Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нет!! — кажется это успел крикнуть Альцман.
Тах! Тах! Две длинные иглы вошли пленнику точно в шею. Секундная задержка и оглушительно рявкнувший Desert Eagle разнес вампиру голову в клочья. Облако праха медленно стало оседать на пол, просачиваясь сквозь сетку сваренных вместе кроватей.
— Прибраться здесь. Живо, — тихо сказал полковник. Повскакивавшие со своих мест аспиранты, беспрекословно бросившиеся исполнять приказ, — а с тобой, молодой человек, мы сейчас поговорим в другом месте...
Старенький автомобиль легонько потряхивало на ухабах. Разбитая дорога, ведущая к городу с западного направления, давно уже нуждалась в ремонте, однако у местных властей все не доходили до нее руки. Впрочем, японская подвеска в умелых руках на редкость удачно справлялась с превратностями своей судьбы, превращая нашу поездку во вполне себе комфортное путешествие. Двое оперативников, сидящих на передних сидениях автомобиля, легонько переговаривались между собой, обсуждая свои мысли и вглядываясь в накрывающие, проплывавший мимо лес, предзакатные сумерки. В мое же распоряжение досталось все заднее сиденье целиком, на котором я, собственно и сидел, облокотившись спиной на потертую спинку, и уставившись пустым взглядом в окно. Несмотря на летнюю июльскую жару меня отчаянно знобило.
— Ну, прям, Ромео и Джульета, — добродушно хмыкнул Север, вольготно развалившись на пассажирском сидении и выдыхая дым от сигареты в открытое до предела окно, — красиво...
— Красиво или нет, а важно тут совсем другое, — буркнул Игнат, плавно отводя руль в сторону, чтобы обогнать очередную машину, — главное, что, выходит, жизнь-то все-таки есть и там!
— Да... — согласно кивнул оперативник, меланхолично глядя куда-то вдаль, — стольким людям надежду подарил. Этого уже не отнять. Хоть и наворотил дел, конечно...
— О чем вы? — прислушавшись к разговору, не понял я.
— О сне твоем, конечно. Не о вампирше же, — хмыкнул, не поворачивая головы Север, — нет, ну это же надо! Сколько лет человечество билось над этим вопросом, а тут на тебе — пришел какой-то никому не известный паренек и все... Теперь и помирать не страшно.
— Говори за себя, — усмехнулся, вглядывающийся в исчезающую под колесами дорогу Игнат.
— Да нет, ну страшно, конечно, — слегка поправился, делая очередную затяжку седой оперативник, — процесс-то этот, как ни крути, особо-то приятным не назовешь. Но когда ты точно знаешь о том, что там стопроцентно что-то, да есть, а не просто пустое небытие, оно как-то... поспокойнее, что ли.
— Небытия не существует, — хмыкнул его напарник.
— Кто тебе такое сказал?
— Парменид.
— Это который в Греции что ли древней жил? Философ? — заинтересовался оперативник.
— Угу...
— Тоже мне, — фыркнул он, — когда это было-то!
— И современная физика.
— Хм...
— Правда, ее научные обоснования мало чем отличаются от философских умозаключений Парменида...
— Во!
— Однако, есть и вполне конкретные научные статьи на эту тему...
— Да ну тебя, — не выдержал Север, глядя на улыбающееся лицо водителя, — хорош уже прикалываться! Философией и "океаном Хигса" студенткам своим мозги пудрить будешь. А мне результат важен. А результат он вот он, — мужчина кивнул головой в сторону заднего сиденья, где полулежал я, отчаянно борясь с головокружением. Мысли по-прежнему путались, и мне было тяжело фокусироваться на их разговоре, — живое доказательство того, что эта дорога не в один конец. Что есть что-то и за той гранью, откуда еще никто не возвращался.
— Ты ведь знаешь, я уже давно не преподаю, — слегка помолчав, совершенно не в тему, заметил его собеседник.
— Но студентки-то остались?
— Хм... бывают...
— Ну, так и о чем тогда речь? — хохотнул тот.
В машине снова наступила тишина, перемежаемая лишь тихим рокотом мотора и шелестом шин.
— А выходит все-таки Антонов был прав...
