Один из Восьми (книга вторая закончена)

Какая ирония! Сто тридцать лет спустя от этого человека уже, быть может, и костей не осталось, а Альбина не просто жива, но и выглядит почти так же! Пояснение гласит, что на одной из фотографий с обратной стороны карандашом нацарапаны едва видимые цифры:

1907-1927

Дорман снова вгляделся в фотографии, отсканированные с избыточным разрешением. Карточки оказались весьма качественными для того времени, и сохранились неплохо. Видимо, неизвестный поклонник очень бережно их хранил. Здесь эта Альбина выглядит немного моложе, чем на более поздних снимках, и выражение ее лица несколько иное, словно эта двадцатилетняя девушка еще не знает, что ей предстоит в будущем. Если принять 1927-й как официальный год ее смерти, то можно предположить, что именно в этом году ее судьба переменилась, и она вошла в группу избранных.

Адмирал пролистал редкие свидетельства более поздних времен, пока не добрался до 30-х годов текущего, 21-го века. Здесь его внимание привлек список корреляций, где одна из перекрестных ссылок привела его на страничку Ивана Родина. Бесстрастный статистический анализ показывает, что в течение нескольких лет эта парочка провела вместе намного больше времени, чем вычисленная усредненная величина.

— Думаешь, мы можем как-то это использовать? — неожиданно спросил бесшумно подкравшийся с чашкой кофе Ник. — Между ними явно что-то было, но потом они, скорее всего, расстались. Как ни глупо это звучит, но этот недолгий роман может быть одной из причин того, что Иван покинул теплую компанию и начал действовать в одиночку.

— Ревность? — предположил Дорман. — Желание завоевать ее снова, произвести впечатление?

— Скорее, желание оградить от какой-то опасности, — не согласился Ник. — Хоть он вдвое моложе этой Альбины, но ему же 85 лет, не забывай! Он вряд ли станет действовать, руководствуясь гормональными позывами. Короче, мы все равно ни черта не знаем.

Дорман кивнул, признавая правоту коллеги. Подумав, он без спроса скачал оба досье на свой планшет, чтобы просмотреть их еще раз и все хорошенько обдумать. Возможно, это парочка играет ключевую роль во всей этой истории.

Ник, конечно, совершенно прав, прав во всем! И самая главная мысль, которая не дает покоя, это ожидание чего-то грандиозного и опасного. Того, что изменит правила игры и даст, наконец, шанс представителям второй в мире державы перейти от созерцания к активным действиям.

— — — — — — —

— — — — — — —

— — — — — — —

Луна 1965 (2/2)

Четырехколесная тележка загружена уже на треть, но при этом все равно остается весьма легкой. Пустая, на Земле она весит всего двадцать пять кило, и это при размере с крышку письменного стола, а на Луне это вообще несерьезный вес.

Но 'коляска', как называют ее космонавты, устроена чуть сложнее, чем может показаться. У нее нет двигателя, но зато есть простые механические тормоза на всех четырех колесах. Когда конструкция стоит неподвижно, тормоза всегда зажаты. Если же взяться за ручку и толкать 'коляску' перед собой, тормоза сами собой отпускаются. Никакой электрики или пневматики, только пружинки и тросики, просто и гениально. Куда-нибудь укатиться такая телега сама по себе не в состоянии, что в условиях лунного ландшафта архиважно! На крайний случай предусмотрена ручная разблокировка каждого колеса в отдельности.

Но приборный отсек на 'коляске' все же есть, хоть и небольшой. Из приборов там всего лишь аккумулятор с радиатором, миниатюрный гирокомпас и одометр. Этого примитивного набора должно хватать для примерной ориентации на местности. Также, в качестве 'попутного' груза имеются два небольших аварийных баллона на 10 минут жизни каждый и двухметровая 'пуповина', позволяющая соединить системы охлаждения двух скафандров на случай неполадок в одном из них. Оставшееся место разделено на вместительные ячейки, закрытые сетчатыми крышками.

