И тут ему повезло — он попал под первый набор для Самообороны с Базы. После этого его жизнь потекла по другому руслу. Как оказалось, служба не так уж плоха, тут тоже за тебя все решали, кормили и одевали. Надо было только выполнять нехитрые правила, и ты в шоколаде. Он не был глупым и легко понял это, а изворотливый ум подсказал, как и где надо проявить себя, чтобы выдвинуться. Через какое-то время его назначили командиром группы. Тогда он и познакомился с Зумбой. К его удивлению, эта красавица в форме не среагировала на его внешность и все его попытки завязать роман, остались без ответа. А когда он попытался действовать более решительно, получил физический отпор. Вспоминать об этом он очень не любил, Ольга не только победила, но и высмеяла его.
Когда однажды вечером на Базе, он зажал её в пустом коридоре, и пустил в ход руки, она не стала сопротивляться, а после того, как он расслабился, поймала его мужское достоинство в руку и со всей силы сжала. Он чуть не потерял сознание.
Даже сейчас при воспоминании об этом он почувствовал приступ холодной злобы. 'Сука, — привычно подумал он. — Ты за все ответишь. Повезло тебе, что Восточники встряли, но ничего, все еще впереди'. Его злило не только это. Ольга провинилась еще и тем, что она тоже, как и он, смогла успешно пройти через эксперимент. Он прошел первым, и своим извращенным сознанием считал, что это воля судьбы — он единственный, и никто в мире больше не сможет обрести такие способности. До Ольги все парни и девушки с присаженными генами или умирали, или превращались в обычных тварей. А у Зумбы всё получилось — и теперь он не один в мире, кто мог любого здоровенного мужика разорвать голыми руками. Борис улыбнулся и облизал губы — ему нравилось это ощущение силы, но особенно ему нравилось чувствовать себя богом, когда от твоего движения зависит, умрет человек в твоих руках или нет. Это ощущение возникало, только если он убивал вручную, ни винтовка, ни автомат такого не давали.
Он сжал и разжал пальцы, словно в его руках уже были эти трое. Он не сомневался, что так и будет — ведь он пришел в этот мир, чтобы стать великим. Ведь недаром только он смог пережить трансформацию. А когда Ольги не будет, про то, что он был еще кто-то подобный, забудут все.
На инструктаже Волошин приказал доставить Ольгу обязательно живой, но кто сможет сказать ему, что он догнал её еще живую? Нет, когда он до нее добрался, она, к сожалению, уже умерла.
Однако это было попутно, это было решено, и это обязательно случится. Сейчас его очень интересовало то, что эта троица несет на себе. То, зачем они устроили бойню возле Поста дурачков из Города. Волошин, откуда-то знал про груз, он, вообще, знал о многом, что происходило не только на Базе и окрестностях.
Приказ обязательно забрать этот груз, Бориса не тронул — надо забрать, значит заберем. Но вот когда он стал ближе к убегающим, он почувствовал, что груз — это что-то очень важное. И важное именно для него. Он понял, что знал, об этом и раньше, но это знание спало в нем. Лишь несколько дней назад оно проснулось. Так что теперь не только Зумба была призом, то, что она несет, тоже достанется ему. А там уже посмотрим, стоит ли возвращаться в Комплекс. За эти последние дни он понял, что начальство Комплекса многое скрывает от них — в мире, оказывается, выжило гораздо больше людей, чем им рассказывают. Одни спецназовцы на вертолетах чего стоят.
Танасийчук смотрел в бинокль на разрушенные дома пригорода и выискивал проход, по которому могли пройти, те кого он преследовал. Если бы он знал, куда точно те направляются, все было бы гораздо легче. Тогда бы он просто прикинул, как сам пошел через город, и, наверняка, это было бы верным. Не настолько уж люди отличаются друг от друга, в большинстве случаев они выберут одинаковые пути.