— Это да, — вздохнул Север, доставая из пачки очередную сигарету, была у него такая привычка — часто курить, когда приходилось много думать, — жаль не узнал старик всего этого... Он бы порадовался.
— Откуда ты знаешь? Может наоборот, узнал еще раньше нас. Их первых рук, так сказать.
— Юморист, — хмыкнул оперативник и сплюнул в окно, — в морду бы тебе за такие шутки.
— А что я такого сказал? — удивился Игнат, — Яковлевич бы, мне кажется, оценил. Тем более, что он, в отличие от тебя, мужик был с юмором.
— Угу. Говори, говори...
— Да и теория, опять-таки, выходит интересная, — не обратив внимания на его бурчание, продолжил водитель, — вот смотри, в каком году Димка в прошлый раз кони двинул?
— В 85-ом, — ответил тот, и слегка поразмыслив, добавил, — позапрошлого века.
— Эй, а ничего, что я тут тоже нахожусь? — попробовал было слабо возмутиться я.
— Да ты вообще там сиди тихо, — отмахнулся от меня седой оперативник и повторил, — в 1877-ом.
— Во! А когда он в этот раз родился?
— Ты когда родился? — снова повернулся ко мне Север.
— Я сижу тихо, — мрачно рассматривая пейзаж за окном, буркнул я.
— Эй, ты что, обиделся, что ли? — удивился он, — да ладно тебе! Димка?
Я молча смотрел в окно.
— А ты знаешь, что на обиженных обычно возят, и что еще с ними разное нехорошее делают?
— В 90-ом.
— Во! Наш человек!
— В тысяча девятьсот? — на всякий случай уточнил с водительского сидения Игнат.
— Ха-ха, как смешно, — выдавил из себя я, меня отчаянно мутило, — нет, блин, просто в девяностом. Лично знаком с Птолемеем Клавдием, жил в Риме, воевал с даками, там же, собственно, и сдох.
— Да ладно тебе, не горячись, — хмыкнул он и продолжил, — так вот, смотри, Серега, упыри зарубили его в 1877, а родился он только в 1990-ом, возникает резонный вопрос — где он болтался все это время? Как ни крути, а все-таки нехилый люфт получается.
— Ты меня спрашиваешь? — скосил на него взгляд Север, — тут причин может быть такая масса, что мама не горюй. Вон, видал, как Альцмана при этом рассказе, чуть идеями да теориями не порвало?
— Да уж, — ухмыльнулся Игнат, — в таком возбуждении я его не видел с тех пор, как его пригласили в наш отдел, и Митров лично объяснил ему, чем он будет дальше заниматься до конца своей жизни...
— Уу, да возбуждение — это еще полбеды. Он когда в таком состоянии, у него такое неконтролируемое лекцие-извержение начинается, что просто туши свет.
— Угу. Причем кому это все рассказывать ему уже не особо-то и важно — главное выговориться. Эх, жаль Артемьева с нами уже нет... Вот же был дядька... Как увидит такое дело, так сразу ловит Ивана Абрамовича на взлете и успокаивает. Возьмет культурненько бутылочку литра, эдак, на полтора, закуски немного и в отдельную лабораторию его... И народу спокойнее работается и им хорошо. А сколько они таким макаром закрытых патентов и отчетов тогда надолбошили, помнишь?
— Спроси чего полегче, — хмыкнул Север, — мне такие цифры и представить себе сложно. А вот зато, сколько они спирта за все это время уговорили — сказать могу легко. Мне тогдашний зав.лаб все уши в свое время прожужжал на тему нецелевого расходования хозяйственных ресурсов.
— Зато, какой результат! Считай, на чистом топливе работали. А какая польза? Ни у одного движка такого КПД нету! Государству чистая выгода.
— Угу, результат. А кто потом этих двух алкашей в себя приводил, да от похмельной интоксикации откачивал? Если б не Стен и Духобор, давно бы оба загнулись от цирроза печени.
— Ладно, хрен с ней с его печенью, — отмахнулся водитель, — мне вот больше интересно, где душа все это время болтается и почему нет воспоминаний на этот счет.
— А то, что и обо всей прошлой жизни их нет, тебя это не смущает? — поинтересовался Север.
