Ещё через час, может быть немного позже, к Александру заглянул Михаил и застал своего друга сидящим за столом и полностью погружённым в какие-то, только ему понятные расчёты. И именно по этой причине, на появление гостя, Сашка никак не отреагировал. Миша тихо вошёл, буквально на пару небольших шажков и, остановившись, удивлённо осмотрелся. И то, что он увидел, его сильно удивило. На большом письменном столе, и вокруг него, был настоящий творческий беспорядок. Такая ассоциация у молодого человека возникла оттого, что все листы бумаги, увиденные им, были аккуратно расправлены, зафиксированы по углам различными канцелярскими предметами и сориентированы так, чтоб сидящий за столом человек, при желании мог без лишних перемещений прочитать эти чертежи. Увиденная картина сказало многое и окончательно расставило все точки над i.
"Так вот кто этот загадочный инкогнито, он же талантливый оружейник-изобретатель. — с трудом справившись с удивлением, подумал граф Мусин — Елецкий. — И вот почему Алексу удавалось так долго держать его имя в секрете. Ай да Сашка, ай да сукин сын. Как он лихо скрывал свой дар. А ведь во время учёбы, ни в чём не проявлял своё увлечение огнестрельным оружием. Или ту же склонность к математике, а сейчас, вон как оперирует какими-то непонятными формулами‟.
— Тебе чего? И что ты тут делаешь? — вопрос прозвучал настолько неожиданно и строго, что погружённый в свои мысли Михаил, вздрогнул всем телом.
— Так это... Ты так быстро ушёл с прогулки, ничего не объяснив. Затем заперся в своём кабинете, как какой-то отшельник, даже не вышел к обеду. Вот я и обеспокоился о тебе. Ведь это я привёз тебе не очень хорошую весть. Время идёт, уже стемнело, а ты всё сидишь при свете керосиновых ламп, и кроме как на завтраке, к еде больше и не прикасался.
-С чего ты так решил?
В ответ, Миша только кивнул на подносы с так и нетронутой едой. А его друг, с недоумением уставился на давно остывшую кашу с яйцом и грибами. Посмотрел и тихо проговорил: "Странно. И в самом деле, судя по тому, как сильно потемнело, я работаю весьма долго — увлёкся. ... А есть так и не хочется‟.
— И не мудрено, — с укором в голосе ответил граф Мусин — Елецкий, — ты сбежал от действительности в свой инженерный мирок, позабыв даже о том, что обязан заботиться о своём теле.
— Неправда. Я никуда не сбегал, просто определил для себя цель, и усилено думаю, как её достичь.
— Тогда ненадолго прерви своё занятие и поешь. Ведь твой организм, для полноценного существования, нуждается в регулярном питании.
-Да-а-а. В твоих словах есть логика. Уговорил. Надеюсь, ты составишь мне компанию.
— Нет, спасибо, я только что отужинал. И встав из-за стола, сразу же направился к тебе. Вижу, что я сделал это не зря.
Когда хмурый, уставший от долгого сидения над чертежами Сашка присел на лавку и принялся вяло "ковыряться‟ ложкой в тарелке с кашей. Михаил не совладал с одолевающим его любопытством и, кивнув в сторону стола, поинтересовался: "Алекс, можно полюбопытствовать? Я с твоего разрешения посмотрю бумаги?‟ — "Смотри. Только помни. Все, что там начерчено, является нашей коммерческой тайной. И ты, как мой компаньон, не меньше меня заинтересован в её сохранении‟.
Невозможно описать степень удивления Михаила, когда он, заглянув в первый же чертёж, пусть с трудом, но смог распознать изображённый на нём пистолет. Однако начерченное на бумаге оружие имело совершенно непривычную форму. Отсюда возникло новое желание — задать вопрос: " Александр, а ты уверен, что эта новая конструкция оружия будет нормально функционировать?‟— Только задать его, граф не успел. В дверь кто-то постучался и через пару секунд, после разрешения войти, в кабинет заглянул взволнованный Протас.
