— Как мы можем лететь сквозь воздух на такой скорости? — наконец сумел он ухватиться за хвост одной из шустрых мыслишек. — Сопротивление же... турбулентность...
— На самом деле машина — всего лишь видимость, — охотно пояснил Хранитель. Он так же, как и сам Шварцман, полулежал в кресле, однако приподнялся в нем, облокотившись на локоть, и чувствовал себя, судя по всему, превосходно. — Она не существует в том же смысле, что и, скажем, вертолет. Челнок целиком состоит из энергетических полей, только выглядящих вещественными. Соответственно, они и воздух раздвигают так, что не возникает никакого трения, сопротивления и турбулентности. Ага! Вот отсюда, пожалуй, можно понаблюдать. Я сбрасываю ускорение. Приготовьтесь...
Приготовиться к чему? Шварцман машинально прищурился и напрягся, и тут машина пропала.
Нет, не так. Шварцман чувствовал, что все еще сидит в приятно облегающем тело кресле, но вокруг осталось только небо — если ЭТО можно назвать небом. Черная ночная пустота окружала его, и яркие немигающие звезды сияли в зените, нахально не обращая никакого внимания на плывущее сбоку солнце. Светило милостиво позволяло на себя смотреть, вероятно, притушенное хитрой системой телекамер (или как создавалась иллюзия?) А внизу...
Начальник Канцелярии много раз в жизни летал на вертолете, однажды даже поднявшись на пять километров в машине с новейшими гравикомпенсаторами. Однако тот опыт нисколько не подготовил его к увиденному сейчас.
Планета расстилалась далеко внизу. Ее горизонт загибался вокруг чашей со слабым голубым ореолом, на дне которой плескалась глубокая синева, тут и там измазанная белыми пятнами и полосами. В той стороне, где сияло солнце, синева переходила в желтизну и зелень, с противоположной же стороны погружалась в глубокий мрак.
— Мы достигли стратопаузы на высоте в тридцать километров и продолжаем двигаться на запад, — Хранитель вещал словно профессиональный гид или закадровый диктор в телепередаче. — Атмосферы за бортом практически нет — давление примерно в сто раз ниже, чем на уровне океана, но температура лишь чуть ниже нуля. Со стороны солнца — восток, там можно разглядеть западные границы Сахары и Оотая и примыкающие к ним архипелаги. Прямо под нами находится Срединный океан. Вон та извилистая цепочка с севера на юг — Американская гряда. Сейчас немного увеличу...
Чаша на несколько секунд приблизилась, и ошарашенный Шварцман действительно разглядел длинную узкую полосу суши, горные пики на которой увенчивали снежные шапки.
— Вон то белое пятно с завихрениями вокруг и с ямкой посередине — безымянный ураган. Он разрядится на Американской гряде и никогда не приблизится к материкам, а у сахарских метеорологов так и не появится шанса придумать ему имя.
Шварцман судорожно вцепился в невидимые подлокотники. Я слишком стар для таких вещей, билось у него где-то внутри черепа, слишком стар...
— Впрочем, я слишком много говорю, — Хранитель прокашлялся. — Наслаждайтесь видом, Павел Семенович, пока мы совершаем кругосветное путешествие. В конце концов, даже высшие чиновники Ростании имеют право слегка расслабиться в выходные. Кстати, совсем не обязательно так крепко держаться за кресло. Поверьте, вы сейчас в большей безопасности, чем у себя в кабинете.
— Мы не можем... упасть? — перехваченное от волнения горло не позволяло начальнику Канцелярии нормально говорить, и голос звучал сипло. — А разгерметизация?
— Нет. Челнок чрезвычайно надежен. Изначально он разрабатывался как спасательная капсула... Ну, не суть. В общем, он надежен. Он способен защитить вас даже в центре крупной звезды. Павел Семенович, если вас напрягает круговой обзор, скажите мне. Сейчас картинка транслируется вам напрямую на сетчатку глаза. Я могу позволить вам смотреть собственными глазами. Не так зрелищно получится, но привычнее.
