Она торопливо брела вдоль стены, прикрывая сына от локтей озверевшего от страха, рвущегося к порту люда. Добравшись до крыльца дома, она прикрыла собой сына и долго не могла попасть ключом в дрожащей руке в замочную скважину. Когда же это произошло, она распахнула дверь и первым делом втолкнула в дом сына. Однако сама не успела: на нее наткнулся какой-то мужик и сшиб с ног. Отлетела в сторону корзинка, рассыпалась по брусчатке брюква, прикупленная на небольшом рынке у городских ворот.

Обидчик Дирмы вскочил на ноги, и, даже не бросив взгляд на сбитую им женщину, решил было убежать, но не успел. На этот раз его самого опрокинули на землю, прижав к брусчатке мощными стальными лапами. Он взбрыкнул, пытаясь вырваться, и ему даже удалось перевернуться на спину. Но на этом его удача закончилась. Последнее, что он увидел в этой жизни — окровавленную пасть чудовища, рванувшуюся к его горлу.

Дирма запуталась в юбках, а когда поднялась на ноги, рядом уже стоял "двуногий", пялясь на нее сверкающим глазом во лбу. Женщина переменилась в лице, рванула к распахнутой двери, но чудовище схватило ее за ворот трехпалой лапой, рвануло назад...

Гван вскочил на подоконник, прыгнул и обрушился сверху на плечи железного монстра. Тот не ожидал нападения, хоть и устоял, но все же пошатнулся. Затрещала прочная ткань легкой шубейки, и Дирма тут же обрела свободу.

— В дом, бегом!— крикнул ей Гван. Он сначала ушибся о плечо "двуногого", а потом еще раз, когда свалился на брусчатку.

Дважды женщину не пришлось уговаривать. Когда чудовище обернулось, чтобы взглянуть на нападавшего, она опрометью бросилась к дому, заскочила внутрь, но замерла, словно дожидаясь чего-то.

— Дверь!— крикнул ей Гван, когда чудовище ступило на крыльцо в последней надежде схватить удравшую добычу.

Женщина захлопнула дверь перед самым носом "двуногого". Он ударил в нее клинком правой конечности. Дверь дрогнула, но выдержала натиск. Чудовище провело по ней когтистой лапой, оставив глубокие борозды, а потом обернулось к Гвану.

На опустевшей улице остались лишь они одни. Шум вопящей толпы раздавался уже на соседней улице, где продолжалась безжалостная резня. А в воротах появились всадники, такие же необычные, как и их питомцы.

Трубка на плече чудовища пришла в движение, уставилась на Гвана чернеющим оком. Раздался щелчок... но выстрела дротиком не последовало.

— Беги!— послышался голос Дирмы, появившейся у окна первого этажа.

"Двуногий" резко согнулся и ударил скорда правой конечностью. Клинок высек искры из булыжника на том самом месте, где только что лежал проворный парнишка. А он сам, кувыркнувшись в сторону, вскочил на ноги и побежал.

Нет, не домой — дверь была заперта изнутри на засов, просто так теперь внутрь не попадешь. Он побежал по улице, туда, куда умчались все люди города, в который пришла беда. Позади послышалась звонкая тяжелая поступь преследователя. Обернувшись, Гван заметил, что его настигают, и резко свернул в ближайший переулок. Тяжелое железное чудовище не успело остановиться и пролетело мимо. Послышался лязг, грохот. А когда "двуногий" появился в переулке, скорд был уже далеко.

Страх гнал людей по главным улицам, поэтому переулки оставались в большинстве своем пустыми. Чудовище не отставало, преследуя Гвана по пятам. Двигайся он по прямой, "двуногий" давно бы настиг его. Но скорд петлял по извилистым, узким, захламленным улочкам. Бежал без оглядки и наугад, потому как все еще слишком плохо знал этот город, всякий раз рискуя угодить в непроходимый тупик. Однако удача была на его стороне. Позади грохотало так, что распахивались окна над головой и наружу выглядывали удивленные лица обывателей. Эти пока еще не знали, что происходит в Катларе, и находились в безопасности, за прочными стенами своих домов. Но очень скоро и в их двери постучит железная рука неведомых захватчиков.

