| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну вот и пусть спят, — прошептала я, прижимаясь к нему и снова целуя в сухие губы. — Или тебя это смущает, и мне готовиться к воздержанию еще на годик?
— Нет, моя психика не настолько ранима, — хрипло усмехнулся он, потираясь носом о мой нос. — А тебе хочется, Марина?
— Сейчас мне хочется только добраться до ванной, иначе я лопну, — призналась я с сожалением, и он засмеялся, тоже откинувшись на спину.
— Да и мне тоже бы надо. И поесть.
— Еда сейчас определенно лучше секса, — согласилась я с готовностью. С сожалением оторвалась от теплого мужа, сползла с кровати.
— Марина, — позвал он хрипло.
Я повернулась, и Люк, приподнявшись на локтях, оглядел меня с ног до головы.
— Ты очень красивая, — сказал он. Глаза его блестели. — Ты невозможно красивая, детка.
Сердце сжалось, и я забралась обратно на постель, подползла к нему на четвереньках и опять поцеловала в губы.
Он лежал, криво улыбаясь. Со смешком пощекотал снизу мой сосок.
Живой, очень живой.
— Я тоже тебя люблю, Люк, — ответила я, глотая слезы. — Я теперь немного плакса, но это ведь лучше, чем агрессивная, правда?
— Ничего, — пробормотал он, обнимая меня и прижимая к себе. — Какая угодно, Марина, главное, что со мной.
Когда я вышла в спальню, в кровати было пусто, а во второй ванной шумела вода. Я успела переодеться в домашнее платье, приказать Марии принести нам завтрак и вещи Люка из его старых покоев, а муж все не выходил. Заглянула к нему — в лицо пахнуло теплой влагой, а Люк нагим стоял у зеркала, вытирая голову.
Убрал полотенце — оказывается, он сбрил остатки волос на голове и клочки щетины на лице. Усмехнулся мне в зеркало.
— Теперь я выгляжу не так дико.
— Получше, — согласилась я, подходя и вставая рядом. Провела рукой по его влажной спине, поцеловала в плечо, разглядывая Люка в зеркале. Худощавый, жилистый. Длинное лицо, угловатость которого скрадывалась пятнами ожогов, светлые глаза, отсутствие ресниц, бровей и волос, большой нос с горбинкой.
— Сейчас очень заметно, что ты потомок Инлия, — проговорила я со смешком. — Почти одно лицо с Луциусом Инландером.
— Да, — согласился он задумчиво и невесело.
— Легко представить тебя рыжим, — и я с удовольствием похлопала его пониже спины.
— Надеюсь, это так и останется в твоем представлении, — иронично отозвался Люк. — Мне не хотелось бы вздрагивать каждый раз, когда гляжусь в зеркало.
— Но глаза-то цвет поменяли, — заметила я.
— И я бы очень хотел знать, почему, — проворчал он, приобнимая меня одной рукой, а второй пытаясь распаковать зубную щетку. — И почему я вообще жив. Не то чтобы я был против, но нужно понимать. Правда, у меня есть у кого спросить...
Стоять рядом, прижимаясь к нему, обнаженному, было восхитительно. А смотреть, как он мучается с упаковкой — уморительно. Меня вообще многое смешило этим утром.
— Может, будет проще, если отпустишь меня? — намекнула я.
— Не-а, — промычал он, прижимая меня еще крепче и дергая картон зубами. Я захихикала, отобрала упаковку и, вскрыв, отдала щетку.
Люк лениво чистил зубы и наблюдал за мной — а я, прислонившись спиной к мраморной плите умывальника, водила пальцем по рваным следам на его свободной руке.
— Я тут узнал, что пока лежал поленом, моя жена героически защитила Вейн, — проговорил он невнятно. — Расскажешь? Я видел огнедухов в Третьем форте. И Леймин показал мне камни. Сегодня же передам благодарности твоим сестрам.
— А что тут рассказывать, — ответила я, не поднимая глаз. — Оказалось, что я не совсем бесталанна и способна вызывать огнедухов. Просто выхода другого не оказалось, когда эти твари с неба посыпались. Страшно было безумно.
