Зверь лютый. Книга 15. Стрелка

Тут над головой раздался треск и слева полетели доски. А справа налево побежало... несколько придурков с выставленными копьями.

Какой я молодец! Что тренировал "кувырок через голову"! Из-за "захребетника" я уже сгруппировался — кувыркаться... возможно, а выпрямившись во весь рост, стоя на голове, так и лёг на крайнего придурка с тыкалкой.

Думаю, он просто испугался. От неожиданности. От болтающихся на уровне его лица подошв моих грязных сапог.

Никто! Никогда! Ни в одной армии мира! Не отрабатывает "боевую стойку на голове". "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Но я ж не знал!

А он свалился и сшиб ещё двоих. На которых я и лёг. Плашмя поперёк.

Никогда в жизни... Никогда! Не приходилась тыкать остро-заточенным со всей дури себе между коленей. А что делать, если вражеская спина в этом... льняном доспехе — именно там?!

Обратный кувырок позволил мне подняться на ноги и оценить обстановку. Летающие доски — от щита Сухана. И от ещё трёх мордовских. Я был прав: слишком тонкие — просекаются "на раз". Вместе с удерживающей щит рукой. Но Сухану щит тоже выкрошили.

Им же хуже! У Сухана в руках уже оба топора, и он крутит ими мельницу имени Чимахая. Отчего щепки и летят. Безо всякого лесоповала. Уже развернулся ко мне спиной. Типа — я ему спину прикрываю. А вокруг на земле — несколько представителей противника разной степени порубленности, шевелённости и ползанутости. В смысле: шевелятся и отползают.

Дальше интересовать обстановкой стало неуместно: опять набежало чудаков с копьями. И с этими... "смелыми взглядами, с свободными, непринуждёнными движениями". Аполлоны мордовские, оскаленные.

* * *

Есть проработанные тактики группового боя на основе единоборств в формате "один против многих". Общее правило: бей руками, двигай ногами. Как показывает опыт — наиболее эффективны боксёры.

Главное преимущество одиночки — подвижность. Главный недостаток — узость коридоров восприятия. Поля двух глаз образуют зону бинокулярного зрения около 120®. С обоих боков от нее — поля периферийного зрения примерно по 30®. Далее — мертвая зона, где единственным свидетелем происходящего является слух.

В зоне периферийного зрения можно регистрировать факт опасности, но не определить дистанцию и степень угрозы. Еще сложнее атаковать и контратаковать. Удары в боковой коридор на порядок менее эффективны, их сложно поддержать движением тела и вложением веса в удар.

"Мертвая зона" практически исключает возможность увидеть удар и защититься от него.

Как вы относитесь к женскому телу? — Я — с восторгом! — Какая связь? — Актуальная!

У женщин хорошо развито периферийное зрение, "мёртвая зона" примерно на 30-60® меньше. Ещё: женская шея более подвижна. Когда её окликают, женщина, как правило, поворачивает голову. Мужчина поворачивается всем телом. Энергоёмкость, задержки... А уж разница в гормонах... Повышенные уровни прогестерона, кортизола и эстрадиола усиливают у женщин ощущение беспокойства и чувство опасности. Женщина интуитивно лучше, чем мужчина, чувствует угрозу.

Но есть недостаток: женщины хуже ориентируются в пространстве. Параллельная парковка с первого раза удаётся 71% мужчин. У женщин — 22%.

Основная задача при подготовке бойцов-одиночек — сделать их гермафродитами: чтобы обзор — как у женщины, а глазомер — как у мужчины.

В единоборстве выход в боковой коридор, а тем более заход в мёртвую зону можно считать крупным успехом бойца. Подобная ситуация в групповом бое — норма и основа тактики боя дуэта против одиночки.

Мы это отрабатывали в Пердуновке в нескольких вариантах: "работа в треугольнике сам за себя" — в момент атаки боец разворачивается к цели лицом, и второй противник оказывается в зоне периферийного зрения. Нужно не только атаковать, но и позаботиться о защите бокового коридора, научиться замечать и реагировать на движение в этой зоне.