Он пришел сюда, к полуразрушенному мосту через небольшую речку, не по физическим следам, а по тому следу, который остался от Ольги и от её груза. Этот след чувствовал только он, и его бойцы часто бросали на него недоуменные взгляды, когда он приказывал уходить с тропы с явными следами троицы — два человека и тварь — и идти напрямую, по только ему ведомой дороге.
Для его подчиненных самой главной и абсолютно непонятной для них вещью было то, что вместе с людьми шла тварь. При этом шла днем. Для него же тут загадки не было — он даже знал кто эта тварь.
* * *
Командир спецназа майор Петр Горев, был опытным офицером, прошел в свое время все горячие точки своей страны и участвовал во многих зарубежных 'командировках'. Служил сначала в спецназе ВДВ, потом в спецназе ГУ, бывшего ГРУ. Когда все рухнуло, его и еще многих спецов подобрала служба, выросшая на месте прежней структуры ФСБ и ФСО. Это были те, кто остался жив благодаря тому, что пересидели тотальное разрушение Москвы в комплексе правительственных секретных бомбоубежищ. Что бы там не говорили, а страна всегда готовилась к подобным катаклизмам. За эти три неполных года он прошел уже множество новых дел, наводя порядок в разрушенных городах в центре страны.
Государство, как гидра — отращивало себе новые органы, вместо потерянных. Какую-то неделю назад, он еще был в Воронеже, наводил порядок для утверждения власти присланного из центра нового главы округа. Для этого пришлось ликвидировать многих слишком зажравшихся местных командиров. Там только начали и дел было много, поэтому он никак не ожидал, что его вдруг снимут оттуда и отправят к черту на кулички, в Сибирь.
Но приказ шел с самого верха, и по комплектации группы сразу стало понятно, что операция очень важная. Он никогда не лез в то, о чем умалчивали, отдавая ему приказ — вот и теперь, он знал только, что должен был перехватить особо ценный груз и доставить его в Центр, который по привычке называли просто Москва. Тогда же намекнули, что после этого, возможно, придется навести порядок, на объекте под кодом 'База'.
Он знал, почему послали его — недаром его позывной был Бульдог, если вцепится, не отпустит — он всегда доводил дело до конца. Это был его пунктик, его тараканы. Недоделанное дело, незаконченная операция вызывали у него не только моральный дискомфорт, но и вполне осязаемую зубную боль.
Знай правду о нем те трое, что сейчас сидели в пригороде разрушенного Славинска, они бы больше боялись его, а не тварей.
* * *
Рустам тоже повоевал немало — и в прежние времена, и сейчас. Он и в Сибири оказался, скрываясь от федералов после нападения на блокпост в Дагестане. Здесь он купил себе новый паспорт — деньги всегда имели власть над чиновниками — осел и для прикрытия открыл небольшое дело, национальное кафе. На самом деле он стал приближенным киллером местного главы землячества, по совместительству главы группировки, контролирующей весь областной рынок наркотиков.
После того страшного дня, когда все перевернулось, он, некоторое время, тоже как бы потерял себя, однако, постепенно, все начало восстанавливаться. Нашлись земляки — жизнь изменилась, и теперь земляками были не только выходцы из республики, но вообще, выходцы с Кавказа и Юга — они опять начали набирать силу и участвовать в разделе сфер влияния. Поэтому, такой опытный боевик, как Рустам, сразу понадобился новым боссам. Его жизнь вернулась в привычное русло.
Нынче задание у него было необычное — вместо того, чтобы поучить кого-то жизни, сломав пару пальцев или ребер, или прикончить кого-нибудь, он должен был доставить на встречу с Добытчиками ребенка — простого младенца. Те должны тоже что-то привезти. Зачем это было нужно — он не знал, и знать не хотел. Ему хватило одного взгляда на этого 'ребенка'. Где-то внутри него, прятался другой человек, который вырывался наружу во время боя или драки. Это был настоящий зверь, появления которого, даже сам он побаивался. В такие минуты его не могли остановить не боль, ни ранение, он шел до конца, вгрызаясь зубами в своих врагов. И этот зверь, учуяв что-то нечеловеческое в маленьком человечке, заскулил и поджал хвост. Рустам с нетерпением ждал встречи с Добытчиками, чтобы скорей сдать им этот неприятный груз.