— Отчаянная детка, — усмехнулся он с такой отчетливой гордостью, что мне снова захотелось плакать. — Как бы я хотел это видеть.
— Могу показать, когда буду делать привязку к фортам, — сказала я осторожно. — Я не все крепости успела охватить, там еще много работы.
Он помолчал, и я подняла на него глаза — запретит? Нет?
— Насколько это опасно для тебя и детей? — спросил он со вздохом. В глазах его не было отрицания — только чувство вины.
— Если не увлекаться, то не опасно, — я обхватила его за руку, успокаивающе прижалась к плечу губами, и он снова начал медленно водить щеткой по зубам. — Я не буду рисковать, обещаю. И тратить много крови. Два форта за поездку, не больше. Да, есть камни с огнедухами, но камни пригодятся вам в наступлении. Глупо не использовать мои возможности, Люк, чтобы на фортах осталась хоть какая-то защита.
— Глупо, — согласился он тяжело. И замолчал — я расценила его молчание как вынужденное, выболевшее согласие, и чтобы отвлечь, принялась увлеченно целовать его в плечо, в шею, легко прикусывать за ухо, пока он не усмехнулся и не расслабился, продолжая размеренно двигать щеткой.
На светлой коже выше локтя были очень заметны длинные и темные ошметки, которые совершенно непонятным способом вросли в новую руку, хотя должны были как минимум отмереть.
— Непостижимо, — проговорила я, покачав головой. Присела, разглядывая его ногу — муж с глухим смешком отодвинулся, давая мне потрогать границу отросшей голени — она была очень заметна по безволосой коже ниже. — Если бы виталисты так умели... сколько бы калек можно было поставить на ноги!
— Вот теперь я вспомнил, что женился на медике, — хмыкнул он невнятно. Я поглядела на него снизу вверх — Люк двигал зубной щеткой и смотрел на меня потемневшими глазами.
— Кто-то собирался упасть в голодный обморок, — напомнила я шепотом и поцеловала его в бедро, потерлась губами о живот, с наслаждением вдыхая чистый запах кожи. — А нас ждет завтрак...
— Детка, — прохрипел он, запрокидывая голову, — какой завтрак? Если ты не сдвинешься чуть ниже, я точно упаду.
— Тогда не будем рисковать, — прошептала я, улыбаясь. Поднялась, отступила к выходу.
Люк поспешно, почти давясь, полоскал рот. Я открыла дверь.
— Марина, стой на месте, — хрипло приказал он, потянувшись к полотенцу и глядя на меня в зеркале. Глаза его горели.
— Да, милорд, — ответила я со смешком и прижалась к стене, наблюдая, как торопливо он вытирает лицо, как разворачивается, двигается ко мне. Его еще немного шатало, но Люка это не смущало.
Мы целовались, как одержимые, не в силах оторваться друг от друга. Мне казалось, я с ума сойду от жадности — так хорошо было чувствовать его под ладонями, горячего, сильного, гибкого, так невозможно, до боли сладостно узнавались вновь крепость его рук, и вкус губ, и требовательность, и тот самый беспомощный взгляд, от которого у меня дрожь пробегала по телу. С ним я всегда забывала обо всем — забыла и сейчас.
— Где вы? — вдруг раздался в спальне голос Риты. Звучал он приглушенно. — Люк, Марина?!
Люк застонал, отрываясь от меня, и я глухо засмеялась ему в шею — он прижимал меня к стене прямо у распахнутой двери в спальню.
— Мария сказала, что вы уже проснулись! — не унималась Маргарета.
— Напомни мне после войны заняться ее воспитанием, — пробормотал муж, прижавшись лбом к моему лбу. Дыхание его было тяжелым, и он не спешил меня отпускать.
— И мама ждет! — использовала безотказный прием Рита. — Она, правда, запретила мне вам мешать... но мы же можем позавтракать вместе. А я вижу, что здесь завтрак накрывают. Вы что, без нас решили?
Мы, улыбаясь, смотрели друг на друга.
— Мама ждет — это весомый аргумент, — прошептала я.
Люк серьезно кивнул.
— Но это не отменяет того, что моя сестра — чудовище, — с усмешкой проговорил он. — Возьмешь ее на себя?
