Дом окружали старые сосны, осыпанные лоскутками солнечного света, в утренней прохладе редкие кусты подлеска сверкали бусинами росы. В тишине щебет птиц казался почти оглушительным.

Ноги едва сгибались в коленях. Я заставила себя выйти на крыльцо и увидела, что земля вокруг истоптана, будто кто-то что-то старательно затирал. Входная дверь покрыта пятнами эктоплазмы — то есть, мозг назвал это эктоплазмой, а глаза видели кровавые отпечатки рук и даже стоп. Кровавые следы остались на крыльце у меня под кедами. Когда я обошла дом по периметру, то поняла, что испачкано всё, чего касались негативы: рамы, стёкла, а стена дома, за которой стояла моя кровать, носила отпечатки тела и даже лица.

Алюминиевая миска валялась перевёрнутая.

За спиной раздались шаги.

— Рада видеть тебя живой.

Обернувшись, я увидела Кэтти о'Шентер в форме, с саквояжем и контейнером в руках.

— Я не буду говорить "доброе утро", потому что оно не доброе, — ведьма оглядела потёки эктоплазмы.

— Я думала, они пойдут к своим убийцам, — тихо произнесла я.

— Поверь мне, они успели побывать и там.

— Почему я? Она...

— Ш-ш-ш, — ласково прошипела ведьма. — Я всё знаю, не говори об этом при свете дня. Негативы сбиваются в стаю, если убиты одним и тем же человеком или группой лиц, и тревожат тех, к кому были привязаны при жизни. Так что не ты одна оказалась этой ночью в такой ситуации. Негатив Сьюзен что-нибудь говорил тебе?

— Да, что я виновата и должна была умереть вместо неё, — я дёрнула щекой. — И что за мной... наверное, пришли они. Это...

— Нет, — Кэтти нахмурилась, — она имела в виду только своих подруг по несчастью. Послушай, Кейни, ты умная девочка, и должна знать, что с негативами не работает ни логика, ни человеческое мышление: они — квинтэссенция отрицательных эмоций и переживаний. А значит, ты не должна обращать внимание на их слова. Договорились?

Она говорила спокойно и уверенно, только в этой уверенности сквозила некая ложь.

— Да, но почему... — я умолкла: теперь вопрос показался мне маловажным.

— Что? Почему мы не собрали вас всех в одном месте? — ведьма дождалась моего кивка и продолжила. — А ты хотела бы, чтобы остальные услышали то, что сегодня ночью слышала ты?

Она права.

— Н... нет, мэм.

— Зови меня просто Кэтти, — ведьма поставила свои вещи на землю. — А это Белинда.

Она осторожно вытащила из контейнера кошку — та озадаченно облизнулась и поглядела на меня круглыми глазами, как бы спрашивая: "Чё за дела?".

— Держи. Только прижми к себе покрепче, когда будешь переступать порог дома. Ну, барьер — сама понимаешь, она может вырываться, так что шагай быстро.

Я осторожно взяла Белинду и непонимающе уставилась на ведьму.

— Я поживу с тобой, — о'Шентер откинула капюшон, — пока всё не уладится.

44.

Если после пережитого сравнить меня с больным, который перенёс тяжёлый приступ или лихорадку, то Кэтти походила на букет диких цветов в сумрачной палате. Хотя бы потому, что с её приходом дом наполнился ароматами смол и душистых трав. Некоторые ведьма развесила на кухне аккуратными пучками — чтобы не крошились и оставались под рукой, пояснила она. Другие оказались растёрты, смешаны, залиты какими-то зельями и в маленьких плоских блюдцах расставлены по комнатам.

Многие ребята слышали ночью крики, но никто не мог сказать, где кричали, кто именно и чьим голосом, поэтому Кэтти взвалила на мою душу ещё один секрет. В процессе отмывания окон от эктоплазмы мы договорились, что вопли доносились от дома Баркер. Киару, несмотря на все её сопротивления, на время отправили жить к ребятам, и с ней поселилась хозяйка Седрика.

Оказавшись в доме, Белинда прежде всего отыскала допотопный амулет с рунами, которым наградил меня неизвестный спаситель. Кэтти отозвалась об этой вещи с уважением и посоветовала носить с собой.

— Он не разряжен, просто в эдаком энергосберегающем режиме, — сказала она. — Его сделали на скорую руку, но от души. И нет, зяблик, я не знаю, кто именно.

Кое-как обустроившись, ведьма подхватила кошку и потащила меня в лес за пределами Киндервуда.

— Понимаешь, — сказала Кэтти, когда мы прошли сквозь небольшой тоннель под автомагистралью, — я сказала, что поживу с тобой, но с точки зрения функций я кто-то вроде телохранителя, так что не отходи от меня далеко.

Первые несколько часов мы шли по тропкам, которые остались от грибников и отдыхающих. Женщина ворчала при виде мусора и желала оставившим их людям много "добра". Когда я спросила, имеют ли эти импровизированные проклятия действие, она сказала: "Надеюсь, что нет. Знаешь, за пределами Иллюзиона хватает Мэтью Хопкинсов *19". Потом мы свернули с тропинок и направились в глушь, в сторону гор. После смерти Холдер прошло четыре года, а я уже и забыла, что совсем рядом с Киндервудом столько красивых мест. Многие из них были хорошо мне знакомы, а другие я видела первый раз.