Несколько раз Гван пробегал мимо людей, двигавшихся во встречном направлении. Подленькая надежда, что "двуногий", возможно, выберет другую цель, не сбылась. Чудовище преследовало именно его. Оно пробегало мимо вжимавшихся в стены прохожих, и только, если они возникали на его пути, не сбавляя скорости, сшибало с ног или отшвыривало лапами, кромсая и калеча ни в чем неповинных людей.

Свернув за угол, Гван столкнулся с патрулем. В этой части Катлара царили пока тишь да благодать. Скорд не стал останавливаться, проломился сквозь шедший плечо к плечу отряд городских стражников, растолкал их по сторонам и побежал дальше. Стражники на мгновение опешили от подобной наглости, а когда решили было броситься вдогонку, из переулка вывалилось железное чудовище. Первый умер, даже не успев толком разглядеть своего противника — "двуногий" снес ему голову размашистым ударом клинка. Остальным же не хватило ума уступить дорогу, и это было воспринято чудовищем, как акт агрессии. Лязгнули стальные суставы, и началась мясорубка.

Гван быстро удалялся от места побоища. Ему в след летели вопли стражников, которых на куски рубила мерзкая железная тварь. У них не было ни малейшего шанса уцелеть. Поэтому скорд не стал задерживаться. Он снова петлял по узким улочкам, продвигаясь в направлении Северных Ворот. В городе, захваченном чудовищами, ему стало слишком тесно, и скорд рвался на простор.

Он остановился лишь тогда, когда ноги стали заплетаться. Гван тяжело дышал, рубашка, несмотря на холод, прилипла к спине от пота. Он прижался к каменной стене забора, прислушался.

В Катларе стало совсем тихо. Точно так, как в давно вымерших пимперианских городах. Скорда посетило внезапное видение: Варголез, разрушенный до основания, на руинах которого стоят железные чудовища, не знающие жалости и сострадания. Он встряхнул головой — нужно было двигаться дальше, пока город не превратился в ловушку...

За забором раздался знакомый скрип.

Выпустив густое облачко пара, Гван оторвался от стены и успел сделать только шаг, когда прямо перед ним на лапы грузно опустился и резко развернулся его преследователь, ловко преодолевший серьезное препятствие. Расплата последовала мгновенно: "двуногий" ударил его правой рукой, грудь пронзил бритвенно острый клинок.

"Вот и все..."

Ноги Гвана подкосились. Чудовище не стало удерживать тело, позволив упасть к его железным ногам. Единственный глаз во лбу бесстрастно уставился на жертву. Скрипнули суставы, "двуногий" развернулся и ушел, оставив умирающего человека в одиночестве.

Сердце Гвана билось все тише. Все реже вздымалась его грудь, а с последним вздохом ушла и сама жизнь.

Кровь еще некоторое время продолжала сочиться из пробитой груди, пропитывала рубаху, стекала на землю, собираясь в лужу, медленно окружавшую мертвое тело. Когда она достигла браслета на руке, драгоценные камни жадно вспыхнули и тут же погасли...

"До чего же скучно",— думал Заруф, правя лошадью по городской улице. Он не рассчитывал на серьезное сопротивление, но хотя бы дали напоить кровью клинок. Так нет же, народишко разбежался по норам...

"Трусы..."

Если так дальше пойдет, то очень скоро огавоны покорят весь этот мир. Возможно даже, не понадобится помощь основных сил...

Над головой робко заскрипели ставни. Один из воинов, следовавших в арьергарде, вскинул руку и выпустил шип. На подоконник упало тело старухи, высунувшейся на шум.

— Она сама бы скоро умерла,— равнодушно бросил через плечо Заруф.— Только напрасно шип истратил.