Вообще, он считал всю эту затею, дурацкой и не имеющей никакого смысла. Ему даже казалось, что вся эта операция лишь прикрытие для грабежа каравана Добытчиков — у них, наверняка, было золото. И он никогда не стал бы преследовать эту троицу — забрали этого странного ребенка, ну и пусть — он свое выполнил, доставил его куда надо. Но, еще в первом бою, эта шалава — он тогда с трудом поверил, что убийца женщина — убила его младшего двоюродного брата. Он, не без основания, считал, что этот, случайно нашедшийся родственник, теперь у него единственный и относился к нему соответственно. Конечно, теперь он не мог остановиться, пока не вырежет сердце у этой суки.
* * *
— Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой...
Я чуть сразу не ответил — да. Но взглянув в лицо Ромки и, разглядев его взгляд, я проглотил ответ. Слишком доверчивым был его взгляд, слишком большая надежда светилась в нем. Я не мог гарантировать, что мы сможем забрать его, а его вид отбил охоту говорить полуправду. Однако Ольга решила иначе:
— Да! Мы заберем тебя.
Я взглянул на нее — ты серьезно? Я понял, что так и есть — в глазах светилась решимость. Ладно, я тоже был не против — парень мне понравился — но я был реалист и, не хотел, чтобы меня потом называли вруном, поэтому с легким сердцем переложил принятие решения на Зумбу.
— Ты слышал, — повернулся я к мальчишке. — Так что давай собирайся.
— Нет, — он замотал головой. — Я хочу, чтобы ты поклялся.
Вот как! В глазах Ольги мелькнуло недовольство — похоже, парень доверял мне больше, чем ей.
— Ты здесь главный, — объяснил Роман свое заявление. Видимо он тоже заметил взгляд Ольги. Теперь она смотрела на меня с нетерпением — мол, что ты тянешь, клянись.
— Хорошо, Рома, я клянусь, что мы возьмем тебя с собой. Доволен? Теперь точно собирайся.
— Я готов, — он вскочил, и достал свой нож. Потом, вдруг попросил: — А можно, чтобы ваш мутант не ходил с нами? С ним идти плохо, мы для всех будем чужими.
— Прости, Ромка, но вот тут, мы с тобой согласиться не можем. Он наш друг — понимаешь? И ты зря думаешь, что идти с ним плохо, наоборот, с ним гораздо легче. Сам увидишь.
Выдвигались мы как обычно — первым пошел полуволк, потом я с Иваном в рюкзаке, замыкала колонну Ольга. У нее за плечами висел отличный десантный ранец, снятый нами с убитого спецназовца, его портило только две сквозных дыры от пуль и темное пятно снизу. Всем, кто хоть немного повоевал в этой жизни, было понятно, что это кровь. В ранце она несла второго 'ребенка' — яйцо.
Ромка шагал рядом со мной. Идти впереди, вместе с Ильей, он наотрез отказался. Поэтому Гном часто возвращался, узнавал направление, возможные опасности и препятствия, потом опять уходил. Мальчишка иногда останавливался, осматривался, и мы двигались дальше. Порой он пояснял мне:
— Тут я ночевал раньше, пока крысы не пришли сюда. Мне с ними не справиться, пришлось уйти.
У разваленного дома за железным помятым забором, он рассказывал другую историю:
— Здесь раньше был магазин и склад. Никто не знал. Тут жил один старик, дед Морозом звали — борода вот такая белая. Я его видел. Он сразу после бомбежки тут остался. Объедался консервами, сколько влезет, но потом попался, хотел купить себе оружие и предложил бандитам продукты, а те не дураки, взяли его в оборот — он все рассказал. Они его не убили, он потом сам здесь умер, бандиты все что нашли, отсюда вывезли. Несколько машин было. Мы с отцом заходили к деду Морозу. Иногда.