— Леша, клади мешок в дальнюю ячейку, — подсказал Гагарин. — Будем равномерно загружать.

— Ну и как вам Русалка? — почти всерьез спросили с Земли.

— Очень симпатичная самка кратера, — со смешком отозвался Леонов. — Очень напоминает нашу любимую Клумбу, только совсем юная. Края ровные и четкие, дно глубже и почти коническое. На дне много кратеров и что-то вроде поперечной борозды, но она почти вся в тени, плохо видно. Юра все отснял.

— 'Заря', образцы упакованы, — взял слово командир. — Готовы двигаться на юг.

— 'Кедры', вам дается разрешение, — после небольшого размышления скомандовали с Земли. Будьте очень осторожны и не упустите ЛКП.

ЛКП, или Лунная Колесная Платформа, как она официально называется, позволяет космонавтам передвигаться почти налегке. Это, конечно, если не считать камер, с которыми Гагарин и Леонов никогда не расстаются. ЛКП сильно облегчает передвижение, а толкать перед собой легкую 'коляску' даже в скафандре довольно просто.

'Кедры' прошли уже почти два километра, но за все время даже не подумали остановиться, 'отдыхая' только во время сбора образцов и фотосъемки. Двигаясь по гирокомпасу строго на юг, они вскоре вплотную подошли к верхней точке вала кратера, где до внутреннего склона осталось не более пятидесяти метров.

— Стоп, дальше не едем, — решил командир и аккуратно 'припарковал' тележку. — 'Заря', мы оставляем ЛКП и дальше пойдем сами. На одометре 486 метров от предыдущей точки.

Они навьючили на себя мешки с инструментами и с предельной осторожностью двинулись к краю кратера Брюс.

— Интересно, — заметил бортинженер. — Ведь края как такового и нет. Словно взбираешься на сопку, а потом плавно идешь вниз. А дальше идет просто очень длинный и пологий спуск.

— Но все равно, красотища! — эмоционально воскликнул Гагарин. — Спуск идет небольшими уступами, или террасами, но там нет никаких крутых склонов.

— У Русалки и то бока круче, — двусмысленно оценил Леонов, но сам не заметил, что сказал. — Мы без проблем сможем пройти по склону, если захотим.

— Пожалуйста, не пробуйте, — всерьез предостерегла 'Заря'. — Вы видите оттуда Кучу-малу?

— Отлично видим, до нее меньше ста метров, если идти вправо по вершине вала, — доложил глазастый бортинженер.

— Но пока мы не отснимем здесь панораму, как написано в программе, с места не сдвинемся, — усмехнулся Гагарин.

— 'Кедр-1', вы правы, делайте панораму, — быстро согласилась 'Заря'. — И снимайте все, что видите. Пленки у вас должно быть еще по три магазина на каждого. Нет, у Алексея два!

Разумеется, молодые летчики не смогли не воспользоваться моментом и не сфотографировать друг друга на фоне впечатляющей панорамы большого кратера. Разумеется, снялись с поднятым светофильтром шлема, чтобы лица получились узнаваемыми. Именно эти снимки потом стали 'лицом' советской лунной программы, и неудивительно! Кадр разделен пополам горизонтом, сверху чернота, а снизу дно и устланная ступенчатыми зубцами террас противоположная стена кратера Брюс, ярко сияющая под солнцем.

И на фоне всего этого мертвого великолепия чуть сутулая фигура в желтоватом скафандре! Точнее, желтоватым остался только верх, а штанины почти сплошь черны, словно от угольной пыли. Пронзительно алый советский флаг на рукаве, а рука космонавта приставлена к неуклюжему шлему в приветствии, понятном и военным, и гражданским.

Позже случился и курьез, связанный с тем, что на отдающей честь правой руке обнаружились часы одной очень известной швейцарской фирмы. Но это уже совсем иная история, не имеющая никакого отношения к смелому полету Гагарина и Леонова.