"Атака на четыре коридора" — один в центре, четверо с оглоблями вокруг. Палки прячутся за спинами. По сигналу (хлопок, команда) чья-то палка выставляется вперёд. Задача центрального — среагировать на сигнал, развернуться и атаковать палку.

"Защита на четыре коридора" — один в центре, четверо вокруг. Удары наносятся в голову в любой последовательности по сигналу. Защититься атакуемому руками в такой ситуации практически невозможно, приходится двигаться и вращаться.

Я рассказывал, как мы усложняли эти типовые методики. До 8 человек в кругу, удары разным оружием — не только рукой, не только в голову, атака по сигналу, недоступному центральному...

В дополнение к обычному вращению, вариантам "качания маятника" для перемещения "коридоров внимания", тренировки "женственности" — периферийного зрения, у меня выработался комплекс приёмов противодействия. Не сколько "уход и оборона", сколько "атака". Движение навстречу противнику.

С несколькими... "деталюшками". Захват оружия противника собственным (например: рогами перекрестья "огрызков") и перенаправление на другого противника, смена горизонтали (например: удары с колен, уходы перекатам), прорыв из кольца и немедленная контратака, поскольку оставшиеся противники в первый момент все оказываются в "прямом коридоре" моего восприятия.

Отрабатывали и более экзотичные вещи: удар, метание и стрельба на звук, идентификация по сотрясению почвы и движению воздуха...

* * *

Ерунда! Вся эта премудрость в реальном бою — смысла не имеет! Хуже: вредно и опасно!

"Подвижность"... Какая подвижность у зуба в челюсти?! У вас зубы шатались? Правильный русский воинский строй — как реклама стоматолога. Все стоят рядком плотненько и блестят. Иное, как при цинге — скорая смерть.

Но и без строя, в микро-группе, подвижности... как у пальца в кулаке. Можно чуть отпустить, можно сильнее сжать. Вот и всё ваше пространство для манёвра. Мизинец на место указательного встать не может. Стой и лови.

Потому что у меня за спиной Сухан!

Я не могу! Я не могу "сплясать" на пару шагов в сторону, пропустить очередного придурка и воткнуть ему "огрызок" в задницу. Потому что придурок успеет махнуть топором и раскроит Сухану череп.

А я не могу стоять на месте! Их много! И это "народ крупный, высокого роста...". Не норвежцы, слава богу. Но они старше! Не в уме дело — в весе! Если на том конце копья пять пудов взбешённого вопящего живого мяса в амуниции... Закон сохранения импульса никто не отменял!

"Если вы стоите на рельсах и на вас едет паровоз — сойдите с рельс".

Гениально! Только я — не могу! Гляжу на очередной "паровоз" и плачу. В душе. Я-то сойду и этот... "паровоз" "наедет" на спину товарищу.

"Сам погибай, а товарища выручай".

Не хочу!

В смысле: "сам погибай" — не нравится.

"Какой камень ваш оберег? — Какой под руку попадает".

В этот раз мне "под руку" попались мои "огрызки". А "под мозгу" — маленькое уточнение насчёт "методики группового боя".

"Бей руками, двигай ногами" — для спецов по руко— и ного-машествам. А здесь таких нет! У ворогов — ручки заняты! Ихними палками-железками.

Сделать мне захват оружия... у меня железки короткие: чтобы хватать — надо очень близко подойти. А я и укусить могу!

Бой ногами... Понятно, что я в своём панцирном кафтане пяткой ему в нос... вынос бедра с доворотом... есть опасность поймать что-нибудь режуще-колющее в паховую область. Как я Зуба... Но пнуть-то в щит! На уровне пояса... Сам бог велел!

Говорят о трёх правилах боя:

— Правило человеческой глупости — противники никогда не будут действовать настолько же слаженно, как один человек.

— Правило человеческого страха — каждый из противников не хочет оказаться на "вертеле".

— Правило человеческой лени — каждому хочется, чтобы его работу сделал другой.