— Хм, а ведь верно! Он же только последние минуты своей жизни помнит, а не все целиком.
— Вот о чем я и говорю, — кивнул седой оперативник, — более того, откуда ты взял, что между 1877-ым и 1990-ым он не рождался еще раз? В промежутке так сказать.
— Дык, снов-то ему подобных, больше на эту тему не снилось, — слегка смутился Игнат и посмотрел на меня в зеркало заднего вида, — или все же снились?
— Нет, — тихонько пробормотал я, медленно сползая на заднее сиденье и аккуратно укладывая тяжело гудящую голову на мягкую обивку.
— Эй, ты там как? Нормально? — слегка встревожился тот.
— Да не трогай ты парня, — одернул его Север, — не видишь, отходняки у него. Вспомни себя, как ты маялся, когда мы только начали дэшку на себе испытывать.
— Да уж, — глаза в зеркале заднего вида приобрели сочувствующее выражение и снова вернулись на дорогу, — так о чем бишь я? Ах да, так вот, снов-то он больше не видел — значит, выходит, что это его последний раз и был.
— Не факт, — покачал головой оперативник, — это ничего не доказывает.
— Да ладно! А как же тот факт, что все эти воспоминания ему приснились в очень короткий промежуток времени? Считай, за несколько месяцев все свои жизни вспомнил, начиная с древнего мира и заканчивая нашими днями. Это, по-твоему, что?
— Ничего не доказывает, — скептически сжал губы Север, — может "ясновиделка" сломалась, вот больше и не показывает. Или сны были не по порядку, а только выборочно. А может, все так на самом деле все и было. Как ты это проверишь? Никак. Вот и говорить тут не о чем.
— Блин... жаль. Такая логическая цепочка рухнула...
— Не рухнула. Просто доказать ее невозможно. А так... почему бы, собственно, и нет? Может быть ты и прав.
— Интересно вот, а есть ли такая технология, которая позволила бы поставить своеобразный маркер и потом проследить, куда уходит душа, после смерти и что с ней потом там происходит дальше? Вон, ставят же упыри всякие там энергетические метки, хоть пока особо и не понятно их принципа работы. Да и мы с аурой работать научились...
— Так то с аурой, — хмыкнул Север, — да и у них, как мне чудится, тоже на нее все завязано. А душа... Душа она тоньше. И глубже. Намного. Читал же теорию ФТТ, чего тогда глупости говоришь?
Оперативники некоторое время помолчали.
— О, слушай, чего я тут вспомнил! Мне тут год назад, соседский пацан игрушку одну дал погонять. Так вот...
— Ты че, в игрушки, что ли играешь? — перебив, удивленно посмотрел на него седой оперативник.
— А что в этом плохого? — удивился Игнат, — каждый после работы расслабляется по-своему. Тем более, что ничего плохого в подобной визуализации идей и некоторых литературных произведений я не вижу.
— Да нет, просто как-то странно это слышать... Тем более от тебя.
— Слушай, если ты сидишь, как старый пень у себя дома, и не хочешь пользоваться достижениями современной цивилизации, то я здесь совершенно не при чем...
— Ладно, трави уже давай.
— Ну, так вот, там, короче, поймали они парня, у которого батя в больших чинах в одной организации работал. И все его предки там оптом тоже. Семейный подряд, так сказать. Убийцы высочайшего класса. Типа древний орден, у которого свои традиции, обычаи, тайны и все такое. Работают давно, контора солидная. И за время своего существования накопила у себя немалое количество разных полезных ништяков. Да только вот беда — добраться до них никак не получается. Уж больно эти убивцы ревностно охраняют свои тайны. Настолько ревностно, что часть из них и вовсе похоронили неизвестно где, вместе с их носителями. Вот и придумали, значит, эти конкуренты технологию специальную, как из нитей ДНК информацию извлекать. Ну, типа раз ты потомок какого-нибудь древнего убийцы, то, стало быть, несешь в себе часть его генокода, а значит, его можно быстренько извлечь и все узнать о том, что твой предок делал при жизни. Нужно только потомка прямого найти да в аппарат его запихнуть.
— Бред какой, — сплюнул в окошко Север, — сам же знаешь, что такой информации там нет и быть не может.