Шварцман обнаружил, что вцепившиеся в невидимые подлокотники пальцы, сведенные судорогой, неприятно ноют. Пару раз глубоко вздохнув, он попробовал осторожно разжать их. Ничего страшного не произошло. Сверху все так же холодно и ясно сияли звезды, солнце быстро опускалось за восточный край планеты, и вогнутая чаша внизу покрывалась тьмой.
— Все в порядке? — переспросил Хранитель.
— Да...
— Тогда следующая стадия. Павел Семенович, когда я предлагал вам полетать, я имел в виду именно полет, а не пассивное наблюдение. Приготовьтесь... полный контакт!
У него было твердое узкое вытянутое тело, парящее высоко в стратосфере. Кипящая сила переполняла, выплескивалась через край. Невидимые щупальца сенсоров протягивались вдаль, осязая каждую молекулу газа, каждую частичку пыли. Кожу ласкал теплый ветерок космических лучей, мелким градом отскакивал солнечный ветер. Он попробовал заглянуть за горизонт, и перед ним раскрылись новые дали — ураган вздымал тонны воды с поверхности яростно бушующего Восточного Океана, мертвенный суховей уныло тянул над оазисами Южной Сахары, в вулканических камчатских болотах угрюмо поджидали в засаде крокодилы. Он рванулся вперед, и воздух охотно расступился перед ним, и не осталось ничего, кроме бешеной скорости, кроме бесконечно сладостного ощущения упоительного полета, кроме острого, почти смертельного наслаждения жизнью... Он обратил внимание вверх, на звезды, такие далекие и одновременно — он знал это! — такие близкие, и он рванулся к звездам, и звезды рванулись к нему, и все померкло.
— Павел Семенович! Павел Семенович, очнитесь! — мягко, но настойчиво жужжал в ушах голос Хранителя. — С вами все в порядке, Павел Семенович?
Да заткнись ты, отмахнулся от надоедливого голоса Шварцман — и пришел в себя. Он все еще сидел в мягком кресле рядом с Хранителем, державшим его за руку. Лицо закрывало что-то мягкое и чуть пульсирующее, перед медленно фокусирующимися глазами не замечалось ничего, кроме серой поверхности непрозрачного сейчас лобового стекла. Начальник Канцелярии глубоко вздохнул и только сейчас почувствовал, как яростно бьется сердце.
— Вы оказались на грани инфаркта, — заботливо проинформировал его спутник. — Я задействовал экстренную терапию, еще немного — и пришлось бы вас везти в реанимацию.
Над Шварцманом нависло озабоченное лицо Хранителя. Легкий ветерок, и пульсация на лице пропала.
— Я понимаю вашу реакцию, — сочувственно улыбнулся Хранитель. — Когда человек в первый раз входит в режим полного контакта с челноком, он всегда испытывает немыслимую эйфорию. Понимаете, в таком режиме поток информации с рецепторов транслируется прямо в соответствующие зоны мозга, некоторые из которых эволюция заблокировала за ненадобностью. Вы начинаете чувствовать себя машиной, воспринимаете ее ощущения как свои... начинаете управлять ею как собственным телом. А из вас вышел бы неплохой пилот, Павел Семенович. Не зря вы в детстве мечтали о небе.
Шварцман медленно приходил в себя. Сердце уже не пыталось разбить изнутри грудную клетку, адреналиновый туман в голове потихоньку рассеивался. Несколько раз кашлянув, чтобы избавиться от спазма в горле, он произнес:
— Да, эффектный фокус...
Слова выжимались с трудом, мыслями он все еще оставался там, среди звезд, сильный и быстрый, покоряющий расстояние и время. Не хотелось ничего говорить, но он не собирался демонстрировать Хранителю свою слабость. Даже если его видят насквозь вместе со всеми потрохами, но он не станет ползать полураздавленной медузой перед каким-то сопляком.
— Спасибо, что развлекли старика, но лучше приберегите свои фокусы для девочек. Я так понимаю, демонстрация окончена?