Куча-мала оказалась двадцатиметровой ямой, восточный край которой пришелся на мощный выход коренной породы. Этот глубокий пласт теперь разбросан каменными россыпями после удара, образовавшего сам кратер. Космонавты быстро отсняли панораму, после чего собрали самые интересные образцы камней и грунта вокруг самого кратера и из его середины. Упакованные образцы никуда не потащили, а оставили на видном месте, чтобы забрать на обратном пути, ведь возвращаться планируется по собственным следам.

Теперь космонавты совсем близки к конечной точке маршрута, и хотя они уже начали чувствовать усталость, но никогда бы в этом не признались. Еще двести метров вниз по очень пологому склону, и они оказались возле Обелиска, одиночной каменной глыбы около трех метров в поперечнике. Едва упаковав отколотые образцы, они собирались приступить к съемке местности, когда Земля грубо нарушила все планы.

— 'Кедры', я 'Заря', срочно продиктуйте остатки по скафандрам, — пришла команда.

Обсуждать приказ никто не стал, и космонавты провели быструю внеочередную инвентаризацию ресурсов. Леонов истратил чуть больше кислорода и охлаждающей воды, потому что больше и энергичнее двигался, но в целом запасы еще очень приличные. Скафандр 'Кречет' более технологичен, чем его аналог из другого мира, и при этом вполне обеспечивает до восьми часов автономной работы. Именно поэтому интерес 'Зари' к остаткам ресурсов, которые на Земле и так видят вместе с телеметрией, выглядит необычно.

— Сворачивайтесь, у вас пять минут и начинаем срочное возвращение к кораблю! — Такого продолжения никто не ждал, но опять же, приказ должен быть принят к сведению и исполнен.

— Вас поняли, 'Заря', сворачиваемся, — четко отрапортовал Гагарин и обратился уже к напарнику. — Леша, давай-ка мухой к Дробинке, собери пару камней и грунт, а я здесь все закончу снимать, через пять минут бежим обратно.

— Есть мухой! — с неизменным энтузиазмом отозвался Алексей и помчался по склону дальше, взбивая полупрозрачные пылевые параболы.

— 'Кедры', мы рекомендуем вам включить максимальное охлаждение, — добавила Земля. — Экономить воду теперь нет смысла, а идти придется быстро.

— Вас понял, — согласился Гагарин. — Отличная идея, Леша пусть перейдет на максимум сейчас, а я после начала движения.

— Хорошо, мы напомним, — согласились на Земле.

Командир успел 'щелкнуть' пару кадров с Леоновым на фоне яркой лунной пустыни, а потом быстро отснял панораму. Дробинка, к которой сейчас устремился бортинженер, это очень свежий десятиметровый кратер, выбивший из вала огромное количество светлого вещества. Издали он напоминает Тихо с его лучевой системой в миниатюре. Собрать из него образцы крайне необходимо, поэтому Земля и не возражает против такой суеты.

Чуть дальше к центру кратера Брюс виден еще один совсем маленький и явно очень свежий кратер, и Гагарин никак не мог понять, что его так настораживает при виде этой крошечной оспины на ярком склоне. Он успел пожалеть, что нет телеобъектива, но еще через несколько секунд он понял, на что смотрит.

— 'Заря', это перелетная ступень 'Луны-6'! — воскликнул Юрий. — Я вижу место падения и постараюсь сделать снимки. Похоже, был взрыв, обломки четко видно, сильно разбросаны. С первого взгляда их на фоне светлой породы почти не видно.

Пять минут спустя Алексей вернулся с мешками наспех собранных образцов, и они с Юрием отправились в обратный путь. Шли вверх по пологому склону, но силы уже не берегли, двигались быстро, поставив охлаждение на максимум. Как и раньше, успевали делать снимки, но Земле об этом не сообщали. Возле ЛКП сделали пятиминутную остановку на погрузку собранных образцов и инструмента и двинулись по собственным следам к оставленному кораблю, вершина которого даже отсюда прекрасно видна.

Гагарин уже собирался сам спросить о причине такого изменения в планах, но Земля их опередила.

— 'Кедры', по поводу ситуации. У американцев проблемы.