Кэтти собирала смолу, коренья, ветви кустарников, орехи, грибы, ягоды, а на редких прогалинах и полянах — травы. Белинда со степенным видом следовала рядом или сидела у меня на руках, если подлесок становился слишком высоким. А я отдыхала от кошмара, в который сплелись прошедшая ночь и ей предшествующая. Мне казалось, что я прожила в городе сто лет, прежде чем выбраться сюда, на природу.

Когда поздним вечером мы вернулись в Киндервуд, неприятные воспоминания вернули себе часть прежних красок, но я так устала, что не могла об этом думать. К тому же, у нас была тонна зелени, грибов и ягод, которые требовалось куда-то пристроить. Цветы и крупные ветви деревьев Кэтти расставила в доме, а голубику и землянику пустила на пироги — готовила она замечательно. После того, как мы поужинали, она достала из саквояжа небольшой котелок и выставила нас с Белиндой из кухни. Сделать мне инъекцию живчика ведьма наотрез отказалась, аргументировав это тем, что лучше предоставить всё природе. Впрочем, перед сном — а ночевали мы втроём на диване — она намазала мне шею какой-то ароматной мазью и наложила повязку. Торшер мы выключили, но в зале горело около десятка свечей. Запах трав, смолы, хвои и зелени, а также усталость и сытость действовали умиротворяюще. Ведьма лежала рядом и ласково поглаживала кошку, с которой у неё сложились типичные любовь-понимание-обожание. Белинда подтверждала это громким мурлыканьем.

— Это действительно нужно? — спросила я, указывая на расставленные по комнате тарелки с орехами и шишками.

— Да, зяблик, — отозвалась о'Шентер. — Когда люди говорят, что время лечит, они не врут: когда-нибудь твоя плоть превратится в прах, и тебе уже не будет больно. Запомни: лечит природа. А ты больна, и этот дом давно пропитан болезнью.

Больше я не задавала вопросов. Где-то в глубине меня целый ряд струн был действительно расстроен. Я лежала в постели и глядела на Кэтти — в ней чувствовалось что-то первобытно-материнское, как и во всей природе, которую я успела сегодня повидать. Нечто вне социальных норм и конструктов, глядящее в самую твою суть без привязки к морали, законам и правилам. Кожа ведьмы, местами побитая белыми нитями шрамов, пахла горькими травами, а копна вьющихся волос — орехом.

Ночью нас разбудил уже знакомый стук и сразу активировавшийся на полную барьер. Вскочив на подушку, Белинда выгнула спину дугой и зашипела. Кэтти ласково погладила меня по голове и вылезла из постели, после чего взяла с собой котелок, свечу и вышла за дверь. Я крепко обняла кошку и укрылась одеялом с головой: мне не хотелось слышать того, что происходит снаружи, но именно по этой причине негромкие инкантации *20 ведьмы закрадывались в уши.

О'Шентер вернулась полчаса спустя и, прижав палец к губам, покачала головой. Больше нас этой ночью никто не тревожил.

Утром я проснулась, вжавшись плечом в стену, сонная Кэтти лежала на боку у другого края постели — почти две трети дивана между нами остались свободны. И на этом месте вольготно вытянулась кошка, подёргивая хвостом во сне.

— Вот так, — пробормотала ведьма, — каждый день.

После завтрака и утренней переклички мы с Джо и Киарой отправились в корпус, где находился доступный для детей телевизор. Там выяснилось, что мы не единственные желающие посмотреть утренний выпуск новостей. Новости оказались неутешительные: Псы всё ещё держали блоки на мостах в Кварталы, военные оцепили речной порт, у муниципалитета бесновалась толпа, а шестерых сектантов с большим трудом доставили в здание суда. Кроме них поймали ещё полтора десятка рыбёшек поменьше, но суд над ними решили оставить до более благоприятных времён. Некоторые фамилии были знакомы даже мне, и, что неприятнее всего, среди задержанных находилась Аманда Блаум, преподаватель государственного Центра по работе с экстраодарёнными детьми, о которой Сьюзен всегда говорила с уважением.

— Чтоб ты сдохла! — подал голос кто-то из присутствующих, когда камера дала крупный план растрёпанной женщины.

И я тоже подумала: чтоб ты сдохла.

Приют погрузился в траурное молчание. Мы бегали смотреть каждый выпуск новостей, чтобы не упустить решение суда, исправно возвращались домой на перекличку, а остальное время коротали за тренировками и настольными играми у западной ограды. Смех и крики раздавались только на игровых площадках для младших групп. И то, проходя мимо, я видела, что некоторые дети безучастно сидят в траве или на лавочках. Присутствие Наблюдателей красноречиво свидетельствовало о том, что случилась беда. Патрульным пришлось покинуть приют, чтобы следить за порядком в городе, но ведьмы, курсанты и спецовики остались, правда, майора среди них уже не было. Псы держались в тени, чтобы не пугать малышей, и самыми любимыми у детей оказались чёрные кошки Эбигейл. Беднягу Седрика толпа визжащих ребятишек загнала на верхушку берёзы.