— Да вообще-то как скажете, Павел Семенович, — задумчиво откликнулся Хранитель. — Я предупредил секретаршу, что полчаса вас нет на месте ни для кого, даже для Треморова. С тех пор прошло меньше пятнадцати минут, так что мы можем еще полетать, — внезапно Шварцман опять повис посреди пустынного неба. — К полному контакту я вас больше не допущу, вы уж извините. Мне не хочется привезти обратно ваш труп. Ваша больница, конечно, хороша, но откачать вас, боюсь, ей окажется не под силу. Так что довольствуйтесь просто полным обзором.
Вокруг снова возник необъятный мир. Невидимая, машина чуть качнулась и устремилась вниз и вперед, к далекой сияющей линии, опоясавшей горизонт.
— Мы идем над пустынным ночным океаном и быстро снижаемся, так что внизу пока ничего не видно, — прокомментировал сбоку Хранитель. — Но вон там, впереди, уже можно разглядеть парочку крупных портов на западном побережье. Кажется...
Он задумался.
— Ага, точно. Светлое пятно прямо по курсу — Фудзи. Через несколько секунд... нет, уже виден весь Японский архипелаг. Он довольно плотно заселен, а потому ночью с высоты хорошо заметен. А ведь Фудзи основали совершенно случайно. Сложись история чуть иначе, и не существовало бы сейчас ни города, ни университета, ни порта. Вообще интересно, как маленькие случайности в истории могут привести к большим изменениям. Окажись планета чуть дальше от звезды, а климат немного прохладнее... — Хранитель на секунду задумался. — Да, все-таки восемьсот миллионов человек — не пять миллиардов, пространства для маневра куда меньше.
Он резко замолчал. Над горизонтом поднималось светило. По поверхности планеты, заметно увеличившейся и уже не выглядящей вогнутой чашей, к челноку резво бежала светлая полоса. Голубизна океана там быстро вытеснялась цветами земли и растительности. Пронеслось и осталось далеко позади изломанное сумеречное побережье, тут и там усеянное светлыми пятнами городов, и свет ясного солнечного дня стремился им навстречу. Шварцман отдался неудержимому ощущению волшебного полета, впитывая в себя сказочную картину, и уже не осталось у него никаких желаний, кроме — только бы не проснуться!
— А теперь немного искупаемся, — внезапно сказал Хранитель. — Ныряем.
Струящееся внизу Бескрайнее море — Шварцман успел опознать характерные контуры Тибетской гряды на юго-восточном побережье Оотая — бросилось им навстречу, и прежде чем он успел осознать происходящее, челнок уже несся среди солнечных лучей, струящихся сквозь морскую поверхность. Скорость явно уменьшилась, но все равно оставалась такой, что разобрать что-либо по сторонам оставалось невозможным.
— Мы приближаемся к Нинсиа, — впереди появились маленькие сетчатые рисунки — здания и корабли. — Раз уж мы здесь оказались так удачно...
Мимо мелькнул и пропал ошарашенный дельфин. Тут же, очевидно, челнок остановился, поскольку чуть сбоку появилось и зависло, не намереваясь исчезать, большое облако медуз, пульсирующих вниз куполами и перепутавшихся длинными бахромчатыми щупальцами с соседками.
— На нашем центральном пульте имеется сообщение о том, что на одном из разгружающихся в порту кораблей присутствует опасная контрабанда. Не хотите лично поучаствовать в расследовании? — Не дожидаясь ответа, Хранитель медленно двинул машину вперед. — Сейчас мы попытаемся проверить наличие постороннего груза на борту. Начинаю осмотр...
Один из крошечных корабельных силуэтов замигал по контуру красным и вдруг вырос, заслонив собой весь обзор. Теперь он уже вовсе не казался схематичным. Самый натуральный сухогруз, только нарисованный серыми красками.
— При сканировании используются гравитационные и электромагнитные поля в разных комбинациях, — бесстрастно комментировал Хранитель. Борт корабля растаял, за ним показались палубы с какими-то контейнерами. — К сожалению, при таком подходе теряются цвета, но эстетикой сейчас можно и пренебречь.