— Что за проблемы? — забеспокоился командир. — Он хоть живы?

— Живы, — успокоила Заря, — Но сели криво, крен почти сорок градусов. Борман рано выключил двигатель из-за пыли, и провалился в яму. Теперь они не смогут взлететь. По крайней мере, штатно. Но наверно, будут пытаться, сейчас их коллеги на Земле на тренажере отрабатывают.

— Я бы, наверно, взлетел, — прикинул Гагарин. — Но только вручную и на максимальной тяге, а дальше на орбиту подниматься придется по приборам. Не знаю, сколько топлива при этом потратил бы...

— Не теряйте время и возвращайтесь к кораблю, — строго одернули с Земли. — Сразу работайте с 18-й страницы плана и до конца. Вам придется сидеть в корабле и ждать, что у Бормана с Андерсом получится.

— Вас поняли, 'Заря', — ответил командир, и они с Леоновым поспешили дальше.

ЛКП подогнали к самому Восходу и тщательно погрузили в шлюз все, что насобирали. Правда, есть шанс на то, что частью образцов придется пожертвовать ради помощи коллегам. Все будет зависеть от мастерства пилотов и немного от удачи...

Еще через 15 минут оба уже пристыковались к шлюзу и начали наполнять переходной отсек воздухом. Еще полчаса, и они открыли дверцы скафандров и перешли в корабль, захватив с собой контейнеры с образцами и бесценной пленкой. И принялись ждать.

Земля гудит и бурлит от новостей, которые руководители НАСА без утайки сообщили на пресс-конференции. Журналисты, конечно, надеялись на жертвы, предсмертные послания и громкий поиск виновных, но официоз оказался непреклонен. Непосредственной опасности для астронавтов нет, корабль цел и исправен, провизии, кислорода и воды хватит минимум на две недели, а с учетом отмены выходов и операций на поверхности можно рассчитывать и вовсе на три.

Впрочем, один короткий выход все же пришлось совершить, чтобы развернуть солнечную панель и подключить к кораблю. Все-таки, заряд аккумуляторов следует беречь. Кроме того, развернули и установили флаг и памятную табличку, что сильно улучшило моральный дух и воодушевило публику. Учитывая, что камера у американцев цветная, картинка радует глаз. После этого символического жеста Борман и Андерс вернулись в корабль и принялись ждать решения из Хьюстона.

Хьюстон, тем временем, пытается найти выход из положения. Действительно, в отличие от Аполлона-13 из другого мира фактор времени не критичен. Ничего не взорвалось, нет утечек газов, да и аккумуляторы полны. Проблема в том, что при таком сильном крене автоматический взлет по программе невозможен, а ручной становится опасной лотереей.

Требуется стартовать на максимальной тяге, и при этом корабль, едва оторвавшись, неизбежно просядет вниз и вбок. Зацепит ли он при этом посадочную ступень или даже поверхность Луны? Это и пытаются выяснить аварийные группы, организованные в Хьюстоне.

Первым делом, оставшиеся на Земле коллеги-астронавты сели в тренажер и попробовали взлететь 'на глазок', но и Армстронг, и Конрад, и Мэттингли потеряли контроль и 'разбились'. Один только Сернан сумел взлететь, но и то, едва не зацепив соплом поверхность. Проанализировав его действия, остальные пилоты сумели повторить и улучшить его результат, раз за разом увеличивая зазор, отделявший жизнь от смерти. В принципе, трех-четырех метров уже достаточно, но только в том случае, если не дрогнет рука пилота. Все прекрасно помнят, что у Бормана рука уже однажды дрогнула.

Светлая и очень дельная мысль пришла в голову одному из молодых инженеров по имени Джон Арон. Если не хватает тяги основного двигателя, то нужно эту тягу увеличить. На Аполлоне есть довольно мощные двигатели малой тяги, в первые секунды полета нужно запретить работать всем, кроме направленных вниз. И работать они должны постоянно, пока высота не превысит безопасные двадцать-тридцать метров.