— Конечно, — я с нежностью коснулась губами его губ, поправила платье и вышла из ванной. На кресле у кровати была разложена одежда Люка — видимо, в наше отсутствие принесла Мария. Рита заглядывала в спальню из гостиной. Увидев меня, виновато опустила глаза.
— Я вам, наверное, помешала, — не очень искренне покаялась она, отступив назад.
— Немного, — хмыкнула я, бросив взгляд в зеркало. Глаза мои сияли, припухшие губы расползались в улыбке.
Я вышла, прикрыв за собой дверь. В гостиной хлопотала горничная, накрывая на стол.
— Мария, мы будем завтракать со всеми в дубовой столовой, — сообщила я, и эта прекрасная женщина, не моргнув и глазом, принялась собирать посуду и блюда обратно на тележку. — Попроси леди Шарлотту и лорда Бернарда присоединиться к нам через двадцать минут.
— Прости, — грустно попросила Рита, когда Мария ушла. Взяла меня под руку, прижалась, положив голову на плечо. — Но ведь... мы тоже любим его, Марина. И тоже хотим его видеть. А он опять улетит через несколько дней...
— Я понимаю, — сказала я умиротворенно, прислушиваясь к шагам в спальне, и погладила ее ладонь. — Надеюсь, наступит время, когда не нужно будет никуда торопиться, Рита. И мы больше не будем бояться никого потерять.
Дубовую столовую заливало солнце, окна были открыты, и пахло здесь теплым деревом, свежим хлебом и молоком. А еще счастьем. Вейн вообще сейчас казался мне до краев заполненным счастьем и покоем. Вокруг все еще была война, но страх сейчас остался за стенами замка. Мы не забыли о ней — все, что произошло с Люком и с нами, было следствием войны, — но в эти моменты я действительно верила, что все самое страшное уже позади.
Мой муж много ел и много говорил — о том, что случилось после крушения, о том, как слышал меня, как существовал эти дни, — а мы слушали, затаив дыхание. Я сидела рядом, попивала молоко, ела горячие булочки с ягодами и маком, и то и дело касалась его бедра, поглаживая по колену — и он усмехался в ответ на мои движения. Остальные делали вид, что не замечают нашего баловства — или на самом деле не замечали. Леди Лотта, Берни и Рита смотрели на него с таким обожанием, что Люк периодически сбивался и принимался молча резать отбивную, а я — умиляться, пока не осознавала, что и сама гляжу на него так же.
— Кто бы мог подумать, что это вообще возможно, — проговорил Берни, когда Люк закончил рассказ и с облегчением принялся за кофе. — Ты не задавал себе вопрос, почему именно ты? Почему эти духи не сделали того же для Луциуса Инландера или Гюнтера Блакори?
Краем глаза я заметила, как побледнела леди Лотта.
— Задавал, — хрипло проговорил Люк. — Но я пока не знаю ответ.
— Мартин что-то говорил об этом, пока нес меня к усыпальнице, — неуверенно вступила я в разговор. — О том, что ты последний из рода Инлия, но я не гарантирую, что верно запомнила. Я была в неадеквате. Тебе бы поговорить с ним или Викторией.
— Поговорю, — пообещал он. — И с духами тоже. — Люк посмотрел на мать. — Мам, ты в порядке?
— Отхожу от переживаний, милый, — вымученно улыбнулась леди Шарлотта. — Все хорошо.
— Как ты можешь быть последним, если есть еще и я, и Берни? — удивленно проговорила Маргарета. — Ну хорошо, может, речь о старших сыновьях, но ведь не всех белых аристократов Инляндии уничтожили? Таммингтон точно жив еще, — тут она смутилась. — Не то, чтобы я интересовалась... просто слышала об этом.
— Я проверю, — усмехнулся Люк. Он нашел под столом мою руку, сжал ее, и я чувствовала себя школьницей на первом свидании. — Перед аварией как раз планировал облететь очаги сопротивления: нужно понимать, можно ли ждать от них поддержки в случае наступления. Так что сегодня я в разведку до позиций врага, а завтра — долечу до твоего Таммингтона.