Теперь красным контуром замигал контейнер, лежащий в самом низу одного из штабелей. Он резко вырос в размерах, и желтая окружность замерцала вокруг прямоугольного пакета.
— Анализ завершен. Опять наркотики, и далеко не только транитин. Похоже, ушлые ребята в окрестностях Австрал решили, что растительные опиаты слишком сложно добывать, и постепенно переходят на синтетику. Дайте-ка подумать... Ага. Знаю, кому в таможне можно слить информацию. Все, наводка ушла.
Окрестности снова окрасились в серо-зеленые тона подводного мира.
— Собственно, для сканирования нам и не требовалось приближаться к кораблю, все можно проделать с базы. Это к вопросу о жучках в вашем сортире... — В голосе Хранителя мелькнула неприкрытая ирония.
— Откуда вы знаете, кто и когда провозит наркотики? — не обратив внимания на подковырку, осведомился Шварцман.
— Автоматические сканеры во всех портах крупнее прогулочного лодочного пирса. Не только в Ростании, по всему миру. Нам известны пути поставок наркотиков в любую страну. В Ростанию и Сахару, разумеется, в первую очередь.
— И... вы передаете ее... полиции? Каким образом?
— Когда как. Иногда анонимное письмо подбрасываем, иногда звонок неизвестного доброжелателя. Только мы редко сотрудничаем с полицией. Толку-то?
— Что? — положительно, сегодня день загадочных событий. Шварцман ошарашенно взглянул влево, но Хранителя, разумеется, не увидел. Там, где он предположительно находился, как раз проплывал косяк небольших юрких рыбешек. — Как — зачем? Вы же сами поставили необходимым условием ликвидацию наркотиков!
— Мы поставили необходимым условием, чтобы ВЫ приложили все усилия для уничтожения наркотранзита. Я имею в виду, Ростанию как государство. Мы не обещали делать за вас работу. Кроме того, Павел Семенович, я про другое. Какой смысл ликвидировать отдельные поставки, когда система в целом живет и развивается?
— Мы работаем как можем! И СОД, и оперативный отдел Канцелярии...
— Да бросьте, Павел Семенович! — окружающий подводный мир исчез, и Шварцман снова оказался в тесной кабине челнока. — По вашему же собственному приказу расследование проведено. Вы прекрасно знаете, кто строил коридоры для ввоза наркотиков. Ведь знаете же, верно?
— Сашка...
— Верно. По личному приказу господина Треморова Александра Вячеславовича все делалось. Я даже могу объяснить, зачем. Транитин быстро вызывает привыкание. Хотя он не так разрушителен для физиологии, как более серьезные наркотики, и немногим вреднее алкоголя, отказаться от него практически невозможно. Слишком сильная ломка. Если бы мы не вмешались, уже через полгода-год в Ростании не менее пятидесяти миллионов человек уже плотно сидели бы на нем. А еще через год, когда полностью развернулись бы производства внутри страны, и все двести. А зависимых людей очень легко контролировать.
Шварцмана тряхнуло, и он обнаружил, что кресла челнока, ранее параллельные и почти горизонтальные, приняли нормальное положение, разъехались и развернулись друг к другу. Теперь он сидел напротив Хранителя словно в небольшом кабинете.
— Беда в том, Павел Семенович, что Треморов оказался не только беспринципным сукиным сыном, но и идиотом, не понимающим простейших вещей. Вовлеченные сотрудники СОД широко использовали бандитов для транзита наркотиков внутри страны и подкупа таможенников. За последний год отдельные бандитские шайки выросли, окрепли и превратились в хорошо отлаженную систему, которая отнюдь не намеревается останавливаться даже по приказу Народного Председателя. Раньше с иностранными производителями наркотиков связывались и организовывали поставки резиденты СОД. Теперь СОД не у дел, но уже сами бандиты наладили прямые контакты с зарубежными... коллегами. Проблема в том, что организованная преступность, раз возникшая, просто так не исчезает. А вот как с ней бороться, дело уже ваше.