А про себя подумал: "Предстоит большая работа, чтобы очистить этот мир от бесполезных людей"...

Короля Варголеза Сарэна я видел всего лишь раз, когда Его Величество направлялся на охоту в Сандорский лес, да и то — издалека. Сегодня же мне выпала честь не только лицезреть его в непосредственной близости, но и отвечать на его вопросы касательно сандрского подземелья. Скрывать мне, в сложившихся обстоятельствах, было нечего, поэтому я был сама откровенность.

— Правду говорят, что в этом подземелье находятся Центальские Ворота?— спросил король.

— Это правда, Ваше Величество.

— Ты так думаешь или сам их видел?

"Я пришел из Центалы",— мог бы ответить я, если бы возникло желание шокировать короля и остальных присутствующих.

Интересно, как бы он отреагировал? Приблизил бы или приказал казнить?

Не знаю, как Сарэн, а вот Аведера Сафери мое заявление уж точно бы заинтересовало. Он находился в свите короля и с трудом скрывал раздражение, связанное с предоставлением свободного доступа к воротам в иной мир. С меня он не сводил глаз, видя во мне главную причину неожиданно возникшей у него головной боли. Подозреваю, узнай он о моей осведомленности раньше Сарэна, мой труп выловили бы на следующий день из сандорского канала.

— Я видел их, Ваше Величество. И не я один,— добавил я специально для господина Сафери. Так, на всякий случай.

— А... я могу на них взглянуть?

— Для этого вам придется спуститься в подземелье,— напомнил королю стоявший рядом Жарэд. Глава Ории окончательно оправился после ран, полученных в Харийской пустоши, и снова приступил к своим обязанностям. Его подчиненные загодя огородили колодец, ведущий в святая святых подземелья, и дежурили на подходах, одним своим видом распугивая пронырливых и любопытствующих.

— Не вижу проблемы,— ответил Сарэн.

— Но...

— Не беспокойся за меня, Жарэд. Я ведь пойду туда не один. За мной последуют десятки Мастеров. Да и ты, думаю, не откажешься прикоснуться к Источнику.

— Было бы непростительной ошибкой с моей стороны... хм... отпустить вас одного, мой король.

Сарэн улыбнулся, потом обернулся ко мне:

— Что ж, веди нас, скорд, к своей тайне.

Мне пришлось представиться скордом, чтобы хоть как-то обосновать мой интерес к сандорскому подземелью. Благо, пока не появились кувены, отношение к скордам в Варголезе было более-менее терпимым. Правда тех, которые разоряли могилы и гробницы, все же без сожаления сажали на кол.

Я привычно взялся за веревку и скользнул в жерло колодца, мягко соскочив на дно подземелья. Следующим, на удивление легко, спустился король Сарэн. За ним поспешил Жарэд, не желавший оставить Его Величество даже на минуту без присмотра. Потом уже один за другим в подземелье спустились остальные цанхи. Упомянув несколько десятков, король ничуть не преувеличил. Их на самом деле было столько, точнее — сорок шесть Мастеров разных специальностей. Это были не все, кого местная природа и проведение наградили удивительным Даром, лишь те, кого удалось собрать в столь сжатые сроки.

Некоторых из них я знал лично или же слышал о них в альтернативном будущем. В первую очередь хочу упомянуть своих друзей: Аннисен, Винеара, Зариса и Арсиги. А еще — чаровница Ланда Горэн, кукольник Зельдор, Тиметиур Огнеборец, краснодеревщик Эденор, создатель "Жарких угольков" Пинелор и многие другие. В том мире, который я не так давно покинул и которого уже не будет никогда, одни из них встали на сторону Шторна Ганеги и едва не погубили этот мир. Другие всячески этому противились, но и большинство из них постигла незавидная участь, когда к власти в Варголезе пришли фанатики-кувены. Одни были безобидны как младенцы, другие же опасны и непредсказуемы. И я был бы против того, чтобы они, прикоснувшись к Источнику, упрочили свои силы и возможности. Причем, и те, и другие. Не жадность и зависть тому виной, а недоверие в отношении людей, наделенных неограниченными сверхъестественными способностями. Мне не хотелось, чтобы они, войдя во вкус, потом погубили этот мир, в котором мне, судя по всему, придется провести остаток жизни. С другой стороны, я был согласен с Зарисом: если кому и удастся спасти этот мир от пришельцев из параллельного мира, так только Мастерам. К тому же, после того, как Зарис рассказал Его Величеству о подземелье и Источнике, мое мнение уже никого не интересовало.