" Михаил Николаевич, — немного растерянно проговорил отставной солдат, — ваша светлость, тут это, от вашего батюшки примчался человек, добираясь до нас, он так поспешал, что чуть не загнал своего коня. Он привёз вам какой-то запечатанный конверт. Ваша светлость, ещё, он балакает, что Турка объявил нам войну. Уже идут бои‟.
Прочитав послание отца, Михаил извинился и уехал из имения друга. Он так и не узнал, что Сашка не изобретал никакого нового оружия, всё было намного банальней, он старался воспроизвести по памяти револьвер Нагана, точнее максимально приближённую к оригиналу копию, с системой обтюрации пороховых газов и глушитель к нему. Нужно это было для того, чтоб во время ночной акции возмездия, в доме, где будет ночевать князь Шуйский, на улице, или в самом помещении не было слышно никаких выстрелов. Впрочем, на следующий день, план осуществления мести кардинально поменялся. Но это произойдёт только завтра.
Глава 29
Уже второй день, Павловский пехотный полк, в котором служил Сеня Юрьев, вгрызался в землю. Нещадно палило солнце, позабыв о том, что сейчас на лето, а середина весны. Ещё и по этой причине солдаты обливались потом. Служивые копали рвы и насыпали брустверы укреплений, которые их командиры называли чудными словами: флеши, люнеты, батареи (в середине и конце 1800х годов батареями именовались артиллерийские фортификационные сооружения, поэтому я счёл возможным называть их также.) , на которых артиллеристы устанавливали свои пушки. Казалось, что этому каторжному труду не будет конца и края — закончили в одном месте, переводят на другое укрепление. А тут ещё, с сегодняшнего утра, послышались частые раскаты грома и грохотали они более часа, если не намного дольше, хотя на небе не было ни не то, что тучи — не единого облачка. Бывалые солдаты, иногда прерывая работу, вытирали со лба пот и, посмотрев с грустной тоской на юг, говорили: "Вон. Уже наши братишки с басурманином бьются, а мы здесь, в землицу закапываемся. Видать накопил турка силу немалую, раз мы здеся стали и вгрызаемся в землицу‟. — После чего, они снова начинали копать сухой грунт, или носить выкопанные из него камни, заполняя ими большие плетёные корзины. В подтверждение их слов, появились первые, поначалу редкие повозки обозников, в которых сидели и лежали раненые солдаты. Они с осторожной медлительностью, чтоб не растрясти находящихся в них покалеченных бойцов, ехали по дороге, ведущей к Царьграду. Что не прибавило хорошего настроения людям, возводящим линию обороны. Спустя полчаса — не более, поток телег с ранеными усилился, в нём появились странные двухколёсные возки, которые везли чудные животные с тонкими ногами, длинной шеей и горбом на спине. Эти животины чинно вышагивали, осматривали округу, крутя своими подвижными головами и, величественной ленцой жевали "жвачку‟ — ими управляли местные жители, одетые в чудные одежды.
Солдаты крестились, глядя на эту разномастную колонну и невиданных животных и то тут, то там слышались горестные высказывания: "Ох и прёт Турка, ну и силён зараза. Видать пришёл и наш черёд сложить свою буйную головушку. ... Прими и прости Святая Богородица наши души грешные‟. — Командиры, ходившие по импровизированной стройплощадке, казалось, не замечали этих слов. Они не требовали замолчать и не грозили расправой за паникёрское настроение, только контролировали работу своих подчинённых, указывая на замеченные ими огрехи. Никто из них, в общении с нижними чинами, не повышал своего голоса, но всё равно, их указания выполнялись беспрекословно. Впрочем, панибратством здесь и не пахло и разделение, офицер — его подчинённый, ощущалось во всём, чуть ли не на физическом уровне.
После обеда, появились драгуны, и стали лагерем, расположившись не так далеко от сооружаемого ротой Саввы, ломанного под странными углами укрепления, обозначаемого отцами командирами чудным названием "кронверк‟. Поэтому, он пусть обрывками, но слышал как бравые, неунывающие кавалеристы, приказывали своим обозникам: "... Так братцы! ... Копаем тут, тут и тут ... эполемент ...! Да ... ‟ — Вникать в смысл этих распоряжений было некогда, и солдат, взяв очередной камень и, понёс его к возводимому его ротой полевому укреплению.