В Киндервуде побывала полиция, но нас по-прежнему никто ни о чём не спрашивал. Я задавалась вопросом: понимают ли Джоунз, воспитатели и остальные, что Сью не похищали из постели, и вряд ли посторонний вообще проникал на территорию приюта? Скорее всего, она с друзьями встретила на улице миссис Блаум, и та пригласила её к себе на чай. Может быть, даже действительно напоила чаем с какой-нибудь гадостью. Осенев точно в курсе моих прогулок по ночному городу — почему бы и остальным не знать, что это обычная для старших групп практика?

Почему они молчат?

Этот невысказанный вопрос мучил всех ребят от двенадцати до семнадцати. Каждый раз, встречаясь взглядом, мы как бы спрашивали с тревогой: "Ну как?", и каждый раз нам нечего было ответить. Больше всего нервничали младшие ребята — они буквально заглядывали нам в лицо, ожидая, что мы как обычно расскажем забавную байку о лапше, навешанной на уши взрослым.

После первой встречи с негативом я видела Осенева только раз: он стоял с чашкой кофе на балконе своей спальни, но из-за тёмных тишейдов невозможно было понять, наблюдает ли он за мной и Киарой или же просто любуется небом. Остальные воспитатели и учителя вспоминали о нас только во время перекличек — даже мистер Майл, обычно дотошный и прилипчивый, просто оббегал с блокнотом коттеджи и возвращался в административный корпус.

Вскоре стало ясно, зачем на самом деле в приюте присутствуют Наблюдатели. Несмотря на сошедший с ума Роман-Сити, где количество одних только призраков и полтергейстов подскочило в три раза, в самом Киндервуде образовался эмоционально-энергетический фон, который притягивает к себе всякую гадость — ночью курсанты поймали несколько гулей, обири, трёх ночниц и одного стригои.

— Вы открыты для всего востока, — сказала Кэтти, когда мы устраивались спать, — дети — это всегда лакомый кусочек.

45.

Около полуночи нас разбудил звонок мобильного телефона.

— ... знаешь, что? Ты — садист... — сонно пробормотала ведьма, отталкивая Белинду которая явно желала загрызть мобильник насмерть. — Да?.. Недостаточно часто, если продолжаешь так себя вести... Валяется где-то... Нет, здесь у меня рабочее время днём, а ночью — по ситуации... Между прочим, — она повернула голову и заметила, что я не сплю, — зяблика ты тоже разбудил... да, рядом. Не учи ведьму... Думаю, да. Зяблик, хочешь поговорить с майором?

Кэтти приложила аккуратный чёрный смартфон к моему уху и взяла на руки недовольную кошку.

— Доброй ночи, Кейни. Извини, что разбудил.

Свернувшись клубочком, я придержала трубку плечом.

— ... ничего страшного. Что-то случилось?

— В общем-то, я хотел поговорить с твоей дикой нянькой.

— Если вы про Белинду, то она хочет вас сожрать.

Смех Наблюдателя звучал как живой.

— Не думаю, что Кэтти позволит ей питаться какими-то майорами. Послушай, Кейни, я знаю о том, что случилось той ночью. Пообещай мне одну вещь.

Я вздохнула:

— Опять ничего никому не рассказывать? Мы уже...

— Нет, послушай. Я не хочу, чтобы ты этому верила, ясно? Ни единому слову из тех, что сказали тебе негативы.

Я окончательно проснулась. Почему-то все попытки окружающих убедить меня в моей непричастности к этой истории раздували одни только сомнения.

— Почему это так важно?

— Почему?

— Все только и говорят мне, что я не виновата.

— Потому что это правда, — за голосом майора угадывался какой-то шум. — Послушай, я видел их, всех шестерых, в том виде, в каком их бросили сектанты. И я бы никогда не хотел, чтобы ты считала себя причастной к этому кошмару. Пообещай мне, что забудешь всё, что наговорили тебе негативы.

Я уставилась в потолок.

Теперь — никогда в жизни.

— Хорошо, сэр, я постараюсь.

— Умница, а теперь дай Кэтти.

Я отдала ведьме телефон, обняла Белинду и перевернулась на другой бок.

Больше этой ночью я не спала.

— Он нравится тебе? — спросила о'Шентер днём, когда я сидела на кухне и расплетала косички.

— Кто? — я играла пальцами ноги с кошкой и думала только о том, что Сесиль вздула нас с Джо и Киарой в "Словодел".

— Майор из Специального отдела.

Я не ответила. Разные возраста вкладывали разный смысл в слово "нравится", и невозможно сказать, что именно подразумевала Кэтти. В некоторых вопросах она выказывала наивность ребёнка, а иногда ворчала как столетняя бабка.

— Извини, что лезу не в своё дело, — произнесла ведьма, вычерчивая в записной книжке какие-то диаграммы. — Просто мне показалось, что он напоминает тебе отца или что-то в этом роде. Знаешь, по твоей ауре похоже.