Зря говорят. Кроме первого — не здесь. Здесь полно психов, залитых под горлышко адреналином. Мечтающих "о доблести, о гордости, о славе". Рвущихся "сделать работу":

— Отойди, отойди! Дай я вдарю!

"Аля-улю! Гони гусей!"... Маразм восторга боя. Это пройдёт, но надо перетерпеть. А вот глупость... — объективна, повсеместна и постоянна.

Выплясывая на пятачке с радиусом в шаг, стараясь не приближаться сильно к Сухану — он крутит свою мельницу не оглядываясь, сам двигается, и не отдаляясь — в щель между нашими спинами вражьи умники сразу лезут, я ловил тыкаемые в меня копья, преимущественно рогами одного "огрызка" и отводил в сторону.

Преимущественно — правым вправо. У противника его правый бок оказывался открытым, и я втыкал левый "огрызок" ему в печень.

Нормально! Удар "в силу" — прокалывает их стёганки аж по самую рукоять.

Разворачивался на пяточке и ловил следующего. Если левым... то, лучше уколом в его щит. Остриё "огрызка" пробивает доску, сам клинок дальше не идёт, но позволяет толкать его щит в бок, от меня ещё левее и выше. Топором в правой, через собственный щит... он меня не достаёт. А левый бок его... открывается.

Медики говорят, что с этой стороны брюшины ничего интересного нет. Наверное, правильно говорят, я особо не присматривался. Но кровь — хлыщет.

Когда-то я, показывая свой оригинальный щит с переделанными креплениями Якову в Пердуновке, проталкивал его руку щитом и заставлял развернуться ко мне открытым боком. Оказывается, аналогичный приём возможен и при использовании вражеского щита. Только щит должен быть лёгким, деревянным, "угол атаки" остриём — правильным, а противник — атакующим. Набегающих разворачивать легче, чем стоящих.

В промежутках между тыканьем "огрызками", я ухитрился поклониться. "Ой ты мать сыра земля..." — до земли. На одной ноге. Поскольку другая пинала щит. А не фиг ко мне со спины подкрадываться! Щит, вместе с его хозяином, унесло шагов на пять.

И врубить сапогом другому. Очень удачно попал под коленку чуть выше онучей. У меня сапоги кованные, а солдат без сапог... Так, это я уже говорил.

Все эти "танцы на месте" должны были бы быстро кончиться грустным для меня образом, но... лесовики.

Попёрли бы они втроём в ряд на меня разом — фиг бы я чего сделал. Но у охотников срабатывают навыки охоты на крупного зверя: один — тычет в морду, зверь дёргается, "подставляется". Тогда другой бьёт копьём сбоку между рёбер. Спереди, в лоб — что медведя, что кабана — не пробить.

Похоже на тактику дуэта против одиночки: первый провоцирует и защищается — "защитник", второй обходит сзади или сбоку и бьёт — "боец".

Но я же — не кабан или медведь! Я же человек! Я же это знаю! Опережаю одного, ловлю на "огрызки" другого. А синхронного, одновременного удара с разных сторон — у охотников нет.

В запредельный, рвущий уши ор вокруг вдруг ворвалась новая нота. Кто-то совершенно истерично завизжал на русском матерном:

— Ура-а-а-а-ля-а-а-а...!

Тоненький голос хрюкнул и оборвался, но тут же дополнился более низким и более... разнообразным:

— Куда?! Е..ть! Вперёд! Нах...! Все! Мать... Говноеды обосравшиеся! Уперёд! Е...ть! Твою... Разъе...ть тебя Богородицей!

Последнее показалось мне несколько странным. С точки зрения характерного набора гендерных признаков.

Но сразу разобраться не удалось: один из пострадавших противников, валявшихся под ногами с распоротым брюхом, придерживая левой рукой вываливающиеся кишки, полз к Сухану. Подтягивая за собой другой рукой топор. Как связку гранат под вражеский танк.

Безвестного героя пришлось останавливать, наступив на его топор и проведя лезвием по шее.

Молодой безбородый парень завалился на спину, уставился в небо двумя широко распахнутыми ртами: где обычно и поперёк шеи. Кровь выплёскивала из обоих. Но — по разному.