Вот так и прошёл весь день. Поближе вечеру, на юге утихла канонада, прошли остатки полков, державших там оборону и, любое движение с той стороны прекратилось. Благо все укрепления были сооружены, все рвы выкопаны и по примеру опытных солдат, все бойцы начали, переодеваться в чистую одежду, предварительно ополоснувшись в речушке, текущей в тылу укрепрайона. И буквально перед самым ужином, начался крестный ход, получивший отклик в сердце каждого русского солдаты. Священнослужители, благословляя защитников отчизны на ратный подвиг, несли образа, пели псалмы, освящали возведённые укрепления, щедро окропляли святой водой солдатский строй, мимо которого проходили. А воины, сняв головные уборы, крестились и каждый из них, в этот момент надеялся, что уж он, точно выживет в предстоящей "мясорубке‟.
Вот, шествие дошло и до роты, в которой служил Юрьев. И когда шествие поравнялось с рядовым Сеней, он за малым, по привычке, не упал на колени, сдержало только то, что этого не сделал никто из его сослуживцев.
И только после того, как мимо Сени прошла вся процессия, перед тем как вновь начать работать, молодой боец заметил, как на противоположном удалённом, холме показалась вражеское войско. Оно переваливало через вершину этой небольшой возвышенности, обтекало его по сторонам, как саранча, заполняя собою всё пространство. И тут до сознания солдатика дошло, что завтра может быть последний лень его короткой жизни. И в душу ворвалась волна "холодного‟ страха. Он вымораживал душу, давя тяжким камнем на грудь, затрудняя дыхание и заставляя сердце биться ускоренно, как попавшаяся в силки птаха. От его "липких объятий‟ не спасал и тяжёлый физический труд землекопа.
Стемнело. В обоих лагерях, как Русском, так и Турецком, зажгли многочисленные костры и выставили охранные посты. С Российской стороны, в них выделили только инвалидов (в былые времена имело значение ветеран, ну и я позволю себе такое) , не доверив такое ответственное дело неопытным бойцам. Что не сильно-то облегчило последним ночёвку. За исключением такой "маленькой детальки‟, солдатики спали короткими урывками, в основном сидели и задумчиво поглядывали на многочисленные огоньки костров противника. Не миновала, сея "чаша‟ и Юрьева, так что он прибывал в полной уверенности, что за всю ночь, так и не сомкнул глаз. Нужно было видеть, с какой завистью он поглядывал на тех, кто, кратковременно погрузившись в объятья Морфея, начинал негромко посапывать. Затем, Сеня вновь погружался в воспоминания о матушке, отце, сестрицах и обоих младших братьях. Далее, его мысли перескочили на вечерние посиделки, на которых, девчата почему-то не обращали на него внимание. Вспомнились хвастливые рассказы рыжего Михайлы, о его многочисленных любовных похождениях. Здесь, тоска резанула с новой силой, так как солдатик, не то, что не познал ни единой женщины, он ни разу не поцеловался, ни с одной девчонкой. На этих мыслях, парнишку и сморил очередной урывчатый отрезок сна.
Ещё до рассвета, точнее, когда восток начал только светлеть, объявили подъём и завтрак, на который давали какой-то фруктовый взвар и кусок чёрствого сухаря, настолько пересохший, что пришлось размачивать в ещё горячем напитке, иначе была опасность сломать об него зубы. И только бойцы справились с приёмом этой немудрёной пищи, как из-за горизонта выглянул краешек утреннего солнца, и было объявлено общее построение. Вновь, короткая, на взгляд постороннего человека, бессмысленная суета, во время которой ротные шеренги заняли свои места, те, которые были определены им ещё вчера. Противник проделал те же эволюции — зеркально.