Он посмотрел на меня:
— Вот дурак, да? Мог бы еще черт знает сколько прожить здесь. Продуктов море, вода не далеко.
— Наверное, — кивнул я. Меня заинтересовало в его рассказе другое.
— Ты сказал несколько машин?
— Да. Грузовых. Полные были.
— Значит, тут есть машины?
— Конечно! У Ведьм даже мотоциклы есть. А у некоторых банд есть трактора.
— Это еще зачем? — удивился я. Машины понятно, мотоциклы тоже, а вот про трактора я что-то не понял.
— Как зачем? — он посмотрел на меня как на идиота. — Ты че думаешь, везде такой проход как тут? Здесь расчистили, потому что за водой ходят и ездят.
Мы шли уже довольно долго, из живых попадалось много разнокалиберных, странного цвета голубей, но людей больше не было. Те, что приходили за водой, пока были единственные обитатели города, что мы видели. Не считая, конечно, самого Ромку. Когда я спросил его, почему это так, он опять глянул на меня тем взглядом, каким смотрят на детей и слабоумных, объясняя им очевидные вещи.
— Блин! Здесь всегда так. Можно пройти целый день и никого не увидеть. У вас, что — не так?
— У нас народу побольше, — ответил я и показал на странных птиц, рассевшихся по развалинам вдоль нашего пути. — Это что за звери?
Теперь я уже сомневался, что это голуби. Слишком вид у них был агрессивный и некоторые экземпляры, вообще не походили ни на одну знакомую птицу.
— Голуби.
Значит все-таки они.
— Так вот питание. Лови и готовь, — усмехнулся я. — Их тут на всех хватит.
— Ну, ты точно дикий! — он покачал головой. — Какой дурак к ним полезет? Они сами кого хочешь, сожрут. Это сейчас, они видят, что нас много и мы отбиться сможем, а если бы ты полз раненный, они бы уже напали. Это те же крысы, только летающие.
— Вот тебе и голубь мира, — присвистнул я, глядя на мутантов.
— Я вообще, не выхожу, когда они рядом. На меня большая стая сразу нападет.
Я глянул на него и согласился — его, пожалуй, они и утащить могут, слишком парень худой.
— Слушай, сколько тебе лет?
— Двенадцать, — бросил он и продолжил свою мысль о представителях местной фауны. — Если увидим собак, не одиночных, конечно, а тех, что стаями охотятся, то надо сразу прятаться, против них даже вы не справитесь.
Я принял это к сведению, но задумался о другом — в двенадцать лет парень должен выглядеть совсем не так, я ему давал от силы лет восемь. Вот, что значит отсутствие нормального питания в те годы, когда организм рвется в рост. Жалко парня. Ничего, если выберемся — откормим. Если только выберемся — о дальнейшей нашей судьбе после того, как мы доставим Ваньку и яйцо на место, у меня было очень смутное представление.
Когда-то, еще до войны, я считал Славинск небольшим городом. По сравнению с областным центром-миллионником, где я жил это так и было — население Славинска не дотягивало даже до пятисот тысяч. Но оказалось, что когда идешь пешком, то даже такой город, становится бесконечным. Теперь я сомневался, что за один день мы сможем миновать его.
И теперь я понимал, почему людей здесь так мало. Несмотря на то, что по Славинску ударила только одна боеголовка, и та чистая — город был разрушен до основания. До самых сильных разрушений мы не добрались, и как объяснил Ромка, не пойдем туда, потому что там вообще не пройти — не осталось не улиц, не проулков, сплошная каменно-железная каша. Взрыв был на юго-востоке города, где находилась основная промышленная зона. Большинство заводов, в том числе и танковый. Нефтехимический завод, который находился почти за городом, тоже сильно пострадал, как сказал Ромка, он горел еще несколько дней после взрыва. Через него нам как раз придется идти, потому что обходить, это может занять еще целый день. Завод был огромен, и даже банда Нефтяников, базирующаяся там, не могла контролировать всю его территорию.