Глава 329

Наша хоругвь пошла вперёд вслед за выскочившим Лазарем и под командой Резана. Прямо в этот момент нашего стягоносца с той стороны, с открытого правого фланга, зарубил топором какой-то молодой здоровый мордвин. Которому Лазарь тут же отсёк саблей руку с топором.

С другой стороны в толпу мордвы врубились двое. Шух с Божедаром. Парни интенсивно отмахивались саблями, а вокруг густо клубились мордовцы.

По всему полчищу, по всей линии хоругвей кипела схватка. Особенно сильно сеча шла во впадине русской линии между двумя "ягодицами" нашего строя, там, где чуть отодвинутая от края оврага, блестела золотом поднятая на высоком помосте икона Богородицы и торчали хоругви Владимирского городского полка. Ещё левее, где полоса леса вдоль оврагов за нашей спиной, смыкалась с лесом по "Гребешку" шёл конный бой — видны были белые халаты белых булгар.

Тут мне стало не до... рекогносцировки: вокруг нас чудаки с копьями и топорами как-то рассосались. А в десяти шагах вдруг образовалось десяток-два-три... фиг посчитаешь... с луками.

Они, факеншит уелбантуренный, в нас стрелять собираются! Толпой! Залпом! Или ещё чем... А меня щита нет! На нём дохлый придурок разлегся.

Ребята! Я не готов! Я не одет! Стоп зе файя! Нихт шиссен! Доннер веттер! Лож в зад!

И я побежал к стрелкам. А куда ещё?!

Всё-таки некоторые из них успели. В смысле — пустить стрелы. Потому что две я сшиб на бегу "огрызками". Как Эрик на "божьем поле" отбивал мои "штычки". Ещё одна стукнула меня по шлему и одна застряла в поле кафтана.

Боевое ранение! Мать... Оказывается, у них есть типа бронебойные — с длинным шильцем-наконечником. Застряла и колется.

Остальные тоже успели. Убежать.

Вот же ж гады: бегут и оглядываются! А наложенные на луки стрелы — не снимают! Чуть встану — они развернуться и с трёх-пяти шагов...

Я истошно орал — чисто для их страху. И для собственной храбрости. И бежал за ними следом. Чтобы они из меня своими оперёнными — не сделали пернатого ёжика.

Двоих распластал топорами Сухан. Двоих догнал я.

А куда их колоть-то?! Добивание убегающего противника мы не проходили!

Один, к счастью, остановился и развернулся. И получил лезвием по лицу наотмашь. А второй... факеншит! Ничего не придумал — уколол в задницу. Ка-ак он потом побежал...!

Тут мы влетели в лес, и стало нехорошо. Потому что... супостаты между толстыми соснами... как зайцы — во все стороны мелькают. Был бы толковый командир — нас из-за стволов просто перестреляли бы. Но первыми с поля боя побежали самые трусливые. А у самых храбрых — мы "на спине" сидим. Главное — "не спешиваться", не дать им оторваться.

Снова завопил "Ура!" и прочие матюки, и зигзагами между деревьями — а вдруг стрельнут?! — так ведь и стреляют же, гады! — кинулся вдогонку.

Куча народа бежала через лес в одном направлении. Топча реденький подлесок, хрустя опавшими сучьями, пиная отползающих. Лесок был полон ранеными и сопровождающими их лицами.

* * *

Мао мог решить, что набор новых солдат в революционную армию в китайских условиях дешевле лечения раненых бойцов, и приказать не собирать раненных на поле боя. И его армия этот приказ исполнила.

В регулярной армии можно скомандовать:

— Раненых соберём после.

Или выделить специальных ополченцев, как сделал Кутузов при Бородино, для выноса раненых солдат и брошенных ружей.

Племенные ополчения думают и действуют иначе. Тот чудак, которому я воткнул "огрызок" в задницу, для меня — просто очередной чудик. А для своих — живой человек. Кому-то отец. Или — сын, или — брат. Они же все друг другу родня! Друзья, приятели, соседи, односельчане...