Снова всё застыло. И лишь суетились у своих длинноствольных орудий пушкари, забивая в стволы пыжи и закатывая в них ядра — с обеих сторон. Первыми грянули пушки противника. Их позиции затянулись густыми, непроглядными клубами дыма. Сеня увидел как из одного из участков этого облака, вылетела чёрная точка ядра. Она, визуально, немного увеличившись в размере, упала на землю, прямо перед ним, с недолётом. Взметнулся небольшой фонтан земли и круглый снаряд, подскочив как мячик, перелетел солдатский строй, так и не причинив ему вреда. Так повезло не всем. Слева и справа, послышались испуганные вскрики. И тут же зазвучали команды: "Сомкнуть строй! ... Держать равнение! ... Давай, держитесь братцы ...‟. Всё это заглушил ответный залп русской артиллерии. И вновь Семён смог увидеть, как ядра, пробили просеки в рядах наступающего турецкого войска. Долго наблюдать за артиллерийской перестрелкой, своими пусть не многочисленными, но для непривычного к этому взгляда кровавыми результатами, вызывавшими душевную оторопь, не довилось. Прозвучали новые команды: "Ровня-а-айсь! Сми-и-ирно! Вперё-о-од, шаго-о-м, марш!‟ — Вбитое в подсознание выполнение команд, выгнало из солдатских голов все лишние мысли, страхи, переживания, и, слыша голоса командиров, отчитывавших ритм шага, дублирующих удары барабана, роты пошли на сближение с войском неприятеля. Шаг левой ногой, шаг правой, чувство локтя идущего рядом товарища. Вот и неглубокая, полоса, оставленная отскочившим от земли, и поэтому, пролетевшим над солдатскими головами орудийным снарядом. Сеня за малым из-за неё не оступился, но устоял, не сильно вывалился из строя. Противник вновь выстрелил из пушек. Справа, что-то с неприятным шелестом пролетело, с мерзким чавканьем врезавшись в чьё-то тело и одним единственным, недолгим воплем боли. Правда, идущий с той стороны солдат не пострадал, но чувствовалась, что произошла эта трагедия где-то рядом. Как и ожидалось, прозвучали команды на восстановление строя — не останавливаясь. Вот и строй турецких воинов, их ряды замерли почти рядом — весьма близко. Почти сразу, слышится многоголосое, единое приказание: "Сто-о-ой!‟ — Прекрасно различима и чужеземная речь, звучащая впереди.
"Готовься! Целься! ...‟ — Сеня прикладывает приклад ружья к плечу. Но тут, раздаётся стройный хлопок ружейного залпа — со стороны противника и в грудь солдата что-то сильно ударило. Тычок был такой силы, что боец, как подкошенный, упал на землю; в груди появилась обжигающая боль, которая почти сразу сошла на нет. Семён ещё успел удивиться тому, что не смог увидеть того, кто мог с такой нечеловеческой силой его ударить. Но тут, свет в его глазах стал меркнуть, а где-то далеко, в маленьком светлом кружке, почти точке, было различимо небольшое, пушистое, белое облачко... (эффект угасания периферийного зрения, кто желает, может воспринимать как пост смертный туннель для души)
Глава 30
Первым делом, по возвращению с родительского поместья, где молодой человек гостил пару дней, Александр направился в свою новую мастерскую, которая располагалась в самом глухом месте его подворья. В этом небольшом цеху, работали только ученики его ремесленных курсов. Ещё, в этом так сказать передовом коллективе, главенствовал его друг детства — Митяй, и под его руководством, изготавливали небольшие партии скобяных изделий, к великому Сашкиному удивлению, пользовавшиеся в Павловске весьма большим спросом. Но, несмотря на такой повышенный спрос, производство этой продукции, обходились весьма дёшево, может быть, из-за того, что делались они не только из железа, добываемого на землях графа, но и в тихую, на территории соседнего, заброшенного имения. Для полной ясности, необходимо упомянуть, что для экономии ресурсов и удешевления производства, в процессе плавки, в плавильню добавлялось вторсырьё — металлическая стружка и иногда выбраковка оружейного производства.