— Правда? На самом деле он мне понравился, — призналась Рита с вызовом.
— Милая, — обрадовалась леди Лотта, — неужели? Какая хорошая новость!
— Осталось уговорить жениха, — с иронией вставил Люк. Леди Шарлотта небрежно махнула рукой — мол, был бы жив, а остальное — пустяшное дело.
— Скоро улетаешь? — спросила я вполголоса, поглаживая его пальцы.
— После обеда, — отозвался он. — Но я ненадолго. До ужина вернусь...
"К тебе", — не договорил он, но я поняла, и прерывисто вздохнула от чувства стеснения в груди. Никогда не думала, что можно любить кого-то так, что от простого присутствия рядом хочется плакать и смеяться одновременно.
— Тогда я съезжу на форты, — проговорила я. — Попрошу Энтери снова меня сопроводить.
Я не спрашивала, но это было вопросом. И Люк, на секунду сжав мою руку, глухо ответил:
— Возьми с собой охрану. И будь осторожна.
На какие ты поедешь?
— Седьмой и Восьмой, — я долила себе еще молока, и Люк, уже допивший кофе, как-то странно посмотрел на мой стакан.
— Я могу с тобой съездить, — предложил Бернард с готовностью.
— Что, майор Лариди нынче служит на Седьмом?— ехидно поинтересовалась Рита.
— Нет, вернулась в Восьмой к своим серениткам сразу после нападения на Вейн, — буркнул Берни угрюмо. — Снова обучает снайперов. Но, — он посмотрел на меня, — я поеду вовсе не из-за нее. Мы... поговорили, когда она уезжала из замка.
Мы деликатно не стали спрашивать, чем закончился разговор. И так всем было понятно. Кроме Риты.
— И что она сказала? — с жадным любопытством спросила младшая Кембритч.
Бернард аккуратно складывал перед собой тканевую салфетку и молчал. В этом молчании Люк протянул руку к кувшину с молоком, налил себе, недоверчиво принюхался и начал пить.
— Милый, ты же ненавидишь молоко, — изумилась леди Шарлотта.
Все мгновенно переключили внимание с мрачного Берни на Люка.
— Я тоже так думал, — удивленно-настороженно отозвался мой супруг, отставив стакан. — И даже помню, какой мерзостью оно мне казалось. А сейчас — вкусно.
— Ничего удивительного, — фыркнула Рита, — змеи любят молоко, так что тебе сам Инлий велел.
— Верно. Вот и славно, — невозмутимо поддержала ее моя свекровь, — оно полезно для здоровья, я с детства тебе это толковала, Люк.
— Глядишь, так совсем правильным станешь, — проворчала я в его сторону.
Люк усмехнулся. Склонился к моему виску, чтобы поцеловать, положил ладонь мне на колено — мы сидели почти бедро к бедру — и неслышно сообщил, касаясь губами уха:
— Нам с тобой это не грозит, детка.
— Очень на это надеюсь, — пробормотала я так же тихо, усиленно улыбаясь родственникам, разглядывающих нас с разной степенью умиления и чувствуя, как Люк, медленно двигая ладонью по внутренней поверхности моего бедра, подтягивает ткань платья вверх. Пальцы его обжигали кожу, и я едва удерживалась, чтобы не закусить губу или не засмеяться.
Он снова поцеловал меня в висок, и я прикрыла глаза. Его точно никакая смерть не исправит. И слава богам.
— Боги, это так сладко, что мне не нужен десерт, — восхитилась Маргарета.
— Завидуешь? — беззлобно хмыкнула я, сжимая ноги, ибо мой муж уже начал вытворять что-то почти неприличное.
— На самом деле да, — призналась она со смешком. — Конечно, когда вы были в ссоре, жить было интереснее...
— Н-не скажи, — пробормотала я и, с невозмутимым видом погладив балующегося милорда по ноге, впилась в нее коготками. Люк едва слышно засмеялся, но понятливо опустил платье и сжал мои пальцы. И хорошо, а то еще немного — и я бы точно начала краснеть. А затем бы выволокла его светлость из столовой, чтобы наконец-то оторваться от души.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