В этот момент меня в очередной раз повело куда-то в сторону. Тошнота и головокружение навалились с такой силой, что сознание начало уплывать куда-то в сторону, сопровождаясь какими-то непонятными рывками и вспышками — то появляясь, то почти пропадая полностью. До омерзения неприятная грань между ясностью и темнотой, когда уже не соображаешь, что происходит вокруг, но и отрубиться до конца тоже не получается. Последнее, что я запомнил это начало какой-то непонятной истории...
— Да это-то ясно, — отмахнулся Ингнат, — но ведь как красиво подвели, стервецы! Да и оформление опять же. Ну так вот, поймали, они, значит, этого паренька, и давай его...
Уже на подходе к гостиной силы меня окончательно оставили и я, споткнувшись заплетающимися ногами об порог, едва не растянулся в проходе. Однако, встреча моего лица с полом так и не состоялась — крепкие руки, заботливо подхватили меня с обеих сторон и усадили на мягкий диван, где я тут же и расплылся как медуза. Удивительное дело, немножко посидев без движения, я собрался-таки с силами и попытался выдернуть из бедра и из щеки две мини иглы-ампулы. Полковник запретил их трогать до прибытия сюда, хотя вещество, содержавшееся в них, мгновенно перекачивало в тело еще при попадании. Сморщившись от боли (руки были как ватные, поэтому сразу ухватиться за хвостики у меня не получилось) я, с третьей попытки, все-таки сумел вытащить из себя пластиковые колпачки и раздраженно отбросил их в сторону. Чувствовал я себя преотвратно. Уж не знаю из чего была изготовлена эта дрянь, но ощущения были такие, как будто бы поел тухлой селедки с прокисшим молоком и уселся на батарею отопления. Ну, разве что не несло со всех концов. А так набор ощущений примерно тот же.
В этот момент возле меня раздались шаги и надо мной кто-то склонился:
— Сам ширнешься или помочь?
С трудом сфокусировав на незнакомце взгляд, я сумел опознать в говорившем Митрова. Стоя рядом со мной, он протягивал мне в руке уже заправленный шприц.
— Сам...
Рядом кто-то хмыкнул и что-то пробурчал. Однако, кто это был я определить так и не смог. Все звуки в голове почему-то сливались в какой-то тупой монотонный шум. Понять, что мне говорят я еще мог, но вот определить интонации и личность говорившего — нет. Странный эффект...
Вздохнув, я собрался с силами и вонзил себе в ногу тонкий шприц, прямо через штанину. Иглу не сломал — уже хорошо. Наверное, стоило попросить кого-нибудь помочь, однако, мне почему-то казалось очень важным сделать это самому. Или не только мне? Не знаю... Мысли с трудом ворочались в затуманенном сознании. Поймав себя на том, что я так и сижу с воткнутой в ногу иглой и тупо втыкаю в пространство, я нажал на поршень, выдернул шприц, и аккуратно отложив его в сторону, откинул голову на спинку дивана. Что за вещество в нем было, я почувствовать уже не мог. Как, впрочем, и нейтрализовать его действие. Но тут и не надо было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что именно мне дали себе ввести.
— Стен, помоги ему.
На мою голову мягко опустилась чья-то рука. И почти сразу в теле появилась приятная легкость. Все болевые ощущения и неудобства при этом не исчезли, но... как будто ушли куда-то на второй план. Сознание и зрение слегка прояснились. Звуки обрели полноту и объем. Что ж, уже не так плохо. Старина скополамин тут даже рядом не валялся. Да оно и понятно — вчерашний век. Кому охота, чтобы "клиента" сначала штырило не по детски, причем без всякой гарантии на откровенность, а потом еще и глючило с жесткими отходняками на пару суток вперед. Про амнезию и негативные последствия для организма вообще молчу. А тут, одно удовольствие — тяжелое обезболивающее, прояснение сознания, так хорошо стимулирующее память, и немного эйфории. Негативных последствий — минимум, откровенности — максимум. Вроде бы эту штуку в свое время разрабатывали как средство экстренного допроса прямо на поле боя, когда нет времени на предварительную подготовку "клиента", либо когда он уже находится в тяжелом состоянии.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |