— Еще чашечку налить?
— О, нет и нет! Валя, спасибо! Кофе просто отличный! Говорят, кофе на ночь вредно, и, хотя — с точки зрения засыпать ?— кофе на меня не очень действует... Но — всё. Еще раз огромное спасибо, и мне, наверное, пора.
Валя никак не среагировала на проверку словом "наверное", но Микула, терзаемый вдохновением и предчувствием удачи, совершенно не огорчился этой микроосечкой.
— Спасибо за мое спасение и прекрасно проведенный вечер, вы настоящий рыцарь!
— Это вам спасибо. Без вас я бы так и закис в воспоминаниях о бездарно проведенных танцульках! Только, чур, мы с вами никому не расскажем об этом дурацком инциденте с собаками!
— Почему? — искренне удивилась Валя. — Победа же за нами... вернее, за вами поле битвы осталась, а не за этим собачьим хулиганьем? Ну, хорошо, ладно, Микула, как скажете.
Валя кивнула, подтверждая согласие. И очень хорошо, на самом деле хорошо: если на кафедре и на факультете узнают про эту историю — черт его знает, какие могут пересуды пойти... Поздно вечером, с молоденьким студентом, неизвестно куда и зачем... Вдруг до Вадика дойдет, а то еще и до мужа! Не дай бог!
— Потому что, в любом пересказе, эта история будет выглядеть либо скучно, либо пафосно, а значит — глупо. Так что, пусть это останется нашей маленькой тайной?
— Пусть, ведь я уже сказала: будь по-вашему. Ничего не забыли?
— Вроде бы нет. Ну, что, пока?..
Они стояли в прихожей, дверь на лестничную площадку была все еще закрыта... Самое время попробовать, покуда есть пространство и маневр для наступления... и для ненапряжного отступления.
Микула, в осторожном полупоклоне, потянулся к Вале — ну... чисто по-дружески... просто в щечку поцеловать... у москвичей это вполне даже принято... И Валя среагировала как надо! Она улыбнулась, приподняла голову, подставляя правый профиль для невинного поцелуя...
Поцелуй, и еще один... Валя спохватилась и попробовала, было, отстраниться...
— Всё, все, не увлекайтесь!..
— Ну, нет, как же всё? А в левую щечку? А то ей обидно будет?
Два поцелуя в левую половину лица плавно обернулись третьим поцелуем в шейку.
— Ойй!.. Мику-ла! Вы увлекаетесь!
— Есть немножко. Но я же бережно!
Валя тихонечко захныкала, мотая из стороны в сторону головой, чтобы уклониться от поцелуя в губы, но Микула, верно почуяв нерешительность сопротивления и неназойливость возражений, осторожными поцелуями покрывал ей шейку, носик, подставляемые по очереди щечки. Руки его сомкнуты у нее на спине и плечах...
"Скорее всего, я сейчас похож на глубоководного кракена", — подумал Микула, переместил обе руки вниз — левую на талию, а правую чуть ниже попы (ого! — на ней чулки, а не колготки!) и приподнял-поддернул Валю повыше, в воздух, чтобы лицом в лицо...
Лишенная опоры, девушка инстинктивно вцепилась руками в плечи Микулы... и обмякла, уткнувшись носом ему под ухо... Есть!
А вам когда-нибудь доводилось участвовать в высоконравственном сексе?
Самым сложным было — перейти с Валей на руках из прихожей опять в комнату, к тахте... И не споткнуться, и не напугать! Пришлось набарматывать ей что-то такое пустое, успокоительное — де, мол, никто ничего не собирается делать плохого... Главное молнию на джинсах расстегнуть и пуговицу беззвучно отщелкнуть.... Действительно, под платьем у Вали оказались чулки на "липучках", то есть, без старомодных "пажиков"... В этом смысле Микуле здорово повезло: Валя, будучи вся без памяти и на рефлексах, намертво вцепилась правой рукой в трусики, хоть рви их на части... Но Микула, сохранивший, в отличие от своей партнерши, остатки тактического разума, не стал заморачиваться с этой деталью нижнего белья, просто отодвинул влево шелковую полоску трусиков, у себя высвободил и ей вставил. Прямо в полуспущенных джинсах и трусах, в расстегнутой до пупа рубашке... Получилось почти сходу, без тыканий слепых: вошел как консервный нож в подсолнечное масло! — древний, еще, небось, неандертальский инстинкт Микулу вел и не подвел!
Первый секс был недолгим: Микуле очень хотелось кончить, но он попросту не знал, как это сделать, чтобы все тип-топ... Прямо "туда"? — так это чревато... На тахту, на чужое "мамино" покрывало? — тоже не комильфо. Пройдут годы, и Микула научится решать эти "детские" проблемы запросто, с презервативами и без презервативов, всеми доступными двум человеческим организмам способами, а сейчас он просто прервал "полет"... Валя так стонала, что, наверное, пережила оргазм. Надо бы спросить...
Микула спросил, но Валя вместо ответа заплакала навзрыд... Под упреки, оправдания, утешения, с походами в ванну, прошло еще никак не меньше получаса, за это время Микула успел объяснить Вале и даже поклясться, что "туда ничего не попало", что он не какой-нибудь, там, развратник с микробами и болезнями "внизу"... Да, он понимает, что она ничего такого не хотела, это он всему виной, это просто у него голова закружилась... от эмоций... и чувства чисто человеческой близости..
Второй раз он трахнул ее тут же, на такте, все еще всхлипывающую, но уже заметно успокоенную морально. Кончал под Валины яростные подбадривающие стоны и крики — прямо на ее гладенький, но уже с наметившимися складочками, живот, а до этого раздел догола, оставив одни чулки... Сам разделся, само собой, даже носки снял на всякий случай. Обильные брызги свои вытер расшитой салфеткой со стола... Валя не возражала, сказала, что постирает.
Потом они выпили еще по чашечке кофе, она в мамином халате, он в своей не застегнутой рубашке, и Микула засобирался домой. Валя его не удерживала.
Она, как и с самого начала планировала, осталась ночевать здесь, а Микула знал, что его мама, которая никуда не уезжала, в отличие от Валиной мамы, будет очень за него беспокоиться, и поэтому не решился провести ночь вне дома... Да, можно было бы позвонить ей и наплести чего-нибудь такого насчет многолюдной вечеринки до утра, но... Мама у него умный и въедливый человек: узнает по специальной службе (папа устроил такую возможность) номер звонившего, а по номеру адрес и личности проживающих... Мама у него тот еще майор Пронин!.. А хорошо было бы остаться, он только-только во вкус вошел!..
Домой он вернулся почти в час ночи, мама не спала, разумеется, его дожидалась. Папа, как обычно, в командировке, в закрытом городе Арзамасе, а мама не спит.
— Деточка, я уже не знала куда звонить! Ну? Разве так можно!?
— Мам, там же допоздна вечер. Как он закончился — я сразу же домой! Все, вот он я, дома!
Мама всхлипывать от облегчения не стала, она вообще крепкий орешек, но... Прижавшись к маленькому родненькому бедненькому мальчику, успела потрепетать ноздрями: табаком от него не пахнет, спиртным тоже... А духами... Похоже "Нефертити"...
— Сыночка, ты голоден, наверное? Ой, знал бы ты, как я вся перенервничала!
— Да, мам, щец бы или супчику с удовольствием бы навернул... Ну всё, всё, я уже дома!
— Сейчас подогреем, идем на кухню.
Только было расслабился Микула от удачно завершенного дня, как мамулечкин елейный голосок выстрелил вопросом:
— И как ее зовут?
Блин! Духи засекла!
— Я откуда знаю!? Ты насчет парфюма? Мы с Вовкой Горенко и с его приятелем девиц провожали, я их имен уже не помню. Похоже, что на каждую было вылито не менее флакона, я тебя уверяю! Одну, вроде бы, Лена звали! С ней Вовчик зависает, вроде бы. Как тебе вообще не стыдно меня пасти и подозревать черт те в чем!? Мамулич?
— "Зависает"! Боже мой! Откуда в тебе этот ужасный лексикон!? Это современное студенчество нынче такое!? Ты мой единственный сын! Вы с папой самое дорогое и самое ценное, что у меня есть! Поэтому я волнуюсь. А тут еще эта дурацкая выставка! Ты, конечно, слышал про выставку авангардистов, и что там было в прошлое воскресенье? — Мама, наконец, заморгала часто-часто, так что Микуле пришлось оставить ложку в густом и таком ароматном супе, дабы встать и обнять маму.
— А вы с папой — для меня самое дорогое! Да, слышал, как ее бульдозерами в землю зарыли. Ты же сама рассказывала. Но мне это по бара... мне это неинтересно. Я там не был, от диссидентов и художников далек.
— Хорошо, если так. Ладно, Микуся, давай кушай, а то уже поздно, спать пора. Завтра к вечеру папа обещал приехать, он звонил только что... пару часов назад. Так как ее зовут?
— Никак не зовут, я же сказал, их несколько было в нашей компании, и все для меня посторонние!
— Я не люблю, когда меня зовут Валя. Мне кажется, что это меня старит, вдобавок к моему солидному возрасту! Ты хоть знаешь, Мика, что я уже четвертак разменяла?
— Нет! — абсолютно искренне удивился Микула, в свое время успевший подсмотреть в деканате год рождения Валентины Сергеевны Чирковой, случившийся двадцать семь лет с копейками тому назад. — То есть, я знаю, что у тебя ВО, высшее образование, и, стало быть — по логике разума! — понимаю, что тебе должно быть за двадцать, но чтобы двадцать пять... Ты на них не смотришься! Ну, а как ты сама предпочитаешь, чтобы тебя звали? Вава?
— Фу! Это еще хуже, чем Валя! Друзья обычно зовут меня Ляля! Только, чур, имей в виду, Мика, не вздумай при всех меня так называть! Пожалуйста!
Микула не возразил, ни словом, ни духом. Ляля — значит, Ляля. Почему Ляля? Да какая разница...
— Ляля? Почему Ляля? Это у нее имя такое?
— Нет, Леонид Ильич. Ее зовут Валентина Дроздова, москвичка, одна тысяча девятьсот тридцать третьего года рождения, отчество сходу не вспомню, надо уточнить. Лялей ее Берия звал, а от него и дальше перешло... наследникам, так сказать... по этой линии. Так в протоколе и записано было с его слов: Ляля. В нынешнем деле она посторонняя, это мы выяснили достоверно, просто некоторые "товарищи", а правильнее сказать — граждане, гм... не очень сознательные граждане, накануне этой самой выставки проводили вечер в ее квартире, там по субботним вечерам всегда много народу... Богема. А где богема — там и трутни. И того похуже. Любители сладкой жизни, так называемые. Одни трудятся, как все простые советские люди, а эти...
— Понятно. Георгий, а это — что, та же самая Дроздова, что с этим... как его... ну... При Никите которого...
— Совершенно верно, Леонид Ильич! Ох, и память же у Вас! Да, было дело, сначала в любовницах у Берии, потом у фарцовщика Рокотова...
— Главное дело, обоих расстреляли, как я правильно помню? Одного за одно, а этого за другое. Так, Георгий?
Цинев в те далекие времена занимался совсем иными вопросами, но, все же, слегка был в курсе происходящего, коллеги недомолвками рассказывали. В глубинах памяти сохранился даже черного юмора анекдот из того знаменитого процесса: "На суде, в очень коротком заключительном слове перед расстрелом, фарцовщик и валютчик Ян Рокотов сказал в свое оправдание: "Левиса (levi strauss) — это джинсы, все остальное — штаны". Но его все равно расстреляли."
— В самую точку, Леонид Ильич! Более того, лет семь-восемь тому назад, некий спекулянт и подпольный делец, уголовный преступник, Илья Александрович Гальперин — также был расстрелян, и тоже был муж этой Ляли Дроздовой! Третий в общем ряду, так сказать!
— Значит, красивая была, если они все как мухи на нее липли. Я читал справку по теме, дескать, что Берия изнасиловал ее, шестнадцатилетнюю, но мне говори... Но из других источников я знаю, что они жили в согласии, как муж и жена. Фотография у тебя есть, посмотреть? У Лаврентия, у Берии официальная жена тоже была видная, красивая, Ниной звали... Двоеженец, значит, ко всем остальным грехам. Так нету у тебя фотографии?
— Виноват! Недоработали, мое упущение, Леонид Ильич! Я немедленно распоряжусь, чтобы...
— Да не надо ничего, раз при тебе нету, не суетись, это я так спросил, полюбопытствовал: что, мол, за баба такая роковая, что всех ее мужиков расстреляли. А сейчас ей сколько?
— Слегка за сорок, Леонид Ильич. Полагаю, следует еще раз проверить именно ее, на предмет участия...
— Угомонись, наконец, Георгий Карпович, чего ты вскочил, понимаешь!? Сидишь — сиди, чаю себе наливай. Не надо ничего еще раз проверять. Сегодня воскресенье, умей отдохнуть. Уж коли прошлые следствия ничего не выявили, то и нет ничего за ней. И правильно: женщинам нечего соваться в мужские дела, их обязанность дом вести, детей поднимать!.. Ты лучше, вернись-ка обратно, к этой выставке, и мне толком объясни: в чем те художники хреновы провинились, и почему западные газеты вокруг них так жужжат!? Понял мой вопрос? Ты мне без лозунгов, толковую справку дай, обстоятельно расскажи, что к чему. А потом Коля Подгорный подъедет, Костя Черненко — козла забьем. Ты как? Пара на пару: мы с тобой, а Костя с Колей Подгорным?
Цинёв в полные уши ловил подрагивающий басок генерального секретаря и тихо млел от всех этих его дребезжащих гнусавинок, шепелявок, бесчисленных мягких "г"... Замучаетесь меня подсиживать, товарищи коллеги! Мы в паре с Самим любых козлов забьем!
За окном плюс четырнадцать и без осадков, но Брежневу показалось холодновато на улице, так что чай они пили в столовой заречинской дачи, на первом этаже.
Окрыленный брежневским благорасположением, Цинев даже ослушался Леонида Ильича, не стал себе чай наливать. Откашлявшись по-канцелярски, продолжил осторожно, без перегрузки именами и деталями, рассказывать об истоках и первых последствиях скандала, разразившегося неделей раньше на Беляевском пустыре, почти на пересечении улиц Профсоюзной и Островитянинова.
— Это где такие, напомни?
— Окраина, Леонид Ильич, на юге Москвы, западнее Чертаново.
— А, понятно. Так они получили разрешение Моссовета, или не получили?..
Нет, как выяснилось, все эти самозваные так называемые художники, общим числом участников до двадцати, заявку подавали, но ответа не получили, и волевым порядком объявили друг другу, а также весьма небольшой кучке их приверженцев, в основном родственников и собутыльников, что молчание властей — есть знак согласия.
Дальше следовало докладывать весьма и весьма аккуратно, бережно ступая от фразы к фразе, дабы не вляпаться в неприятности, в совсем ненужные неприятности. Чтобы не оказаться ненароком ни в держимордах, ни в пособниках, если крайних начнут искать. Цинёв хорошо понимал, что Леонид Ильич обязательно заслушает... если уже не выслушал, здесь же, на даче в Заречье, параллельный доклад на ту же самую тему из уст Цвигуна, первого андроповского зама. Тот, вроде бы, вчера в Заречье приезжал. Поэтому, чай и домино — это хорошо, но... — ушки топориком! Каждое слово здесь — в два... в три раза дороже золота!
— ...были и женщины, да. В основном мужчины в художниках у нас... В так называемых художниках... Например, широко известные в очень узких кругах Мастеркова и Эльская... Эльская, так точно. Московская администрация вовремя и тактично пресекла эту попытку провокации. А это была стопроцентная провокация, Леонид Ильич! Вот, как в Индии несколько лет тому назад!
— А что там в Индии, напомни?
Цинев, получив желаемый ответ на свою наживку, тут же рассказал заготовленную историю о случае восьмилетней давности: в далеком 1966 году в Индии политическая партия "Союз индийского народа" скучковала возле индийского парламента народ с требованием категорически запретить убой коров. Коровы там священные животные.