Пришлось смириться и принять как данное.

Пока цанхи спускались в подземелье, король любовался летающими камнями. Потом я показал ему Центальские ворота.

— Это они и есть?— нахмурился Сарэн. Кажется, он был разочарован.

— Да, Ваше Величество.

— Признаюсь, я ожидал увидеть нечто иное... И как они... работают?

— Не знаю, Ваше Величество.— Я решил, что даже королю не стоит об этом знать.

Тем более — королю!

— Что ж, может, оно и к лучшему,— пробормотал Сарэн.

— Если Ваше Величество интересует мое мнение...— несмело начал Жарэд.

— Ну-ну...— подбодрил его король.

— Я бы уничтожил их, и чем раньше, тем лучше. Разве нам мало проблем с одними вратами?

Я бросил на лучшего друга Шторна Ганеги взгляд, полный негодования. Моему примеру последовал Аведер Сафери. И если я рылом не вышел что-либо советовать королю, то господину Наблюдателю позволялось многое.

— Я бы не стал с этим спешить, Ваше Величество,— вкрадчиво произнес Сафери.

— Это почему же? Мне кажется, Жарэд полностью прав. Отныне мне будет неуютно прогуливаться по Сандоре, зная, что под ногами находятся ворота в другой мир, которые к тому же могут в любой момент открыться.

— Это невозможно, мой король. Я имею в виду, они абсолютно безопасны.

— Откуда тебе это известно?

— Вам ли не знать, что я уже давно интересуюсь историей Пимпериана. Мне кое-что удалось разузнать про эти врата...

— Вот как?!— удивился Сарэн.— А мне говорили, что до сих пор никому не удалось расшифровать письмена Древних.

Я уставился на Сафери: интересно, как он теперь будет выпутываться?

— Вы правы, Ваше Величество,— учтиво поклонился Наблюдатель.— Пимперианский язык не доступен нашему пониманию, но ведь кроме письменности есть другие возможности изложения своих мыслей. Например, живопись.

— Картины?

— Я бы сказал — настенные рисунки. Фрески. Они многое могут рассказать о погибшей цивилизации пытливому уму.

— О, да, глубина вашего ума не поддается измерению! Я неоднократно имел возможность в этом убедиться.

— В таком случае, поверьте и на этот раз: никому не удастся пройти через эти ворота — ни с этой стороны, ни с той.

А вот тут я был готов поспорить. Мне же удалось?! И если бы не стечение обстоятельств, я бы еще пару недель назад ушел в Центалу и никакой Аведер Сафери не смог бы этому воспрепятствовать.

Или я ошибался?

Хм... Возможно. Ведь в альтернативной реальности он знал о моем прибытии задолго до нашего очного знакомства... Хм...

Кстати, кроме цанхи это был, пожалуй, единственный человек, который мог положить конец притязаниям огавонов. Возможно, не сам, но уж точно с помощью стоявшей за ним Лиги Миров, которую он представлял в Патэприене.

Да, он мог, но станет ли что-либо предпринимать? Однажды, когда я спросил его, почему он не воспрепятствовал войне Мастеров, едва не уничтожившей этот мир, Аведер Сафери категорически заявил, что не имеет права вмешиваться во внутренние дела подконтрольного ему мира. Он всего лишь Наблюдатель.

Неужели и на этот раз он будет стоять в стороне... и наблюдать?

Увы, я не мог спросить его об этом напрямую, не рискуя собственной шкурой.